Нормальный, средний человек стал у руля ФРС - тем хуже для него

Меня впечатлил новый председатель ФРС. Впервые за (как минимум) несколько десятилетий я могу внимательно слушать главу ФРС (выступления и пресс-конференции) без регулярного желания закатить глаза. Я проникся уважением.

Алан Гринспен (Alan Greenspan) был мастером искажений. Создавалось впечатление, что в своей речи он руководствуется какой-то теорией игр, и очень часто приходилось размышлять о том, что – и почему – осталось недосказанным. Эго, идеология свободного рынка и личные амбиции Гринспена со временем создали ему мощный культовый статус. Человек, не избранный на выборах, никогда не должен иметь такой власти. И когда центральный банкир идеализируется в реальном времени, он определённо слишком услужливый. По мере ускорения финансовых инноваций и упрочения динамики пузыря Гринспен стал неспособен исправлять – или хотя бы признавать – ошибки.

Огромные предубеждения Бена Бернанке (Ben Bernanke) основывались на его академических исследованиях и нетрадиционных теориях. Его ограниченный опыт работы с рынками только усугубил ненадежность, стоявшую перед любым, кто пришел бы на смену «Маэстро». Бернанке посвятил значительную часть своей академической карьеры разработке теории о том, что неспособность ФРС напечатать деньги после краха 1929 г. стала главной причиной Великой депрессии. Человек, казавшийся сдержанным, стал убежден, что он откопал «Святой Грааль экономики». Он пообещал Милтону Фридману (Milton Friedman) на его 90-ю годовщину, что ФРС извлекла урок из своей катастрофической ошибки и больше такого не допустит. Возможность представилась на раннем этапе его председательского срока, и Бернанке развернул величайший денежный эксперимент в истории. Его радикальная рефляционная доктрина пленила – и затем изменила – мир.

Джон Хильзенрат (Jon Hilzenrath) из Wall Street Journal однажды назвал Бернанке «стрелком». Денежный ковбой был неспособен непредвзято анализировать и принимать решения. Когда его инфляционный эксперимент мутировал, выйдя за пределы краткосрочных мер по управлению кризисом, Бернанке становился все более упрямым. Когда не прошедшая проверку денежная доктрина начала агонизировать, Бернанке занял оборонительную позицию и стал «на 100% уверенным» в слишком многом.

Выражаясь языком трейдеров, это аналогично превращению краткосрочной сделки в долгосрочные «инвестиции». Вложив всё в свой вышедший из-под контроля глобальный эксперимент, Бернанке потерял связь с реальностью – не говоря уже о денежных порядках. Он выставил себя заложником финансовых рынков, зачем-то пообещав, что не потерпит никакого ужесточения финансовых условий – не говоря уже о медвежьем рынке, рецессии или кризисе. Результатом стал полный сбой ответственного центрального банковского управления.

Джанет Йеллен (Janet Yellen) слишком удобно пошла по стопам Бернанке. Непритязательная любимица финансовых рынков, не смеющая делать ничего, что могло бы раскачать лодку; еще один опытный академик с теоретической подоплекой, фактически не представляющей риска для бушующих рыночных пузырей. Довольная тем, что безработица сокращается, а инфляция потребительских цен остается ниже целевого уровня, она не различала на рынках или в экономике никаких проблем, предвещающих будущий кризис. В конечном итоге то был четырехлетний срок, примечательный полной неспособностью ужесточить финансовые условия, тогда как ситуация требовала существенных мер по ужесточению. Не «стрелок», но компетентный и приятный пособник «конечной фазы» излишеств пузыря.

Такой исторический обзор должен подчеркнуть резкий контраст между председателем Пауэллом и его предшественниками. Он совершенно другой породы. Впервые за десятилетия председатель ФРС не является приверженцем идеологии, академической теории или активистской денежной доктрины. Благодаря этому возможны прямолинейные ответы на вопросы. Не нужны никакие искажения – ни превознесение или канонизация. Прилежные наблюдения и здравый смысл не должны затемняться академической догмой. Пауэлл уважает свой институт. И я верю, что его руководство будет способствовать более трезвой перспективе, более ясному анализу и более здравой политике нашего центрального банка.

Хотя эксперты подчеркивают «преемственность», рынкам следует задуматься над тем, что это значит для «рыночного пут-опциона» Гринспена/Бернанке/Йеллен. Конечно, ФРС Пауэлла окажет поддержку в случае кризиса. Но сколько времени пройдет – и насколько упадет рыночная стоимость, – прежде чем центральные банки придут на помощь? Понимает ли Пауэлл, что прежняя политика ФРС способствовала опасным излишествам фондового рынка? Предпочтет ли председатель вернуться к более традиционному управлению центральным банком – без немедленного обращения к количественному смягчению, понижению ставок и другим инструментам рыночного вмешательства? Позволит ли он рынкам самостоятельно разобраться с волатильностью, без того чтобы члены ФРС спешили предоставить свою громогласную поддержку?

Я верю, что председатель Пауэлл понимает, какую опасную роль играли все эти годы «пут-опционы ФРС». Он будет стремиться отучить рынки от ликвидности центрального банка, слишком низких процентных ставок и агрессивного «активистского» рыночного вмешательства. Рынки будут здоровее, если им позволят действовать самостоятельно – и заново познакомиться с риском и благоразумием.

Перед Джеромом Пауэллом на посту председателя ФРС стоит неординарный вызов. Если он не будет действовать быстро и не наводнит агрессивно глобальную финансовую систему ликвидностью с началом финансового кризиса, то исторические книги точно вымажут его смолой и обваляют в перьях. За величайший пузырь в истории ответственны Гринспен, Бернанке и Йеллен. Однако когда ФРС столкнется с тяжелыми последствиями, на вахте будет Пауэлл. В конечном счете у него останется мало опций, кроме еще большего количественного смягчения и нулевых ставок – что в ретроспективе определенно окажется бесполезным. Без шансов на победу.