26 ноября 2017 Живой журнал Журавлев Сергей
1. Как писал в какой-то из своих книжек К. Воннегут, думать для большинства людей означает узнавать, что сейчас принято думать по тому или иному вопросу, чтобы тотчас же начинать думать так же (кажется, он написал это о женщинах, но неважно - возможно, у него это просто что-то личное). Среди аналитики по трансграничному движению денег и курсу рубля за этот год трудно найти такую, которая обошлась бы без упоминания кэрри-трейда нерезидентов с ОФЗ и того, чем обязано этому явлению укрепление рубля, и стало быть - рост импорта и ВВП в целом. Ну и, имплицитно – хрупкости фундамента, на котором держится (или уже держался?) этот рост.
Между тем, поток внешнего финансирования через госбумаги как бы оставил в тени другие компоненты финансового счета, где также в последнее время произошли существенные изменения. В частности – приток прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в небанковский (частный) сектор. При этом роль ПИИ в РФ в платежном балансе заметно больше, чем притока денег нерезидентов в финансирование дефицита российского госбюджета.
В виде ПИИ в прошлом году пришло 26.3 млрд. долл., за 3 квартала нынешнего – уже 23.3, тогда как обязательства федеральных ОГУ перед остальным миром выросли за прошлый год – на 3.3 млрд. долл., за 3 кв. нынешнего – на 11.1, в т.ч. – за счет операций нерезидентов с федеральными гособлигациями на вторичном рынке, которые и можно отнести к кэрри-трейду (но не совсем, поскольку помимо рублевых ОФЗ на рынке обращаются и российские евробонды) – 1.4 и 9.1 млрд. соответственно.
2. Казалось бы, возобновлении ПИИ в экономику России в значительных масштабах, после практически нулевых цифр 2014-15гг., должно означать, что несмотря на санкции, резко ограничивающие инвестиции в компании с госучастием, и ответный всплеск ксенофобии в стране, зарубежный бизнес сохраняет интерес к ней. Но, посмотрев на структуру ПИИ по странам и формам (участие в капитале, реинвестирование, долговые инструменты), обновленную вчера ЦБ, оптимизм испаряется.
Почти весь прирост зарубежного владения акционерным капиталом за прошлый год (15 млрд. долл. из 18.5) пришёл в 4-ом квартале из Сингапура. И, стало быть, пришёлся на крайне непрозрачную покупку доли в Роснефти консорциумом инвесторов, зарегистрированным там, и, кажется, был профинансирован кредитом одного из российских госбанков. А если взглянуть на крупный приток ПИИ, пришедшийся на 2-ой квартал текущего года (12.5 млрд. долл.), то можно увидеть, что 8.1 млрд. из него пришлось на кредиты прямых инвесторов, пришедшие из кипрских, люксембургских и ирландских банков. Другими словами, роль внутрироссийского фондирования этого притока, по сути дела, вне сомнений.
3. То, что в виде возобновившихся ПИИ, как и прежде, в страну приходят в основном российские же деньги, пропущенные через офшоры, иллюстрирует как динамика сальдированного счета инвестиций (inward-outward), так и их страновое происхождение. Сальдо инвестиций, после провала конца 2014-начала 2015гг., и всплеска, которым статистики исхитрились отразить «приватизацию» Роснефти в конце 2016г., вновь вернулось к типичным уровням, указывающим если не на чистый отток инвестиций, то на что-то возле нуля.
В страновой структуре за 9 лет, прошедших с «пикового» для ПИИ 2008г., никто не смог потеснить Кипр. Разве что в «соревновании за серебро» происходили какие-то подвижки между Багамами и Бермудами. Что касается Китая, на мощь которого мы надеемся, и одновременно опасаемся, что он скупит тут всё, включая 2-х наших единственных союзников – нашу нефть и газ, то его доля в притоке ПИИ за это время выросла с 0 аж до 2%, отобранных Китаем у американцев. Доля которых в притоке ПИИ, напротив, снизилась с 4 до 2%.
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter