19 декабря 2014 Вести Экономика
В ближайшее время ставка ЦБ может вырасти сверх 17%, до которой ее не так давно поднял регулятор, уверен заместитель председателя ВЭБа Андрей Клепач. Ключевым вопросом станет эффективность и конкурентоспособность российского бизнеса. Поэтому, по его мнению, необходимо сейчас выстроить отдельный от валютного и денежного рынка канал предложения длинных денег для бизнеса. Все подробности – в нашем интервью.
Андрей Николаевич, начну, наверное, с той тематики, которая сейчас на устах у всех: рубль, действия Центробанка. Вы всегда достаточно консервативно относитесь к тому, что делает наш регулятор. Как вы сейчас оцениваете недавние действия повышения процентной ставки до 17% годовых?
Повышение ставки - вещь неизбежная. Можно было делать и раньше. Я думаю, что Центральный банк пойдет или может пойти еще на дальнейшее повышение ставки. Но я думаю, что у нас рынок устроен так, что здесь одной ставкой ситуацию не стабилизируешь. При этом очень важно - это доверие экспортеров и их готовность возвращать и продавать валютную выручку. И в условиях, когда здесь идет, по-видимому, задержка, точных данных нет.
Идет закупка валюты клиентами, банками, для того чтобы застраховаться от будущего падения, для того чтобы создать резервы для погашения своей задолженности, которая оценивается около 100 с лишним миллиардов долларов на следующий год. Здесь, по-видимому, нужно доверие и нужны скоординированные действия, чтобы валюту продавали. Цены пока, несмотря на снижение цен на нефть, все-таки достаточны для того, чтобы приток валюты позволял во всяком случае не допускать отвалов курса рубля.
Что касается платежей, с учетом того, что придется платить долги, но есть возможность все равно где-то реструктуризации, где-то отсрочки, рефинансирование, тоже не являются критическими. И можно, как это делали во время кризиса 2008 и 2009 года, предоставить гарантию, что зарезервированы средства в валюте, которые позволят при необходимости обеспечить срочное погашение этой задолженности.
Здесь очень важны скоординированные действия бизнеса, крупнейших компаний-экспортеров Центрального банка. Правительство должно помочь найти диалог. И валюты в этом смысле оказалось недостаточно, но потенциально она есть, для того чтобы уж как минимум не допускать таких резких падений курса рубля.
Вы говорите о скоординированности действий. Кого с кем? Понятно, что правительство, понятно, что ЦБ. Может ли министерство финансов чем-то помочь?
Я думаю, что Минфин не столько должен сыграть на повышение валютного курса. Мы не должны забывать, что чтобы не происходило с валютным курсом, ни одним курсом жива экономика. И одним из ключевых рисков здесь является поведение населения. Поэтому у Центрального банка и правительства есть возможности повысить доверие населения. Если надо вплоть до того, что предоставить, может быть, разные размеры страхования и депозитов либо в валюте, либо в рублях. Повысить таким образом доверие к рублю.
Есть возможности работать с банками и с точки зрения надзора, но так, чтобы это только не вызывало дополнительную панику и нервотрепку. Есть возможности введения ограничений на валютную позицию, чтобы препятствовать банкам наращивать, создавать фактически свои собственные валютные резервы. Играть таким образом на обесценение национальной валюты. Поэтому спектр инструментов есть.
Важно еще наряду с этим не остановить рынок. Потому что один из эффектов или негативных последствий таких резких колебаний - то, что возникают риски, возникают даже явления остановки платежей, остановки кредитования, пусть там по техническим причинам, как это можно объяснить. Но это один из самых серьезных рисков. И поэтому нельзя экономике и тем же банкам не давать ликвидность. Понятно, что ее надо ограничивать, можно повышать ее цену, как это делает ЦБ, но ликвидность давать надо, и не только валютную, но и рублевую.
Я думаю, что имеет свои основания и даже предложение Прохорова вернуться к идее беззалоговых кредитов, беззалоговых аукционов. Потому что мера временная, но в условиях кризиса 2008-го, 2009 года это позволило поддержать ликвидность. Да, это сохраняет возможность давления на курс, но здесь нужно балансировать. Рынок должен работать. И наряду с повышением ставки надо иметь каналы.
Все-таки предложение длинных денег, предложение той же ликвидности, может быть в увязке с ограничениями на валютную позицию, чтобы здесь банки не ограничивали их аппетиты наращивания валютных активов. Но экономика должна работать. Потому что, стабилизируя курс и сдерживая ликвидность, мы не должны обвалить экономику.
- Но вот мы все-таки говорим о внутренних инвесторах, внутренних игроках. Существует такая конспирологическая теория, что есть англосаксонские деньги, которые, собственно, играют на понижение курса нашей национальной валюты. Вы разделяете эту точку зрения? Может ли Нью-Йорк, Лондон, например, обваливать курс рубля?
Я не думаю. Нет пока свидетельств, что англосаксонские или какие-либо нерезиденты играют на обвал рубля. В данном случае это реакция рынка, реакция компаний на ожидание и по снижению цен на нефть.
Во-вторых, насколько я могу судить, те же англосаксонские, и не только, другие нерезиденты, которые имели активы в виде российских бумаг, начали их активно сбрасывать, в том числе в последние дни. И такой риск был, рынок его ожидал, что они могут побежать. Но это их реакция на ожидание падения цены этих бумаг в условиях неблагоприятных ожиданий и по курсу, и по повышению процентных ставок. Поэтому здесь я бы не переоценивал роль ни англосаксонских, никаких-то других финансовых игроков.
- Если говорить о компаниях, будь то финансовый сектор или реальный сектор, практически все сейчас пытаются адаптироваться. Есть ли подобная стратегия и у "Внешэкономбанка"?
"Внешэкономбанк" - особый банк, потому что у него нет значительных валютных активов. Более того, с учетом обязательств он проигрывает от снижения курса рубля. Специфика "Внешэкономбанка" в том, что сейчас для него значительный риск в другом, поскольку он лишен возможности привлекать средства с мирового рынка. Деньги на внутреннем рынке - сейчас цена крайне высока, это уже около 20%, а большинство кредитов, которые он выдавал, в том числе и в значительной мере по решениям, фактически принятым правительством, это в среднем 10%.
Поэтому он должен останавливать работу либо работать в убыток. Это фактически вызов не для банка, а именно для Института развития. И для того чтобы он работал и выполнял в том числе и те поручения и поддерживал инвестиционный процесс, как этого хочет правительство, его надо докапитализировать или иметь длительное фондирование, которое способен предоставить или Центральный банк, или это ресурсы Фонда национального благосостояния. Но пока таких решений нет.
Он находится, может быть, даже в более сложном положении, чем банки, работающие на рынке, даже Сбербанк и ВТБ. Но для того чтобы государство действительно поддерживало экономику, поддерживало инвестиционные процессы, это хороший инструмент. Деньги в него не идут на валютный рынок, во всяком случае в крайне малой части. И чтобы уменьшить спад инвестиций, которые в этих условиях разворачиваются, этот инструмент нужно максимально задействовать.
Беседу провела ведущая ТК "Россия-24" Татьяна Наумова .
http://www.vestifinance.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter