31 января 2009
«Чтобы быть великим полководцем, нужно всего лишь знать великие битвы прошлого и современное оружие. Но это мало кому удается»,— говорил Наполеон во время своих триумфов. Эти слова вполне применимы и к генералам финансовых фронтов, которые решают задачи не менее сложные, чем те, что стояли когда-то перед французским императором. Чья армия выйдет с наименьшими потерями из нынешнего финансово-экономического катаклизма? Чья тактика окажется наиболее эффективной?
Пока мы видим, что финансовые генералы не блещут оригинальностью. Основную свою задачу они видят в обеспечении ликвидности банковской системы и в борьбе с дефляцией. Ведь дефляция в свое время стала одной из основных причин Великой депрессии, с которой сравнивают современный кризис. Повсеместное снижение ставки рефинансирования, вливание денежной ликвидности в банковский сектор, изъятие из банков токсичных активов — вот классический набор антикризисных мер, который демонстрируют центральные банки различных государств. Но современные условия серьезно отличаются от таковых в 20–30-е годы прошлого столетия, и это необходимо учитывать при принятии решений.
Нет золота — нет проблемы
Отсутствие золотого стандарта позволяет правительствам увеличивать денежную массу до таких пределов, которые они считают необходимыми. Наиболее выдающиеся «достижения» на этом поприще, без сомнения, принадлежат США, где предыдущая администрация получила право влить в национальную экономику 700 млрд долларов, а современная — еще 825 млрд долларов. Эти денежные средства направляются прежде всего в финансовый сектор, что существенно увеличивает и без того огромный государственный долг США. В период рецессии люди меньше тратят и больше откладывают, что приводит к тому, что количество денег, реально функционирующих в экономике (на это указывают агрегаторы М2 и М3), уменьшается. По мнению многих специалистов, глава ФРС Бен Бернанке будет наращивать вливания денег в экономику до тех пор, пока ликвидность банковской системы не будет полностью восстановлена и из финансового сектора не будут изъяты все токсичные активы.
В теории, это должно привести к восстановлению работоспособности финансовых институтов, однако количество денег, выплеснутых в экономику, значительно превысит необходимые экономике объемы. В настоящий момент все «разбрасываемые Бернанке с вертолета» деньги «стерилизуются» в американских же государственных ценных бумагах, что уже привело к тому, что доходность по ним практически нулевая. Однако как только финансовый сектор США будет очищен от «плохих» активов, мало кто из инвесторов согласится с такой нормой доходности. Инвесторы станут выводить деньги из нынешнего безопасного пристанища и искать наиболее выгодные для них приложения. И тогда окажется, что денег не просто много, а катастрофически много. А это будет означать, что ФРС придется бороться не просто с инфляцией, а с гиперинфляцией. И вопрос заключается в том, насколько хорошо американские монетарные власти представляют себе эту проблему, а также в том, за счет каких механизмов они планируют «стерилизовать» избыточную денежную массу. Если только за счет старых средств, таких как treasury bonds и ипотечные облигации, то гиперинфляции не избежать.
Критичность ситуации заключается в том, что, хотя Вашингтон и осуществляет самые крупные денежные вливания, все другие правительства развитых государств, обладающих свободно конвертируемыми валютами, делают то же самое. То есть, мировая денежная наличность в течение короткого времени увеличивается многократно. Раньше интенсивная «накачка» денежной массы происходила только в Японии. Влияние инфляции в этой стране на мировые процессы сглаживалось за счет того, что другие развитые государства проводили политику сдерживания ее в своих странах. Однако теперь у мирового сообщества свобода маневра значительно сузилась, так как все страны оказались в положении Японии.
У нас не Великая депрессия
Разумеется, отсутствие золотого стандарта не является единственной причиной для создания подобной ситуации. Сама структура мировой торговли и мирового финансового рынка серьезно отличается от той картины, которая существовала в начале прошлого столетия. И это отличие — не только в том, что мировая торговая система серьезно расширилась и усложнилась за счет увеличения стран-участниц, но и в изменении самой структуры мировой торговли.
Так, если в начале XX века США, являясь ведущим мировым экспортером, были одной из наиболее высокоразвитых стран с высоким уровнем внутреннего потребления, то теперь основными экспортерами являются развивающиеся государства, обладающие высоким экспортным потенциалом, но в то же время имеющие неразвитую инфрастуктуру. КНР на сегодняшний день — крупнейшая развивающаяся страна и самый большой экспортер. Многие экономисты сравнивают занимаемое ею положение с положением США в 20-е годы. Однако Китай начала XXI века серьезно отличается от США первой половины XX века, и воздействие его на мировую экономику также совершенно иное.
США и КНР в указанные периоды были быстро развивающимися экономиками, интенсивно экспортировавшими свои товары в страны, которые до них доминировали на мировом рынке. Соединенные Штаты «высасывали» из своих партнеров золото, а Китай закупал в огромных количествах американские казначейские облигации и бонды ипотечных агентств. Но здесь, пожалуй, сходство и заканчивается. США в первой половине XX века обладали самой крупной в мире экономикой, которая была разносторонне развита и сбалансирована. Кроме того, внутреннее потребление составляло более 70% от ВВП — даже больше, чем сейчас. А Китай, несмотря на то, что является третьей мировой державой по размерам ВВП, все еще остается развивающейся страной, особенно если мы примем в расчет уровень ВВП на душу населения.
В 1920-е годы основными проблемами США были чрезмерное потребление и недостаток инвестирования, которые последовали за потребительским бумом тех лет. В Китае сейчас существует совершенно иная проблема: чрезвычайно низкое потребление (оно сегодня даже меньше, чем в начале 1980-х годов: 36% против 55%) и переинвестирование. Внутренний спрос слишком мал, в то время как капиталовложения в производственные мощности для экспортного производства очень велики. Вне всякого сомнения, стоимость инвестиций в экспортные отрасли значительно упадет, но, в отличие от Америки 30-х годов, у китайской элиты существуют возможности заменить их на инвестиции в других областях.
Несмотря на все достижения Китая, для него характерна в целом неразвитая транспортная и энергетическая инфраструктура (исключение составляют некоторые современные магистрали), неразвитый рынок недвижимости (прежде всего в центральных и западных районах) и целый ряд других проблем. Перед ним, в частности, стоит острая необходимость в защите окружающей среды от промышленных загрязнений, в создании социальных систем защиты всех слоев населения, включая сферы медицины, образования, пенсионного обеспечения. Короче говоря, сейчас перед Пекином встал вопрос о преобразовании страны в развитое государство со сбалансированной экономикой, мощной инфрастуктурой, опирающееся на внутреннее потребление.
Уникальность ситуации заключается в том, что Пекин в самом деле обладает ключевыми элементами, необходимыми для достижения поставленной цели. Это, в частности, наличие современной высокотехнологичной экспортной промышленности, самых крупных в мире валютных резервов и — что, на наш взгляд, важнее всего — подготовленной и структурированной финансовой системы, при помощи которой Китай имеет возможность направлять финансовые потоки в нужное ему русло. Конечно, процесс переориентации китайской экономики займет не один месяц, и падение темпов роста здесь неизбежно, как при любой перестройке. Кроме того, эта перестройка происходит не в самый благоприятный момент — в условиях мирового экономического кризиса. Объемы финансовых вложений, которые потребуются для осуществления подобного поворота, весьма существенны даже в мировом масштабе. Но Китай располагает необходимыми для этого средствами.
«Нет» уменьшению кредитов
Одним из самых серьезных экономических достижений КНР за 30 лет реформ является создание национальной финансовой системы. С одной стороны, она полностью управляема и направляема Пекином и является инструментом его экономической политики. С другой стороны, она почти полностью регулируется рыночными механизмами. Конечно, время от времени в интересах финансовой системы и финансовой политики Пекина возникают противоречия, но они быстро разрешаются (по крайней мере, пока) в пользу руководства страны до момента достижения кризисного рубежа. Так, например, в разгар финансового кризиса в сентябре 2008 года китайские банки сократили размеры финансирования внутренней экономики, опасаясь резкого роста объемов невозвращенных кредитов. Чтобы переломить тенденцию, потребовалось прямое вмешательство министра финансов КНР. В ноябре кредитование экономики существенно увеличилось, а декабрь был рекордным по объемам займов за весь 2008 год (в прошлом году китайская экономика получила займов на 32,01 трлн юаней).
В реальности не было внутриэкономических причин для снижения объемов кредитования китайской экономики. В то время как объемы кредитования во всем мире росли как в абсолютном, так и в относительном выражении, уровень заемных средств в Китае по отношению к ВВП в течение нескольких последних лет уменьшался.
Об изменении приоритетов в финансовой политике говорит изменение структуры кредитных портфелей китайских банков и всей системы в целом. Если раньше при высокой ставке кредитования, что вызывалось высокой ставкой рефинансирования и, что еще более важно, чрезвычайно высокой ставкой обязательного резервирования (она составляла 16,5%), кредиты могли получать только высокодоходные, быстрооборачиваемые экспортные производства, то теперь при снижении ставок и предоставлении особых льготных режимов для малых и средних предприятий и населения (в целом ряде случаев ставки превышают уровень инфляции на 1–2%, а временами даже бывают ниже ее текущих значений) основной объем кредитования стал направляться в промышленный и аграрный секторы экономики, ориентированные на внутренний рынок, и на потребительское кредитование. Естественно, при данных условиях будет расти объем невозвращенных долгов и уровень доходности китайских банков понизится, но для экономики в целом описанная политика принесет положительные плоды.
Другие действия китайских монетарных властей также направлены на увеличение денежной массы в финансовой системе. Это выражается не только в постоянном росте денежных вливаний в экономику КНР, но и в других действиях Народного банка Китая (НБК), направленных на достижение тех же целей. В конце прошлого года он в два раза уменьшил продажи на внутреннем рынке трехмесячных и 52-недельных облигаций (китайские банки покупают 100% облигаций каждого выпуска, ведь они все-таки государственные). В 2009 году, согласно заявлению представителей НБК, он намерен сократить продажи бондов на 70%, что увеличит денежную массу в обращении на 2 трлн юаней.
Возврат «горячих» денег
До середины 2008 года НБК предпринимал отчаянные попытки сдерживания инфляции, вызываемой не только необходимостью «стерилизации» денежных средств из-за высокого торгового профицита, но и притоком больших объемов «горячих» денег в финансовый сектор. Во второй половине прошлого года в связи с мировым финансовым кризисом «горячие» инвестиции стали покидать КНР ради тихой гавани в treasury bonds. В ноябре 2008 года месячный объем иностранных инвестиций в Китай составил немногим более 5,3 млрд долларов, что на 36% «с гаком» меньше, чем в предыдущем году.
С тем, чтобы стимулировать экономику и приостановить «исход» инвестиций из страны, Пекин снял практически все ограничения для китайского и иностранного капитала по работе на финансовом и ипотечном рынках страны, резко уменьшил налогообложение прибыли и облегчил ее вывоз. Это привело к прекращению оттока капитала, а уже в декабре прошлого года зафиксирован небольшой приток инвестиций (в размере примерно 500 млн долларов). Но самое главное — это создало значительно более благоприятные возможности для притока капитала в ближайшем будущем.
Действия китайских монетарных властей и рост внутреннего потребления, скорее всего, подтолкнут инфляцию в стране. Это, в свою очередь, приведет если и не к повышению в ближайшие месяцы ставки рефинансирования НБК, то, по крайней мере, к сохранению ее текущего уровня, а это более 5%, что является почти запредельным значением по сравнению с 0% или с близкой к 0% ставкой большинства банков. Освобожденные от токсичных активов, «горячие» деньги с большой вероятностью вновь поспешат на континентальный Китай.
Куда девать доллар?
Итак, совершенно очевидно, что КНР изменила приоритеты в экономическом развитии, что увеличивает потребность в финансовых средствах на внутреннем рынке и отменяет необходимость их «стерилизации». Это неизбежно приведет к тому, что уменьшатся объемы резервирования Китая в иностранных валютах, прежде всего в активах, номинированных в долларах. Существует два сценария развития событий: мягкий, когда китайское правительство просто прекратит закупать американские ценные бумаги, а накопленные резервы репатриируются в КНР в течение многих лет (это будет означать: китайская финансовая система станет действовать столь отточенно и взвешенно, что перед страной не встанет проблема гиперинфляции), и жесткий, когда НБК не сможет удержать финансовую систему от скатывания в гиперинфляцию (в этом случае Пекину ничего не останется, как в срочном порядке сбрасывать американские бумаги и затем продавать вырученные американские доллары с целью защитить юань).
Как в первом, так и во втором случае американский доллар испытает серьезное «медвежье» давление, которое ему будет весьма сложно удержать, причем во втором случае это будет практически невозможно. Но ситуация осложняется еще и тем, что доллар США находится под инфляционным прессом и в силу своих внутренних экономических причин. Сможет ли американская элита удержать национальную валюту от обвального падения, а страну и весь мир от гиперинфляции? Очень многое будет зависеть от профессиональных действий американских монетарных властей, от согласованной политики ведущих развитых и развивающихся государств. Шанс есть, но порой кажется, что он слишком хорош, чтобы стать реальностью
Вячеслав Чубаров, газета Business & FM
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Пока мы видим, что финансовые генералы не блещут оригинальностью. Основную свою задачу они видят в обеспечении ликвидности банковской системы и в борьбе с дефляцией. Ведь дефляция в свое время стала одной из основных причин Великой депрессии, с которой сравнивают современный кризис. Повсеместное снижение ставки рефинансирования, вливание денежной ликвидности в банковский сектор, изъятие из банков токсичных активов — вот классический набор антикризисных мер, который демонстрируют центральные банки различных государств. Но современные условия серьезно отличаются от таковых в 20–30-е годы прошлого столетия, и это необходимо учитывать при принятии решений.
Нет золота — нет проблемы
Отсутствие золотого стандарта позволяет правительствам увеличивать денежную массу до таких пределов, которые они считают необходимыми. Наиболее выдающиеся «достижения» на этом поприще, без сомнения, принадлежат США, где предыдущая администрация получила право влить в национальную экономику 700 млрд долларов, а современная — еще 825 млрд долларов. Эти денежные средства направляются прежде всего в финансовый сектор, что существенно увеличивает и без того огромный государственный долг США. В период рецессии люди меньше тратят и больше откладывают, что приводит к тому, что количество денег, реально функционирующих в экономике (на это указывают агрегаторы М2 и М3), уменьшается. По мнению многих специалистов, глава ФРС Бен Бернанке будет наращивать вливания денег в экономику до тех пор, пока ликвидность банковской системы не будет полностью восстановлена и из финансового сектора не будут изъяты все токсичные активы.
В теории, это должно привести к восстановлению работоспособности финансовых институтов, однако количество денег, выплеснутых в экономику, значительно превысит необходимые экономике объемы. В настоящий момент все «разбрасываемые Бернанке с вертолета» деньги «стерилизуются» в американских же государственных ценных бумагах, что уже привело к тому, что доходность по ним практически нулевая. Однако как только финансовый сектор США будет очищен от «плохих» активов, мало кто из инвесторов согласится с такой нормой доходности. Инвесторы станут выводить деньги из нынешнего безопасного пристанища и искать наиболее выгодные для них приложения. И тогда окажется, что денег не просто много, а катастрофически много. А это будет означать, что ФРС придется бороться не просто с инфляцией, а с гиперинфляцией. И вопрос заключается в том, насколько хорошо американские монетарные власти представляют себе эту проблему, а также в том, за счет каких механизмов они планируют «стерилизовать» избыточную денежную массу. Если только за счет старых средств, таких как treasury bonds и ипотечные облигации, то гиперинфляции не избежать.
Критичность ситуации заключается в том, что, хотя Вашингтон и осуществляет самые крупные денежные вливания, все другие правительства развитых государств, обладающих свободно конвертируемыми валютами, делают то же самое. То есть, мировая денежная наличность в течение короткого времени увеличивается многократно. Раньше интенсивная «накачка» денежной массы происходила только в Японии. Влияние инфляции в этой стране на мировые процессы сглаживалось за счет того, что другие развитые государства проводили политику сдерживания ее в своих странах. Однако теперь у мирового сообщества свобода маневра значительно сузилась, так как все страны оказались в положении Японии.
У нас не Великая депрессия
Разумеется, отсутствие золотого стандарта не является единственной причиной для создания подобной ситуации. Сама структура мировой торговли и мирового финансового рынка серьезно отличается от той картины, которая существовала в начале прошлого столетия. И это отличие — не только в том, что мировая торговая система серьезно расширилась и усложнилась за счет увеличения стран-участниц, но и в изменении самой структуры мировой торговли.
Так, если в начале XX века США, являясь ведущим мировым экспортером, были одной из наиболее высокоразвитых стран с высоким уровнем внутреннего потребления, то теперь основными экспортерами являются развивающиеся государства, обладающие высоким экспортным потенциалом, но в то же время имеющие неразвитую инфрастуктуру. КНР на сегодняшний день — крупнейшая развивающаяся страна и самый большой экспортер. Многие экономисты сравнивают занимаемое ею положение с положением США в 20-е годы. Однако Китай начала XXI века серьезно отличается от США первой половины XX века, и воздействие его на мировую экономику также совершенно иное.
США и КНР в указанные периоды были быстро развивающимися экономиками, интенсивно экспортировавшими свои товары в страны, которые до них доминировали на мировом рынке. Соединенные Штаты «высасывали» из своих партнеров золото, а Китай закупал в огромных количествах американские казначейские облигации и бонды ипотечных агентств. Но здесь, пожалуй, сходство и заканчивается. США в первой половине XX века обладали самой крупной в мире экономикой, которая была разносторонне развита и сбалансирована. Кроме того, внутреннее потребление составляло более 70% от ВВП — даже больше, чем сейчас. А Китай, несмотря на то, что является третьей мировой державой по размерам ВВП, все еще остается развивающейся страной, особенно если мы примем в расчет уровень ВВП на душу населения.
В 1920-е годы основными проблемами США были чрезмерное потребление и недостаток инвестирования, которые последовали за потребительским бумом тех лет. В Китае сейчас существует совершенно иная проблема: чрезвычайно низкое потребление (оно сегодня даже меньше, чем в начале 1980-х годов: 36% против 55%) и переинвестирование. Внутренний спрос слишком мал, в то время как капиталовложения в производственные мощности для экспортного производства очень велики. Вне всякого сомнения, стоимость инвестиций в экспортные отрасли значительно упадет, но, в отличие от Америки 30-х годов, у китайской элиты существуют возможности заменить их на инвестиции в других областях.
Несмотря на все достижения Китая, для него характерна в целом неразвитая транспортная и энергетическая инфраструктура (исключение составляют некоторые современные магистрали), неразвитый рынок недвижимости (прежде всего в центральных и западных районах) и целый ряд других проблем. Перед ним, в частности, стоит острая необходимость в защите окружающей среды от промышленных загрязнений, в создании социальных систем защиты всех слоев населения, включая сферы медицины, образования, пенсионного обеспечения. Короче говоря, сейчас перед Пекином встал вопрос о преобразовании страны в развитое государство со сбалансированной экономикой, мощной инфрастуктурой, опирающееся на внутреннее потребление.
Уникальность ситуации заключается в том, что Пекин в самом деле обладает ключевыми элементами, необходимыми для достижения поставленной цели. Это, в частности, наличие современной высокотехнологичной экспортной промышленности, самых крупных в мире валютных резервов и — что, на наш взгляд, важнее всего — подготовленной и структурированной финансовой системы, при помощи которой Китай имеет возможность направлять финансовые потоки в нужное ему русло. Конечно, процесс переориентации китайской экономики займет не один месяц, и падение темпов роста здесь неизбежно, как при любой перестройке. Кроме того, эта перестройка происходит не в самый благоприятный момент — в условиях мирового экономического кризиса. Объемы финансовых вложений, которые потребуются для осуществления подобного поворота, весьма существенны даже в мировом масштабе. Но Китай располагает необходимыми для этого средствами.
«Нет» уменьшению кредитов
Одним из самых серьезных экономических достижений КНР за 30 лет реформ является создание национальной финансовой системы. С одной стороны, она полностью управляема и направляема Пекином и является инструментом его экономической политики. С другой стороны, она почти полностью регулируется рыночными механизмами. Конечно, время от времени в интересах финансовой системы и финансовой политики Пекина возникают противоречия, но они быстро разрешаются (по крайней мере, пока) в пользу руководства страны до момента достижения кризисного рубежа. Так, например, в разгар финансового кризиса в сентябре 2008 года китайские банки сократили размеры финансирования внутренней экономики, опасаясь резкого роста объемов невозвращенных кредитов. Чтобы переломить тенденцию, потребовалось прямое вмешательство министра финансов КНР. В ноябре кредитование экономики существенно увеличилось, а декабрь был рекордным по объемам займов за весь 2008 год (в прошлом году китайская экономика получила займов на 32,01 трлн юаней).
В реальности не было внутриэкономических причин для снижения объемов кредитования китайской экономики. В то время как объемы кредитования во всем мире росли как в абсолютном, так и в относительном выражении, уровень заемных средств в Китае по отношению к ВВП в течение нескольких последних лет уменьшался.
Об изменении приоритетов в финансовой политике говорит изменение структуры кредитных портфелей китайских банков и всей системы в целом. Если раньше при высокой ставке кредитования, что вызывалось высокой ставкой рефинансирования и, что еще более важно, чрезвычайно высокой ставкой обязательного резервирования (она составляла 16,5%), кредиты могли получать только высокодоходные, быстрооборачиваемые экспортные производства, то теперь при снижении ставок и предоставлении особых льготных режимов для малых и средних предприятий и населения (в целом ряде случаев ставки превышают уровень инфляции на 1–2%, а временами даже бывают ниже ее текущих значений) основной объем кредитования стал направляться в промышленный и аграрный секторы экономики, ориентированные на внутренний рынок, и на потребительское кредитование. Естественно, при данных условиях будет расти объем невозвращенных долгов и уровень доходности китайских банков понизится, но для экономики в целом описанная политика принесет положительные плоды.
Другие действия китайских монетарных властей также направлены на увеличение денежной массы в финансовой системе. Это выражается не только в постоянном росте денежных вливаний в экономику КНР, но и в других действиях Народного банка Китая (НБК), направленных на достижение тех же целей. В конце прошлого года он в два раза уменьшил продажи на внутреннем рынке трехмесячных и 52-недельных облигаций (китайские банки покупают 100% облигаций каждого выпуска, ведь они все-таки государственные). В 2009 году, согласно заявлению представителей НБК, он намерен сократить продажи бондов на 70%, что увеличит денежную массу в обращении на 2 трлн юаней.
Возврат «горячих» денег
До середины 2008 года НБК предпринимал отчаянные попытки сдерживания инфляции, вызываемой не только необходимостью «стерилизации» денежных средств из-за высокого торгового профицита, но и притоком больших объемов «горячих» денег в финансовый сектор. Во второй половине прошлого года в связи с мировым финансовым кризисом «горячие» инвестиции стали покидать КНР ради тихой гавани в treasury bonds. В ноябре 2008 года месячный объем иностранных инвестиций в Китай составил немногим более 5,3 млрд долларов, что на 36% «с гаком» меньше, чем в предыдущем году.
С тем, чтобы стимулировать экономику и приостановить «исход» инвестиций из страны, Пекин снял практически все ограничения для китайского и иностранного капитала по работе на финансовом и ипотечном рынках страны, резко уменьшил налогообложение прибыли и облегчил ее вывоз. Это привело к прекращению оттока капитала, а уже в декабре прошлого года зафиксирован небольшой приток инвестиций (в размере примерно 500 млн долларов). Но самое главное — это создало значительно более благоприятные возможности для притока капитала в ближайшем будущем.
Действия китайских монетарных властей и рост внутреннего потребления, скорее всего, подтолкнут инфляцию в стране. Это, в свою очередь, приведет если и не к повышению в ближайшие месяцы ставки рефинансирования НБК, то, по крайней мере, к сохранению ее текущего уровня, а это более 5%, что является почти запредельным значением по сравнению с 0% или с близкой к 0% ставкой большинства банков. Освобожденные от токсичных активов, «горячие» деньги с большой вероятностью вновь поспешат на континентальный Китай.
Куда девать доллар?
Итак, совершенно очевидно, что КНР изменила приоритеты в экономическом развитии, что увеличивает потребность в финансовых средствах на внутреннем рынке и отменяет необходимость их «стерилизации». Это неизбежно приведет к тому, что уменьшатся объемы резервирования Китая в иностранных валютах, прежде всего в активах, номинированных в долларах. Существует два сценария развития событий: мягкий, когда китайское правительство просто прекратит закупать американские ценные бумаги, а накопленные резервы репатриируются в КНР в течение многих лет (это будет означать: китайская финансовая система станет действовать столь отточенно и взвешенно, что перед страной не встанет проблема гиперинфляции), и жесткий, когда НБК не сможет удержать финансовую систему от скатывания в гиперинфляцию (в этом случае Пекину ничего не останется, как в срочном порядке сбрасывать американские бумаги и затем продавать вырученные американские доллары с целью защитить юань).
Как в первом, так и во втором случае американский доллар испытает серьезное «медвежье» давление, которое ему будет весьма сложно удержать, причем во втором случае это будет практически невозможно. Но ситуация осложняется еще и тем, что доллар США находится под инфляционным прессом и в силу своих внутренних экономических причин. Сможет ли американская элита удержать национальную валюту от обвального падения, а страну и весь мир от гиперинфляции? Очень многое будет зависеть от профессиональных действий американских монетарных властей, от согласованной политики ведущих развитых и развивающихся государств. Шанс есть, но порой кажется, что он слишком хорош, чтобы стать реальностью
Вячеслав Чубаров, газета Business & FM
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter