1 августа 2016 Barron's
За последние 33 года в исследованиях “Обозрение процентных ставок” за авторством Джима Гранта отразились все подъёмы и спады на финансовых рынках. Элегантный стиль написания и оппортунистические инвестиционные идеи автора, сделали эти исследования обязательными к прочтению для всех инвесторов-профессионалов. Джеймс “Джим” Грант, которому исполнилось 70 лет, и который является ветераном военно-морских сил, — премилый медведь, сумевший разбогатеть во время продолжительного бычьего рынка акций и облигаций, несмотря на присущий ему скептицизм.
В 1970-х Грант вел колонку в Barron’s, которая называлась “Текущие ставки”. То время запомнилось инфляцией, монетарным беспорядком и потрясениями на рынках процентных ставок, как писал об этом в своих заметках сам Грант. Он основал свою компанию в 1983 году. Многие инвесторы с Wall Street считают Гранта одним из самых проницательных аналитиков в мире. Однажды случилось, что подающий надежды кандидат в президенты США назвал Гранта вероятным кандидатом в Управляющие Федрезервом.
Беспорядки и потрясения могут стать следствием сегодняшних тревожных трендов, которые варьируются от взрывного роста денежной базы в Японии и потенциального спасения банков в Европе до восхождения популистских политиков, обещающих увеличить госрасходы. Эти размышления заставили нас встретится с Грантом и расспросить его, что он думает по этому поводу.
Barron’s: До недавних пор термин “sub-zero” использовался для названия холодильника. Теперь так называется режим процентных ставок. Поспособствует ли он оживлению национальной и региональных экономик?
Грант: Нет. Это эксперимент, не так ли? Я звонил Дику Силла, соавтору буклета “История процентных ставок”, в котором описана хронология изменений процентных ставок за последние 500 лет. Я спросил: “Дик, ты встречал примеры отрицательных процентных ставок?” Он сказал, нет. Мы живем в уникальное время. Отрицательные процентные ставки не возникший естественным образом феномен, он продукт наших изобретательных центробанков. Более того, они, похоже, попирают здравый смысл. Процентные ставки существуют, потому что мы хотим вещи сейчас, а не потом. Такова природа человеческого желания. Отрицательные процентные ставки переворачивают все с ног на голову. Таким образом, отрицательные ставки отражают не конструктивность в проведении политики, а неприятности.
Barron’s: Касательно монетарной политики: вы изобрели термин “стандарт ученых-экономистов” – не следует путать с золотым стандартом. Что он означает?
Грант: Стандарт ученых-экономистов – это режим дискреционного монетарного менеджмента, возглавляемый бывшими штатными учёными-экономистами. Ничего не ново этом мире финансов, за исключением существования этого режима, сопровождающегося импровизаций профессоров колледжей, пытающихся внедрить что-либо в жизнь только на основании того, что это неплохо выглядело на доске. Для инвесторов это означает ужас и кошмар. Ричард Фейнман – прекрасный психолог, который был также очень прозорлив и в других вещах, кроме психиатрии, упоминал о науке — карго культе. Отличие такой науки от обычной в том, что она имеет научную видимость, но содержание ее совсем не научно. Именно так характеризуются общие знания, именуемые макроэкономика. Люди, которые изучают ее, имеют самые лучшие побуждения, но они очень опасны.
Barron’s: Куда это ведет нас?
Грант: Мы видели, что низкие ставки сменялись еще более низкими ставками, а радикальная политика сменялась еще более радикальной политикой, потому что то, что было раньше не сработало. Значит нам нужно больше усилий по ценовому администрированию. Знаете, процентные ставки – это критически важные цены. Они помогают нам понять и измерить цену риска, определить инвестиционные возможности и дисконтировать будущие денежные потоки. Эти цены находятся под контролем правительственных функционеров – тех, которых мы называем центральными банками – и поскольку это произошло, цены активов оказались искажены и указатели валюации стали абсолютно бесполезными.
Мы находимся в долгом, извилистом пути в конце которого фиатные деньги превратятся в конфетти, полностью дискредитируя себя. Это будет конец игры. Адам Смит предостерегал от чрезмерного пессимизма. Не нужно быть догматиком относительно сроков наступления каких-либо событий. Но мы должны осознать, что центральные банки не имеют ответов, и они находятся в процессе дискредитации тех самых денег, которые они должны защищать. Я бы открыл короткую позицию по стандарту ученых-экономистов, и длинную по периодической таблице химических элементов.
Barron’s: В нашем предыдущем разговоре в 2011 году, вы были по бычьи настроены по золоту, которое на тот момент стоило $1800 за унцию и было близко к своим пикам. Вы до сих пор с оптимизмом смотрите на этот металл теперь, когда его цена составляет $1321? У Вас есть прогноз?
Грант: Будучи человеком, которому нравилось золото и по $1 900, я промолчу. Это провокация по отношению к богам рынка указывать цены наверху. Я очень по бычьему отношусь к золоту и акциям золотодобытчиков. Медведи в облигациях в конце концов получат выгоду в золоте. В конце пути к деньгам-конфетти золото частично вернет позицию монетарного актива. Сейчас оно имеет относительно неплохую доходность, учитывая отрицательную доходность по другим инструментам.
Barron’s: В 2011 году, когда евро стоил $1,40, вы назвали эту валюту деньгами конфедератов и говорили, что она будет стоить $1,10. Хороший прогноз. У вас есть новые мысли по евро?
Грант: Нет. Я не вчера родился. Мы все знаем о центробежной политике, проводимой повсюду в мире, и это касается не только Европы. Всегда существует какой-либо риск. Вопрос лишь в том, платят ли вам за то, чтобы вы его терпели. Европа не предлагает подобной компенсации. Акции компаний с большой капитализацией продаются по цене в 22 годовых дохода. Десятилетняя гособлигация Италии приносит доход в 1,2% годовых, а немецкие Бунды – после больших распродаж – не приносят ничего. Итальянские банки мне неинтересны вообще, поскольку представляют собой худшие активы в мире. Евро мне не интересно абсолютно.
Barron’s: Будут ли низкие ставки превалировать в вашей дальнейшей карьере?
Грант: Вы сейчас разговариваете с человеком, который пережил 3 месяца медвежьего рынка облигаций с 1946 по 1981 год. Весной 1946 года доходность длинных облигаций составляла 2,25%, а в 1981 году она выросла до 15%. Каждый в то время оглядывался назад в 1930-е и начало 1940-х годов, и никто не думал, что их ожидает медвежий рынок в процентных ставках продолжительностью в одно поколение. Этот рынок просуществовал 35 лет. И почти 35 лет назад начался бычий рынок, который может быть заканчивается, а может быть и не заканчивается прямо сейчас. С 19 века циклы процентных ставок очень длинны по времени. Они варьируются от 20 лет, как это было в нашей стране, до 90 лет, как это случилось в 19 веке в Британии. Не стоит быть догматиком по таймингу. Но я очень пессимистичен по отношению к облигациям
Barron’s: Что Вам еще нравится, кроме акций золотодобытчиков?
Грант: Когда я оглядываюсь назад в 2007 год, я с сожалением вспоминаю, что мы искали идеи покупок только из-за того, что это считалось необходимым. Теперь я не собираюсь пытаться найти то, чего найти нельзя.
http://online.barrons.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
В 1970-х Грант вел колонку в Barron’s, которая называлась “Текущие ставки”. То время запомнилось инфляцией, монетарным беспорядком и потрясениями на рынках процентных ставок, как писал об этом в своих заметках сам Грант. Он основал свою компанию в 1983 году. Многие инвесторы с Wall Street считают Гранта одним из самых проницательных аналитиков в мире. Однажды случилось, что подающий надежды кандидат в президенты США назвал Гранта вероятным кандидатом в Управляющие Федрезервом.
Беспорядки и потрясения могут стать следствием сегодняшних тревожных трендов, которые варьируются от взрывного роста денежной базы в Японии и потенциального спасения банков в Европе до восхождения популистских политиков, обещающих увеличить госрасходы. Эти размышления заставили нас встретится с Грантом и расспросить его, что он думает по этому поводу.
Barron’s: До недавних пор термин “sub-zero” использовался для названия холодильника. Теперь так называется режим процентных ставок. Поспособствует ли он оживлению национальной и региональных экономик?
Грант: Нет. Это эксперимент, не так ли? Я звонил Дику Силла, соавтору буклета “История процентных ставок”, в котором описана хронология изменений процентных ставок за последние 500 лет. Я спросил: “Дик, ты встречал примеры отрицательных процентных ставок?” Он сказал, нет. Мы живем в уникальное время. Отрицательные процентные ставки не возникший естественным образом феномен, он продукт наших изобретательных центробанков. Более того, они, похоже, попирают здравый смысл. Процентные ставки существуют, потому что мы хотим вещи сейчас, а не потом. Такова природа человеческого желания. Отрицательные процентные ставки переворачивают все с ног на голову. Таким образом, отрицательные ставки отражают не конструктивность в проведении политики, а неприятности.
Barron’s: Касательно монетарной политики: вы изобрели термин “стандарт ученых-экономистов” – не следует путать с золотым стандартом. Что он означает?
Грант: Стандарт ученых-экономистов – это режим дискреционного монетарного менеджмента, возглавляемый бывшими штатными учёными-экономистами. Ничего не ново этом мире финансов, за исключением существования этого режима, сопровождающегося импровизаций профессоров колледжей, пытающихся внедрить что-либо в жизнь только на основании того, что это неплохо выглядело на доске. Для инвесторов это означает ужас и кошмар. Ричард Фейнман – прекрасный психолог, который был также очень прозорлив и в других вещах, кроме психиатрии, упоминал о науке — карго культе. Отличие такой науки от обычной в том, что она имеет научную видимость, но содержание ее совсем не научно. Именно так характеризуются общие знания, именуемые макроэкономика. Люди, которые изучают ее, имеют самые лучшие побуждения, но они очень опасны.
Barron’s: Куда это ведет нас?
Грант: Мы видели, что низкие ставки сменялись еще более низкими ставками, а радикальная политика сменялась еще более радикальной политикой, потому что то, что было раньше не сработало. Значит нам нужно больше усилий по ценовому администрированию. Знаете, процентные ставки – это критически важные цены. Они помогают нам понять и измерить цену риска, определить инвестиционные возможности и дисконтировать будущие денежные потоки. Эти цены находятся под контролем правительственных функционеров – тех, которых мы называем центральными банками – и поскольку это произошло, цены активов оказались искажены и указатели валюации стали абсолютно бесполезными.
Мы находимся в долгом, извилистом пути в конце которого фиатные деньги превратятся в конфетти, полностью дискредитируя себя. Это будет конец игры. Адам Смит предостерегал от чрезмерного пессимизма. Не нужно быть догматиком относительно сроков наступления каких-либо событий. Но мы должны осознать, что центральные банки не имеют ответов, и они находятся в процессе дискредитации тех самых денег, которые они должны защищать. Я бы открыл короткую позицию по стандарту ученых-экономистов, и длинную по периодической таблице химических элементов.
Barron’s: В нашем предыдущем разговоре в 2011 году, вы были по бычьи настроены по золоту, которое на тот момент стоило $1800 за унцию и было близко к своим пикам. Вы до сих пор с оптимизмом смотрите на этот металл теперь, когда его цена составляет $1321? У Вас есть прогноз?
Грант: Будучи человеком, которому нравилось золото и по $1 900, я промолчу. Это провокация по отношению к богам рынка указывать цены наверху. Я очень по бычьему отношусь к золоту и акциям золотодобытчиков. Медведи в облигациях в конце концов получат выгоду в золоте. В конце пути к деньгам-конфетти золото частично вернет позицию монетарного актива. Сейчас оно имеет относительно неплохую доходность, учитывая отрицательную доходность по другим инструментам.
Barron’s: В 2011 году, когда евро стоил $1,40, вы назвали эту валюту деньгами конфедератов и говорили, что она будет стоить $1,10. Хороший прогноз. У вас есть новые мысли по евро?
Грант: Нет. Я не вчера родился. Мы все знаем о центробежной политике, проводимой повсюду в мире, и это касается не только Европы. Всегда существует какой-либо риск. Вопрос лишь в том, платят ли вам за то, чтобы вы его терпели. Европа не предлагает подобной компенсации. Акции компаний с большой капитализацией продаются по цене в 22 годовых дохода. Десятилетняя гособлигация Италии приносит доход в 1,2% годовых, а немецкие Бунды – после больших распродаж – не приносят ничего. Итальянские банки мне неинтересны вообще, поскольку представляют собой худшие активы в мире. Евро мне не интересно абсолютно.
Barron’s: Будут ли низкие ставки превалировать в вашей дальнейшей карьере?
Грант: Вы сейчас разговариваете с человеком, который пережил 3 месяца медвежьего рынка облигаций с 1946 по 1981 год. Весной 1946 года доходность длинных облигаций составляла 2,25%, а в 1981 году она выросла до 15%. Каждый в то время оглядывался назад в 1930-е и начало 1940-х годов, и никто не думал, что их ожидает медвежий рынок в процентных ставках продолжительностью в одно поколение. Этот рынок просуществовал 35 лет. И почти 35 лет назад начался бычий рынок, который может быть заканчивается, а может быть и не заканчивается прямо сейчас. С 19 века циклы процентных ставок очень длинны по времени. Они варьируются от 20 лет, как это было в нашей стране, до 90 лет, как это случилось в 19 веке в Британии. Не стоит быть догматиком по таймингу. Но я очень пессимистичен по отношению к облигациям
Barron’s: Что Вам еще нравится, кроме акций золотодобытчиков?
Грант: Когда я оглядываюсь назад в 2007 год, я с сожалением вспоминаю, что мы искали идеи покупок только из-за того, что это считалось необходимым. Теперь я не собираюсь пытаться найти то, чего найти нельзя.
http://online.barrons.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter