8 ноября 2017 Financial Times
Центробанки не знают, что определяет динамику инфляции, но не хотят это признавать.
Представьте, что вы - начинающий экономист, который сдает экзамен, выбирая правильный ответ из нескольких вариантов. И первый вопрос, с которым вы столкнулись: когда Центробанк должен повышать ставки? Варианты ответов: когда инфляция ниже целевого уровня; когда инфляция выше целевого уровня; оба вышеперечисленных варианта; никогда. Естественно, у вас будет соблазн поставить галочку напротив второго варианта ответа. Но затем вы останавливаетесь в нерешительности, вспомнив о том, что в реальном мире все не так просто.
С конца 2015 года Федрезерв повышал ставку уже четыре раза, и инвесторы ожидают, что в декабре стоимость кредитования будет повышена еще на 25 базисных пунктов. Но несмотря на небольшой подъем инфляции в 2016 году, сейчас темпы ее роста замедляются. Излюбленный для ФРС «базовый» барометр инфляции – дефлятор расходов на личное потребление – за последние год упал с 1.9% до 1.3%, что намного ниже двухпроцентного целевого уровня. Когда Банк Канады повысил ставки этим летом, он пошел на этот шаг, осознавая, что «три индикатора базовой инфляции остаются ниже 2%». Шведский Риксбанк наблюдал подъем инфляции с нулевой отметки в марте 2014 года до 2.3% в сентябре этого года. При этом в 2014-2016 гг. ключевая ставка Центробанка была понижена с 0.75% до текущих -0.5%. Тем временем Банк Англии более послушно придерживается правил, снизив ставку в августе 2016 года, вскоре после референдума, когда инфляция была в районе 1%, и повысил стоимость кредитования в минувший четверг, сославшись на индекс потребительских цен на уровне 3%.
Если опираться на поведение монетарных властей за последние пару лет, то ответить на первый вопрос экзамена уместнее в стиле «все зависит от обстоятельств», что звучит довольно странно, учитывая, что таргетирование инфляции было обозначено как ключевой элемент прозрачности решений в монетарной политике. Как же вышло, что инфляция негласно отошла на задний план? Один из возможных ответов кроется в том, что чиновники Центробанков не устанавливают ставки на базе текущих уровней инфляции, а на ее перспективах. Отсюда вытекает еще одна проблема. Возможно, Федрезерв повышал ставки в 2015 и 2016 гг. из расчета, что потребительские цены достигнут цели, но по факту сейчас мы этого не видим. А когда Банк Англии снизил ставку прошлым летом, по сути, застраховавшись от стремительного снижения курса стерлинга, члены комитета по монетарной политике отдавали себе отчет в возможности потенциального эффекта. В протоколе говорилось, что «снижение национальной валюты может подтолкнуть инфляцию к росту в краткосрочной перспективе и, возможно, приведет к превышению целевого уровня ближе к концу прогнозного периода».
Еще один ответ может заключаться в том, что Центробанки не знают, что определяет динамику инфляции, но не хотят это признавать. Кривая Филлипса в этом смысле практически бесполезна в последние годы: безработица снижалась преимущественно быстрее прогнозов, но при этом темпы роста зарплат не дотягивают до ожиданий. Так что индикаторы рынка труда подают противоречивые сигналы, возможно, свидетельствуя об эффекте технологий и глобализации, который ощущают на себе зарплаты. Третий вариант ответа – Центробанки понимают, что преследование иллюзорных инфляционных целей может поставить под угрозу финансовую стабильность в целом. К примеру, в Швеции инфляция находится на низких уровнях на протяжении многих лет, но попытки оживить рост потребительских цен привели к взлету цен на жилье. Так и Федрезерв может однажды разочароваться в своей неспособности разогнать инфляцию, все больше беспокоясь о высоких уровнях на рынке акций.
Даже если меры ФРС и ЕЦБ помогают в формировании мировых финансовых условий, здесь есть еще одна причина для беспокойства: развивающиеся экономики с наиболее слабыми перспективами получают все более широкой доступ на международные рынки капитала по самым низким ставкам.
Это позволяет предположить, что Центробанки применяют стратегию «позитивной двусмысленности», позволяя инфляции находиться вдалеке от целевых значений из-за обеспокоенности по поводу общей экономической и финансовой стабильности. Этот подход требует осторожного пояснения. До настоящего момента Центробанки рисуют очень абстрактные картины, которые, вероятно, отражают их растущее беспокойство относительно того, что при попытках достичь инфляционных целей монетарная политика остается слишком мягкой в течение слишком продолжительного периода (как действительно было до мирового финансового кризиса).
Если обрамить это в контекст экзамена, о котором шла речь в начале статьи, верным будет вариант ответа под номером три, но со следующей поправкой: «все вышеуказанные варианты, поскольку Центробанки, которые фокусируются только лишь на ценовой стабильности, могут раздуть следующий финансовый пузырь».
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Представьте, что вы - начинающий экономист, который сдает экзамен, выбирая правильный ответ из нескольких вариантов. И первый вопрос, с которым вы столкнулись: когда Центробанк должен повышать ставки? Варианты ответов: когда инфляция ниже целевого уровня; когда инфляция выше целевого уровня; оба вышеперечисленных варианта; никогда. Естественно, у вас будет соблазн поставить галочку напротив второго варианта ответа. Но затем вы останавливаетесь в нерешительности, вспомнив о том, что в реальном мире все не так просто.
С конца 2015 года Федрезерв повышал ставку уже четыре раза, и инвесторы ожидают, что в декабре стоимость кредитования будет повышена еще на 25 базисных пунктов. Но несмотря на небольшой подъем инфляции в 2016 году, сейчас темпы ее роста замедляются. Излюбленный для ФРС «базовый» барометр инфляции – дефлятор расходов на личное потребление – за последние год упал с 1.9% до 1.3%, что намного ниже двухпроцентного целевого уровня. Когда Банк Канады повысил ставки этим летом, он пошел на этот шаг, осознавая, что «три индикатора базовой инфляции остаются ниже 2%». Шведский Риксбанк наблюдал подъем инфляции с нулевой отметки в марте 2014 года до 2.3% в сентябре этого года. При этом в 2014-2016 гг. ключевая ставка Центробанка была понижена с 0.75% до текущих -0.5%. Тем временем Банк Англии более послушно придерживается правил, снизив ставку в августе 2016 года, вскоре после референдума, когда инфляция была в районе 1%, и повысил стоимость кредитования в минувший четверг, сославшись на индекс потребительских цен на уровне 3%.
Если опираться на поведение монетарных властей за последние пару лет, то ответить на первый вопрос экзамена уместнее в стиле «все зависит от обстоятельств», что звучит довольно странно, учитывая, что таргетирование инфляции было обозначено как ключевой элемент прозрачности решений в монетарной политике. Как же вышло, что инфляция негласно отошла на задний план? Один из возможных ответов кроется в том, что чиновники Центробанков не устанавливают ставки на базе текущих уровней инфляции, а на ее перспективах. Отсюда вытекает еще одна проблема. Возможно, Федрезерв повышал ставки в 2015 и 2016 гг. из расчета, что потребительские цены достигнут цели, но по факту сейчас мы этого не видим. А когда Банк Англии снизил ставку прошлым летом, по сути, застраховавшись от стремительного снижения курса стерлинга, члены комитета по монетарной политике отдавали себе отчет в возможности потенциального эффекта. В протоколе говорилось, что «снижение национальной валюты может подтолкнуть инфляцию к росту в краткосрочной перспективе и, возможно, приведет к превышению целевого уровня ближе к концу прогнозного периода».
Еще один ответ может заключаться в том, что Центробанки не знают, что определяет динамику инфляции, но не хотят это признавать. Кривая Филлипса в этом смысле практически бесполезна в последние годы: безработица снижалась преимущественно быстрее прогнозов, но при этом темпы роста зарплат не дотягивают до ожиданий. Так что индикаторы рынка труда подают противоречивые сигналы, возможно, свидетельствуя об эффекте технологий и глобализации, который ощущают на себе зарплаты. Третий вариант ответа – Центробанки понимают, что преследование иллюзорных инфляционных целей может поставить под угрозу финансовую стабильность в целом. К примеру, в Швеции инфляция находится на низких уровнях на протяжении многих лет, но попытки оживить рост потребительских цен привели к взлету цен на жилье. Так и Федрезерв может однажды разочароваться в своей неспособности разогнать инфляцию, все больше беспокоясь о высоких уровнях на рынке акций.
Даже если меры ФРС и ЕЦБ помогают в формировании мировых финансовых условий, здесь есть еще одна причина для беспокойства: развивающиеся экономики с наиболее слабыми перспективами получают все более широкой доступ на международные рынки капитала по самым низким ставкам.
Это позволяет предположить, что Центробанки применяют стратегию «позитивной двусмысленности», позволяя инфляции находиться вдалеке от целевых значений из-за обеспокоенности по поводу общей экономической и финансовой стабильности. Этот подход требует осторожного пояснения. До настоящего момента Центробанки рисуют очень абстрактные картины, которые, вероятно, отражают их растущее беспокойство относительно того, что при попытках достичь инфляционных целей монетарная политика остается слишком мягкой в течение слишком продолжительного периода (как действительно было до мирового финансового кризиса).
Если обрамить это в контекст экзамена, о котором шла речь в начале статьи, верным будет вариант ответа под номером три, но со следующей поправкой: «все вышеуказанные варианты, поскольку Центробанки, которые фокусируются только лишь на ценовой стабильности, могут раздуть следующий финансовый пузырь».
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter