Даг Кейси :: О том, как пережить финансовый апокалипсис / Об анархии / О Бене Бернанке: «Бойтесь, очень бойтесь»

Материал предоставлен порталом goldenfront.ru - все об инвестициях в золото

О том, как пережить финансовый апокалипсис

Л: Даг, во время нашей последней беседы ты затронул тему долговых обязательств в контексте твоего прогноза о том, что евро доживает последние дни. В конце разговора ты упомянул о том, что проблема, конечно, не ограничивается ни Грецией, ни еврозоной. Америка стала должником мирового уровня, и многие американцы, кажется, думают, что опустошенная кредитная карта – это причина для повышения кредитного лимита, а не для экономии. Похоже на глобальную эпидемию. Давай поговорим о долге.

Даг: Конечно. Это история с плохим концом для многих людей. Я и раньше говорил это разными способами, но я считаю, об этом стоит сказать еще раз, потому что многие просто не «грокают» этого…

Л: «Грокать». Это слово из марсианского языка одновременно означает «пить» и «понимать». В романах Роберта Хайнлайна вода является важнейшим элементом марсианской культуры – это естественно для планеты-пустыни. Когда «грокаешь» знание, как и когда пьешь воду, то не просто держишь ее во рту, а потом выплевываешь. Ты вбираешь ее в себя, она поступает в кровь и постепенно в каждую клетку тела; оно становится частью тебя самого. Это трудное понимание… Прошу прощения за эту спонтанную лекцию. Я просто подозреваю, что многие читатели не знакомы с этим понятием.

Даг: Или, другими словами, большинство людей просто не понимают, чем являются деньги, а чем они не являются. Они воспринимают их как данность, как часть космоса. Но это не так. Превосходно иллюстрирует этот момент ошибочное принятие долга за деньги, феномен, который Дэвид Галланд (David Galland) отметил в Casey несколько недель назад. Вот почему вся мировая денежная система сегодня движется к катастрофе. И это абсолютно неизбежно. Выхода нет. Деться некуда.

Л: Почему?

Даг: Потому что нельзя пользоваться долгом как деньгами. Как я уже говорил ранее, Аристотель еще в IV веке до нашей эры первым дал определение деньгам. И что же это такое? Это средство сбережения и средство обмена.

Бумажки, которыми мы пользуемся в наши дни – это средство обмена: они стали им, потому что правительства так решили – но они не являются хорошим способом сохранения ценности. И они быстро и радикально теряют свою функцию средства сбережений. То, что сегодня мы используем в качестве денег – не совсем деньги; это валюта. Технически это просто слово, обозначающее правительственную замену деньгам.

Что же такое хорошие деньги? И снова у Аристотеля есть ответ. Это нечто, обладающее пятью качествами: оно долговечно и делимо, прочно и удобно, и ценно само по себе.

Л: Некоторые из наших читателей, изучивших австрийскую школу экономики, задавали нам вопросы как раз по последнему пункту, когда мы последний раз говорили о золоте, потому что, как считают австрийцы, ценность субъективна. Но ты же не имеешь в виду какую-то ценность, которая не зависит от людей с субъективными суждениями. Подразумевается, что люди оценивают что-то, что может работать как хорошие деньги благодаря своим природным качествам, а не что-то, что «ценно» по указу государства.

Даг: Именно. И по этим причинам золото лучше всего использовать в качестве денег. Не потому что я так говорю, не потому что Аристотель так сказал, а потому что с течением времени люди обнаружили, что оно наиболее долговечно, делимо, прочно, удобно и само по себе ценно в использовании. Серебро тоже подходит, но оно менее долговечно, чем золото, так как оно подвергается коррозии. И менее удобно, потому что на настоящий момент оно в 60 раз дешевле золота. Медь традиционно стоит еще на одну ступень ниже.

Л: Это, плюс еще одна причина, которая актуальна в наши дни, но не была проблемой во времена Аристотеля: золото невозможно просто напечатать по случайной прихоти властей.

Даг: И это очень важный момент. Применение металла в качестве денег позволяет изъять у правительства и бюрократов бразды правления.

Л: Но в наши дни мы не используем золото…

Даг: Нет, потому что, как в примере Дэвида, как будто бы несколько безденежных друзей начали менять долговые расписки на деньги, а потом забыли, что расписки должны были представлять собой и на что обменяны – на реальные деньги.

Проблема в том, что в случае с расписками между друзьями бумага обеспечивается надеждой и доверием. Кто-то может переехать, или умереть, или оказаться нечестным, или разориться – может случиться что угодно. А у человека, имеющего лишь долговую расписку мертвеца, нет ничего.

С правительственными расписками, или валютами, дело обстоит еще хуже, потому что они могут увеличивать число расписок в обращении, никому об этом не сказав – вот это и есть инфляция. Так как правительство создает долговые расписки, оно получает возможность потратить их до того, как инфляция вызовет повышение цен, фактически обворовывая людей. И, конечно, иногда правительства склонны «умирать», оставляя держателей обещаний ни с чем, как и в случае с расписками между друзьями. На самом деле, пожалуй, гораздо вероятней, что такие проблемы возникнут в случае с правительством, которому доверили печатать расписки, чем в случае с друзьями.

Л: Большинство людей чувствуют, что они не должны обманывать друзей – а у правительств нет друзей, и большинство из них относятся к своим гражданам как к собственности, как к скоту, который должен получать разрешение государства буквально на все. С этой точки зрения инфляция – это не преступление, а лишь инструмент управления глупыми массами. Но в реальности это налогообложение без права возражать.

Даг: К сожалению, так и есть. И так как институт правительства основан на силе, на принуждении, они чувствуют, что у них есть право делать абсолютно все, что им вздумается. Они обеляют любые виды преступности, рассказывая, что они действуют в «интересах государства» или тому подобные байки.

Л: О’кей… Но эти валюты работали очень долго. Почему ты утверждаешь, что прав ты, а остальной мир ошибается? Почему провал правительственных валют неизбежен?

Даг: (Смеется.) Потому что правительства – это не живые люди, которым важно и которых можно убедить хорошо себя вести. Это группа людей – политиков и бюрократов не самых приятных мастей – которые преследуют собственные интересы. Несмотря на риторику, их интересы совпадают с общественными лишь от случая к случаю, как поломанные часы два раза в сутки показывают верное время. Даже в самые просвещенные времена – даже в лучшие из времен – правительствам хотелось тратить больше, чем они получали. Сейчас даже не лучшие времена; население приучено несколькими поколениями ожидать субсидий и халявы как должного, не думая о том, кто платит или как им будут платить.

Вот пример.Когда я был на «Шоу Фила Донахью» за день до выборов 1980 года, я рассуждал таким же образом, что и сейчас. Я объяснил, как они, налогоплательщики, заплатят за все эти желанные блага, такие как социальное обеспечение и компенсация по безработице. Мужчина средних лет из зала спросил: «Ну а почему правительство не может платить за все это?» В зале раздались возгласы одобрения.

И тогда я впервые осознал, что сопротивление бесполезно, а ситуация в основном безнадежна. И что кто-то, только казавшийся таким разумным при обсуждении спорта, погоды или состояния дорог, становится полным болваном, когда доходит до экономики. И что когда он становится частью толпы, становится еще хуже: он может превратиться в имбецила или идиота.

В любом случае доллар существовал много лет, даже несмотря на то, что с течением времени он деградировал – сначала с созданием Федеральной резервной системы в 1913 году, потом с отказа от внутренних расчетов золотом в 1933-м, а затем с отказом от международных расчетов золотом в 1971-м. Хотя правительство и создало триллионы новых бумажек, доллар по-прежнему воспринимается как некий вселенский стандарт. Но факт в том, что он ничуть не лучше аргентинского песо, и его ждет та же судьба.

Эти долговые расписки обладают весьма эфемерной реальностью и очень легко создаются – тут буквально нет ограничений. Нам даже больше не нужно их печатать на бумаге, они создаются нажатием на клавишу компьютера – так что больше невозможно ожидать от правительства финансовой сдержанности. Так велик соблазн потратить деньги, чтобы люди думали, что они богаче, чем на самом деле, покупая голоса на выборах.

Л: Глядя на дефицит и государственный долг, трудно не согласиться.

Даг: Государственный долг – когда последний раз ты слышал, чтобы обычные люди беспокоились о государственном долге? Американцы так привыкли к огромным долгам, начиная с колледжа и кредитов на обучение, что им и в голову не приходит, что они по какой-то причине должны беспокоиться о государственном долге. Это абстракция, как и количество световых лет до туманности Андромеды.

Раньше люди по крайней мере обращали на это внимание, хотя многие говорили: «Это не проблема, мы же должны сами себе». Но это всегда было заблуждением.Некоторые, вступив в клуб под названием «правительство», заимствовали у других людей. Но теперь это приняло еще более опасный оборот, так как правительство США должно большей частью иностранцам: китайцам, японцам, тайваньцам и так далее. Американцы, те, кто по крайней мере заинтересован в сохранении правительства страны, уже истощены. Так что оно начало брать в долг у других обществ. И им не понравится, если их оставят с пачкой ничего не стоящих расписок в конце этого эксперимента.

Так как политическая ситуация в мире продолжает приближаться к тому, что, как мне кажется, будет слабо напоминать Третью мировую войну, велики шансы, что американское правительство в конце этой финансовой веревочки объявит дефолт по своим обязательствам, радикально обвалив доллар. Они уже давно перестали мыслить миллионами. Они уже и миллиардами не мыслят, счет пошел на триллионы. Скоро Обаме придется спрашивать у шута, которого он назначил главным советником, что там идет за триллионами. Эти милые иностранцы, предоставившие американцам реальный капитал в обмен на клочки бумаги, узнают, что на самом деле все, что у них есть – это просто пачка бумаги. А может, даже не бумажки, а записи в бухгалтерской книге, заменяющие эти бумажки.

И недовольство почувствуют не только правительства Китая или Японии. Еще и сотни миллионов людей во всем мире – везде, от России до Конго, Мексики, Таиланда, – которые накопили триллионы этих бумажек под матрацами, так как они справедливо не доверяют бумагам своих собственных правительств, будут так же недовольны Штатами.

Это большая проблема. Это не просто еще один экономический кризис, когда десятки миллионов обнаруживают, что их накопленные за всю жизнь сбережения исчезают в воздухе. Здесь мы видим катаклизм, который произойдет уже очень скоро. Я не хочу звучать как провокатор, но я думаю, что ситуация гораздо, гораздо более взрывоопасная, чем кажется на поверхности, гораздо хуже, чем показывают в новостях.

Л: Это пугающая оценка. Но о Третьей мировой войне мы поговорим в другой раз. И при таком зловещем сценарии, что ты нарисовал, могут ли валюты перестать функционировать в качестве средства обмена? Так мало людей могут хотя бы представить себе альтернативу…

Даг: Возможно, они и не перестанут работать как средство обмена. По крайней мере, не сразу.

Даже во время знаменитой гиперинфляции в Германии в 1920-е годы или недавней зимбабвийской, где после единиц на банкнотах было столько нулей, что невозможно было их даже сосчитать, люди все-таки пользовались правительственными бумажными валютами. Все еще пользовались! Когда я последний раз был в Зимбабве три года назад, нам уже приходилось платить за газ целыми рюкзаками банкнот; ужасно неудобно. В случае с Германией можно было достать монеты по 10 и 20 марок, если они и не были в обращении. Люди забыли, что марка, франк, лира, доллар – все это названия для определенного количества золота.

Когда началась Первая мировая война, Германия отказалась от золотого стандарта – доллар стоил около 5 марок. К 1923 году на доллар можно было купить триллионы марок. Только те немцы, у которых в заначке оставались золотые монеты или были счета в иностранных банках, имели ликвидный капитал к 1923 году; все остальное просто исчезло. Так что люди не тратили свое золото, если этого можно было избежать.

Вот о чем говорится в законе Грешама. Если в обращении существуют «законные средства платежа» – бумажные деньги, вы пытаетесь выплатить свои обязательства этими деньгами. Стараетесь избавиться от горячей картошки. Но при этом пытаетесь добиться, чтобы вам платили хорошими деньгами, и держите их при себе. Веймарская инфляция в Германии стала для этой страны худшей катастрофой; она привела к ужасным последствиям.

Л: Так много людей думают о Веймарской Германии и Зимбабве как о фантасмагории в дальних странах, если они вообще об этом задумываются. Интересно, что Германия сейчас стала столпом евро, снова сталкиваясь с законом Грешама.

Даг: Так и было, по меньшей мере со времен Рима. Но интересно, насколько далеко все зайдет сейчас. Все главные мировые валюты выпускаются правительствами стран, которые гораздо более урбанизированы, а их экономики по большей части базируются на услугах. В США, Великобритании, еврозоне и Японии – все эти валюты в большой беде по разным причинам, и относительно мало производится того, что можно назвать основными товарами.

В далеких 1920-х или даже несколько лет назад в Зимбабве половина населения все еще жила на фермах, и у многих не было даже банковского счета, не говоря уже о кредитных картах и пенсионных фондах. Гибель доллара и других бумажных валют будет гораздо, гораздо серьезнее, чем в этих эпизодах прошлого.

Л: Изменение валютной системы наносит удар по резервной валюте – и это будет нелегко. Давайте посмотрим на это с другой стороны. Как защитник твердой валюты ты понимаешь, что инфляция денежного предложения ведет к ценовой инфляции. Если у тебя есть 1000 золотых монет в маленькой деревне, и, в маловероятном случае, если кто-то найдет достаточно золота, чтобы изготовить еще 1000 золотых монет, у вас появится в два раза больше монет, которые вы готовы отдать за одни и те же товары, и цены вырастут. Но мы не живем в экономике твердой валюты.Мы вне золотого стандарта. У нас система частичных резервов банка, у нас простое финансирование долга для физлиц, юрлиц и правительств. Так что каждый новый доллар размножается и влияет на экономику как множество новых долларов. Но отрицательный момент – это то, что в случае потери доверия к огромной массе производных они исчезают в огромных количествах, замедляя тем самым денежное обращение.

Итак, не будет ли беспрецедентное создание триллионов новых долларов долговых обязательств и валют компенсировано аннулированием триллионов производных, позволив избежать ценовой инфляции?

Даг: Это хорошее замечание. Это как раз и есть одна из многих проблем систем бумажных денег, основанных на кредите. Все эти доллары создаются из ничего – инфляция. Но когда банки банкротятся и нарушаются обязательства по облигациям, может произойти дефляция. С металлическими деньгами денежная масса растет так быстро, насколько быстро происходит добыча – и обычно это совпадает по темпу с ростом реальной экономики. Так что стоимость денег имеет тенденцию к постоянству. Или даже растет при мягкой дефляции. Это хорошо, поскольку это препятствует увеличению задолженности и поощряет сбережения. А сбережения – это показатель того, насколько богат отдельный человек или общество.

Но эти чиновники из правительства зашли слишком далеко. Я помню, как в 2007 году, впервые в жизни с тех пор, как Алан Гринспен (Alan Greenspan) стал одним из этой номенклатуры, он сказал нечто ясное и понятное. Он больше не был председателем ФРС и был, представьте себе, в DailyShow, комедийном шоу. Я подумал, что Джон Стюарт (John Stewart) прекрасное интервью у него взял. Он спросил Гринспена, знал ли он, какова денежная масса – насколько она большая. Гринспен довольно честно сказал: «Ну на самом деле мы не знаем».

Л: Думаю, я нашел видеозапись этого разговора.

Даг: Сейчас происходит битва титанов между силами инфляции и дефляции. Когда крупные корпорации вроде General Motors или Fannie и Freddie объявляют дефолт по своим долговым обязательствам, исчезают сотни миллиардов долларов. Исчезают активы, которыми люди, как они считали, обладали и которые могли конвертировать в наличные. Это ведет к дефляции. В здоровой банковской системе, где деньги – это товар вроде золота, деньги не могут исчезнуть.Они могут поменять владельца, но не исчезнуть. Но в нашей валютной системе они могут испариться и улететь так же просто, как и создаваться.

Из этого следует, что некоторые извлекают выгоду из создания денег правительством, а некоторые – нет. Кому удастся потратить их первым, пока они стоят больше всего, а кто останется с пиковой дамой, когда они исчезнут? Обычно при этом страдает маленький человек – представитель среднего класса. А в США средний класс сокращается. Финансовые колебания, через которые мы проходим, разрушают средний класс, который наивно полагает, что по-прежнему господствуют традиционные американские ценности и что их правительство – честное. Низший класс давно растерял все свои ценности, а высший класс слишком циничен и корыстен, чтобы заботиться об этом. Большинство представителей среднего класса в конце концов присоединятся к одному из двух других классов, и для страны это кончится моральной катастрофой.

Раньше Америка была местом, где класс не имел особого значения, и перемещаться между ними было легко – не так, как в Европе или на Востоке. Но с появлением проблем у среднего класса мы, вероятно, получим классовую вражду между теми, кто внизу, и теми, кто наверху.

Л: На дебаты об инфляции/дефляции можно посмотреть и так, что даже если у нас на самом деле происходит ликвидация финансовых активов (вид дефляции) на уровне, необходимом, чтобы превысить действительно феноменальные объемы созданной денежной массы в США, и в этом участвуют и другие правительства, вышеупомянутая деструкция является столь же реальной угрозой, сколь и гиперинфляция. Число потенциальных банкротов среди банков и других финансовых организаций – а при широком распространении пенсионных программ 401K и брокерских онлайн-счетов количество людей, чьи сберегательные и пенсионные накопления «смоются», будет поистине ужасающим. Вот каким образом сбалансируется произвольная инфляция денежной массы, которую мы сейчас наблюдаем. Если это лекарство, то оно смертельно.

Даг: Думаю, эти слова справедливы. Так или иначе, все будет очень серьезно. Как я только что сказал, когда появляется неконтролируемая инфляция в местах вроде Зимбабве, где большинство просто выживает, люди с садами и курятниками пострадают, но они как-то продержатся. Но все совсем иначе, когда рушатся самые богатые и развитые экономики мира. Американцам грозит серьезное снижение стандарта жизни, к чему они совершенно не готовы, и это будет катастрофа. У них нет садов и курятников, чтобы прокормить их. Деться некуда.

Л: Это возвращает нас к вопросу о причинах. Я уверен, что многие могут представить себе картину, тобой нарисованную, но почему такое развитие событий неизбежно?

Даг: Потому что американское правительство и ему подобные находятся в безвыходном положении. Для них политически неприемлемо вернуться назад и позволить рынку скорректировать ужасающие ошибки в распределении ресурсов и диспропорции, которые внесло в экономику правительство. Они должны «делать что-то», даже если они прекрасно знают, что это неправильно. А «сделать что-то» означает расходы без слишком большого увеличения налогов, потому что они знают, что слишком большое увеличение налогов захлопнет крышку на гробе экономики, которую они пытаются вернуть к жизни. Расходы на «стимулы», чтобы «исправить» экономику – прямые расходы на взятки избирателям, такие как растягивание «пособий по безработице» на годы и предложение «бесплатного» медицинского обслуживания, и так далее… и такой порядок вещей подразумевает, что правительство должно тратить деньги. Им даже в голову не приходит не тратить.

Заплатить за все это можно двумя способами. Они могут занять, что можно сделать, только подняв процентную ставку, чтобы их облигации стали привлекательными, а это тоже перекроет кислород тому, что так красиво называется «экономикой, живущей на «железных легких». Они также могут напечатать денег и сделать это с некоторой безнаказанностью, надеясь, что по счетам не придется платить,пока в кабинете не появится новый глупый бедняга – но это рано или поздно обвалит доллар.

Все, что мы увидели, показывает, что их действия предсказуемы для политиков, они изображают деятельность, а последствия наступят в будущем: они подрывают доллар.

Правительству США грозят дефициты на триллионы долларов. Опять же, они не смогут брать в долг по низкой ставке, так что они продадут свои облигации сами себе, то есть Федеральной резервной системе, и вспыхнет инфляция. Не существует безболезненных вариантов, и все близко к тому, чтобы выйти из-под контроля.

Л: Что же насчет очевидного восстановления экономики? Ты критиковал «признаки восстановления экономики» в одной из наших бесед в прошлом году, но их количество вроде бы растет.

Даг: Это происходит, потому что правительство подкупило население этой нелепой программой «Наличные за хлам». Они дали им по $8000 на покупку жилья. Они нанимают втрое больше людей для проведения переписи населения, как в прошлый раз, но население не выросло втрое. И многие другие взятки. Но всему этому приходит конец, и все будет гораздо мрачнее, чем осенью 2008 года.

Л: А этот нынешний финансовый апокалипсис, как мы назвали его на прошлой неделе, и есть естественная завершающая фаза применения необеспеченных валют вместо реальных денег – вот почему нельзя пользоваться долгом как деньгами.

Даг: Вот почему ты не пользуешься долгом – долговыми расписками – вместо денег. А те, кто спокоен, те, кто читают эти слова и знают, что мы правы, но не действуют, потому что не могут поверить, что в Америке не может быть все так плохо, в ближайшем будущем будут очень несчастны.

Читателям стоит делать что-либо сейчас, пока мы в центре циклона, пока происходят какие-то небольшие циклические улучшения, и пока большинство дуракус американус думает, что вернулись веселые деньки.

Нам придется не только пройти через другую волну этого шторма, но и столкнуться с еще большим ураганом после этого.Неприятности только начинаются. Действуйте сейчас.

Л: Финансовая самозащита 101 – вот чему мы учим читателей Casey Research. Но давай рассмотрим несколько общих понятий. Список разумных действий включает покупку золота, диверсификацию активов в офшоре, и… что еще ты можешь порекомендовать, что еще можно сделать с деньгами в преддверии инфляции?

Даг: Вот простой способ запомнить: я бы ликвидировал, консолидировал, спекулировал и создавал.

Ликвидируйте. Избавляться от любых активов, которые могли иметь значение в прежней экономике, но от которых, вероятно, ничего не останется в новой. Сюда входят спекулятивные капиталовложения в недвижимость на ранее горячих рынках. Может, стоит продать и собственный дом, а вместо этого снимать жилье. Или, если оставите дом себе, получите большую ипотеку с фиксированной низкой ставкой, которая, вероятно, исчезнет в результате инфляции. А также избавьтесь от всего, что хранится у вас на чердаке, в подвале, в арендуемом хранилище – от всего, что вам на самом деле не нужно. Обратите все это в наличные.

Консолидируйте. Сократите расходы до минимума и консолидируйте свои активы. Лучше всего это можно сделать, купив золото или серебро в виде наличных (монеты), они будут вашими сбережениями. Еще одним важным элементом является вывод большей части ваших активов в офшор.

Спекулируйте. Притом что правительство сейчас создает пузыри своими программами колоссальных расходов, а другие пузыри, такие как коллапс многих крупных корпораций,схлопываются, воспользуйтесь возможностью хорошо заработать на ставках на эти тренды. В такие неспокойные времена можно заработать много денег.

Создавайте: В ближайшие годы мир, вероятно, изменится настолько радикальным образом, как он изменился при вхождении в промышленную революцию. Изменится экономика, политика, технологии, демография, общество, военные – все. Хорошее время, чтобы оглянуться и спросить себя не «Кто даст мне работу?», а «Какие товары и услуги я смогу предоставлять в будущем, за которые люди будут готовы платить?» То, что срабатывало во время последнего Долгого бума, больше не сработает – чтобы создавать, придется мыслить творчески.

Л: Думаю, что не буду готовиться к профессии фитнес-тренера.

Doug: (Смеется.) Ну и барменом быть тоже не стоит.

Л: А если серьезно, я внимательно тебя слушал, Даг. Как ты знаешь, я решил вложиться в твоей проект Estancia de Cafayate в Аргентине, я консолидирую, ликвидирую и создаю – и спекулирую, потому что как раз именно этим я дышу, это пью и ем. На сегодняшний день это сильно и положительно сказывалось на моей жизни. Я искренне надеюсь, что наши читатели делают или сделают то же самое.

Даг: Да, я знаю. Я просто хотел бы, чтобы все были такими способными учениками.

Об анархии

Луи: Даг, ты по-прежнему называешь себя анархистом. Как я подозреваю, большинство наших читателей понимают, что это не означает, что тебе нравится носить черные армейские ботинки и бросать коктейли Молотова в рестораны McDonald's во время протестов против ВТО, но я не уверен, сколько из них действительно знают, что именно ты под этим подразумеваешь. И поскольку это важно для твоего мировоззрения, и, таким образом, влияет на твое мышление как инвестора и спекулянта, было бы полезно дать кое-какие пояснения. Немногие согласятся с нами в этом вопросе, но давай поговорим об анархии.

Даг: Конечно. Если люди не обладают достаточно непредвзятым мышлением, чтобы даже допустить иную точку зрения, их главная проблема – они сами, а не мои идеи. В сущности, анархизм – это самая мягкая из политических систем. Он подразумевает отсутствие институционализированного давления. Это движение по течению, где всему позволено расти или падать естественным путем до нужного уровня. Анархическая система обязательно сопряжена с капитализмом свободного рынка. Все необходимые людям услуги – вроде полиции или судов – оказывают предприниматели, которые занимаются этим ради прибыли.

Послушай, я был бы счастлив, если бы государство – которое является инструментом подавления в чистом виде, даже будучи приукрашенным внешними атрибутами демократии, конституции и всего остального – занималось именно защитой от давления. Судебная система позволяла бы рассматривать споры без необходимости силового воздействия. А какие-то военные силы защищали бы от внешних врагов.

К сожалению, сегодняшнее правительство занимается чем угодно, но только не этим – и когда оно снисходит для защиты, у него плохо получается. Полиция обеспечивает все менее эффективную защиту; кажется, она специализируется на навязывании самоуправства. Суды? Они применяют произвольные законы, а чтобы пользоваться этой системой, нужно быть богатым – хотя к тому времени, когда ты выберешься оттуда, обнищаешь. А военные едва ли защищают страну – они только и занимаются тем, что создают врагов по всему миру, и чаще всего, это самые отсталые иностранцы.

В анархии свободного рынка полицейские службы, вероятнее всего, были бы частью страховых компаний, а судам пришлось бы конкурировать друг с другом на базе скорости, честности и низкой стоимости принятых решений. Армия – это более сложная проблема, и она вне нашей компетенции, хотя недавно мы рассмотрели множество аспектов в дискуссии о терроре и армии.

Л: Это слишком для большинства обывателей, босс. С одной стороны, как мне видится в соответствии с моими либертарианскими принципами, непоследовательно требовать, чтобы со мной все соглашались, но я не обязан помогать тем, кто поработил меня, чтобы заработать. Тем не менее, попробуем разобраться.

Даг: Итак, начнем с определения. Многие думают, что анархия – это хаос. Они видят бунты и хаос в репортажах из какой-то области конфликта и думают: «Что за анархия!»

Л: И это если «говорящие головы» не сообщают им, что им показывают анархию.

Даг: Верно. Но хаос и бомбометание – это не анархия. Хаос – это, по сути, противоположность анархии. Анархия же – это просто форма политической организации, которая не подразумевает наличие правителя, или правящего органа, над всеми в обществе. Возможно ли такое в реальности – это уже отдельный вопрос. Вот что это значит. И для меня это – идеал, за который стоит бороться.

Л: В словаре Вебстера анархия – это: 1: Отсутствие правительства. 2: Состояние беззакония или политической дезорганизации в связи с отсутствием власти правительства. 3: Утопическое общество людей, которые наслаждаются полной свободой без правительства. Многие могут подумать, что ты говоришь только о третьем значении.

Даг: Посмотрим на этимологию. Это слово происходит от греческого anarchos, то есть «не имеющий правителя», an-, нет, и archos, правитель. Второе определение вошло в массовое употребление, но это не значит, что оно правильное.

«Анархия» - это слово, которое украли и исказили коллективисты – как и слово «либеральный». Раньше либеральным считался тот, кто верит в социальную и экономическую свободу. Теперь либерал – это тупой вор – некто, кто щедро тратит чужие деньги.

Я не хочу позволять плохим ребятам контролировать интеллектуальное поле брани путем экспроприации и разрушения хороших слов.

В любом случае, между анархией и торжеством закона нет никакого конфликта, так как существуют частные формы закона и управления. Именно в этом суть общего права. Так что правильное определение – это сочетание первого и третьего.

Но я никогда не говорил, что по-настоящему свободное, анархическое общество – это утопия; это просто общество, где делается упор на личную ответственность, а также нет организованных институтов подавления. Совершенная гармония невозможна для несовершенных людей. Общественный порядок, однако, возможен и без государства. На самом деле, государство представляет такую опасность, потому что оно всегда привлекает к себе социопатов, которым нравится подавление.

Общество объединяется не с помощью нескольких суровых законов и грубой полицейской силы – обычно это происходит благодаря социальному давлению, моральному воздействию и общественному негодованию. Возьмем ресторан. Счет оплачивается не из-за страха перед полицией, а по трем причинам, которые я только что назвал.

Л: Недавноя наблюдал нечто подобное в Аргентине. Вот на твоем же Празднике Урожая. Две сотни людей, большинство из которых никогда раньше не встречались, в Богом забытом месте – я не знаю, есть ли в ближайшем к Кафаяте городке полицейский, но если он там есть, он хорошо прячется. Везде, куда хватает взора, только мы, виноградники и горы.

И при этом порядок. Estancia – это частная собственность. Твои люди все организовали, и гости согласились с этим и хорошо провели время. Почему? Не думаю, что многие из них просчитывали вероятность быть убитыми при попытке применить насилие, чтобы получить желаемое, хотя если разумный человек произведет такие расчеты, он поймет, что оно того не стоит.

Большинство воспитываются пристойно, и люди, которых ты стремишься привлечь, имеют определенную моральную устойчивость. Иными словами, событие управлялось культурой добровольного и честного сотрудничества.

Даг: Именно так. Это похоже на очередь в кинотеатр или на горнолыжный подъемник. Чтобы все заходили по очереди, не нужен полицейский с пистолетом. Все знают, что если соблюдать очередь, всем будет лучше – и их именно так и воспитывают, так что обычно им не приходится об этом думать.

Самым очевидным примером, похожим на правительство, является Диснейуорлд, ничто иное, как частный город, полный бесчисленных правил, которые можно было назвать законами, если бы там правили политики вместо корпорации.

Так почему же все соблюдают правила, которые не являются законами? Потому что они хотят в Диснейуорлд. Они соглашаются и в большинстве случаев соблюдают их, и если они создают слишком много проблем, Дисней выгоняет их – и у компании есть на это полное право как у владельца частной собственности.

Как отмечается в законе Парето, в большинстве мест неизбежно присутствует дурной элемент. 80% народа действительно приличные люди, а у 20%, возможно, есть проблемы. А 20% из этих 20% - паршивые овцы. Приходится изобретать культуру, которая заставляет их прятаться внизу, нежели подниматься наверх – и они довольно часто оказываются в правительстве.

Реакция человека на идею реально свободного общества – это отличная моральная лакмусовая бумажка.

Л: Что бы ты сказал людям, которые говорят, что когда несколько лет в Сомали пало правительство, последовало кровопролитие, или когда в Новом Орлеане исчезло правительство в преддверии урагана Катрина, возник жуткий хаос?

Даг: Как ты и сказал, это вопрос культуры. Если речь идет о людях, воспитанных так, что их поступки ограничиваются лишь силой, применяемой властями, неудивительно, что когда исчезает это сдерживание, они сами применяют силу, чтобы получить желаемое.

Именно так и произошло в Сомали, но это справедливо и для людей, попавших в беду в Новом Орлеане, в первую очередь, бедняков, которым не хватило денег, чтобы уехать – другими словами, обитателей правительственного жилья. Говорить об этом политически некорректно, но культура этих людей, в общем, определенно отличалась от культуры среднего американца.

На самом деле бывшие полицейские государства – самые опасные, как, например, Россия в начале 90-х, Конго в начале 60-х или Гаити сегодня, потому что там существовала культура репрессий, похожая на автоклав. Когда поднимаешь крышку, там просто полный бардак.

Л: Припоминаю наводнение в Западной Вирджинии несколько лет назад, когда смыло половину маленького городка. Вместо того, чтобы насиловать и грабить друг друга, те, кто не пострадал, помогали жертвам. Они приютили их и даже помогли построить новые дома. И никто не заставлял их это делать. Дело не в лучшем правительстве – они просто так воспитаны.

Даг: И культура – это вопрос образования, то есть общества, которые функционируют на добровольном сотрудничестве, как в Кафаяте, Диснейленде или городе в Западной Вирджинии, о котором ты говорил, возможны.

В природе человека нет никаких преград для создания общества людей, которые уважают права друг друга и следуют общепринятым системам для разрешения разногласий, вроде образования очереди в кинотеатрах. С преступниками и социопатами бороться придется, так как они присутствуют в стандартном количестве в любом населении – но суть в том, что обществу не нужно выстраиваться вокруг фактически преступной организации, самого государства.

Л: А эти социопаты ограничатся своими собственными интригами, вместо получения доступа к государственному аппарату, чтобы увеличить причиняемый ими вред. Но я думаю, что большинство людей не согласились бы с твоим определением государства как преступного.

Я знаю, что это серьезная тема, о которой написаны целые книги, но ты мог бы как-то кратко обосновать свою точку зрения?

Даг: Ну, на самом деле не так уж все сложно. Вероятно, мы можем согласиться, что если я направлю на тебя пистолет и заберу у тебя все деньги, это неправильно. Некоторые пожалели бы меня, если бы я сделал это, чтобы купить лекарство для умирающей матери, но это все-таки преступление, потому что это нарушает твои права как человека. И преступлением также является то, когда я прошу кого-то еще сделать это для меня, и преступление – когда шайка людей голосует за то, чтобы попросить кого-то в щегольской униформе и при бейдже сделать то же самое.

При этом, если бы группа людей, называющих себя Конгрессом, прошла через какие-то ритуалы, где лидер пачкает чернилами бумагу, и решила, что отныне нарушение твоих прав «законно», это было бы равносильно тому, как если бы шаман сказал воинам племени, что можно брать рабов и отдавать их в жертву богам. Законы – это просто «цивилизованная» форма человеческих табу.

Л: Законопроект Обамы о здравоохранении как раз об этом. Социализированная медицина ставит меня и тебя в положение племенной жертвы, потому что масса избирателей хочет бесплатных конфет за счет тех, кто зарабатывает больше их.

Но вернемся к слову «преступный» - ты говоришь, что государство по своей природе преступно, потому что оно нарушает права человека. Но должно ли это быть именно так? Разве Айн Рэнд (Ayn Rand) не придумала правительство, которое не нарушало бы ничьи права?

Даг: Не думаю, что у нее был подробный план. Мне показалось интересным, что Долина Галта в ее книге Атлант расправил плечи явно была частным городом. Он был построен на земле, которой владел Мидас Миллиган (Midas Mulligan), и люди, покупавшие дома, соглашались на его условия. Там не встречалось упоминания о полиции или выборных чиновниках. Рэнд как раз и сказала, что моральное правительство не могло нарушить ничьих прав, и это означало получение доходов путем взимания платы за пользование и другими добровольными средствами – без налогов. Это большой шаг в верном направлении, но по-прежнему без ответа остается масса вопросов о том, как это сделать.

Вот представь, что жители Квебека одновременно решили, что они больше не хотят быть частью Канады, а хотят быть независимым франкоговорящим государством. Итак, они мирно голосуют и играют в собственную игру своими шариками. Сделав это, они не нарушают ничьих прав, так что у правительства Канады нет морального права остановить их. Можно использовать силу, но это бы нарушило права жителей Квебека, которые при этом никого бы не обидели. И если жители Квебека могли бы это сделать, то также мог бы и Диснейуорлд, и твой сосед – или ты сам.

Не существует этического способа помешать мирному отделению, но если государство не препятствует расколу, оно вскоре распадается. Люди всегда хотят все делать иначе, и они бы так и поступали, если бы угроза силы, исходящая от государства, не останавливала их. Грубая сила, хотя и приукрашенная мифом, пропагандой и красно-сине-белым флагом, - вот что удерживает государство от распада. Эта сила уродлива и продажна.

Неважно, каким милостивым может быть государство, даже то, которое нашло способ спонсировать свою деятельность без применения силы, но чтобы сохранить собственное существование, оно должно нарушать главное право человека на свободное волеизъявление. Вот почему государство по своей природе - преступная организация – оно должно применять силу. Даже лучшие из них никогда целиком не основаны на согласии подчиненных; все равно присутствует подавление несогласного меньшинства. А несогласные есть всегда.

Демократия – это не решение – это всего лишь 51%, командующие остальными 49%. Ради бога, Гитлера тоже выбрали демократическим путем. Демократия – это просто господство толпы, переодетой в плащи и галстуки.

Ты и я не согласны с медицинской реформой Обамы, но нас заставляют принять этот закон. Конечно, социализированная медицина абсолютно неэффективна, как мы обсуждали в нашей беседе о здоровье.

Я думаю, что могу жить с идеей государства, лишь бы только в мире было около семи миллиардов человек, и у каждого было бы свое собственное. Это показало бы, что вся идея государства – это просто афера, где каждый пытается жить за счет всех остальных. Но реальную выгоду из этого извлекают ребята наверху.

Л: Требования государства для самосохранения – и есть причина, по которой люди так часто говорят, что государство – это «необходимое зло». Для своего существования оно должно нарушать какие-то права, но люди думают, что защита и поддержка гражданского общества государством, что является большой ценностью, стоит этого нарушения прав.

Даг: Концепт необходимого зла представляется мне довольно противоречивым. По большей части, это софистика, обычно применяемая для оправдания какого-то преступления. Может ли что-то злое быть действительно нужным? И может ли быть что-то необходимое по-настоящему злым?

Помимо всего прочего, люди говорят, что государство необходимо, потому что они не знали ничего другого. Но, по сути, оно не является частью космоса. В истории были времена, когда центральная власть была настолько далека или беспечна, что люди функционировали – и процветали – в том, что, по факту, было действующей анархией.

Дэвид Фридман (David Friedman) приводит в пример средневековую Исландию. Я рекомендую его книгу Механика свободы как повод для прекрасной дискуссии о том, как общество работало бы без мертвой хватки государства, подавляющей его.

Л: А реальность состоит в том, что разные частные организации, обеспечивающие системы регулирования и управления, от частных городов вроде Диснейуорлда до Underwriter's Laboratories, которая ставит печать «UL» на электронику, признанную безопасной, до церквей, некоторые из которых регулируют самую интимную часть жизни своих членов – и все по добровольному согласию.

К примеру, Церковь Мормонов значительно контролирует частное поведение своих прихожан. Я, конечно, не мормон, но я жил в городах, где было много мормонов, и я должен признать, что они были чище, красивее, безопаснее и так далее. Я бы сказал, что религия мормонов сильнее контролирует своих адептов, чем любые государственные законы своих граждан, но тем, кем управляют, это нравится. Они верят, что им это на пользу, и, что важнее всего, они могут уйти, когда захотят.

Но в государстве не так. Вот почему я говорил, что государство – это не необходимое зло, оно просто заведомо злое.

Даг: Хороший пример. А амениты и менониты – тоже хорошие иллюстрации, хотя, на мой взгляд, религиозные сообщества слишком зажаты. И UL – тоже хороший пример, потому что люди боятся, что бизнесмены превратятся в грабителей, если их не будет контролировать государство. Но производители электроники не обязаны ставить печать UL на свою продукцию. Они идут на дополнительные расходы, чтобы соответствовать стандартам UL, потому что знают, что они заработают больше, если на их продуктах будут стоять отметки «одобрено UL».

Л: Отели BestWestern действуют так же. BestWestern не владеет гостиницами; это, по большей части, агентство, регулируемое в частном порядке, которое инспектирует отели и предоставляет тем, кто соответствует требованиям, право разместить знак BestWestern на фасаде здания, что дорогого стоит для мелких семейных компаний.

Даг: Существует масса частных регулирующих сервисов. Страховые компании тоже оказывают большое влияние на страховщиков, которым приходится следовать определенным правилам, чтобы сохранить страховку. И, конечно, существует громадная индустрия частной охраны, которой пользуются желающие защитить свою собственность, а не звонить 911, когда их уже ограбили. Все по добровольному согласию.

Правительство ни для чего не нужно; если что-то нужно, предприниматель предоставит это ради прибыли. И сделает это гораздо лучше и дешевле государства.

Экономические аргументы в пользу анархии свободного рынка преобладают. Я считаю, что мы жили бы по технологиям StarTrek, если бы государство не замедляло ход событий. Но я анархист не по этой причине. Реальный аргумент – мораль и этика.

Л: Знаешь, я все еще шлю сообщения «отписаться от рассылки USA.gov» в Вашингтон, но так и не получил ответа.

Даг:Удачи. Для них ты просто домашний скот. Их заботит лишь одно: чтобы ты и прочие не паниковали. В остальном ты существуешь только для их блага, и у тебя не больше права голоса, чем у быка.

Л: Возможно, это правда для большинства людей, но я все еще могу проголосовать ногами. Я и раньше это делал, и сделаю это снова. Как и ты. Вот почему я искал поместье в аргентинской глухомани.

Даг: Разумно быть в месте, где к тебе вынуждены относиться как к гостю, искать расположения, нежели как к эксплуатируемому активу. Конечно, все правительства опасны, разрушительны и неприятны. Но проще всего иметь дело с некомпетентными и с теми, кого не уважают…

В любом случае, буду рад такому соседу.

Здесь возникает еще одна проблема государства – оно навязывает тебе обязательства. Я твердо верю в дружелюбие, но когда государство пытается принудить тебя к отношениям с другими людьми, это вызывает лишь раздражение. Мне нравятся общества с «самоотбором», где можно предполагать, что твои соседи хоть немного разделяют твои взгляды на устройство мира.

Л: Мне понравилась Estancia. Эти горы, возможно, убедят меня, если тебе и твоим друзьям это не удастся. Но в любом случае, этот разговор может зайти очень далеко, и я мог бы приводить массу возражений, а ты – отвечать на них, но я бы хотел перейти от теории к практике. Даже для тех, кто согласен с тобой, по крайней мере, мысленно, это все звучит теоретически – без практических последствий, так как вся планета, как ты отметил, покрыта государствами.

Мы с тобой дружим почти 20 лет, и шесть из них мы работали бок о бок. Я знаю, что для тебя это не только теория. Ты живешь в соответствии со своей философией. Я видел, как ты стоишь в большом лекционном зале перед сотнями людей и говоришь им, что закон должен быть лишь один: «Делай, что хочешь, но будь готов принять последствия». Они смеются или закатывают глаза, в зависимости от своих убеждений, но я сомневаюсь, что многие из них осознают, что ты не только абсолютно серьезен, но именно так ты и делаешь по жизни.

Ты не робок, но и не хвастлив, так что я продолжу и скажу, что я вижу, что слово у тебя не расходится с делом. Ты заходишь в двери с надписью «Выход», ты щелкаешь зажигалкой под табличкой «Не курить», ты проходишь через металлодетекторы, не снимая ремня, ты играешь в поло, независимо от того, что говорят врачи, ты не выключаешь электронику, когда все стадо в самолете выключает свою… я мог бы продолжать бесконечно.

Красота всего этого состоит в том, что в большинстве случаев ничего не происходит. Ты поступал как тебе удобно, никого не обижая, и наслаждался жизнью на своих условиях. В случае, когда какой-то умник «выступает», ты обычно отвечаешь спокойно и говоришь: «Ой. Ну и что мы будем с этим делать?» Худшее, что может случиться, когда ты сталкиваешься с этим лицом к лицу, - обычно ты оказываешься там, с чего начинают все послушные люди. Иногда ты даже отвечаешь. Я видел, как ты делал дураков из охранников аэропорта или переезжал в другой отель.

Важно то, что ты начинаешь делать то, что тебе хочется, а не то, что хотят разные умники. Иногда можно побыть овцой в стойле, но не так часто, как можно было бы подумать. И тогда ты сам начинаешь делать так, как тебе нужно. Я чертовски восхищаюсь всем этим.

Даг: Ну… Ты Господин Хулиган, знаменитый анархист– известен тем, что не сотрудничаешь с государством. Но, как и ты, я очень уживчив, и всегда пытаюсь в полной мере соблюдать права других людей.

На практике основное правило «Делай, что хочешь, но будь готов принять последствия» можно, в то же время, разложить на два других. Одно: делай, как ты говоришь, что собирался делать. А второе – не проявляй агрессию по отношению к другим или их собственности. Все понимают эти законы, и нет нужды в испорченном и развращающем правительстве, чтобы разрабатывать их в дальнейшем, как мне кажется.

Люди вроде тебя, с которыми мне нравится общаться, понимают это. Кроме того, я считаю, что тебе удается сохранять спокойствие при разговоре с прихлебателями государства… возможно, ты делаешь это, чтобы просто убедиться, действительно ли там под униформой человек.

Л: Хорошо, хорошо, но я не хочу комментировать в печати все, что я делал. Суть не в том, чтобы похвалить тебя или меня, а показать людям, что подчинение – это выбор, а не предрешенный результат. Свобода – это то, что никогда не получишь, ожидая разрешения, а только лишь применяя ее настолько решительно, насколько позволяет твоя творческая энергия. Несогласие с барьерами – как когда ты рассказал служащим отеля в Аспене, куда им засунуть закон о запрете курения в баре, и что ты бы ответил бы, если бы вошел мэр.

Говоря самыми общими словами, я думаю, что ошибочно думать о свободе как о существительном, нежели как о глаголе. И твои поступки показывают миру последствия делания свободы, а не ожидания, пока эту свободу предоставят.

Даг: Да, это так. И чтобы не гладить себя по головке, стоит отметить, что были времена, когда и у меня были неудачи, и я практически был банкротом – но это была моя проблема и ничья больше. Так что отсутствие денег – это не оправдание, чтобы не принимать ответственность за свою жизнь и не жить так, как хочется. Мою свободу мне дали не родители или правительство.

Л: Стоп-стоп! Итак… проблемы для инвесторов?

Даг: Отношение – это все, оно значит очень много. Если позволишь, чтобы с тобой обращались как со скотом или пасли как овец, ты не сможешь инвестировать, чтобы максимизировать свою свободу. Мы можем много говорить об этом, но мы и так долго рассуждаем. Начинать нужно с диверсификации активов в разных политических юрисдикциях, чтобы каждому предполагаемому Большому Брату было сложнее загнать тебя в загон. Это правило, о котором забывают почти все – но это самая важная вещь на свете.

Я бы хотел рекомендовать книгу. Кроме Концепции эгоизма Рэнд, я бы сказал, что она самая важная из всех, что я читал, и что она сильнее всего повлияла на мое мышление: это Рынок свободы Таннехилла. В ней ясно и точно описывается, как могло бы работать общество без правительства. Ее можно бесплатно скачать на сайте Института Мизеса. Если понять основное, то чувствуешь себя гораздо менее обязанным поддерживать деструктивный институт правительства, потому что осознаешь, что в нем нет необходимости.

Л: В наших беседах мы обсуждали валютный контроль и жизнь за рубежом, и конечно, Аргентину. Что еще?

Даг: Не чувствовать себя виноватым в том, что ищешь страну с низкими налогами, чтобы там отчитываться о доходах, иметь собственность и так далее. Голосовать ногами важно не только для прав человека, но и для всего мира; чем больше ищешь наименее обременительное правительство, тем больше правительства будут стараться меньше подавлять, и тем лучше для всех нас.

Л: А проще всего применять свою свободу, как это делаешь ты. Что насчет тенденций?

Даг: Как раз такие, о которых мы только что говорили – но теперь нам нужно поторопиться. Я вижу, что в новом законе о занятости, только что подписанном Обамой, заложен новый валютный контроль. Он необязательно запрещает все новое. Но в нем присутствуют новые требования к отчетности и штрафы. Это только пробный шар. Как сказал Менкен (Mencken), пока заседает Конгресс, любая жизнь и собственность в опасности.

Л: Я понял, что ты был прав насчет неизбежности всего этого, но должен признать, что это началось раньше, чем я думал.

Даг: Иногда я терпеть не могу оказываться правым. И все-таки я думаю, что все будет еще хуже, чем даже я могу представить. Помните мантру: Ликвидировать, Консолидировать, Создавать, Спекулировать.

Л: А какие-то конкретные инвестиции?

Даг: В настоящее время я не вижу ничего лучше золота. Если у вас нет серьезных позиций в золоте, стоит быстро купить его – и, по возможности, за пределами США

О Бене Бернанке: «Бойтесь, очень бойтесь»

Интервью Дага Кейси с Луи Джеймсом, редактором International Speculator опубликовано 8 декабря.

Л: Даг, перед тем, как перейти к сегодняшней теме, мне кажется, нашим читателям могут быть интересны новости о ситуации с Wikileaks. Корпорации, которые пытаются помешать деятельности Wikileaks, стали мишенями операции «Ответный удар». В статье на сайте газеты Guardian говорится, что сайт MasterCard не работает, серьезно нарушена работа PostFinance, также ведется атака на PayPal. Блогер-феминистка Наоми Вулф (Naomi Wolf) опубликовала по этому поводу отличный пост - «Джулиан Ассанж (Julian Assange) схвачен мировой полицией нравов» - который привлек массу внимания. И, конечно, в ответ на закрытие сайта быстро появилось множество зеркал. Тем, кто интересуется чтением Wikileaks, может пригодиться список зеркал. Эта сага далека от завершения, и я уверен, мы еще не раз к ней вернемся.

Перейдем к сегодняшней теме. Спасибо за ссылку на «историческое» интервью с Беном Бернанке (Ben Bernanke) (от 05.12.10. – Ред.). Поразительно слышать от человека, который не предвидел кризис 2008 года, что он на «100% уверен» в своей способности контролировать экономику США. Как думаешь, это спесь или глупость?

Даг: Как отметили в «60 минутах», председатель Феда редко дает интервью; это было лишь второе интервью с ним – вот ссылка на первое. Это настолько необычно, что я думаю, это признак, серьезной обеспокоенности Власть Имущих. Так и должно быть. Предыдущее интервью имело место в разгар кризиса в начале 2009 года.

Л: Сам Бернанке выглядел взволнованным. На самом деле я был поражен, насколько сильно он нервничал и волновался. Он запинался, губы дрожали, на протяжении всего интервью на лбу пульсировала вена. Он выглядел так, как будто явно врет, и при этом сам сомневается, что ему кто-то поверит, но у него нет выбора, кроме как врать дальше. Практически карикатура на лжеца, которого поймали с поличным. Ужасно, что Сильные мира сего позволяют транслировать такое интервью – как по мне, так оно вряд ли способно кого-то успокоить.

Даг: Я знаю. Было бы интересно пропустить это интервью через детектор лжи с анализом голоса и посмотреть на результат. Вопрос в том, дурак он или плут – но американской экономике не поможет ни один из этих ответов. С ним было бы очень интересно сыграть в покер…

Л: [Смеется]

Даг: Он не опытный или фанатичный лжец, но определенно набирается опыта во вранье, что, конечно, является нормой для председателя Феда. Но вообще-то интервью действительно очень интересное, потому что в нем есть моменты, когда он выглядит на самом деле испуганным и тем самым предупреждает людей: когда он подчеркнул, насколько близка к пропасти была экономика, и какой проблемной она остается сейчас.

Л: Ну, именно по этой причине он и дал интервью. Он говорит, что критики его последнего вливания $600 млрд в экономику не осознают, насколько серьезна ситуации и высок уровень безработицы.

Даг: Конечно, а что еще он мог сказать. Видишь ли, я считаю, что «делать что-нибудь» - ошибочно, если это основано на неправильной экономике. Все, что они делают, - не только неправильно, это полная противоположность правильным мерам.

Л: Так ты веришь в то, что Бернанке на самом деле лгал? Или он просто очень нервничал, потому что он чувствует себя в центре событий и знает, что если «Титаник» не затонул сразу же после того, как напоролся на айсберг, то это не значит, что опасность миновала?

Даг: Возможно, он сейчас как Гитлер в бункере, который испытывал серьезнейший стресс и действительно не лгал, когда утверждал, что Третий Рейх все еще мог выиграть войну. На самом деле, я жду не дождусь, когда кто-нибудь сделает пародию в духе «Гитлер в бункере» после этого интервью.

Л: Не удивлюсь, если завтра что-то подобное появится на YouTube. Между тем, Джон Стюарт (Jon Stewart) превосходно высмеивает Бернанке (на английском, но очень забавно! – Ред.) в своем последнем скетче.

Даг: На самом деле, кто-то уже сделал одну из пародий в таком духе о манипуляциях на рынке серебра – в которые, кстати, я не верю. Но там упоминается наш редут в La Estancia de Cafayate. Там очень богатый и красочный язык, который некоторым не нравится, но это очень смешно.

Л: Внимание, читатели: это видео не для всей семьи. Итак, вернемся к нашим баранам, давай посмотрим, что он сказал. Первое и главное, на что я обратил внимание, - это его слова о том, что Фед «не печатает деньги», и что действия ФРС не оказывают значительного влияния на денежную базу. Как он может допускать, что вливание ликвидности в экономику никак не скажется на денежной базе?

Даг: Думаю, он не настолько глуп. Ведь Фед занимается скупкой ценных бумаг, кредитуя счет продавца долларами. Конечно, таким образом он создает деньги. Вот почему это называется «количественным смягчением» - потому что в процессе увеличивается количество единиц Федерального резерва в обращении. Мне так нравится этот термин, это «КС», потому что он такой же цинично-мошеннический, как и вся денежная система. Удивительно, что никто его даже не оспаривает. Все просто принимают его в качестве замены печатанию денег. Все как у Оруэлла.

В любом случае, с их точки зрения, увеличение количества валютных единиц путем скупки правительственных облигаций преследует несколько целей. Это увеличивает стоимость облигаций и, соответственно, снижает процентные ставки – а им нужны низкие ставки, потому что так проще финансировать огромный долг, угрожающий обрушить всю систему. Еще им нужно больше валютных единиц, потому что благодаря этому люди чувствуют себя богаче, потребляют больше, и это поддерживает заданные экономические условия – которые, по сути, неприемлемы. Крах вынудил их выкупить у банков токсичные бумаги на время, чтобы не дать им разориться. Теперь они снова скупают облигации Минфина, выделив на это $600 млрд.

Бернанке предпринимает отчаянные попытки решить наболевший вопрос. Но их последствия будут катастрофическими – гораздо, гораздо более разрушительными, как если бы он вообще ничего не делал. Конечно, если бы он ничего не делал, система бы рухнула из-за дефляции: по облигациям объявили бы дефолт, банки закрылись бы. Теперь же, если рухнет сама валюта, все будет гораздо хуже. Но так как это пока откладывается на некоторое время в будущее, именно этого он и добивается.

Л: Точно. Несмотря на заверения Бернанке, неважно, как продавцы ценных бумаг распорядятся новыми долларами, появившимися у них на счетах – даже если они оставят их на депозите в Феде, ведь Фед платит проценты за избыточные резервы – у продавцов все равно освобождаются средства, которые они могут использовать для других целей. А из-за системы частичных резервов добавочную ликвидность многократно возрастает. Бернанке говорит, что он всего лишь сохраняет низкие ставки, чтобы стимулировать экономику, но он делает это, лишь увеличивая денежную базу.

Даг: Точно. Кончились времена, когда для печатания новых долларовых банкнот нужно было срезать верхушки деревьев. Сейчас это делается одним нажатием на клавишу. Но игры с объемом валюты не создают нового благосостояния – на самом деле, они только еще больше усложняют создание капитала.

Итак, с усложнением ситуации в ближайшие месяцы и годы можно ожидать еще более ситуативных мер со стороны правительства. Возможно, они попытаются контролировать капитал, запретить народу выводить деньги за пределы США. Эти меры будут популярны, потому что этим будут заниматься только «не патриоты», а также богатые люди – а сейчас настало время расплаты для богачей. Вероятно, они потребуют, чтобы все пенсионные фонды выкупили определенное количество правительственных облигаций. Они введут ограничения на сумму расходов во время отпуска за границей. Вероятно, они даже попытаются контролировать цены, как Никсон (Nixon) в начале 1970-х. Они будут все больше ограничивать операции с наличными – подобно новому требованию, докладывать в своих налоговых декларациях обо всех видах операций на сумму свыше $600 – потому что цифровые деньги гораздо проще контролировать. Будут созданы новые правительственные бюрократические органы, которые будут заниматься всеми этими и многими другими вещами.

Л: Страшно как. Значит ли что-то фраза Бернанке о том, что эти $600 поступают из «собственных резервов» Феда? Откуда берутся резервы Феда, если не из электронных долларов, только что созданных одним нажатием клавиши на компьютере?

Даг: Ничего не значит. Я думаю, он пытается подчеркнуть, что деньги берутся не из налоговых поступлений напрямую. Федеральный резерв – это ошибочный термин. Нет никакого резерва, как в те времена, когда доллар обеспечивался золотом из Форт-Нокса. Теперь доллар не обеспечивается ничем, так что нечего и резервировать – они создают столько долларов, сколько хотят, как записи в бухгалтерской книге, которые они используют, чтобы платить банкам и всем остальным, кто направляет их на выплаты всем прочим, и так далее.

Это не «резерв», и он не «федеральный». Хотя Фед создан правительством, он не является его частью, если выражаться техническим языком. В действительности его контролируют крупные банки, которым, в первую очередь, выгодна система «фракционного резервирования». В прошлом, когда банки были просто обычными компаниями, которые хранили деньги и выступали в качестве посредников при займах, выдававшихся за счет сбережений, система частичного резервирования считалась мошеннической практикой, которая в итоге приводила к банкротству, а впоследствии и к уголовным обвинениям. Создание центральных банков вроде Феда сделало эту практику стандартом; в итоге долг стал формой денег. Я не буду здесь объяснять этот предмет подробно; я уже сделал это в своих книгах. Но сейчас мы видим неизбежное последствие такой системы, то есть финансовый катаклизм. Бернанке пытается предотвратить неизбежное, и в процессе делает только хуже. Как совершенно точно отмечал Людовик XV: «После нас хоть потоп».

Л: Действительно, потоп какой-то. На любом графике движения денежной базы М2 можно увидеть неконтролируемые последствия их действий.

Анча Кейси (Ancha Casey) [жена Дага]: [неразборчиво]

Л: Привет, Анча – я не понял, что ты говоришь.

Ancha: Привет, Лобо. Увеличение денежной базы разрушает покупательную способность. Сегодня цена одного песо в Аргентине составляет одну триллионную – буквально – от того, сколько он стоил в начале 20-го века.

Даг: Да. Это действительно непрямое налогообложение: создается больше долларов, и они размывают покупательную способность уже существующих долларов – хотя это называется инфляцией. Сначала организации и люди, их получающие, могут потратить их в соответствии с их первоначальной стоимостью. И, конечно же, правительство – которое не является страной людей, а группой со своими собственными особенностями и интересами – может потратить сколько хочет на что хочет. А теперь их количество превращается в триллионы. Обаме (Obama) скоро придется спрашивать своего научного советника, что там дальше после «триллиона». Это полный фарс.

Л: Инфляция – это налогообложение посредством размывания. Но большинство современных экономистов не считают инфляцию результатом чрезмерного включения печатного станка, так что неважно, то ли Бернанке лжет, то ли действительно не осознает опасности своих действий, лучше от этого не становится.

Даг: Это так. Большинство экономистов обвиняют в инфляции мясника, пекаря или свечника, которые поднимают свои цены в результате потери покупательной способности валюты. Они приписывают инфляцию «жадности» производителей и работников.

Проблема состоит в абсолютной ошибочности базовой экономической теории. Почти все «экономисты», которые сегодня выпускаются из экономических школ – на самом деле, никакие не экономисты. Но эти люди – и отличным примером является Бернанке – не заинтересованы в описании того, как все устроено. Вместо этого они хотят придумывать, как они хотели бы, чтобы все работало, а потом с помощью государства навязывать свои взгляды обществу. Государство, конечно, приветствует такие рекомендации, когда они служат его целям.

У Бернанке высокий IQ, но он попросту неинтересный и неоригинальный тип. Он вырос в условиях господствующей ортодоксии, получил свою докторскую степень при ней, преподавал ее же и получил награду в виде управления крупнейшим мировым центральным банком. Но он не экономист. Он политический апологет. И, я подозреваю, сейчас он очень растерян и напуган. Возможно, он способен понять, что нелепые теории, в которые он верил, еще более фальшивые, чем банкнота Федерального резерва. Но он не осмеливается это признать.

Л: Может быть, стоит купить одно из тысяч зеркал в доме Мугабе (Mugabe) в Зимбабве и послать их в подарок Бернанке. Чтобы он посмотрел на себя и, возможно, увидел источник всех проблем…

Даг: Это не поможет. Наша основная проблема – это нездоровая денежная система, и никакая возня не заставит ее работать хорошо через время. Для всех необеспеченных валют возможны два варианта. Первый – печатать деньги, чтобы поддержать систему, чем и занимается Бернанке. Второй – прекратить печатать деньги, из-за чего банкротятся банки, страховые компании и различные корпорации – повергая экономику в катастрофическую дефляцию. Последний вариант лучше, как ни печально.

В данный момент не существует безболезненного выхода. Бернанке оказался между Сциллой дефляции, которая ликвидирует неэффективную составляющую экономики, и Харибдой инфляции. Он выбрал Харибду – водоворот – который в итоге развалит всю экономику.

Л: В своем интервью Бернанке подчеркнул, что Феду пришлось принимать меры из-за серьезной угрозы дефляции, которая в свое время привела к Великой депрессии.

Даг: Бернанке боится дефляции, потому что на этой стадии она будет особенно резкой и мгновенной. В экономике свободного рынка инфляция и дефляции не составляют реальной проблемы, потому что в качестве денег используется золото, и каждый год его предложение обычно увеличивается весьма слабо, и почти никогда не снижается. Но на самом деле дефляция – это хорошо. Дефляция может привести к смене владельца благосостояния, как и любые перемены, но дефляция не разрушает капитал, как инфляция. И дефляция может принести очень большую пользу, потому что когда со временем стоимость доллара увеличивается, люди начинают откладывать – а одной из серьезных проблем сейчас является отсутствие сбережений. Люди не делают сбережений, потому что сегодня искусственно заниженные ставки ниже реального уровня инфляции – конечно, никто не захочет ничего откладывать. Но единственный способ разбогатеть – это производить больше, чем ты потребляешь, и откладывать разницу. Банки не могут выдавать займы, если сначала не получат вклады. Поэтому дефляция – очень важный позитивный стимул для сбережений.

Л: Бернанке говорит, что падение цен приведет к снижению зарплат, что в итоге приведет к повсеместному экономическому спаду.

Даг: Это старинное заблуждение. Если упадут все цены, включая стоимость рабочей силы, то снизится и прожиточный минимум, но это все совсем не плохо. Чтобы люди пострадали, стоимость рабочей силы должна снижаться быстрее цен на продукты питания, аренду и т.д., но совершенно не факт, что автоматически так и будет. Если мяснику не нужно много тратить на хлеб, возможно, и ему не нужно так много брать с пекаря – и оба смогу откладывать немного больше на новые товары свечника. Или инвестировать, или создавать новое дело и нанимать больше людей – что в итоге может привести к росту зарплат.

Л: Зарплаты могут зависеть от инфляции или дефляции, но в действительности не эти процессы их устанавливают. На самом деле на зарплаты влияет производительность; какую ценность создает работник, и на что он или она может обменять эту ценность.

Даг: Именно так. А увеличение производительности труда происходит за счет создания капитала – который появляется благодаря сбережениям и инвестиции. Это все к тому, что невозможно создать богатство, печатая деньги. Это просто разрушает благосостояние и искажает экономику.

Л: Трудно поверить в то, что Бернанке не может понять такую элементарную вещь.

Даг: Ну, в данный момент вся система настолько ненадежна, что действия Бернанке можно точно охарактеризовать как «панические». В интервью он несколько раз говорит, что ему пришлось принимать меры – «агрессивно» и «предусмотрительно» - чтобы спасти систему. Но невозможно спасти систему, построенную на зыбучих песках – необеспеченной валюте. Все это нужно смыть, вместе с кейнсианским бредом, которому учат большинство студентов. Вообще это все странно. Чтобы доказать всем, кроме самых упертых идеологов, что марксизм был антиобщественной аферой, должна была случиться катастрофа в виде распада СССР и других социалистических государств. Возможно, в случае с Кейнсом будет нужен развал США и Западного мира. Если так, то чем раньше, тем лучше.

Л: Вместе с этим кораблем утонут многие.

Даг: Да. Весь бизнес Соединенных Штатов, их «экономика потребления», на самом деле превратились в банки и финансы. Все покупают и продают друг другу электронные призраки, производные нагромождаются на производные, и все это умножается благодаря системе фракционных резервов. Или они предоставляют услуги тем, кто это делает – за которые платят бессмысленными бухгалтерскими фикциями, которые возвращаются в банки в качестве оплаты за огромные расходы по кредитным карты. Никто и не думает о реальном производстве ценностей. Вся система – совершенно нелепый финансовый карточный домик.

Люди забыли об основах банкинга, которые состоят в том, что банк был местом, куда вы вкладывали реальные деньги – в основном, золото. Существовали срочные вклады (сберегательные) и бессрочные (расчетные). Банки платили вам небольшую сумму, когда вы размещали вклады на некое определенное время, обычно около 3%, и зарабатывали на выдаче кредитов под 6%. И банки брали небольшую комиссию за услугу сохранения ликвидности бессрочных вкладов и выдачи денег с них в любое время вам или владельцу вашего банковского билета или чека. Так и было – банки были и должны быть не экзотичнее ломбарда.

Но больше никто не верит, что так должно быть; нет пути назад без кнопки сброса. Вот почему я думаю, что вся система должна – и так оно и будет – рухнуть.

Л: Значит, ты не веришь разговорам Бернанке о том, что они всего лишь занижают процентные ставки, чтобы стимулировать экономический рост…

Даг: Нет. Помимо факта, что оплата этого стимула увеличивает денежную базу, стимулирование роста с помощью искусственно заниженных ставок – совершенно не то, что следует делать. Оно поощряет задолженности и расходы не по средствам, чем десятилетиями и занималась вся страна. Им вообще нельзя позволять делать что-то – а Фед вообще следует ликвидировать - кроме, пожалуй, повышения ставок с целью стимулирования сбережений. Именно так накапливается капитал, а он необходим для инвестиций в новые предприятия и технологии – не говоря уже о выживании человека.

Л: К сожалению, снижая ставки, чтобы стимулировать экономику, Бернанке просто следует рецептам популярных экономистов, так что вряд ли кто-то у власти осознает, что они идут к катастрофе.

Даг: Шансы почти равны нулю. Проблема популярной экономики, какой сейчас учат в большинстве колледжей, такова, что ее уподобляют социологии, английской литературе или гендерным исследованиям; она базируется на воздушных замках теории. Не на реальности. И не на негативных последствиях в реальном мире. Но, к сожалению, система образования, от которой мы страдаем сегодня, вероятно, также будет смыта потопом.

Л: Это напоминает мне ту часть интервью, где Бернанке спросили, сможет ли Фед контролировать инфляцию, если она начнется. Это был один из двух вопросов, на которые он ответил без колебания, сказав, что инфляция – это не проблема. В случае необходимости он мог бы поднять учетные ставки за 15 минут, и это бы подавило инфляцию. Интересно, на какой планете он живет, предполагая, что если он выбрал путь Мугабе, то простое увеличение процентных ставок восстановит покупательную способность доллара. Даже в новейшей истории США у нас была высокая инфляция и высокие процентные ставки – мы называем это стагфляцией. Как он может этого не знать?

Даг: Это просто демонстрирует, насколько плох Бернанке как экономист. Вся наука экономика состоит в том, чтобы предвидеть, кроме мгновенных, прямых и очевидных результатов любой конкретной экономической политики, косвенные, скрытые и долговременные последствия этой политики. Если Фед войдет на рынок облигаций и скупит бумаг на триллион долларов, краткосрочным и мгновенным результатом будет снижение процентных ставок. Но косвенным и затяжным последствием увеличения количества валютных единиц на триллион станет инфляция, которая постепенно приведет к повторному росту процентных ставок, потому что люди не захотят давать в долг, пока не смогут брать процент, позволяющий окупить потерянную покупательную способность обесценившейся валюты.

Л: Очевидное и невероятное – может быть, профессор Бернанке никогда не читал Бастиа (Bastiat)?

Даг: [Смеется] Не смеши меня. Это старомодная чушь, Лобо. Великая депрессия доказала ошибочность классической экономики, ты не в курсе? Теперь у нас новая экономика – построенная на зыбучих песках, как я говорю, и это значит, что весь карточный домик обречен

Casey Douglas "Doug" (Кейси Даглас "Даг") - Даглас «Даг» Кейси – американский экономист, сторонник свободного рынка, автор нескольких финансовых бестселлеров. Он является основателем и председателем компании Casey Research, которая продает финансовую и рыночную аналитику по подписке со специализацией на энергетике, металлах, горнорудном производстве и информационных технологиях. Его книга Кризисное инвестирование (Crisis Investing) стала бестселлером #1 в престижном списке New York Times в 1980 году и стала финансовым бестселлером года, продав 438,640 экземпляров. За свою следующую книгу Стратегическое инвестирование (Strategic Investing) Даг получил самый большой аванс, когда-либо заплаченный за книгу по финансам в то время. В 2009 году в своей речи под названием «Мои мытарства в третьем мире» он предложил приватизировать небольшую страну и сделать ее публичной компанией на нью-йоркской фондовой бирже

---

http://goldenfront.ru/ (C)

---

Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter