21 декабря 2010 РБК
Еврозоне требуются серьезные структурные изменения, считает директор Лондонской школы экономики и политических наук сэр ГОВАРД ДЭВИС. В интервью корреспонденту РБК daily ЕВГЕНИЮ БАСМАНОВУ он рассказал, почему европейскому валютному союзу необходимы единое налоговое соглашение, внутренний аналог МВФ, а также фонд, который занимался бы проблемами банкротящихся финансовых организаций.
— Г-н Дэвис, как продвигается ваше сотрудничество с российскими коллегами?
— Мы уже давно сотрудничаем с Высшей школой экономики в рамках деятельности Международного института экономики и финансов (МИЭФ), созданного в 1997 году совместными усилиями российских и британских коллег. Бакалаврская программа МИЭФ ГУ-ВШЭ позволяет выпускникам получать сразу два диплома, одним из которых является диплом Лондонского университета. Число таких студентов неуклонно растет, за пять лет примерно в два раза. МИЭФ выпустил более ста студентов, включая студентов магистратуры в этом году, и мы надеемся, что через три-четыре года их будет уже 150—160. Это успешное сотрудничество доказывает, что российские и британские вузы могут работать вместе.
— А есть ли в планах сотрудничество с другими российскими вузами?
— Нет, по крайней мере, не в таком виде. Мы стараемся найти хорошего партнера в какой-либо стране и плодотворно с ним сотрудничать, поскольку работать с большим количеством вузов достаточно сложно. Мы сами не такой уж и большой университет, у нас около 9 тыс. студентов, поэтому количество партнерских программ ограничено. У нас есть партнеры в Пекине, Париже, Нью-Йорке, Кейптауне и, в частности, в Москве.
— Раз мы заговорили об образовании, то как вы оцениваете грядущую реформу образования в Великобритании? Можно ли было избежать масштабных акций протеста, которые прошли недавно в Лондоне?
— У правительства весьма амбициозный план по сокращению государственных расходов, поскольку дефицит бюджета Великобритании находится на самом высоком уровне среди стран — участниц ЕС. Их желание сократить расходы вполне понятно. Правда, то, как именно это планируется сделать, не совсем удобно для LSE. Было принято решение перестать финансировать гуманитарные науки и направить средства на естественные науки, к примеру на медицину, которые никак не представлены в LSE. Другим негативным моментом стало резкое повышение стоимости обучения для студентов. Студентам не надо будет платить вперед, однако они будут долго расплачиваться после. Это изменение вызвало серьезное недовольство у населения. Наверное, правительство все-таки не до конца сумело объяснить, как именно будет работать новая схема, — многие до сих пор думают, что им придется выписывать чек на несколько тысяч фунтов еще перед началом обучения. Правительству предстоит проделать огромную разъяснительную работу в течение ближайшего времени.
— Кстати, о сокращении государственных расходов — насколько эффективно правительство премьера Дэвида Кэмерона справляется с этой задачей?
— На бумаге все выглядит очень хорошо. По крайней мере, у них есть четкий план сокращения расходов, который впечатлил участников рынка, поскольку стоимость заимствования для Великобритании сократилась после его анонсирования. Разумеется, у нас нет проблемы недоверия со стороны инвесторов, с которой столкнулись Греция и Ирландия. Под вопросом здесь остается другое: смогут ли власти воплотить созданный план в жизнь, поскольку им придется очень жестко сократить финансирование бюджетников, а это непросто с точки зрения менеджмента.
— Зачастую Великобритания имеет особенный взгляд на многие общеевропейские вопросы. К примеру, Кэмерон заблокировал увеличение отчислений стран ЕС в единый европейский бюджет. Не думаете ли вы, что такая позиция подрывает саму идею Евросоюза?
— Консерваторы в последнее время стали более скептичны в отношении ЕС, чем еще десять лет назад, поскольку многие новые члены парламента, занявшие места своих предшественников, оказались большими скептиками в этом отношении. Партия постепенно отходит от идей ЕС. Либерал-демократы же традиционно более проевропейски настроены. К тому же власти уверены, и я считаю, что это правильно, что само население сейчас не очень заинтересовано в ЕС. Не то чтобы все скептически настроены, нет. Просто пока есть дела поважнее, к примеру безработица, система здравоохранения, сокращение расходов и так далее. Если спросить людей, что их беспокоит, то вопросы, связанные с ЕС, будут в самом конце списка. Поэтому если общеевропейские власти предлагают увеличить бюджет на 6%, в то время как дома расходы лишь сокращаются, правительство не может не прореагировать. Кэмерон не ищет ссоры, как думают некоторые европейцы. Основные проблемы ЕС сейчас сосредоточены в еврозоне, их необходимо решить, и поэтому ЕС пока что не очень заинтересован в Великобритании, так же как и Великобритания пока не очень заинтересована в ЕС. Это краеугольный камень хороших взаимоотношений (смеется).
— Скажите, а лично вы позитивно или скептически настроены в отношении будущего еврозоны?
— Лично я давно являюсь сторонником союза и немного расстроен тем, как там сейчас обстоят дела. Я считаю, что еврозоне необходимы структурные изменения, необходимы новые институты, которые, возможно, должны были быть созданы с самого начала. Еврозоне требуется работающее налоговое соглашение, которого пока что нет, также необходим внутренний аналог МВФ, который бы помогал бедствующим странам, ну и конечно, нужен фонд, который занимался бы проблемами банкротящихся финансовых организаций, ведущих свою деятельность на территории всего союза. Например, ЦБ Ирландии не может справиться с проблемами Bank of Ireland, он попросту не настолько крупный для этого. Если все эти три вещи будут воплощены в жизнь, что требует изменения законодательства, все получится. Решать вопросы по мере их поступления, каждый раз подходя к ним по-новому, не так эффективно, здесь нужен системный подход в долгосрочном периоде.
— А как вы оцениваете предоставление экстренной помощи Ирландии? Это успех или, наоборот, провал?
— Я не думаю, что пока это успех, поскольку рынок оказался скептично настроен. Предстоит проделать еще много работы в отношении будущего ирландских банков, поскольку они слишком велики для страны. Они должны уменьшиться для того, чтобы выжить. Над этим нужно работать, списать часть зарубежных активов и переориентировать их на внутренний рынок. Дни, когда ирландские банки могли активно работать за рубежом, уже прошли.
— А какая из стран, по вашему мнению, будет следующей в списке попросивших экстренную помощь из фонда ЕС?
— Я считаю, что тут не стоит строить догадки и делать прогнозы, поскольку люди потом могут сказать, что я ошибся либо даже вызвал кризис. Я не буду играть в такие игры. Для того чтобы понять, какие страны чувствуют себя не очень, нужно просто посмотреть на спреды по их облигациям и стоимость CDS. Рыночные ожидания будут вполне ясны.
— Достаточно ли сделал ЕЦБ для борьбы с кризисом и поддержки стран?
— Я ярый сторонник политики ЕЦБ. И я считаю, что люди, которые в чем-то обвиняют ЕЦБ, должны задаться вопросом, в нем ли самом проблема. Я считаю, что ЕЦБ делает все возможное и не в его компетенции решать бюджетные проблемы других стран. ЦБ в принципе не может заниматься такими вещами в каждой отдельной стране. И не ЕЦБ должен покупать облигации, которые больше не купит никто, этим должны заниматься все страны. ЕЦБ отлично справлялся с проблемами ликвидности, особенно в начале кризиса. Он стал первым ЦБ, осознавшим необходимость вливания ликвидности в финансовую систему, что и произошло в августе 2007 года, задолго до действий ФРС. И все же его основной задачей остается инфляция, он не должен заниматься бюджетным дефицитом Греции или реформированием банковской системы Ирландии. Это не его компетенция. Порой люди ожидают от ЕЦБ слишком многого.
— А что вы можете сказать о стимуляционной программе QE2, запущенной недавно в США?
— ФРС поступает правильно. Согласно их оценке, с которой я согласен, основная проблема США заключается в огромном долге, особенно долге домохозяйств. Это вызывает неуверенность в завтрашнем дне, в результате чего люди прекращают тратить. Решить это можно только за счет сокращения долга, а лучший способ сделать это — сохранять ставки на предельно низком уровне до тех пор, пока не станут видны признаки повышения потребления и роста экономической активности. Поскольку в краткосрочной перспективе ФРС ничего не может сделать со ставками, которые и так находятся почти на нулевых уровнях, ЦБ пытается сохранить долгосрочные ставки путем прямой скупки активов. В текущих условиях, когда экономика растет медленными темпами, а безработица сохраняется на высоком уровне, эта попытка стоит того. Смогут ли они держать ситуацию под контролем? Они говорят, что да. Знаете, проблемой тут еще может стать политическая ситуация в стране, когда комбинация президента и конгресса не позволяет принимать положительные решения. ФРС остается единственным институтом, который что-то делает. Поэтому критиковать его, когда остальные бездействуют, неправильно.
— А как же инфляционные риски?
— Мне кажется, что они немного преувеличены. Экономика по-прежнему слаба, безработица высока, нет возможности повышать зарплаты, Китай становится все более конкурентоспособным. Нет причин опасаться инфляции в таких условиях.
— Верите ли вы в возможность начала крупномасштабной курсовой валютной войны между странами?
— Мне кажется, что это одна из основных угроз глобальной экономике. Совершенно ясно, что американцы и китайцы несолидарны в отношении валютных вопросов. Это немного удручает, учитывая то, что они говорят. Позиция американцев такова: потребление составляет большую долю ВВП, мы должны увеличить инвестиции, поднять экспорт, сократить дефицит, тогда наш платежный баланс улучшится. Китайцы же говорят, что наша экономика несбалансированна, внутреннее потребление слабое, и мы хотели бы в меньшей степени полагаться на экспорт в отношении роста экономики, хотим увеличить внутреннее потребление. То есть позиции эти достаточно согласованные. Только американцы хотят быстрого изменения валютного курса, а китайцы как бы говорят им: «Погодите, это уничтожит нашу промышленность, быстро это делать не стоит». Я уверен, что курс юаня будет укреплен, это абсолютно логично. У китайцев есть на то свои причины, это будет сделано не только в угоду американцам. На последнем саммите G20 в Сеуле стало понятно, что это многонациональная проблема. И хорошо, что данная проблема приобретает такой многосторонний масштаб, а не сводится к препирательствам двух стран.
— А G20 в принципе оправдывает свое создание?
— По моему мнению, которое я выражал еще несколько лет назад, G7 — это неверный формат. G7 не включала в себя многие важные для мировой финансовой системы страны, к примеру Китай. Еще тогда я говорил, что G7 нужно расширить, включив туда страны с крупными финансовыми секторами и финансовыми институтами. Именно такая организация нужна для надзора за глобальной финансовой системой. Туда нужно было бы включить, к примеру, Сингапур и исключить Аргентину, у которой нет развитого финансового сектора. К сожалению, G7 слишком затянула с реформой и ей пришлось перейти к группе, которая уже существовала. То есть они просто сказали, о’кей, пусть это будет G20, которая включает в себя страны, которые не должны там быть. К примеру, там есть Аргентина, но нет Испании, которая является родиной двух крупных международных банков, BBVA и Santander. Да и финансовые сектора Испании и Аргентины не идут ни в какое сравнение. Лишняя там, к примеру, и Мексика. Да, это крупная экономика, но почти все местные кредитные организации принадлежат американским или британским банкам. Это никакой не международный финансовый сектор. Никто из других стран не приезжает в Мексику для того, чтобы совершать заимствования, как это делается в Сингапуре или Гонконге. Даже русские делают это в Гонконге. Их нужно включить в такую организацию. Тем не менее существование G20 само по себе хорошо. Оно позволяет странам вести постоянный диалог. Постоянное общение укрепляет доверие и помогает избежать неожиданностей
http://top.rbc.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
— Г-н Дэвис, как продвигается ваше сотрудничество с российскими коллегами?
— Мы уже давно сотрудничаем с Высшей школой экономики в рамках деятельности Международного института экономики и финансов (МИЭФ), созданного в 1997 году совместными усилиями российских и британских коллег. Бакалаврская программа МИЭФ ГУ-ВШЭ позволяет выпускникам получать сразу два диплома, одним из которых является диплом Лондонского университета. Число таких студентов неуклонно растет, за пять лет примерно в два раза. МИЭФ выпустил более ста студентов, включая студентов магистратуры в этом году, и мы надеемся, что через три-четыре года их будет уже 150—160. Это успешное сотрудничество доказывает, что российские и британские вузы могут работать вместе.
— А есть ли в планах сотрудничество с другими российскими вузами?
— Нет, по крайней мере, не в таком виде. Мы стараемся найти хорошего партнера в какой-либо стране и плодотворно с ним сотрудничать, поскольку работать с большим количеством вузов достаточно сложно. Мы сами не такой уж и большой университет, у нас около 9 тыс. студентов, поэтому количество партнерских программ ограничено. У нас есть партнеры в Пекине, Париже, Нью-Йорке, Кейптауне и, в частности, в Москве.
— Раз мы заговорили об образовании, то как вы оцениваете грядущую реформу образования в Великобритании? Можно ли было избежать масштабных акций протеста, которые прошли недавно в Лондоне?
— У правительства весьма амбициозный план по сокращению государственных расходов, поскольку дефицит бюджета Великобритании находится на самом высоком уровне среди стран — участниц ЕС. Их желание сократить расходы вполне понятно. Правда, то, как именно это планируется сделать, не совсем удобно для LSE. Было принято решение перестать финансировать гуманитарные науки и направить средства на естественные науки, к примеру на медицину, которые никак не представлены в LSE. Другим негативным моментом стало резкое повышение стоимости обучения для студентов. Студентам не надо будет платить вперед, однако они будут долго расплачиваться после. Это изменение вызвало серьезное недовольство у населения. Наверное, правительство все-таки не до конца сумело объяснить, как именно будет работать новая схема, — многие до сих пор думают, что им придется выписывать чек на несколько тысяч фунтов еще перед началом обучения. Правительству предстоит проделать огромную разъяснительную работу в течение ближайшего времени.
— Кстати, о сокращении государственных расходов — насколько эффективно правительство премьера Дэвида Кэмерона справляется с этой задачей?
— На бумаге все выглядит очень хорошо. По крайней мере, у них есть четкий план сокращения расходов, который впечатлил участников рынка, поскольку стоимость заимствования для Великобритании сократилась после его анонсирования. Разумеется, у нас нет проблемы недоверия со стороны инвесторов, с которой столкнулись Греция и Ирландия. Под вопросом здесь остается другое: смогут ли власти воплотить созданный план в жизнь, поскольку им придется очень жестко сократить финансирование бюджетников, а это непросто с точки зрения менеджмента.
— Зачастую Великобритания имеет особенный взгляд на многие общеевропейские вопросы. К примеру, Кэмерон заблокировал увеличение отчислений стран ЕС в единый европейский бюджет. Не думаете ли вы, что такая позиция подрывает саму идею Евросоюза?
— Консерваторы в последнее время стали более скептичны в отношении ЕС, чем еще десять лет назад, поскольку многие новые члены парламента, занявшие места своих предшественников, оказались большими скептиками в этом отношении. Партия постепенно отходит от идей ЕС. Либерал-демократы же традиционно более проевропейски настроены. К тому же власти уверены, и я считаю, что это правильно, что само население сейчас не очень заинтересовано в ЕС. Не то чтобы все скептически настроены, нет. Просто пока есть дела поважнее, к примеру безработица, система здравоохранения, сокращение расходов и так далее. Если спросить людей, что их беспокоит, то вопросы, связанные с ЕС, будут в самом конце списка. Поэтому если общеевропейские власти предлагают увеличить бюджет на 6%, в то время как дома расходы лишь сокращаются, правительство не может не прореагировать. Кэмерон не ищет ссоры, как думают некоторые европейцы. Основные проблемы ЕС сейчас сосредоточены в еврозоне, их необходимо решить, и поэтому ЕС пока что не очень заинтересован в Великобритании, так же как и Великобритания пока не очень заинтересована в ЕС. Это краеугольный камень хороших взаимоотношений (смеется).
— Скажите, а лично вы позитивно или скептически настроены в отношении будущего еврозоны?
— Лично я давно являюсь сторонником союза и немного расстроен тем, как там сейчас обстоят дела. Я считаю, что еврозоне необходимы структурные изменения, необходимы новые институты, которые, возможно, должны были быть созданы с самого начала. Еврозоне требуется работающее налоговое соглашение, которого пока что нет, также необходим внутренний аналог МВФ, который бы помогал бедствующим странам, ну и конечно, нужен фонд, который занимался бы проблемами банкротящихся финансовых организаций, ведущих свою деятельность на территории всего союза. Например, ЦБ Ирландии не может справиться с проблемами Bank of Ireland, он попросту не настолько крупный для этого. Если все эти три вещи будут воплощены в жизнь, что требует изменения законодательства, все получится. Решать вопросы по мере их поступления, каждый раз подходя к ним по-новому, не так эффективно, здесь нужен системный подход в долгосрочном периоде.
— А как вы оцениваете предоставление экстренной помощи Ирландии? Это успех или, наоборот, провал?
— Я не думаю, что пока это успех, поскольку рынок оказался скептично настроен. Предстоит проделать еще много работы в отношении будущего ирландских банков, поскольку они слишком велики для страны. Они должны уменьшиться для того, чтобы выжить. Над этим нужно работать, списать часть зарубежных активов и переориентировать их на внутренний рынок. Дни, когда ирландские банки могли активно работать за рубежом, уже прошли.
— А какая из стран, по вашему мнению, будет следующей в списке попросивших экстренную помощь из фонда ЕС?
— Я считаю, что тут не стоит строить догадки и делать прогнозы, поскольку люди потом могут сказать, что я ошибся либо даже вызвал кризис. Я не буду играть в такие игры. Для того чтобы понять, какие страны чувствуют себя не очень, нужно просто посмотреть на спреды по их облигациям и стоимость CDS. Рыночные ожидания будут вполне ясны.
— Достаточно ли сделал ЕЦБ для борьбы с кризисом и поддержки стран?
— Я ярый сторонник политики ЕЦБ. И я считаю, что люди, которые в чем-то обвиняют ЕЦБ, должны задаться вопросом, в нем ли самом проблема. Я считаю, что ЕЦБ делает все возможное и не в его компетенции решать бюджетные проблемы других стран. ЦБ в принципе не может заниматься такими вещами в каждой отдельной стране. И не ЕЦБ должен покупать облигации, которые больше не купит никто, этим должны заниматься все страны. ЕЦБ отлично справлялся с проблемами ликвидности, особенно в начале кризиса. Он стал первым ЦБ, осознавшим необходимость вливания ликвидности в финансовую систему, что и произошло в августе 2007 года, задолго до действий ФРС. И все же его основной задачей остается инфляция, он не должен заниматься бюджетным дефицитом Греции или реформированием банковской системы Ирландии. Это не его компетенция. Порой люди ожидают от ЕЦБ слишком многого.
— А что вы можете сказать о стимуляционной программе QE2, запущенной недавно в США?
— ФРС поступает правильно. Согласно их оценке, с которой я согласен, основная проблема США заключается в огромном долге, особенно долге домохозяйств. Это вызывает неуверенность в завтрашнем дне, в результате чего люди прекращают тратить. Решить это можно только за счет сокращения долга, а лучший способ сделать это — сохранять ставки на предельно низком уровне до тех пор, пока не станут видны признаки повышения потребления и роста экономической активности. Поскольку в краткосрочной перспективе ФРС ничего не может сделать со ставками, которые и так находятся почти на нулевых уровнях, ЦБ пытается сохранить долгосрочные ставки путем прямой скупки активов. В текущих условиях, когда экономика растет медленными темпами, а безработица сохраняется на высоком уровне, эта попытка стоит того. Смогут ли они держать ситуацию под контролем? Они говорят, что да. Знаете, проблемой тут еще может стать политическая ситуация в стране, когда комбинация президента и конгресса не позволяет принимать положительные решения. ФРС остается единственным институтом, который что-то делает. Поэтому критиковать его, когда остальные бездействуют, неправильно.
— А как же инфляционные риски?
— Мне кажется, что они немного преувеличены. Экономика по-прежнему слаба, безработица высока, нет возможности повышать зарплаты, Китай становится все более конкурентоспособным. Нет причин опасаться инфляции в таких условиях.
— Верите ли вы в возможность начала крупномасштабной курсовой валютной войны между странами?
— Мне кажется, что это одна из основных угроз глобальной экономике. Совершенно ясно, что американцы и китайцы несолидарны в отношении валютных вопросов. Это немного удручает, учитывая то, что они говорят. Позиция американцев такова: потребление составляет большую долю ВВП, мы должны увеличить инвестиции, поднять экспорт, сократить дефицит, тогда наш платежный баланс улучшится. Китайцы же говорят, что наша экономика несбалансированна, внутреннее потребление слабое, и мы хотели бы в меньшей степени полагаться на экспорт в отношении роста экономики, хотим увеличить внутреннее потребление. То есть позиции эти достаточно согласованные. Только американцы хотят быстрого изменения валютного курса, а китайцы как бы говорят им: «Погодите, это уничтожит нашу промышленность, быстро это делать не стоит». Я уверен, что курс юаня будет укреплен, это абсолютно логично. У китайцев есть на то свои причины, это будет сделано не только в угоду американцам. На последнем саммите G20 в Сеуле стало понятно, что это многонациональная проблема. И хорошо, что данная проблема приобретает такой многосторонний масштаб, а не сводится к препирательствам двух стран.
— А G20 в принципе оправдывает свое создание?
— По моему мнению, которое я выражал еще несколько лет назад, G7 — это неверный формат. G7 не включала в себя многие важные для мировой финансовой системы страны, к примеру Китай. Еще тогда я говорил, что G7 нужно расширить, включив туда страны с крупными финансовыми секторами и финансовыми институтами. Именно такая организация нужна для надзора за глобальной финансовой системой. Туда нужно было бы включить, к примеру, Сингапур и исключить Аргентину, у которой нет развитого финансового сектора. К сожалению, G7 слишком затянула с реформой и ей пришлось перейти к группе, которая уже существовала. То есть они просто сказали, о’кей, пусть это будет G20, которая включает в себя страны, которые не должны там быть. К примеру, там есть Аргентина, но нет Испании, которая является родиной двух крупных международных банков, BBVA и Santander. Да и финансовые сектора Испании и Аргентины не идут ни в какое сравнение. Лишняя там, к примеру, и Мексика. Да, это крупная экономика, но почти все местные кредитные организации принадлежат американским или британским банкам. Это никакой не международный финансовый сектор. Никто из других стран не приезжает в Мексику для того, чтобы совершать заимствования, как это делается в Сингапуре или Гонконге. Даже русские делают это в Гонконге. Их нужно включить в такую организацию. Тем не менее существование G20 само по себе хорошо. Оно позволяет странам вести постоянный диалог. Постоянное общение укрепляет доверие и помогает избежать неожиданностей
http://top.rbc.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter