6 июля 2015 Financial One
По случаю 20-летия с момента образования РТС Financial One собрал ее отцов-основателей, чтобы они рассказали, с чего началась история одного из самых успешных проектов российского финансового рынка. В беседе приняли участие Дмитрий Пономарев (первый президент биржи), Дмитрий Васильев (глава ФКЦБ, курировавший развитие РТС), Алексей Телятников (руководил техцентром биржи), Олег Ячник (глава компании «ОЛМА») и Роман Горюнов (президент НП РТС). Модерировала беседу корреспондент журнала Татьяна Ломская. Фотограф: Ника Морозова.
Модератор: Коллеги, мы знаем, что днем рождения РТС считается 5 июля 1995 года. Однако компания создавалась до этого на протяжении некоторого времени. Как все начиналось? Может быть, вы вспомните, кому пришла в голову идея о создании биржи?
Васильев: Насколько я помню, эти события относятся еще к 1993 году. Шла приватизация. Брокеры скупали акции российских компаний, иностранные инвесторы тоже хотели их приобрести, однако в стране на тот момент не было прозрачной системы покупки, продажи и перепродажи бумаг. Я тогда был зампредом Госкомимущества, отвечал за добавочные аукционы и стратегию приватизации. Правительство было очень обеспокоено тем, как идет процесс концентрации собственности.
Все понимали, что ваучерная приватизация скоро закончится — она и закончилась 1 июня 1994 года. Соответственно, было необходимо, чтобы появились эффективные собственники и прозрачная система оценки стоимости бизнеса. В 1993–1994 годах эта тема будоражила умы и работников правительства, и наших экспертов. С другой стороны, был подобный же запрос со стороны самих участников рынка. В итоге мы начали заниматься этим вопросом с двух сторон.
И тогда было принято решение создать Федеральную комиссию по ценным бумагам (ФКЦБ). Одной из ее задач было содействие в создании торговой системы. Тем не менее сама идея организации новой биржи изначально шла от рынка.
Ячник: Это действительно так.
Васильев: Рынок говорил, какая форма ему необходима. У нас была просто идея, что нужно торговать. А как торговать?.. Обсуждения шли, но реальных шагов предпринято не было. К июлю 1994 года правительство дозрело до того, что надо создавать комиссию по ценным бумагам в качестве регулятора. В его плане действий было описано много задач, например, политическая задача «обманутые вкладчики». Однако там были и очень важные задачи, связанные с рынком. Все понимали, что необходимо навести порядок с регистрацией, сделать биржевую торговую систему, запустить какие‑то инструменты.
Модератор: Понятно, какая инициатива шла от власти. А в каком состоянии пребывал российский рынок ценных бумаг?
Ячник: Приватизация началась в конце 1992 года с двух показательных чековых аукционов, после которых у населения вместо приватизационных чеков оказались первые акции. А в 1993 году уже каждую неделю в Москве выходили на чековые аукционы три — пять компаний. Акции приватизированных предприятий начали хождение на рынке к осени 1993 года. Одновременно появились первые реестры акционеров.
Брокеры уже в конце 1993 — начале 1994 года собирались в небольшие ассоциации, но когда они осознавали, что создание торговой площадки требует огромного количества времени и средств и что этим надо заниматься, забыв про свою компанию, которая сама продолжает работу по организации процесса приватизации, то в конечном итоге эти объединения тихо распадались и умирали. Поэтому до конца приватизации, которая фактически закончилась 30 июня 1994 года, конкретной работы по созданию торговой площадки проведено не было.
Васильев: Тогда мы провели большую конференцию и сделали доклад. Присутствовали все участники рынка. По-моему, это было в гостинице «Славянская» в Москве. В ходе встречи прозвучало предложение создать торговую систему, похожую на NASDAQ. У нее еще не было названия, было неясно, кто будет учредителем. Но задача была поставлена и вошла в план действий ФКЦБ.
Ячник: В результате этой конференции 15 инвестиционных компаний учредили Профессиональную ассоциацию участников фондового рынка (ПАУФОР). На первом же заседании учредителей ПАУФОР приняла шестнадцатую компанию. В общем, все начиналось с нуля. У ПАУФОР не было ни помещения, ни штата. Адрес: Садовая Каретная, дом 20, где располагалась инвестиционная фирма «ОЛМА», стал лет на 10 юридическим адресом ПАУФОР, а затем и РТС. Адрес сменили только когда РТС купила здание на Долгоруковской.
Месяца два руководитель ассоциации Дмитрий Пономарев был ее единственным сотрудником. Но брокеры делегировали своих работников. Первые полгода существования ПАУФОР готовились документы, регламентирующие деятельность Ассоциации, и, конечно, разрабатывались правила торговли.
К этому времени уже появилась ДКК (Депозитарно-клиринговая компания). Ее учредителями стали тринадцать из тех пятнадцати компаний, которые создали ПАУФОР после встречи в гостинице «Славянская». Компания взяла на себя очень важную вещь — организовала процесс перерегистрации акций по договорам купли-продажи для эмитентов, чьи реестры находились в других городах России.
Когда работа в ПАУФОР пошла, когда появились первые правила, стартовали торги, региональные брокеры — из Екатеринбурга, Новосибирска, Санкт-Петербурга — обиделись: как же так, в Москве есть организация, а у нас нет. И там возникли местные ассоциации, объединившие многих локальных брокеров.
Профессиональная ассоциация участников фондового рынка (ПАУФОР) была образована 15 мая 1994 года. Ее основатели обязались придерживаться взаимных договоренностей, правил информационной открытости и единого документооборота. Кроме этого, компании обязались разработать стандарты торговли ценными бумагами и главное — создать внебиржевую торговую систему, которая была запущена осенью того же года.
Пономарев: На самом деле очень правильно, что создавалась именно инфраструктура — вот эти все организации… Тогда было создано несколько ассоциаций. ПАУФОР была не единственной ассоциацией брокеров, с которой мы тесно взаимодействовали.
Телятников: Подобные организации были в Новосибирске, Екатеринбурге, Питере
Пономарев: Подожди, ты прав абсолютно, было некоторое количество организаций. ПАУФОР на самом деле была московская. А национальной она стала после того, как мы перешли от системы региональных организаций к одной национальной.
Васильев: Тогда был другой рынок. Региональный в значительной мере.
Ячник: В 1995 году поздней осенью состоялся исторический совет директоров четырех ассоциаций из четырех городов, и на нем произошло их объединение. К этому времени ПАУФОР уже существовала больше года, региональные ассоциации — несколько меньше. Состоялось шестичасовое заседание в Комитете советских женщин, в переулке между Дмитровкой и Тверской. Начали мы где‑то в четыре, а заканчивали уже в половине одиннадцатого. Я вел этот совет директоров и поэтому помню, как это было — очень нервно. Три раза прерывались. Почему? Потому что регионы боялись потерять свое влияние. Они требовали, чтобы определенное количество их участников вошло в объединенный совет директоров. И как раз на этом историческом совещании произошло разделение ПАУФОР на две организации — НАУФОР (Национальную ассоциацию участников фондового рынка) и Торговую систему РТС. Это был конец 1995 года.
Телятников: Там была еще часть… Ведь каждая ассоциация должна была потом провести собственное собрание. Они проводили его у себя в городах, и мы ездили к ним смотреть, как это происходит. Самая знаменитая история произошла на Урале. Мы прилетели на собрание. Все московские участники вышли, голосование прошло, после чего выходит председатель ассоциации и говорит: «Ну что, решение принято». Все начинают друг друга поздравлять. И тут один из участников спрашивает: «А какое?» (Все смеются.)
Пономарев: На самом деле, наверное, так и появился первый в стране опыт — сначала де-факто, а потом де-юре — саморегулирования и формализации рынка.
Васильев: Без сомнения, самый успешный опыт.
К моменту разделения в ПАУФОР функционировала торговая система ПОРТАЛ от американской биржи NASDAQ, адаптированная под российские реалии. В ней котировались бумаги РАО ЕЭС, «Ростелекома», «Норильского никеля», «Юганскнефтегаза» и других компаний, однако цены были больше индикативными. Регулярные торги стартовали в мае 1995 года, когда появились первые семь маркетмейкеров, поддерживавших двусторонние заявки по некоторым акциям. В середине 1995 года на смену ПОРТАЛу пришла РТС.
Пономарев: Что забавно: во‑первых, мы все понимали, что РТС расшифровывается как «Российская торговая система». Тем не менее формально в документе мы назывались «Торговая система РТС». Почему? Потому что мы обратились тогда — я уж не помню, какой орган тогда разрешал использование слов «Россия» и «Российская Федерация»,— но нам отказали. Формально — по причине того, что у нас торгуются не все эмитенты страны. Поэтому мы стали называться РТС, без расшифровки.
Телятников: Интересная история была с доменом rts.ru. Он принадлежал компании «Российские телесистемы». Как‑то я летел на конференцию с «телекомщиками». Говорю: «Ребята, вы же не пользуетесь доменом rts.ru. Отдайте его нам!» Они говорят: «Знаете, мы опасались, что конкуренты могут его забрать. Но раз вы не конкуренты, вам можно отдать». Я спрашиваю: «А сколько стоит?» А они мне в ответ: «Да за пиво заплати». Вот так мы получили домен rts.ru. Представляю, сколько бы этот домен стоил сейчас…
Васильев: Вовремя надо покупать все. Инвестировать вовремя.
Телятников: Да-да-да. Так появился домен rts.ru. А первоначально мы имели домен rtsnet.ru. Кстати, именно в этом кабинете в «ОЛМЕ» прошло заседание совета директоров РТС, на котором нужно было убедиться, что торговая система биржи работает. А она, конечно, работала не очень хорошо, как любая IT-система. И здесь как раз показывали всем членам совета директоров, наверное, в тот момент еще ПАУФОР, как работает система. Приняли решение, что запускаемся 5 июля 1995 года. На тот момент в Москве была возможность одновременно подключить к системе 16 модемов, то есть 16 брокеров. Итак, запускали RTS Classica мы 5 июля. Торги стартовали в 11 утра.
День начала торгов на так называемом Классическом рынке РТС (RTS Classica) большинством участников рынка считается официальным Днем рождения системы. С этого момента участники могли поставить себе терминалы РТС (вместо прежних терминалов ПОРТАЛ), выставлять котировки и по телефону совершать сделки друг с другом. Первая операция прошла по бумагам «Мосэнерго». Общий объем торгов на бирже в тот день составил $576 тысяч.
Васильев: А сессия сколько длилась? Два часа?
Телятников: Нет, она была до шести вечера.
Пономарев: Подожди, до шести или мы все‑таки весь день торговали?
Телятников: Нет, официально торговый день был с одиннадцати утра до шести вечера, потому что мы закрывались тогда же, когда открывался Нью-Йорк. И вот когда мы официально начали торговать, система запустилась и тут же сломалась. В итоге первые два часа мы ее чинили. И реально начали торговать в час дня. Но в принципе объемы были небольшими, я помню, как в конце июля докладывал совету директоров, что мы достигли 200 изменений котировок в день.
Пономарев: Ну и эмитентов было небольшое количество…
Телятников: Эмитентов было много!
Ячник: Вначале было 13 эмитентов. А уже месяца через три было порядка 25
Пономарев: Заявлений самой брокерской компании. То есть эмитент — это немного другое…
Горюнов: А сделки в этот день были?
Телятников: Были сделки, но…
Пономарев: На самом деле не было обязательства отчитываться, о чем отдельная история, которую очень долго обсуждали: нужно ли отчитываться за сделки или нет, если нужно, то с какой периодичностью, как быстро и так далее… Это было следующим уровнем прозрачности.
Телятников: Помню, я беседовал с одним из основателей «Ринако», когда мы запустили торги. Старый знакомый. Я ему говорю: «Ну как?» Он говорит: «Знаешь, произошла одна вещь… Наша маржа уменьшилась в 10 раз». Я говорю: «Ужасно, что так получилось, извини». Он отвечает: «Но ты знаешь, оборот вырос в 20 раз». И это как раз тогда, когда участники стали отчитываться о сделках, когда появились реальные цены, именно этот момент был очень важен: брокеры поняли, что могут зарабатывать в разы больше, и, собственно, тогда и стали отчитываться за сделки. Потому что уже все перестали бояться, что цена будет раскрыта, а спред был такой небольшой, что в принципе это всех устраивало. Через месяц с момента начала торгов было 200 изменений котировок в день. Думаю, сейчас это пролетает за долю секунды на всех рынках, однако тогда это был большой успех.
Ячник: Мы радовались каждой следующей котировке, потому что каждый следующий месяц прибавлялось еще 200, 300, 500, и это все росло, росло, росло…
Горюнов: Почему платформу стали делать электронную, а не голосовую? Ведь в то время биржи все еще на полу торговали.
Телятников: Первое — нам все‑таки показали американцы, куда движется рынок, и показали, что все эти голосовые вещи — рудимент, от которого надо избавляться. В Америке, например, к тому моменту еще торговали в простых дробях. И система, которая нам досталась, могла торговать в простых дробях. Но это был самый гадкий кусок кода, и мы его вырезали, и вдруг, спустя полгода после того, как мы вычистили систему и она стала работать нормально, Андрей Доценко выносит вопрос на совет директоров: «Друзья, слушайте, в Америке все торгуют в простых дробях. Давайте поручим нашему IT разработать систему торгов в простых дробях». Меня чуть кондрашка не хватила. Ну, все сейчас уже ушли на десятичные системы. Но в тот момент этот вопрос обсуждался.
Пономарев: На самом деле, Леша, я тебе хочу сказать, что в тот момент, когда запустилась биржа РТС, в стране функционировало большое количество разных бирж, но они не имели статуса.
Васильев: Да, они не имели авторитета, к ним было очень настороженное отношение. Там периодически происходили всякие скандалы. В правительстве к ним было очень настороженное отношение.
Телятников: Ты про фондовые биржи?
Васильев: Ну там же были всякие-разные, и чем они там только не торговали — чулками, недвижимостью, самолетами, спичками, и одновременно — акциями.
Ячник: Таких бирж было более 600.
Васильев: К ним было очень негативное отношение. А вот по поводу того, почему не голосовая… Я ездил в Америку, изучал опыт Комиссии по ценным бумагам, мы разговаривали и с председателем комиссии Леви, и с биржевиками. Они сказали, что тренд идет в сторону электронных торгов, однако мы можем делать как нам угодно. И тогда я сказал, что мы посоветуемся с участниками, и как люди скажут, так и будет, мы поддержим решение рынка. И рынок принял решение, что мы хотим потихоньку двигаться через индикативные к электронным. Правительство сказало: «Почему нет? Давайте тогда двигаться в этом направлении, но тогда дорабатывайте IT, старайтесь этой темой овладеть».
Ячник: Еще одно отличие — в РТС никогда не носили малиновых пиджаков, в отличие от биржевиков, которые занимались торговлей везде, и у всех это был высший шик — малиновый пиджак.
Васильев: Ну это такой был атрибут конца 80‑х — начала 90‑х, и некоторые люди в том времени застряли.
Ячник: РТС это миновало.
Телятников: В принципе, компьютерная часть в тот момент была достаточно простая. Но удивительно, как быстро люди к ней подключились и как быстро начали этим пользоваться. И для нас в дальнейшем это была проблема, когда надо было менять экраны, переходить на новые технологии: мы сохранили раскладку экрана системы РТС в том виде, как она была в оригинальном ПОРТАЛе, то есть стакан не сверху вниз, а слева-справа. Потому что люди так привыкли. И когда Дима сказал, что мы перешли с «запорожца» на «мерседес» — да, мы перешли, но в принципе, «зеркала» и какие‑то «атрибуты интерьера» остались…
Васильев: Но управление было сначала точно ручное, не автоматическое. Там не было автоматической индикативной котировки.
Телятников: И вот когда мы эту вещь делали, мы впервые наняли людей, которые в России занимались пользовательским интерфейсом. Это были сотрудники психфака МГУ, они пришли и стали изучать трейдеров, исследовали их психотип, смотрели, как они работают. Следили за ними месяц, а потом сказали, что «все понятно, надо делать [терминал] по подобию кабины пилота пассажирского самолета, потому что психотип трейдера и психотип пилота полностью совпадают». Поразительная вещь. До этого на других рынках, в других технологиях люди доходят только сейчас, а мы это делали в 1997 году.
Васильев: Поэтому получилась такая устойчивая система, потому что учитывали эти факторы…
Модератор: Скажите, пожалуйста, а вот доля иностранного участия… Все‑таки вначале за образец бралась биржа NASDAQ, правильно? Какова эта роль? У кого вы перенимали опыт? Может быть, были какие‑то личности, которые внесли особый вклад?
Телятников: Ну, наверное, если говорить про опыт, то да, система биржи NASDAQ была взята за основу [та самая система ПОРТАЛ].
Васильев: Мы в правительстве изучали разный опыт — смотрели немецкие биржи, смотрели американскую систему, и NASDAQ, и New York Stock Exchange. Но исходили из того, что это будет работать только в том случае, если воспримется рынком. Немецкая, китайская — неважно. Поэтому сперва надо, чтобы люди познакомились с этой системой, а потом стоит послушать, что они скажут. И сложилось впечатление, что участников рынка, по крайней мере ведущих, больше устраивает система NASDAQ. Она была более адаптирована к такому уровню рынка, к тем реалиям.
Соответственно, привлекались консультанты, глупо было не воспользоваться западной помощью. Петр I привлекал кучу людей делать мануфактуры в России, Сталин взял американских инженеров, чтобы строить Днепрогэс. Почему же правительству Ельцина и Черномырдина не привлечь американских, или английских, или немецких специалистов, чтобы не делать лишнюю работу? Больше было, конечно, американцев. Но мы исходили из того, что наши специалисты очень быстро сами овладеют системой, сделают и IT, и торговлю, и будут скоро работать самостоятельно.
Телятников: Личность, наверное, легендарная для российского фондового рынка — это Фред Берлинер. Человек, который составлял первые тикеры ценных бумаг и компаний. Мы знаем компании, которые даже свои названия меняли под тикер. Есть известная история о том, что он дал «Мосэнерго» тикер MSNG, а в тикере «Ленэнерго» допустил ошибку и написал LSNG, хотя там, разумеется, никакой S быть не должно. До сих пор этот тикер есть, можете проверить.
Фреду на тот момент было в районе 60 лет, он всю жизнь проработал на NASDAQ в Америке, в России построил биржу, ушел работать трейдером в «Тройку Диалог», но при этом еще каждый четверг ночью играл в покер. На таких людей можно было смотреть и учиться тому, как надо любить жизнь и свою работу.
Васильев: А потом еще очень важная была составляющая — специалисты, которые затем объясняли Всемирному Банку и IFC (Международной финансовой организации), что созданная программа соответствует российским условиям. Например, старший специалист по инвестициям IFC Клаудия Моргенштерн была очень важна с точки зрения того, чтобы эта программа была воспринята международными экспертами. С другой стороны, еще важнее, что она была воспринята российским рынком, а это означало, что правительство не занимается ерундой, не пытается внедрять то, что работать не будет.
Телятников: И еще важно было, что информация, которая появилась на рынке, ушла в международные системы Reuters, Bloomberg…
Пономарев: Большое было завоевание — подписать с Reuters договор.
Телятников: Когда я в первый раз нагрянул в Bloomberg, они сказали: «Приедут наши инженеры по подсоединению систем». Думаю — ну приедет человек, мы с ним договоримся. И тут заходит делегация, человек пять, все в галстуках. Я начал бегать по техцентру, чтобы собрать пять человек, на которых тоже можно натянуть галстук.
Сейчас понятно, что если бы мы не воспользовались чужим опытом в построении торговой системы, то нам было бы трудно объясняться с людьми из агентств. Они говорят: «Какой у вас поток данных будет?» Я говорю: «Ну вот у нас вот такой». Они: «А, ну хорошо, как на NASDAQ? Мы берем его». Так мы стали продавать market data, эти деньги пошли на развитие нашей инфраструктуры, и, в принципе, для участников рынка это был выход на международную арену. И тогда как раз и появились сделки, котировки стали все более и более жесткими, потому что биржа РТС стала частью международного рынка.
Ячник: Да, спреды ужимались, ужимались, потому что все большие объемы шли, и уже цены становились более-менее адекватными…
Телятников: Когда я взял в руки выписку счета и увидел в ней подписчиков на нашу информацию в Чили, Бразилии, Южной Африке, вот тогда стало понятно, что мы фактически открыли страну международному рынку.
Ячник: Я хочу два слова сказать, что да, безусловно, базовая система была американской, но и брокеры не сидели сложа руки: буквально раз в неделю, раз в две недели собирались советы директоров, они корректировали правила, условия, цены, тарифы. Работа шла очень активно. На начальном этапе в этом помещении, потом — в другом, но, наверное, первые два года это был действительно подвижнический труд, потому что все вкладывали душу и старались постоянно все улучшать. Причем сегодня принимали одно решение, две недели проходит — опыт показывает, что оно не работает,— решения менялись, корректировались.
Телятников: Ну да, уже в 1998 году мы полностью перешли на собственное программное обеспечение. И это было важно, потому что правила изменились и в некоторых вещах мы ушли далеко вперед относительно многих рынков. За три года мы практически перешли на собственную биржевую систему.
Торговая система PLAZA, первая полностью собственная разработка биржи, была запущена 3 сентября 1998 года.
Васильев: Но самое главное, что сами занимались этим. И очень хорошо, что Комиссии по ценным бумагам не нужно было вмешиваться.
Ячник: Однако ФКЦБ регулярно присутствовала на наших советах директоров, спорила и отстаивала свои интересы.
Васильев: Ну, бывало, бывало.
Ячник: Но никогда не давила. Это было очень важно.
Модератор: Сопутствующий вопрос, раз уж повернули на эту тему. РТС ведь изначально развивалась принципиально как рыночный механизм без государственного вмешательства. В чем ценность такого подхода для российского рынка и как это сказалось на работе партнерства в дальнейшем, его развитии?
Пономарев: Вы знаете, многие годы была уверенность в том, что биржа — и это потом было отражено в законе о рынке ценных бумаг — не должна иметь своих участников среди акционеров, более того — она не должна была быть акционирована.
Васильев: Некоммерческое партнерство.
Пономарев: И потом, даже после акционирования РТС долго присутствовало ограничение владением пакета до 10% в одних руках, которое совсем недавно было снято. В какой‑то момент появилась ММВБ, и участники, сопоставляя культуру двух площадок, говорили, что наша — принципиально иная. Наша культура была более живая, потому что комитеты, советы, о которых говорил коллега, сколько бы они ни шли — час или шесть часов — это был живой обмен мнениями, все друг друга слышали. Это не та ситуация, когда приходили письма-инструкции, которые нужно было выполнять. Люди объясняли, доказывали свою точку зрения, договаривались между собой — это история достижения договоренности. То самое постепенное разумное осознание необходимости стандартизации и ограничения собственной свободы. Я считаю, что это многого стоит.
Васильев: Если бы это было кому‑то принадлежащее акционерное общество, то, конечно же, доверия было бы намного меньше и многие не захотели бы на такой бирже торговать. Просто на ранней стадии рынка это не работало. И я не думаю, что участие государства помогло бы чему‑то. Я всегда был противником участия государства в инфраструктурных организациях.
Телятников: В принципе, если не брать клиринговую часть, с точки зрения именно торговой части мы были самодостаточные, самоокупаемые практически с первого дня запуска.
Пономарев: Да, была подписка на терминалы…
Телятников: И продажа информации. Но достаточно долгое время подписка на терминалы и продажа информации давали наиболее существенную часть revenue. В 1998 году продажа информации давала больше половины дохода. И это правильно, потому что по большому счету мы обеспечивали достоверность этой информации. А когда появилось доверие, появились новые инструменты, новые технологии, новые подходы, и пошло развитие. Тогда уже можно было превращать это дело в акционерное общество с понятной системой управления.
Пономарев: Знаете, что я еще вспомнил по поводу такой вот демократической, живой формы? Не помню, в каком году появилась идея в Москве создать московскую биржу. Тогда Юрий Михайлович [Лужков] решил, что надо бы это сделать. Что такое РТС? Каким‑то брокерам принадлежит, непонятно, а тут в Москве должна быть собственная площадка. И на самом деле она была создана, были предприняты серьезные усилия, чтобы рынок перешел туда, в том числе оказывалось административное давление, но участники остались вместе с РТС.
Телятников: Ходили даже анекдоты на тему того, что мы находились территориально недалеко от лужковской биржи, и корреспонденты, которых московский телеканал отправлял снимать репортаж, заезжали к нам, не доезжая до нашего конкурента. Их увольняли, а следующие снова ехали к нам. Почему? Водитель знал именно эту дорогу. Его не увольняли.
Пономарев: Бытовало забавное мнение, что РТС — это не биржа. Почему? Как я слышал, Юрий Михайлович говорил: «Биржа — это когда, как на NYSE, можно прийти в зал и увидеть вот это все действо. А тут какие‑то компьютеры…» И у нас действительно была проблема с картинкой, потому что корреспондентам было непонятно, что снимать. Когда сотрудник открывал решетку и показывал сервера Stratus, на которых базировалось ядро торговой системы,— ну, это как‑то не очень… Компьютеры работают, кондиционирование функционирует. Не было яркого кадра!
Ячник: Но московской бирже тоже не удалось создать картинку. Хотя там были рабочие места, зал. Но там в зале не было брокеров. Поэтому картинка так и не сформировалась.
Горюнов: Какие отраслевые стандарты еще принимались при участии РТС?
Пономарев: Ну, большая тема, которая позже возникла,— электронный документооборот.
Телятников: Очень важный момент, когда все перешли на стандартный трехчастный договор «оферта — акцепт — оферта» и сделали его электронным, ведь тогда понятия электронной подписи вообще не существовало. Когда мы пошли получать лицензию, меня привели в кабинет к замруководителя ФСБ, который за это отвечал. Там сидел генерал за огромным таким столом. Сели, и он стал спрашивать: «Вы откуда? Где учились?» Я начинаю рассказывать, что окончил физтех. «О,— говорит,— вы физтех окончили? Я тоже его окончил». И мы с ним заговорили, а тот, что меня привел, говорит: «А я окончил МИФИ». «Ну посидите, посидите, товарищ полковник»,— ответил ему генерал. В общем, так мы и смогли внедрить у себя электронную подпись.
Пономарев: Еще организовали третейский суд при РТС, ввели понятие третейской оговорки.
Горюнов: А вот первые случаи неисполнения… Понятно, что в 1998 году случился Армагеддон, а до 1998 года жесткие были разборки?
Ячник: Были единичные. Очень немного.
Телятников: Была другая жуткая вещь — фраза «Просьба соблюдать осторожность в сделках с такой‑то компанией». Любой мог заявить, что кто‑то нарушает установленный на рынке порядок, и мы обязаны были, не проверяя, опубликовать эту фразу. Но тот, кто это сказал, должен был отвечать за свои слова. И мне, помню, 5 мая звонит одна компания, желая опубликовать сообщение «Просьба соблюдать осторожность в сделках с компанией «Брансвик». Я говорю: «Вы что, с дуба упали?» Дима в отпуске, никого в Москве нет вообще. Я звоню на деск «Тройке», говорю: «Вы с «Брансвиком» торгуете?» Те отвечают: «Торгуем, все на месте».
Я этих спрашиваю: «Почему хотите публиковать сообщение?» Ответ: «А у них телефоны не отвечают. Приехали в офис, а никого нет. Пусто». Снимаю трубку, набираю — телефон не отвечает. Набираю Марлена [Манасова; в то время — глава «Брансвика»] — не берет трубку. Выходит, что я был обязан публиковать эту формулировку как исполняющий обязанности.
В итоге оказалось, что «Брансвик» за выходные переехал в новый офис, «Комстар» переключил телефоны внутренней сети, поэтому «Тройка» им могла дозваниваться, а все остальные из города дозвониться не могли. Но ведь при этом трейдеры видели на экране котировки, звонили — компании нет. Приехал курьер с документами — никого нет.
Горюнов: Так ты опубликовал?
Телятников: Нет. Мы через «Тройку» все‑таки нашли людей и все выяснили. Но в принципе формально я должен был публиковать.
Модератор: Давайте вернемся немного назад, в 1995‑й. Как запускался индекс РТС?
Телятников: Очень просто. Фред Берлинер сказал: «Надо делать индекс». Мы сели, набросали список бумаг. Это было в офисе «Ринако» в Политехническом музее. На встрече по разработке индекса присутствовал Костя Контор от «Ринако», был Иванищев и, по‑моему, еще кто‑то от «Тройки». Сели, написали формулу и поставили задачу запуститься 1 сентября. Дальше мы его запрограммировали и начали считать.
Хотя считали сначала по котировкам, а не по сделкам, и, кстати, достаточно долго делали именно так. Практически с самого начала система обслуживалась собственными силами. Люди, которые систему переписали — среди них есть достаточно известные личности на IT-рынке… Дима, ты, наверное, помнишь: Сергей Игнатченко, после того, как ушел из РТС, долгое время был главным разработчиком системы PokerStars.
Базовое значение индекса РТС в первый день торгов 1 сентября 1995 года составило 100 пунктов, в него вошли 13 обыкновенных акций российских компаний. Минимальное значение за всю его историю было зафиксировано 2 октября 1998 года — 37,74 пункта.
Ячник: Первый месяц индекс считали раз в час.
Телятников: Не только первый месяц. Мы считали раз в час до 1998 года. Потому что в период азиатского кризиса 1997 года, во время совета директоров РТС, когда мы остановили торги, Рубену [Варданяну] на сотовый позвонил Черномырдин и сказал: «Так. Что там на рынке, Рубен?» Тот отвечает: «Ну, вы понимаете, рынок закрыли, обвал». Тот говорит: «Откройте на пять минут и доложите мне, как пойдет». И повесил трубку.
Все сидят, не знают, что делать. Я говорю: «Ну можно открыть, но вы позвоните трейдерам, чтобы они хоть котировки выставили». А как считать будем? Мы же по сделкам считаем, по итогам часа. Я говорю: «У меня есть тут «Эксельчик», я сейчас быстренько все сваяю, по котировкам посчитаю, куда рынок пошел, и запустимся». Притащил ноутбук, говорю Лене Недоспеловой [в то время — администратор торгов]: «Запускай!», она запускает, трейдерам говорю: «Поставьте что‑нибудь, так, чтобы не прогореть сильно». Появились котировки, рынок идет вниз… и вдруг поворачивает вверх. Все смотрят, начинают звонить трейдерам: «Что, правда, рынок пошел вверх?» Трейдеры говорят: «Рубен звонил, говорит, что надо котировки покупать».
Я смотрю — ну вниз он должен был идти, но пошел вверх. Что произошло? Все выставили котировки по десяти бумагам, кроме «Мосэнерго». В стакане «Мосэнерго» были выставлены только офферы, бидов не было. А я считал тупо среднее арифметическое. И через какое‑то время кто‑то выставил бид, и вот этот момент спас рынок. Дело в том, что доля «Мосэнерго» в индексе составляла тогда 3%.
Виктору Степанычу доложили. Уже после этого кризиса официально запустили технический индекс, который считался по котировкам каждую минуту, чтобы в такие ситуации уже не попадать.
Ячник: А у меня есть другая история. Это был 1999 год, когда Ельцин 31 декабря объявил о своем уходе. Дима в отпуске. Сережа Родионов [на тот момент — вице-президент РТС] мне позвонил в районе часа дня. Мало того, я уже оделся, чтобы уйти — Новый год же. Он звонит: «Рынок валится на 11%. Что мне делать?!» А он должен был останавливать торги. Я говорю: «Слушай, у тебя совершенно четкая инструкция, если индекс обвалился больше чем на 7%, останавливай торги!» Остановил. Пришлось мне остаться, естественно. Ровно через час торги возобновляются — котировки растут.
Телятников: А мы в это время катаемся на лыжах. Он мне звонит: «Что делать?» А я по лыжне спускаюсь, в Румынии. Говорю: «Ничего тебе не скажу…»
Ячник: Да. Много историй было.
Горюнов: Те идеи, которые 20 лет назад закладывались,— насколько они сейчас актуальны? Тема того, что участники рынка сами что‑то создавали — спрос сейчас существует на подобную историю?
Пономарев: Мне кажется, есть постоянный спрос на такие проекты.
Телятников: Понимаешь, в чем дело. Вот, например, на фондовом рынке за 20 лет было введено много стандартов, и все они формировались его участниками. Получалось, что мы добровольно шли на разумное ограничение собственной свободы, но так и должно было быть.
Для меня работа на бирже РТС была прежде всего уникальным шансом вместе с единомышленниками воплотить свою мечту в жизнь. Сейчас бы это назвали модным словом «стартап». Мы его не знали тогда, но было все именно так.
http://fomag.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter