Почему увеличение денежной массы может вызвать крах доллара США
Неделю назад Федеральная резервная система начала новую программу «количественного смягчения» (QE, увеличения денежной массы — прим. st.elitetrader.ru), при которой ФРС покупает ценные бумаги Казначейства США и оплачивает эти ценные бумаги, создавая миллиарды долларов новой денежной базы. Цены на казначейские облигации в результате выросли. В то время как экономика США предсказуемо слабеет, этот второй раунд увеличения денежной массы, вероятно, будет продолжаться. К сожалению, непреднамеренным побочным эффектом этого изменения политического курса, вероятно, будет резкое падение обменного курса доллара США.
Как определяется обменный курс — теория
Чтобы понять, как колеблются курсы валют, полезно понимать две формы «паритета», которые работают на иностранных валютных рынках.
1) Паритет покупательной способности (ППС): Он описывает склонность долгосрочных обменных курсов отражать долгосрочные изменения относительных уровней цен между странами. Предположим для простоты, что некая корзина товаров стоит в США 10 долл. и 40 у.е. в какой-то другой стране (где у.е. — просто единица иностранной валюты). Если товары идентичны и могут бесплатно и беспрепятственно транспортироваться, то можно ожидать, что 10 долл. = 40 у.е. или 1 долл. = 4 у.е. Таким образом, обменный курс будет соответствовать паритету покупательной способности, если за один доллар будут давать 4 единицы иностранной валюты.
Предположим, что в другой стране высокая инфляция, так что цена этой корзины товаров увеличилась до 60 у.е., а в США нет соответствующей инфляции. ППС предполагает, что обменный курс должен отслеживать относительные уровни цен между двумя странами, в результате чего новый обменный курс будет 1 долл. = 6 у.е. Это будет «укрепление» или «ревальвация» доллара, так как за каждый доллар будут давать большее количество иностранной валюты. С другой стороны, произойдёт «ослабление» или «девальвация» иностранной валюты, так как за каждую у.е. будут давать меньше долларов.
В более общем плане товары и услуги в разных странах не идентичны и не могут быть перемещены без затрат, поэтому ППС — это только долгосрочная тенденция и не соблюдается каждый данный момент времени. Тем не менее, существует сильная тенденция, когда движения обменных курсов в долгосрочной перспективе отражают относительные показатели инфляции между странами. Страны с высоким уровнем инфляции, как правило, с течением времени девальвируют валюту по сравнению со странами с низким уровнем инфляции, и эта девальвация находится почти в прямой зависимости от относительного изменения в уровнях цен (особенно при использовании индексов цен реализуемых товаров).
2) Паритет процентных ставок: Он описывает склонность валютных курсов меняться таким образом, чтобы компенсировать ожидаемые различия в процентных ставках. Предположим, что процентные ставки в США равны 2%, а процентные ставки в иностранной стране — 5%. Если обменный курс ожидается совершенно постоянным и нет никаких барьеров на пути движения капиталов, то инвесторы будут склонны покупать иностранную валюту для того, чтобы получить более высокие процентные ставки. Конечно, обменный курс не будет оставаться неизменным, так как инвесторы, как правило, поднимут цену иностранной валюты. Фактически, будет тенденция повышать стоимость иностранной валюты, пока она сегодня не повысится достаточно, чтобы можно было бы ожидать в будущем девальвации в 3% годовых. На этом этапе инвесторы потеряют к валюте интерес, так как 2% годовых, выплачиваемых в США, будут эквивалентны ставке в 5% — 3% девальвации, ожидаемой в иностранной валюте. С точки зрения иностранцев, 5% годовых, выплачиваемых в этой стране, будут эквивалентны ставке в 2% + 3% девальвации, ожидаемой в долларах США.
Ключевая идея заключается в том, что паритет покупательной способности соблюдается в долгосрочной перспективе в целях сведения цен в международной торговле товарами и услугами, в то время как паритет процентных ставок стремится к поддержанию более краткосрочного равновесия на рынках капитала. Оба являются важными факторами колебания валютных курсов, поскольку валюты являются как средством платежа, так и сбережения. Вы можете найти практический пример того, как ППС и паритет процентных ставок объединяются для определения обменных курсов в статье "
Оценка иностранных валют", опубликованной в сентябре 2000 года. В то время я утверждал, что евро, тогда имевший курс 0,85 долл., был сильно недооценён и поместил следующий график. Скачущая красная линия — это курс доллара к евро (до 1999 года используются данные для немецкой марки), синяя линия — это ППС, а тонкая линия — это наш расчёт стоимости евро, следуемый из процентных ставок, а также уровня цен.
Так как темпы инфляции, а также номинальные процентные ставки играют важную роль в определении валютных курсов, можно было бы ожидать, что реальные ставки с учётом инфляции также очень важны. В самом деле, это правда — и с небольшой помощью алгебры можно показать, что валюта должна отклоняться от ППС на величину, которая отражает разницу в реальных процентных ставках, ожидаемой с течением времени между двумя странами. Валюты с относительно высокими реальными процентными ставками будет торговаться значительно выше ППС, в то время как валюты с низкими или отрицательными реальными процентными ставками будут торговаться ниже своих значений ППС.
Почему увеличение денежной массы может вызвать падение курса доллара СШАРассмотрим ситуацию, в которой есть нулевая предполагаемая инфляция как в США, так и в некоторой стране. В этой ситуации ППС предполагает плоский долгосрочный профиль валютных курсов, потому что нет никакой необходимости изменять стоимость валюты на товарных рынках с течением времени. Между тем, предположим, что процентные ставки (например, на 10-летние облигации правительства) в США и другой стране равны 4%. В этом случае инвестор в США ожидает прибыль в 4% от внутренних казначейских обязательств и, в отсутствие ожидаемого повышения курса национальной валюты, также ожидает 4% прибыли от инвестиций в другую страну. В этой ситуации как ППС, так и паритет процентных ставок могут соблюдаться с обменным курсом, который просто остаётся неизменным.
Напротив, увеличение денежной массы может создать удивительно иную ситуацию. Приобретение ФРС казначейских ценных бумаг и создание денежной базы происходит в условиях, когда дефицит бюджета уже вышел из-под контроля, а две трети баланса ФРС уже занимают ценные бумаги «Fannie» и «Freddie Mac», которые должны получить помощь со стороны Казначейства. Поэтому чрезвычайно трудно повернуть вспять операции ФРС — потому что ФРС не просто определяет, примет данный запас государственных обязательств форму казначейских облигаций или денег. Она вместо этого эффективно печатает новые деньги для финансирования текущих расходов на бюджетный дефицит и выкуп GSE. В то же время тот факт, что она работает в слабой экономике и приближающейся к дефляционной среде означает, что на номинальные процентные ставки оказывается давление одновременно с ростом вероятности долгосрочной инфляции.
С точки зрения двух паритетных условий очень долгосрочные последствия увеличения денежной массы — это постепенная девальвация доллара США (рост цены в долларах долл./у.е. иностранной валюты). Если этот повышенный риск инфляции отразится в процентных ставках (так, что реальные процентные ставки будут постоянными), доллар США будет просто двигаться вдоль этой плавно наклонённой линии ППС и, соответственно, иностранные валюты будут постепенно ревальвировать по отношению к доллару.
Однако из-за экономической слабости и кредитной болезни в сочетании со спросом на казначейские обязательства со стороны ФРС увеличение денежной массы вместо этого двигает процентные ставки в США в противоположном направлении, и они падают, а не растут. С точки зрения паритета процентных ставок равновесие рынка капитала тогда требует, чтобы доллар США немедленно девальвировал в достаточной степени, чтобы создать ожидание будущей ревальвации с целью компенсировать дефицит доходов от процентных ставок в США.
Иными словами, увеличение денежной массы может вызвать то, что покойный экономист Массачусетского Института технологий Рудигер Дорнбуш охарактеризовал как «перелёт обменного курса» — большие и резкие изменения спотового обменного курса, которые происходят в целях приведения долгосрочного равновесия на рынке товаров и услуг к краткосрочному равновесию на рынках капитала.
Эта корректировка изображена на графике ниже. В ответ на денежный шок необходима небольшая, но долгосрочная девальвация доллара (рост цены иностранной валюты в долларах США), изображённая синей линией. Однако, поскольку номинальные процентные ставки в США на самом деле падают, текущее равновесие на рынке капитала требует, чтобы ожидалось, что доллар США ревальвирует со временем достаточно, чтобы компенсировать потерянные проценты. В результате увеличение денежной массы, вероятно, приведёт к резкому «скачку девальвации» доллара США (то есть, всплеску стоимости иностранных валют).
Честно говоря, я всегда думал, что использование Дорнбушем слова «перелёт» было неудачным, поскольку оно подразумевает, что движение обменного курса — это чрезмерная реакция, хотя это совсем не так. Перелёт относится к склонности спотового обменного курса выходить за пределы своего долгосрочного значения по ППС, но это изменение, на самом деле, правильное, эффективное и необходимое для уравнивания прибылей, которые инвесторы могут получить в каждой валюте. Поэтому важно избегать неправильного толкования — политика увеличения денежной массы, вероятно, приведёт к большей корректировке доллара США, так как Федеральная резервная система решила усилить контроль над рынком казначейских обязательств, чем было бы оправдано только экономическими условиями. В результате сдвиг процентных ставок и долгосрочные перспективы инфляции в совокупности значительно снизят привлекательность доллара. Затем потребуется значительная и относительно резкая девальвация в размере, достаточном для создания ожиданий ревальвации доллара США с течением времени.
Просто чтобы избежать неправильного толкования: я не утверждаю, что есть ближайший риск инфляции, и я не предполагаю, что увеличение денежной массы само по себе инфляционно. Главной движущей силой долгосрочного инфляционного давления всегда был и продолжает быть рост общего количества государственных обязательств (как в виде денежной базы, так и в виде государственного долга) в целях, которые не расширяют производственные возможности экономики. Это общее количество определяется налогово-бюджетной политикой, и форма этих обязательств не имеет особого значения, поскольку валюта и государственный долг — близкие заменители в портфелях индивидуумов. Так что главное здесь не то, что увеличение денежной массы создаст инфляцию, которая повредит доллару. Основная идея более тонкая. Она заключается в том, что мы проводим налогово-бюджетную политику, котороая в долгосрочной перспективе (хотя и не в краткосрочной перспективе) инфляционная, и что денежно-кредитная политика увеличения денежной массы мешает более долгосрочным процентным ставкам действовать в качестве корректировочной переменной, поскольку ФРС по существу объявила, что будет опираться на рынок казначейских облигаций. Подавляя доходность казначейских обязательств, ФРС вынуждает обменный курс нести всю тяжесть коррекции.
Важно отметить, что политика ФРС не должна подавлять реальные процентные ставки более чем на процент или два, чтобы создать значительное давление на доллар. Можно думать о скачке цен, требуемых перелётом обменного курса как о долгосрочной облигаций. Если на 10-летнюю бескупонную облигацию с номинальной стоимостью 100 долл. устанавливается цена, чтобы она давала 0% в год, то она будет стоить 100 долл. Если инвесторы вдруг потребуют, чтобы облигация оценивалась как дающая 2% в год, то облигация должна немедленно упасть в цене до 82 долл. Как только это падение цены произойдёт, давление продавать облигацию ослабнет, так как теперь будет ожидаться, что она ревальвирует на 2% годовых.
У меня сложилось впечатление, что Бен Бернанке мало понимает ущерб, который он собирается спровоцировать. Центральный банкир, который говорит о разбрасывании денег с вертолётов не только невежественен, но и глуп. Почти сто лет назад великий экономист Людвиг фон Мизес отметил, что массовый вброс денег центральным банком — это неизменно форма трусости, которая пытается избежать необходимости реструктурировать задолженность или исправить бюджетный дефицит, избегая более мудрые, но более сложные варианты и вместо этого разрушая стоимость валюты.
Фон Мизес писал: "Правительство всегда считает себя обязанным прибегнуть к инфляционным мерам, когда не может привлечь кредиты и не смеет поднимать налоги, потому что у него есть основания опасаться, что оно не получит одобрения политики, которой оно следует, если слишком рано покажет финансовые и общеэкономические последствия этой политики. Таким образом, инфляция становится самым важным психологическим ресурсом любой экономической политики, последствия которой должны быть скрыты; и поэтому в этом смысле её можно назвать инструментом непопулярной, то есть антидемократической политики, поскольку вводя в заблуждение общественное мнение она делает возможным дальнейшее существование системы правительства, у которого не было бы надежды получить согласие людей, если бы им были чётко изложены все обстоятельства. Это политическая функция инфляции. Если правительства не считают необходимым найти средства для своих расходов и присваивают себе право преодолеть дефицит путём выпуска облигаций, то их идеология является всего лишь замаскированным абсолютизмом".
Заметим, что фон Мизес также предостерегал от заблуждения, что уничтожение стоимости национальной валюты даст устойчивую выгоду для экономики, написав "Если девальвация желательна, чтобы «стимулировать производство» и облегчить экспорт, а импорт усложнить в сравнении с другими странами, то нужно иметь в виду, что «положительный эффект» девальвации денег на торговлю существует так долго, пока девальвация не повлияла на все товары и услуги. Когда перестройка завершена, эти «положительные эффекты» исчезнут. Если желательно сохранить их постоянно, то необходимо постоянно иметь спасительное средство, чтобы освежить ослабление покупательной способности денег".
Рыночный климатНа прошлой неделе рыночный климат акций характеризовался неблагоприятными оценками, неблагоприятными действиями на рынке и неблагоприятными экономическими факторами. Я отмечал уже несколько недель, что ущерб для рыночных действий был не совсем того уровня, что создаёт опасения немедленного снижения цен. Тем не менее, ухудшение, которое мы наблюдали на прошлой неделе, предполагает более срочный переход к оборонительному позиционированию. Со своей стороны, «Strategic Growth Fund» по-прежнему полностью хеджирован в настоящее время.
На рынке облигаций Рыночный Климат характеризовался на прошлой неделе неблагоприятными уровнями доходности, но благоприятным давлением на доходность. Казначейские ценные бумаги резко выросли в результате первоначальных закупок со стороны ФРС для увеличения денежной массы. Между тем, скачок обращений за пособиями по безработице до 500,000 и неожиданное падение индекса ФРБ Филадельфии оба соответствуют ослаблению экономических условий, которые чётко видно из ведущих показателей. Во всяком случае, эти ухудшения, по-видимому, являются ранними наблюдениями, а не наблюдениями последней стадии. Как я уже регулярно отмечал в последних комментариях, нормальные ведущие показатели предполагают ухудшение индекса менеджеров по снабжению ISM, основанного на данных за август-сентябрь, а новые обращения за пособиями по безработице, как правило, имеют даже большее отставание, которое обычно даёт основания ожидать ухудшения ближе к октябрю. Достаточно сказать, что более ранее ухудшение экономических мер не внушает оптимизма, но оно также открывает возможность того, что в ближайшие несколько недель мы увидим некоторое вводящее в заблуждение «улучшение» данных, прежде чем попадём в более типичное окно ухудшения.
Как можно заключить из содержания заметок этой недели, я считаю, что быстрое начало увеличения денежной массы со стороны Федерального Резерва существенно изменило перспективы иностранных валют и, соответственно, драгоценных металлов. За последние пару месяцев я заметил, что дефляционные риски в ответ на новое ухудшение экономического положения, скорее всего, спровоцируют ухудшение в области сырьевых товаров, даже если долгосрочные инфляционные опасения были верными. Тем не менее, у меня сложилось впечатление, что немедленное начало ФРС увеличения денежной массы может заставить инвесторов убрать проблему дефляции «со стола». Это важно, потому что даже если мы наблюдаем ухудшение экономической ситуации, потенциал для «дефляционного испуга», вероятно, будет более расплывчатым, чем мы могли бы ожидать без явных действий по увеличению денежной массы.
Это, конечно, не полностью снимает эти риски, особенно если мы начинаем наблюдать всплеск кредитных спрэдов (что связывалось бы с проблемами по умолчанию и возможным снижением скорости оборота денег), но это чётко изменяет окружающую среду. Акции золотодобывающих компаний и XAU с мая месяца существенно не изменились. На прошлой неделе в ответ на благоприятные изменения в Рыночном Климате для драгоценных металлов и валют (главным образом в результате сдвига политики и процентных ставок ФРС), мы увеличили нашу долю драгоценных металлов в «Strategic Total Return Fund» до 10% активов и подняли долю иностранных валют до примерно 5% активов. Это пока не агрессивная позиция, и мы предпочли бы иметь возможность накопить большую долю при существенной слабости цены, если такая представится. Но, как разъясняет комментарий на этой неделе, Федеральная резервная система начала играть с огнём, последствия которого я сомневаюсь что Бернанке осознаёт в полной мере.
Хорошая политика — это не квантовая физика. Она начинается с отказа заставить людей платить за ошибки, которые совершили не они. Наша экономика продолжает бороться с фундаментальной проблемой, которая заключается в том, что долговые обязательства превышают возможность их обслуживать. Хотя руководящие органы сделали всё, чтобы сохранить структуру расходов и потребления, которые создали эту проблему в первую очередь, мы ничего не сделали для реструктуризации этих обязательств.
В той степени, в какой мы наблюдаем новые проблемы с кредитом, мы не должны проводить ту же политику. Вместо этого мы должны сосредоточиться на реструктуризации долга. Пусть обанкротятся банки-держатели облигаций, нужно защитить вкладчиков и клиентов посредством стандартных процедур, которым FDIC следовала на протяжении десятилетий. Решить проблему долгов «Fannie Mae» и «Freddie Mac», заявив, что нет чётких правительственных гарантий, и пусть держатели ипотечных пулов получат именно то, на что они имеют право без участия государственных средств. В то же время, необходимо расширить роль FHA в обеспечении чётких правительственных гарантий для будущей ипотеки в обмен на действительно справедливые страховые взносы с учётом рисков, и потребовать, чтобы создатели залога удерживали часть ипотечного кредита вместе с соответствующими требованиями к капиталу, а также оговорить, что эта удержанная часть примет на себя первые потери, если ипотечный кредит не будет выплачен. И наконец, необходимо отказаться от выступлений руководства банков, преследующих собственные интересы, и фирм Уолл-стрит перед общественностью с целью вымогания денег у нации посредством запугивания словом «банкротство». Банки обанкрочиваются постоянно, и клиенты не теряют ни цента. Единственным последствием банкротства является то, что держатели акций и облигаций безрассудных учреждений не будут вознаграждены за неэффективное вложение своего капитала за счёт государства.
