2 декабря 2010 Архив
Представьте себе Бена Бернанке в виде зомби в фильме ужасов. С отвисшей челюстью, он бормочет устрашающую фразу:
"Великое ослабление, великое ослаблеееееение!"
Ошибочные экономические идеи похожи на живых мертвецов, пишет Джон Квиггин в своей новой книге "Экономика зомби". Они опасны, но убить их невозможно. Даже после того, как финансовый кризис похоронил их, они живут в наших умах и могут непрошено восстать из идеологического некрополя.
Например, рассмотрим бессмертную идею о том, что бумы и спады в Новой Эре бесконечного процветания можно контролировать. Последняя инкарнация этой зомби идеи - великое ослабление, популяризованное главой ФРС Бернанке - умерла под шквалом денежной помощи банкам и лишений прав выкупа заложенного имущества. И все же, как оказалось, великое ослабление выжило в научной среде, говорит Квиггин, профессор экономике в Университете Квинсленда, Австралия.
"Исследовательские проекты, основанные на объяснении, анализе и прогнозировании великого ослабления, не были закрыты, - пишет он. - Интеллектуальная основа этих идей оказалась очень живучей".
Квиггин ведет блог, где ситуация комментируется "с социально-демократической точки зрения". Итак, вы понимаете, что он имеет в виду. Он станет вашим доброжелательным гидом по кладбищу ущербных концепций и политических рецептов, которые заставили инвесторов поверить в то, что рынки абсолютно надежны и сами себя контролируют.
Толпа монстров
Зомби-идей целый легион, начиная от экономики "просачивающегося" богатства и до Динамического стохастического моделирования общего равновесия, говорит Квиггин. Все вместе они составляют ряд теорий, политических направлений и броских фраз, который он определяет как "рыночный либерализм", заменив нейтральным термином такие уничижительные названия как Тэтчеризм или Рейганизм.
"В отличие от других монстров, таких как оборотни и вампиры, зомби всегда ходят толпами, - пишет он. - По отдельности их легко убить, но в группе их сила огромна".
Один из наиболее уязвимых зомби - это полная форма гипотезы эффективного рынка, которая допускает, что превзойти рынок невозможно, так как цены фондового рынка объединяют в себе всю информацию, которая есть у трейдеров. Хотя это зомби пропал во время разрыва пузыря доткомов, его сторонники "продолжили верить в него, как будто ничего не случилось", полагает Квиггин. Только "великий кризис кредитования" научил нас тому, что рынки могут вести себя нерационально.
"Просачивание"
В последней части книги проявляется социально-демократическая сторона Квиггина, так как он анализирует политику, основную на вере во всегда эффективные рынки. Например, экономика "просачивания" предполагает, что от политики, которая помогает богатым, выигрывают все. Здесь он вполне логично отмечает, что средний реальный доход американского работника, не окончившего колледж, не изменился или даже снизился с 1974 года, в то время как доходы наиболее богатых американцев росли.
Еще более придирчиво он нападает на приватизацию, однако становится ясно, что он говорит о "всеобъемлющей" приватизации - убеждении в том, что любая функция, которая сейчас выполняется государством, может быть выполнена лучше частными компаниями. До свидания, социальное обеспечение, здравствуйте, армии наемников.
Что он на самом деле ищет, так это разумный баланс между государственной и частной сферами: "Смешанная экономика вернулась, и она останется".
Финансовые катастрофы могут сделать людей готовыми к экономическим революциям. Когда Великая Депрессия дискредитировала политику невмешательства, Джон Мейнард Кейнс это использовал. Когда Великая инфляция в 1970-х поставила кейнсианство под сомнение, пришел Мильтон Фридман. Куда теперь?
После кейнсианства
Квиггин исключает "простое возвращение к традиционной экономике Кейнса и политике "государства всеобщего благосостояния". Он также упрекает тех, кто пытается освободить кейнсианство от ответственности за Великую инфляцию.
"Важно не искать легких объяснений, таких как нефтяной шок в 1973, и признать тот факт, что появление стагфляции стало результатом серьезных ошибок доминирующих версий макроэкономических теорий Кейнса", пишет он.
К чему он подводит, так это к экономике, основанной на реальности. Экономисты не могут игнорировать бумы и спады, а также считать длительные периоды роста безработицы исключением из правил. Они должны понимать, как реальные люди ведут себя в экономике, вовлеченной в сложную социальную структуру.
Немного смирения не повредит, пишет Квиггин. "Глобальный финансовый кризис дает экономике шанс похоронить зомби-идеи, которые и вызвали этот кризис, и представить более реалистичное, непритязательное и социально полезное думающее существо".
В противном случае нас ждут бесконечные повторы "Ночи живым мертвецов".
По материалам Bloomberg.com
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
"Великое ослабление, великое ослаблеееееение!"
Ошибочные экономические идеи похожи на живых мертвецов, пишет Джон Квиггин в своей новой книге "Экономика зомби". Они опасны, но убить их невозможно. Даже после того, как финансовый кризис похоронил их, они живут в наших умах и могут непрошено восстать из идеологического некрополя.
Например, рассмотрим бессмертную идею о том, что бумы и спады в Новой Эре бесконечного процветания можно контролировать. Последняя инкарнация этой зомби идеи - великое ослабление, популяризованное главой ФРС Бернанке - умерла под шквалом денежной помощи банкам и лишений прав выкупа заложенного имущества. И все же, как оказалось, великое ослабление выжило в научной среде, говорит Квиггин, профессор экономике в Университете Квинсленда, Австралия.
"Исследовательские проекты, основанные на объяснении, анализе и прогнозировании великого ослабления, не были закрыты, - пишет он. - Интеллектуальная основа этих идей оказалась очень живучей".
Квиггин ведет блог, где ситуация комментируется "с социально-демократической точки зрения". Итак, вы понимаете, что он имеет в виду. Он станет вашим доброжелательным гидом по кладбищу ущербных концепций и политических рецептов, которые заставили инвесторов поверить в то, что рынки абсолютно надежны и сами себя контролируют.
Толпа монстров
Зомби-идей целый легион, начиная от экономики "просачивающегося" богатства и до Динамического стохастического моделирования общего равновесия, говорит Квиггин. Все вместе они составляют ряд теорий, политических направлений и броских фраз, который он определяет как "рыночный либерализм", заменив нейтральным термином такие уничижительные названия как Тэтчеризм или Рейганизм.
"В отличие от других монстров, таких как оборотни и вампиры, зомби всегда ходят толпами, - пишет он. - По отдельности их легко убить, но в группе их сила огромна".
Один из наиболее уязвимых зомби - это полная форма гипотезы эффективного рынка, которая допускает, что превзойти рынок невозможно, так как цены фондового рынка объединяют в себе всю информацию, которая есть у трейдеров. Хотя это зомби пропал во время разрыва пузыря доткомов, его сторонники "продолжили верить в него, как будто ничего не случилось", полагает Квиггин. Только "великий кризис кредитования" научил нас тому, что рынки могут вести себя нерационально.
"Просачивание"
В последней части книги проявляется социально-демократическая сторона Квиггина, так как он анализирует политику, основную на вере во всегда эффективные рынки. Например, экономика "просачивания" предполагает, что от политики, которая помогает богатым, выигрывают все. Здесь он вполне логично отмечает, что средний реальный доход американского работника, не окончившего колледж, не изменился или даже снизился с 1974 года, в то время как доходы наиболее богатых американцев росли.
Еще более придирчиво он нападает на приватизацию, однако становится ясно, что он говорит о "всеобъемлющей" приватизации - убеждении в том, что любая функция, которая сейчас выполняется государством, может быть выполнена лучше частными компаниями. До свидания, социальное обеспечение, здравствуйте, армии наемников.
Что он на самом деле ищет, так это разумный баланс между государственной и частной сферами: "Смешанная экономика вернулась, и она останется".
Финансовые катастрофы могут сделать людей готовыми к экономическим революциям. Когда Великая Депрессия дискредитировала политику невмешательства, Джон Мейнард Кейнс это использовал. Когда Великая инфляция в 1970-х поставила кейнсианство под сомнение, пришел Мильтон Фридман. Куда теперь?
После кейнсианства
Квиггин исключает "простое возвращение к традиционной экономике Кейнса и политике "государства всеобщего благосостояния". Он также упрекает тех, кто пытается освободить кейнсианство от ответственности за Великую инфляцию.
"Важно не искать легких объяснений, таких как нефтяной шок в 1973, и признать тот факт, что появление стагфляции стало результатом серьезных ошибок доминирующих версий макроэкономических теорий Кейнса", пишет он.
К чему он подводит, так это к экономике, основанной на реальности. Экономисты не могут игнорировать бумы и спады, а также считать длительные периоды роста безработицы исключением из правил. Они должны понимать, как реальные люди ведут себя в экономике, вовлеченной в сложную социальную структуру.
Немного смирения не повредит, пишет Квиггин. "Глобальный финансовый кризис дает экономике шанс похоронить зомби-идеи, которые и вызвали этот кризис, и представить более реалистичное, непритязательное и социально полезное думающее существо".
В противном случае нас ждут бесконечные повторы "Ночи живым мертвецов".
По материалам Bloomberg.com
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter