Минфин обнародовал на той неделе, ближе к концу ее, предварительные цифры по фед. бюджету прошлого года. Если стоит о них сказать пару слов, то не потому, что бюджет первый раз после кризиса сведен с профицитом, 0.8%ВВП. Это-то факт случайный, как и сама цифра. А сделали его два обстоятельства: (а) среднегодовая цена нефти 103.9* д.б., (против 79.3 в среднем за предыдущие 3 года, а каждые лишние 15 долларов тут – дополнительный триллион в бюджет, что равно всей годовой работе его расхитителей). И (б) мощный отток капитала, слегка девальвировавший рубль, невзирая на дорогую нефть, отчего в рублях она стала еще дороже (и, да – отток капитала в этом смысле выгоден для правительства).
А вот что интересно – так это то, что впервые параметры бюджета (не зависящие напрямую от нефтегазовых доходов) получены на восстановленном до «потенциала» ВВП. Безработицы, которая превышала бы свой «естественный» уровень, в прошлом году уже не было. И значит, их (расходы, не нефтяной дефицит) можно рассматривать не как «циклические», вызванные экстренными спасательно-стимулирующими мерами или падением доходов в кризис, а как «структурные», которые примерно в таком виде и сохранятся до следующей налогово-бюджетной реформы (кто и когда ее будем проводить, мне не ведомо, как и то, обязательно ли ей должен будет предшествовать финансовой и политический кризис).
Основные тенденции и выводы, как обычно – на графиках, а я лишь слегка поясню их, наверное – лишними, но зато и немногими словами (и даже формулами).
График #1. Не нефтяной дефицит бюджета заметно снизился в сравнении с острой фазой кризиса, составив в среднем за год 9.7% (максимальные цифры лета 2009 превышали 14%). Это, конечно, прежде всего, следствие опережающего роста внутреннего спроса против ВВП (7% за год против 4 с чем-то), что несет в бюджет всевозможные налоги на потребленные продукты: внутренний и ввозной НДС, акциз, ввозные пошлины. Расходы бюджета тоже – не только стабилизировались после того, как миновал пик «антикризисных» вливаний 2009, но и даже немного сократились в этом году в связи с повышением пенсионных страховых взносов и некотором сокращением потребностей Пенсионного фонда в дотациях. И…тут позитив кончается, и начинается разговор о проблемах.
Нефтегазовые инвестиции
Даже при таком, снизившемся не нефтяном дефиците бюджета, нефтегазовых его доходов даже при вполне приличной цене нефти не хватает, чтобы инвестировать сколь-нибудь заметную их часть. Для чего нужны такие инвестиции (накопление суверенного фонда благосостояния) объяснять не надо тому, кто понимает, зачем нужен человеку пенсионный капитал, а кто не понимает – тот, наверное, и не поймет. Дело даже не в возможном снижении цены нефти (это временная утрата трудоспособности российского бюджета, этот бюллетень можно побороть и короткими займами), а в том, что нефтегазовые доходы – ограничены по своей природе и будут снижаться, и однажды иссякнут навсегда. А это уже пенсия. На графиках #2-3 показано фактическое сокращение нефтегазовых доходов относительно ВВП даже без сокращения объемов добычи, а просто из-за сокращения веса нефтегазового сектора в ВВП (из-за роста последнего) и под действием укрепления рубля (оно идет вследствие эффекта Баласса-Самуэльсона).
(абзац можно пропустить) Грубо прикинем, какую долю нефтегазовых доходов надо ежегодно инвестировать. Пусть к моменту окончания накопления фонд благосостояния имеет размер (в отношении к ВВП) Р с дивидендной доходностью E. Тогда при темпе прироста ВВП, равном r, чтобы компенсировать выпадающие доходы, которые шли раньше на текущее потребление бюджета d (доля ВВП), надо чтобы d=P*(E-r) (часть дохода в размере rP реинвестируется для поддержания постоянного размера фонда к ВВП). При общей величине нефтегазовых доходов dн, требуемый размер фонда за период эксплуатации нефтяного богатства T лет накапливается при условии (dн – d)*T=P (для простоты считаем, что доходы от инвестирования, получаемые в процессе накопления, полностью реинвестируются для поддержания соответствия роста накопленной ранее части фонда росту ВВП). Отсюда отношение потребляемой части нефтегазовых доходов к инвестируемой d/(dн – d)= T*(E-r).
Естественно, чем больше у вас нефтяное богатство (дольше период его эксплуатации T) и чем выше дивидендная доходность инвестиций E, тем большая часть нефтегазовых доходов может направляться на текущие расходы бюджета. Например, при T=20 лет, E-r = 5% год., доходы бюджета от нефти и газа должны делиться пополам на текущее использование (нефтегазовый трансферт) и инвестиции. Согласно включенным в свое время в Бюджетный кодекс и приостановленным в период кризиса нормам размер такого трансферта в 2011 не должен был превышать 3.7% ВВП. Фактически можно считать, что трансферт составил все 9.7%, покрывшие не нефтяной дефицит. Правда, бюджет привлек еще займов на 1.44%ВВП - это без учета займа у Банка Москвы на 304 млрд.руб., который тот предоставил Минфину за счет кредита ЦБ. Так что формально можно сказать, что нефтегазовый трансферт ограничился 8.3% ВВП или около 80% доходов от нефти и газа. Вместо приостановленных бюджетных правил в проекте стратегии-2020 предлагалось использовать дилетантскую схему, основанную на плавающей «цене отсечения» нефти, которая не обеспечивает долговременного инвестирования нефтегазовых доходов, а лишь в лучшем случае – их краткосрочное резервирование при колебаниях цены нефти.
Бюджетно-курсовая ловушка
График #4 показывает, что рост бюджетных расходов будет происходить сам по себе просто вследствие естественного укрепления рубля при более быстром росте ВВП России по отношению к развитым экономикам. При заявленных в свое время Путиным темпах роста душевого ВВП в 6.3% в 10-х годах, средняя зарплата будет расти существенно опережающими темпами и сможет достичь 2.3-2.5 тыс. «современных» долларов (70% и более современной зарплаты в США) к 2020 году. Это возможно. Но если не реформировать и резко не сокращать бюджетную сферу, Россия столкнется к этому времени ровно с теми же проблемами, с какими сталкиваются экономики Греции, Испании, Ирландии и других стран периферии еврозоны сегодня, переживших очень быстрый рост ВВП и «укрепление местных евро» в 00-х годах. А именно – с огромными, трудно сокращаемыми размерами бюджетных расходов после 2020 года и долговым кризисом.
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
А вот что интересно – так это то, что впервые параметры бюджета (не зависящие напрямую от нефтегазовых доходов) получены на восстановленном до «потенциала» ВВП. Безработицы, которая превышала бы свой «естественный» уровень, в прошлом году уже не было. И значит, их (расходы, не нефтяной дефицит) можно рассматривать не как «циклические», вызванные экстренными спасательно-стимулирующими мерами или падением доходов в кризис, а как «структурные», которые примерно в таком виде и сохранятся до следующей налогово-бюджетной реформы (кто и когда ее будем проводить, мне не ведомо, как и то, обязательно ли ей должен будет предшествовать финансовой и политический кризис).
Основные тенденции и выводы, как обычно – на графиках, а я лишь слегка поясню их, наверное – лишними, но зато и немногими словами (и даже формулами).
График #1. Не нефтяной дефицит бюджета заметно снизился в сравнении с острой фазой кризиса, составив в среднем за год 9.7% (максимальные цифры лета 2009 превышали 14%). Это, конечно, прежде всего, следствие опережающего роста внутреннего спроса против ВВП (7% за год против 4 с чем-то), что несет в бюджет всевозможные налоги на потребленные продукты: внутренний и ввозной НДС, акциз, ввозные пошлины. Расходы бюджета тоже – не только стабилизировались после того, как миновал пик «антикризисных» вливаний 2009, но и даже немного сократились в этом году в связи с повышением пенсионных страховых взносов и некотором сокращением потребностей Пенсионного фонда в дотациях. И…тут позитив кончается, и начинается разговор о проблемах.
Нефтегазовые инвестиции
Даже при таком, снизившемся не нефтяном дефиците бюджета, нефтегазовых его доходов даже при вполне приличной цене нефти не хватает, чтобы инвестировать сколь-нибудь заметную их часть. Для чего нужны такие инвестиции (накопление суверенного фонда благосостояния) объяснять не надо тому, кто понимает, зачем нужен человеку пенсионный капитал, а кто не понимает – тот, наверное, и не поймет. Дело даже не в возможном снижении цены нефти (это временная утрата трудоспособности российского бюджета, этот бюллетень можно побороть и короткими займами), а в том, что нефтегазовые доходы – ограничены по своей природе и будут снижаться, и однажды иссякнут навсегда. А это уже пенсия. На графиках #2-3 показано фактическое сокращение нефтегазовых доходов относительно ВВП даже без сокращения объемов добычи, а просто из-за сокращения веса нефтегазового сектора в ВВП (из-за роста последнего) и под действием укрепления рубля (оно идет вследствие эффекта Баласса-Самуэльсона).
(абзац можно пропустить) Грубо прикинем, какую долю нефтегазовых доходов надо ежегодно инвестировать. Пусть к моменту окончания накопления фонд благосостояния имеет размер (в отношении к ВВП) Р с дивидендной доходностью E. Тогда при темпе прироста ВВП, равном r, чтобы компенсировать выпадающие доходы, которые шли раньше на текущее потребление бюджета d (доля ВВП), надо чтобы d=P*(E-r) (часть дохода в размере rP реинвестируется для поддержания постоянного размера фонда к ВВП). При общей величине нефтегазовых доходов dн, требуемый размер фонда за период эксплуатации нефтяного богатства T лет накапливается при условии (dн – d)*T=P (для простоты считаем, что доходы от инвестирования, получаемые в процессе накопления, полностью реинвестируются для поддержания соответствия роста накопленной ранее части фонда росту ВВП). Отсюда отношение потребляемой части нефтегазовых доходов к инвестируемой d/(dн – d)= T*(E-r).
Естественно, чем больше у вас нефтяное богатство (дольше период его эксплуатации T) и чем выше дивидендная доходность инвестиций E, тем большая часть нефтегазовых доходов может направляться на текущие расходы бюджета. Например, при T=20 лет, E-r = 5% год., доходы бюджета от нефти и газа должны делиться пополам на текущее использование (нефтегазовый трансферт) и инвестиции. Согласно включенным в свое время в Бюджетный кодекс и приостановленным в период кризиса нормам размер такого трансферта в 2011 не должен был превышать 3.7% ВВП. Фактически можно считать, что трансферт составил все 9.7%, покрывшие не нефтяной дефицит. Правда, бюджет привлек еще займов на 1.44%ВВП - это без учета займа у Банка Москвы на 304 млрд.руб., который тот предоставил Минфину за счет кредита ЦБ. Так что формально можно сказать, что нефтегазовый трансферт ограничился 8.3% ВВП или около 80% доходов от нефти и газа. Вместо приостановленных бюджетных правил в проекте стратегии-2020 предлагалось использовать дилетантскую схему, основанную на плавающей «цене отсечения» нефти, которая не обеспечивает долговременного инвестирования нефтегазовых доходов, а лишь в лучшем случае – их краткосрочное резервирование при колебаниях цены нефти.
Бюджетно-курсовая ловушка
График #4 показывает, что рост бюджетных расходов будет происходить сам по себе просто вследствие естественного укрепления рубля при более быстром росте ВВП России по отношению к развитым экономикам. При заявленных в свое время Путиным темпах роста душевого ВВП в 6.3% в 10-х годах, средняя зарплата будет расти существенно опережающими темпами и сможет достичь 2.3-2.5 тыс. «современных» долларов (70% и более современной зарплаты в США) к 2020 году. Это возможно. Но если не реформировать и резко не сокращать бюджетную сферу, Россия столкнется к этому времени ровно с теми же проблемами, с какими сталкиваются экономики Греции, Испании, Ирландии и других стран периферии еврозоны сегодня, переживших очень быстрый рост ВВП и «укрепление местных евро» в 00-х годах. А именно – с огромными, трудно сокращаемыми размерами бюджетных расходов после 2020 года и долговым кризисом.
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter