20 февраля 2019 Институт "Центр развития" ВШЭ
Самыми значимыми факторами показанного Росстатом ускорения роста ВВП в 2018 г. до 2,3% (или на 0,7 п.п.) стали увеличение вклада добычи, строительства и сектора госуправления, а также ускорение роста экспорта при резком замедлении импорта. При этом декабрь 2018 г. отличается от предыдущих месяцев структурой прироста промышленного производства.
В частности, обработка перешла к стагнации, а рост – традиционно для послекризисного периода – обеспечивала добывающая промышленность. В условиях введенного в декабре нового раунда ограничений добычи со стороны ОПЕК+, это ставит под вопрос достижимость высоких приростов ВВП в 2019 г.
Появление данных Росстата о росте ВВП в 2018 г. на 2,3% – что гораздо выше всех прогнозных оценок – заставляет задаться вопросом о возможных секторальных и спросовых источниках подобного ускорения, а также о его устойчивости.
"Зеленые ростки" vs "стагнирующие сектора" в экономике России в 2017–2018 гг.
Обратившись к структуре роста ВВП (см. табл. 1), отметим, что наиболее быстрыми темпами (9–12% относительно прошлого года) в 2018 г. росли полиграфия, производство бумаги и деревообработка, а также автопром. На уровне 6% росли сервисные сектора: гостиничный и финансовый сектора, а также деятельность в сфере воздушного транспорта и торговли автомобилями. Рост на уровне 5% показали производители химических продуктов и фармацевтических товаров, а также мебели. Однако наибольший абсолютный вклад в прирост ВВП (от 0,24 до 0,4 п.п.), который определяется не только темпами роста, но и удельным весом сектора в ВВП, внесли в 2018 г. такие сегменты экономики, как добыча полезных ископаемых, строительство, финансовая и страховая деятельность, государственное управление и обеспечение военной безопасности. Эти четыре отрасли, произведя в 2018 г. около 34% ВВП, обеспечили примерно половину из 2,3% его прироста. Говорить об устойчивом фронтальном росте экономики пока не приходится. Скорее, идет период ее реструктуризации с ускоренным ростом одних и выбраковкой других секторов. С точки зрения растущих и падающих секторов (их по 11), экономика делится ровно пополам. К числу секторов, внесших наибольший отрицательный вклад в прирост ВВП в 2018 г., в соответствии с нашими расчетами, можно отнести (в порядке нарастания отрицательного вклада): производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (включающее в себя производство металлоконструкций, проволоки, котлов, бурового инструмента); производство прочих транспортных средств и оборудования (суда, электровозы, вагоны, велосипеды); растениеводство и животноводство.
Таблица 1. Сектора лидеры и аутсайдеры по вкладу в прирост ВВП в 2018 г. (отранжировано по последнему столбцу)
В целом за последние два года, прошедшие после введения новой классификации ОКВЭД2, наиболее быстрыми темпами (от 12 до 22% за два года), помимо лесобумажного комплекса (включая производство мебели) и автопрома, росло производство лекарств и медицинских изделий, электрического оборудования, деятельность в области воздушного транспорта, а также сектор рекламы и исследований конъюнктуры рынка. Наибольшими темпами сокращали в этот период выпуск (на 6–12%) производители компьютеров, электронных и оптических изделий, прочих транспортных средств, а также сектор рыболовства, водного транспорта и услуг традиционной связи.
Краткосрочные перспективы развития экономики определяются сектором добычи. Ничего нового
Ускорение роста ВВП с 1,6% в 2017 г. до 2.3% в 2018 г. на фоне вызвавшего много вопросов недавнего пересмотра данных по приросту строительного сектора ставит вопрос об устойчивости такого ускорения и перспективах экономического роста. Какова текущая конъюнктура и краткосрочные прогнозы предпринимателей?
В декабре 2018 г. общий рост промышленного производства составил 2%. За прошедший год это наиболее низкий месячный темп прироста. Сказывается, в частности, резкое замедление прироста в обрабатывающем производстве: в декабре 2018 г. прирост оказался нулевым, и в разрезе укрупнённых групп обрабатывающая промышленность заняла последнее место по своим темпам роста. Ситуация в добывающей промышленности, напротив, выглядела стабильно хорошей. Здесь в декабре имел место высокий прирост (6,3% год к году), связанный, в частности, со смягчением в июне 2018 г. ограничений на добычу нефти в рамках ОПЕК+. В результате уровень добычи сырой нефти в декабре был на 4,1% выше, чем год назад. При этом уровень добычи природного газа был выше на 6%, каменного угля – на 10,8%, камня и некоторых добываемых стройматериалов – на 24,5%. Сказались конъюнктурные факторы – выход на полную мощность проекта "Ямал СПГ", снижение добычи газа в Европе при росте (в силу холодной погоды) спроса на него, рост цен на уголь на мировом рынке.
Наиболее примечательным событием последнего времени можно считать появление в группе лидеров производства табачных изделий и компьютеров. Для табачной промышленности это первый серьёзный успех начиная с 2012 г. (долгое время рост здесь сдерживался огромным количеством нелегальной продукции). Что же касается роста в производстве компьютеров, не исключено начало нового цикла обновления устройств в коммерческой сфере, а также влияние идущих кибервойн и защиты от них с помощью импортозамещения.
Отметим, что традиционные лидеры, такие, как автомобильная промышленность, по-прежнему наращивают производство, но уже не столь высокими темпами. В "минусе" оказалось традиционно слабые кожевенное производство и ремонт, а также нестабильное "производство прочих готовых изделий" (включающее, например, малоразвитое в РФ производство музыкальных инструментов и спорттоваров).
Общий вывод здесь можно сделать такой: зависимость экономики от топливно-энергетического комплекса сохраняется, причем с восстановлением высоких темпов нефтедобычи "голландская болезнь" обостряется и темпы роста обрабатывающей промышленности замедляются.
Что же ждёт нас в первом квартале нового года? В связи с декабрьскими соглашениями ОПЕК+, действие которых продлится до июня 2019 г. (и может быть пересмотрено в апреле), Россия должна снизить добычу примерно на 11,5 млн т, или на 2,1% от уровня 2018 г. в целом в размере 556 млн т. При этом в первом полугодии 2019 г. размеры снижения добычи в процентном отношении могут быть меньше, что, тем не менее, все равно отрицательно скажется на темпах роста сектора в годовом выражении. По нашим прогнозам на основе эконометрического анализа опросов Росстата по промышленности в целом, компенсация отрицательного вклада нефтедобычи и небольшое ускорение годовых темпов роста промышленного производства по сравнению с декабрьскими на фоне повышения НДС вряд ли возможны, и вероятнее всего, эти темпы в первом квартале будут в пределах 1,0–1,5% год к году.
А каковы среднесрочные перспективы развития промышленности и экономики России?
На фоне успешного снижения ULC экспорт – "наше все". При том что у Китая здесь возникли проблемы
Учитывая, что в условиях, когда наиболее быстро растущим элементом конечного спроса в ВВП стал экспорт (6,3% прироста в 2018 г. после 5% в 2017 г.), а наибольший вклад в прирост ВВП со стороны конечного спроса внес чистый экспорт (на фоне резкого замедления роста импорта с 17,4% в 2017 г. до 3,8%), рассмотрим подробнее ситуацию в торгуемых (прежде всего промышленных) секторах. При этом обратим особое внимание на индикаторы их эффективности и международной конкурентоспособности: динамику производительности труда и удельных трудовых издержек (ULC) в валютном выражении.
Как показано во многих исследованиях (см., напр.: IMF (2015). Exchange rates and trade flows: Disconnected? In: World economic outlook: Adjusting to lower commodity prices. Сh. 3. Wash.: International Monetary Fund, October, pp. 105–142), важность снижения валютного курса для поддержания международной конкурентоспособности экспорта и экономического роста не подлежит сомнению, даже несмотря на развитие глобальных цепочек создания стоимости, повышающих доступность импорта. Конечно, при укреплении курса рубля производителям легче закупать импортное оборудование и увеличивать инвестиции в модернизацию производства. Однако более важно то, что при этом снижается их ценовая конкурентоспособность как на внешних, так и на внутренних рынках, а значит, сокращаются возможности для роста выпуска. При этом наращивать инвестиции, которые в российских условиях часто следуют за ростом выпуска, становится нецелесообразно.
Хотя в целом российский экспорт носит преимущественно сырьевой характер, динамика курса рубля важна как для него, так и, особенно, для наращивания несырьевого экспорта. Это тем более актуально, что начиная с 2010 г. сырьевой экспорт в России под влиянием процессов энергосбережения и появления новых источников энергии, по данным ОЭСР, снизил зависимость от увеличения внешнего спроса в странах присутствия российских экспортеров (рис. 1).
Рис. 1. Динамика российского экспорта в реальном выражении и индикаторов конкурентоспособности (2010 г. = 100%, если не указано иное)
Примечание. 2018 г. – оценка.
Источник: расчеты автора на основе данных ОЭСР, BIS.
Ранее внешний спрос всегда был основным фактором увеличения российского экспорта: на 1% прироста спроса на внешних рынках приходилось, как показывают наши эконометрические расчеты, около 0,6% прироста российского экспорта. В то же время курсовой фактор по-прежнему важен для динамики импорта: 1% укрепления реального эффективного курса рубля или прироста относительных удельных трудовых издержек в долларовом выражении приводит, по нашим оценкам, к росту доли импорта в совокупных внутренних расходах примерно на 0,5 п. п. (рис. 2). В результате, если курс рубля не будет укрепляться, а внутренний спрос в России вырастет, его (внутреннего спроса) прирост будет аккумулирован российскими производителями.
Рис. 2. Динамика российского импорта в реальном выражении, его доли во внутреннем спросе и индикаторов конкурентоспособности (2010 г. = 100%, если не указано иное)
Примечание. 2018 г. – оценка.
Источник: расчеты автора на основе данных ОЭСР, BIS.
На фоне адаптивной валютной политики (то есть перехода к плавающему валютному курсу) ценовая конкурентоспособность российских производителей растет. В 2018 г. относительные удельные трудовые издержки (RULC) в России, по данным ОЭСР, оценивались на уровне около 80% относительно 2010 г. (близко к их динамике в Бразилии, Турции и Южной Африке), а в Китае – 140% (рис. 3). В определенном смысле это означает постепенную потерю конкурентоспособности китайской экономики и увеличение возможностей по развитию обрабатывающих производств в других странах, включая Россию.
Рис. 3. Динамика относительных удельных трудовых издержек (RULC) России и других крупных экономик (2010 г. = 100%)
Источник: ОЭСР.
Рост выпуска на фоне более тесной увязки зарплат с производительностью – тренд 2018 г.
В связи с этим представляет немалый интерес анализ соотношения роста производительности труда и зарплат (фактически – удельных трудовых издержек) в различных отраслях российской промышленности. Оговоримся сразу, что на данный момент для расчета удельных трудовых издержек доступны данные только за январь-октябрь 2018 г. Темпы прироста зарплат, производительности труда, а также удельные трудовые издержки приведены в таблице 2. Лидер по уровню номинальных зарплат (более 100 тыс. руб. в месяц) – табачная промышленность (выше уже отмечалось, что в данной отрасли наблюдается небывалое оживление). При этом во всей этой отрасли сейчас трудится всего около 6,2 тыс. чел. (почти на 15% меньше, чем в январе 2017 г.), а производство автоматизировано. Добыча полезных ископаемых по уровню номинальных зарплат занимает третье место (около 81 тыс. руб.), второе же – тесно связанная с ней нефтепереработка (около 88 тыс. руб.). Справедливости ради следует отметить, что в нефтяной и газовой промышленности как составной части добычи полезных ископаемых среднегодовой уровень зарплат в январе-ноябре 2018 г. составил около 124 тыс. руб., что почти в три раза выше среднероссийского уровня. При этом в добыче угля и металлических руд уровень зарплаты гораздо меньше, чем в нефтегазовом секторе – 58 и 67 тыс. руб. соответственно.
При этом добывающая промышленность – также один из лидеров по темпам роста заработной платы в реальном выражении (около 8% в среднем за месяц в 2018 г.). В нефтепереработке, напротив, зарплаты падали весьма быстрыми темпами (-5,1%). Высокий рост зарплат (правда, на фоне близкого к среднему абсолютного уровня) наблюдался у занятых в производстве электрооборудования (выше 8%) и электронных изделий (6,9%). Что же касается отраслей, где реальные зарплаты упали – это, кроме уже названной нефтепереработки, производство одежды, деревообработка, фармацевтика и металлургия.
Таблица 2. Прирост год к году в 2018 г. в секторах промышленности выпуска, числа замещённых рабочих мест, производительности труда, реальной заработной платы, а также среднегодовая заработная плата и рост год к году удельных трудовых издержек в среднем за месяц, в % (если не указано иное)
В большинстве отраслей имеет место снижение удельных трудовых издержек в валютном выражении при росте производства (табл. 2 и рис. 4). Это, в первую очередь, говорит о том, что эффективность труда в 2018 г. росла, при этом труд в них, возможно, недооценён. При этом в кожевенном производстве и в производстве электронных изделий наблюдался рост ULC при спаде производства, что негативно характеризует ситуацию в этих отраслях. В таком секторе промышленности, как прочее машиностроение (он охватывает целый ряд отраслей, за исключением автопрома, электроники и электротехники), имеет место одновременное снижение ULC и производства, что может означать низкий уровень прочих – кроме удельных трудовых затрат – факторов конкурентоспособности. Наконец, добыча полезных ископаемых характеризуется ростом производства при некотором росте удельных трудовых издержек. Это может указывать как на переоценённый труд и, возможно, дефицит квалифицированной рабочей силы, так и на монопольное положение сектора на рынке труда за счет использования ценовой ренты.
Рис. 4. Прирост удельных трудовых издержек и производства в различных отраслях промышленности в январе-октябре 2018 г. (размер "пузырька" соответствует доле добавленной стоимости отрасли в промышленности в целом)
Примечание. Расшифровка: "Прочее машиностроение" – производство машин и оборудования, не включённого в другие группировки (турбин, насосов, станков, машин для сельского хозяйства, подшипников, строительной техники и пр).
Источник: Росстат, расчёты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
И как же сегодня без вопросов к Росстату?
Не обойдемся мы и без традиционных в последнее время вопросов о качестве статистики Росстата. Если ориентироваться на данные этого ведомства из ежемесячного бюллетеня "Социально-экономическое положение России" за 2017–2018 гг., то в январе прошлого года число замещенных рабочих мест в металлургическом секторе упало по сравнению с декабрем 2017 г. с 527 до 439 тыс. чел., после чего было относительно стабильным. Будь эти данные верны, формально это позволило бы отрасли выйти на темпы роста производительности труда на уровень почти в 25% в 2018 г., в одночасье перевыполнив все установленные правительством целевые показатели для экономики в целом. Обратная ситуация сложилась бы в производстве одежды. Согласно Росстату, в январе 2018 г. число замещенных рабочих мест в этом секторе увеличилось с 51,2 до 81,5 тыс. чел., то есть на 53%. Формально говоря, это привело бы к снижению производительности труда в 2018 г. более чем на 30%. Аналогичная ситуация наблюдается в производстве прочих готовых изделий, куда входит производство ювелирных украшений, игрушек, спортинвентаря и медицинского оборудования2.
Впрочем, следует воздержаться от скоропалительных выводов. Как выясняется, данные по числу замещенных рабочих мест в 2017 и 2018 гг., несмотря на использование одной и той же классификации секторов промышленности (новой по сравнению с 2016 г. и ранее), несопоставимы, в чем мы убедились, только связавшись с профильным отделом Росстата. Поэтому при написании данного сюжета мы со значительной дозой условности постарались в самом первом приближении привести в соответствие имеющиеся данные (сгладив показатели за декабрь 2017 – январь 2018 гг.). Хотелось бы увидеть в будущем сопоставимые показатели по числу замещенных рабочих мест за 2017 и 2018 гг., а также, чтобы пользователи более явно оповещались в дальнейшем о несопоставимости тех или иных публикуемых в официальных источниках статистических данных.
http://www.hse.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
В частности, обработка перешла к стагнации, а рост – традиционно для послекризисного периода – обеспечивала добывающая промышленность. В условиях введенного в декабре нового раунда ограничений добычи со стороны ОПЕК+, это ставит под вопрос достижимость высоких приростов ВВП в 2019 г.
Появление данных Росстата о росте ВВП в 2018 г. на 2,3% – что гораздо выше всех прогнозных оценок – заставляет задаться вопросом о возможных секторальных и спросовых источниках подобного ускорения, а также о его устойчивости.
"Зеленые ростки" vs "стагнирующие сектора" в экономике России в 2017–2018 гг.
Обратившись к структуре роста ВВП (см. табл. 1), отметим, что наиболее быстрыми темпами (9–12% относительно прошлого года) в 2018 г. росли полиграфия, производство бумаги и деревообработка, а также автопром. На уровне 6% росли сервисные сектора: гостиничный и финансовый сектора, а также деятельность в сфере воздушного транспорта и торговли автомобилями. Рост на уровне 5% показали производители химических продуктов и фармацевтических товаров, а также мебели. Однако наибольший абсолютный вклад в прирост ВВП (от 0,24 до 0,4 п.п.), который определяется не только темпами роста, но и удельным весом сектора в ВВП, внесли в 2018 г. такие сегменты экономики, как добыча полезных ископаемых, строительство, финансовая и страховая деятельность, государственное управление и обеспечение военной безопасности. Эти четыре отрасли, произведя в 2018 г. около 34% ВВП, обеспечили примерно половину из 2,3% его прироста. Говорить об устойчивом фронтальном росте экономики пока не приходится. Скорее, идет период ее реструктуризации с ускоренным ростом одних и выбраковкой других секторов. С точки зрения растущих и падающих секторов (их по 11), экономика делится ровно пополам. К числу секторов, внесших наибольший отрицательный вклад в прирост ВВП в 2018 г., в соответствии с нашими расчетами, можно отнести (в порядке нарастания отрицательного вклада): производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (включающее в себя производство металлоконструкций, проволоки, котлов, бурового инструмента); производство прочих транспортных средств и оборудования (суда, электровозы, вагоны, велосипеды); растениеводство и животноводство.
Таблица 1. Сектора лидеры и аутсайдеры по вкладу в прирост ВВП в 2018 г. (отранжировано по последнему столбцу)
В целом за последние два года, прошедшие после введения новой классификации ОКВЭД2, наиболее быстрыми темпами (от 12 до 22% за два года), помимо лесобумажного комплекса (включая производство мебели) и автопрома, росло производство лекарств и медицинских изделий, электрического оборудования, деятельность в области воздушного транспорта, а также сектор рекламы и исследований конъюнктуры рынка. Наибольшими темпами сокращали в этот период выпуск (на 6–12%) производители компьютеров, электронных и оптических изделий, прочих транспортных средств, а также сектор рыболовства, водного транспорта и услуг традиционной связи.
Краткосрочные перспективы развития экономики определяются сектором добычи. Ничего нового
Ускорение роста ВВП с 1,6% в 2017 г. до 2.3% в 2018 г. на фоне вызвавшего много вопросов недавнего пересмотра данных по приросту строительного сектора ставит вопрос об устойчивости такого ускорения и перспективах экономического роста. Какова текущая конъюнктура и краткосрочные прогнозы предпринимателей?
В декабре 2018 г. общий рост промышленного производства составил 2%. За прошедший год это наиболее низкий месячный темп прироста. Сказывается, в частности, резкое замедление прироста в обрабатывающем производстве: в декабре 2018 г. прирост оказался нулевым, и в разрезе укрупнённых групп обрабатывающая промышленность заняла последнее место по своим темпам роста. Ситуация в добывающей промышленности, напротив, выглядела стабильно хорошей. Здесь в декабре имел место высокий прирост (6,3% год к году), связанный, в частности, со смягчением в июне 2018 г. ограничений на добычу нефти в рамках ОПЕК+. В результате уровень добычи сырой нефти в декабре был на 4,1% выше, чем год назад. При этом уровень добычи природного газа был выше на 6%, каменного угля – на 10,8%, камня и некоторых добываемых стройматериалов – на 24,5%. Сказались конъюнктурные факторы – выход на полную мощность проекта "Ямал СПГ", снижение добычи газа в Европе при росте (в силу холодной погоды) спроса на него, рост цен на уголь на мировом рынке.
Наиболее примечательным событием последнего времени можно считать появление в группе лидеров производства табачных изделий и компьютеров. Для табачной промышленности это первый серьёзный успех начиная с 2012 г. (долгое время рост здесь сдерживался огромным количеством нелегальной продукции). Что же касается роста в производстве компьютеров, не исключено начало нового цикла обновления устройств в коммерческой сфере, а также влияние идущих кибервойн и защиты от них с помощью импортозамещения.
Отметим, что традиционные лидеры, такие, как автомобильная промышленность, по-прежнему наращивают производство, но уже не столь высокими темпами. В "минусе" оказалось традиционно слабые кожевенное производство и ремонт, а также нестабильное "производство прочих готовых изделий" (включающее, например, малоразвитое в РФ производство музыкальных инструментов и спорттоваров).
Общий вывод здесь можно сделать такой: зависимость экономики от топливно-энергетического комплекса сохраняется, причем с восстановлением высоких темпов нефтедобычи "голландская болезнь" обостряется и темпы роста обрабатывающей промышленности замедляются.
Что же ждёт нас в первом квартале нового года? В связи с декабрьскими соглашениями ОПЕК+, действие которых продлится до июня 2019 г. (и может быть пересмотрено в апреле), Россия должна снизить добычу примерно на 11,5 млн т, или на 2,1% от уровня 2018 г. в целом в размере 556 млн т. При этом в первом полугодии 2019 г. размеры снижения добычи в процентном отношении могут быть меньше, что, тем не менее, все равно отрицательно скажется на темпах роста сектора в годовом выражении. По нашим прогнозам на основе эконометрического анализа опросов Росстата по промышленности в целом, компенсация отрицательного вклада нефтедобычи и небольшое ускорение годовых темпов роста промышленного производства по сравнению с декабрьскими на фоне повышения НДС вряд ли возможны, и вероятнее всего, эти темпы в первом квартале будут в пределах 1,0–1,5% год к году.
А каковы среднесрочные перспективы развития промышленности и экономики России?
На фоне успешного снижения ULC экспорт – "наше все". При том что у Китая здесь возникли проблемы
Учитывая, что в условиях, когда наиболее быстро растущим элементом конечного спроса в ВВП стал экспорт (6,3% прироста в 2018 г. после 5% в 2017 г.), а наибольший вклад в прирост ВВП со стороны конечного спроса внес чистый экспорт (на фоне резкого замедления роста импорта с 17,4% в 2017 г. до 3,8%), рассмотрим подробнее ситуацию в торгуемых (прежде всего промышленных) секторах. При этом обратим особое внимание на индикаторы их эффективности и международной конкурентоспособности: динамику производительности труда и удельных трудовых издержек (ULC) в валютном выражении.
Как показано во многих исследованиях (см., напр.: IMF (2015). Exchange rates and trade flows: Disconnected? In: World economic outlook: Adjusting to lower commodity prices. Сh. 3. Wash.: International Monetary Fund, October, pp. 105–142), важность снижения валютного курса для поддержания международной конкурентоспособности экспорта и экономического роста не подлежит сомнению, даже несмотря на развитие глобальных цепочек создания стоимости, повышающих доступность импорта. Конечно, при укреплении курса рубля производителям легче закупать импортное оборудование и увеличивать инвестиции в модернизацию производства. Однако более важно то, что при этом снижается их ценовая конкурентоспособность как на внешних, так и на внутренних рынках, а значит, сокращаются возможности для роста выпуска. При этом наращивать инвестиции, которые в российских условиях часто следуют за ростом выпуска, становится нецелесообразно.
Хотя в целом российский экспорт носит преимущественно сырьевой характер, динамика курса рубля важна как для него, так и, особенно, для наращивания несырьевого экспорта. Это тем более актуально, что начиная с 2010 г. сырьевой экспорт в России под влиянием процессов энергосбережения и появления новых источников энергии, по данным ОЭСР, снизил зависимость от увеличения внешнего спроса в странах присутствия российских экспортеров (рис. 1).
Рис. 1. Динамика российского экспорта в реальном выражении и индикаторов конкурентоспособности (2010 г. = 100%, если не указано иное)
Примечание. 2018 г. – оценка.
Источник: расчеты автора на основе данных ОЭСР, BIS.
Ранее внешний спрос всегда был основным фактором увеличения российского экспорта: на 1% прироста спроса на внешних рынках приходилось, как показывают наши эконометрические расчеты, около 0,6% прироста российского экспорта. В то же время курсовой фактор по-прежнему важен для динамики импорта: 1% укрепления реального эффективного курса рубля или прироста относительных удельных трудовых издержек в долларовом выражении приводит, по нашим оценкам, к росту доли импорта в совокупных внутренних расходах примерно на 0,5 п. п. (рис. 2). В результате, если курс рубля не будет укрепляться, а внутренний спрос в России вырастет, его (внутреннего спроса) прирост будет аккумулирован российскими производителями.
Рис. 2. Динамика российского импорта в реальном выражении, его доли во внутреннем спросе и индикаторов конкурентоспособности (2010 г. = 100%, если не указано иное)
Примечание. 2018 г. – оценка.
Источник: расчеты автора на основе данных ОЭСР, BIS.
На фоне адаптивной валютной политики (то есть перехода к плавающему валютному курсу) ценовая конкурентоспособность российских производителей растет. В 2018 г. относительные удельные трудовые издержки (RULC) в России, по данным ОЭСР, оценивались на уровне около 80% относительно 2010 г. (близко к их динамике в Бразилии, Турции и Южной Африке), а в Китае – 140% (рис. 3). В определенном смысле это означает постепенную потерю конкурентоспособности китайской экономики и увеличение возможностей по развитию обрабатывающих производств в других странах, включая Россию.
Рис. 3. Динамика относительных удельных трудовых издержек (RULC) России и других крупных экономик (2010 г. = 100%)
Источник: ОЭСР.
Рост выпуска на фоне более тесной увязки зарплат с производительностью – тренд 2018 г.
В связи с этим представляет немалый интерес анализ соотношения роста производительности труда и зарплат (фактически – удельных трудовых издержек) в различных отраслях российской промышленности. Оговоримся сразу, что на данный момент для расчета удельных трудовых издержек доступны данные только за январь-октябрь 2018 г. Темпы прироста зарплат, производительности труда, а также удельные трудовые издержки приведены в таблице 2. Лидер по уровню номинальных зарплат (более 100 тыс. руб. в месяц) – табачная промышленность (выше уже отмечалось, что в данной отрасли наблюдается небывалое оживление). При этом во всей этой отрасли сейчас трудится всего около 6,2 тыс. чел. (почти на 15% меньше, чем в январе 2017 г.), а производство автоматизировано. Добыча полезных ископаемых по уровню номинальных зарплат занимает третье место (около 81 тыс. руб.), второе же – тесно связанная с ней нефтепереработка (около 88 тыс. руб.). Справедливости ради следует отметить, что в нефтяной и газовой промышленности как составной части добычи полезных ископаемых среднегодовой уровень зарплат в январе-ноябре 2018 г. составил около 124 тыс. руб., что почти в три раза выше среднероссийского уровня. При этом в добыче угля и металлических руд уровень зарплаты гораздо меньше, чем в нефтегазовом секторе – 58 и 67 тыс. руб. соответственно.
При этом добывающая промышленность – также один из лидеров по темпам роста заработной платы в реальном выражении (около 8% в среднем за месяц в 2018 г.). В нефтепереработке, напротив, зарплаты падали весьма быстрыми темпами (-5,1%). Высокий рост зарплат (правда, на фоне близкого к среднему абсолютного уровня) наблюдался у занятых в производстве электрооборудования (выше 8%) и электронных изделий (6,9%). Что же касается отраслей, где реальные зарплаты упали – это, кроме уже названной нефтепереработки, производство одежды, деревообработка, фармацевтика и металлургия.
Таблица 2. Прирост год к году в 2018 г. в секторах промышленности выпуска, числа замещённых рабочих мест, производительности труда, реальной заработной платы, а также среднегодовая заработная плата и рост год к году удельных трудовых издержек в среднем за месяц, в % (если не указано иное)
В большинстве отраслей имеет место снижение удельных трудовых издержек в валютном выражении при росте производства (табл. 2 и рис. 4). Это, в первую очередь, говорит о том, что эффективность труда в 2018 г. росла, при этом труд в них, возможно, недооценён. При этом в кожевенном производстве и в производстве электронных изделий наблюдался рост ULC при спаде производства, что негативно характеризует ситуацию в этих отраслях. В таком секторе промышленности, как прочее машиностроение (он охватывает целый ряд отраслей, за исключением автопрома, электроники и электротехники), имеет место одновременное снижение ULC и производства, что может означать низкий уровень прочих – кроме удельных трудовых затрат – факторов конкурентоспособности. Наконец, добыча полезных ископаемых характеризуется ростом производства при некотором росте удельных трудовых издержек. Это может указывать как на переоценённый труд и, возможно, дефицит квалифицированной рабочей силы, так и на монопольное положение сектора на рынке труда за счет использования ценовой ренты.
Рис. 4. Прирост удельных трудовых издержек и производства в различных отраслях промышленности в январе-октябре 2018 г. (размер "пузырька" соответствует доле добавленной стоимости отрасли в промышленности в целом)
Примечание. Расшифровка: "Прочее машиностроение" – производство машин и оборудования, не включённого в другие группировки (турбин, насосов, станков, машин для сельского хозяйства, подшипников, строительной техники и пр).
Источник: Росстат, расчёты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
И как же сегодня без вопросов к Росстату?
Не обойдемся мы и без традиционных в последнее время вопросов о качестве статистики Росстата. Если ориентироваться на данные этого ведомства из ежемесячного бюллетеня "Социально-экономическое положение России" за 2017–2018 гг., то в январе прошлого года число замещенных рабочих мест в металлургическом секторе упало по сравнению с декабрем 2017 г. с 527 до 439 тыс. чел., после чего было относительно стабильным. Будь эти данные верны, формально это позволило бы отрасли выйти на темпы роста производительности труда на уровень почти в 25% в 2018 г., в одночасье перевыполнив все установленные правительством целевые показатели для экономики в целом. Обратная ситуация сложилась бы в производстве одежды. Согласно Росстату, в январе 2018 г. число замещенных рабочих мест в этом секторе увеличилось с 51,2 до 81,5 тыс. чел., то есть на 53%. Формально говоря, это привело бы к снижению производительности труда в 2018 г. более чем на 30%. Аналогичная ситуация наблюдается в производстве прочих готовых изделий, куда входит производство ювелирных украшений, игрушек, спортинвентаря и медицинского оборудования2.
Впрочем, следует воздержаться от скоропалительных выводов. Как выясняется, данные по числу замещенных рабочих мест в 2017 и 2018 гг., несмотря на использование одной и той же классификации секторов промышленности (новой по сравнению с 2016 г. и ранее), несопоставимы, в чем мы убедились, только связавшись с профильным отделом Росстата. Поэтому при написании данного сюжета мы со значительной дозой условности постарались в самом первом приближении привести в соответствие имеющиеся данные (сгладив показатели за декабрь 2017 – январь 2018 гг.). Хотелось бы увидеть в будущем сопоставимые показатели по числу замещенных рабочих мест за 2017 и 2018 гг., а также, чтобы пользователи более явно оповещались в дальнейшем о несопоставимости тех или иных публикуемых в официальных источниках статистических данных.
http://www.hse.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter