10 апреля 2009 Архив
Новая оценка экономических теорий бросает вызов слепой вере в свободные рынки
Стабильные экономики сеют зерна собственного разрушения. Звучит, как одно из изречений Карла Маркса. Однако именно так считает Хайман Мински (Прим. Profinance.ru: известный американский экономист) - вернувший себе известность экономист середины 20 века. Мински утверждает, что финансовая система играет огромную роль в усилении экономического цикла - понятия, значение которого недооценивалось в традиционной теории. Инвесторы, банки, компании и потребители - всех можно обвинить в экстраполяции: они полагают, что будущее будет таким же, как недавнее прошлое. За несколько лет стабильного роста объема производства и низких уровней инфляции у людей появилась ошибочная уверенность в том, что столь благоприятные условия будут сохраняться и впредь. Именно поэтому, они с радостью все больше и больше берут и дают в долг, по мере чего рискованность системы неизменно увеличивается.
Мински разделил процесс на три этапа. На первом этапе, инвесторы взяли на себя небольшие долговые обязательства, по которым могли выплачивать и основную сумму, и проценты. На втором этапе, они увеличили объем заемных средств, и теперь могли позволить себе только выплату процентов. На третьем этапе, или этапе Понзи (Прим. Profinance.ru: создатель аферы, основанной на принципе финансовой пирамиды, воплотивший ее в жизнь в Бостоне в 1920), долговые обязательства инвесторов выросли настолько, что для безопасности своего финансового состояния им потребовалось увеличить цены. А покупатели домов, которые взяли ипотеку под 125% в пик бума в секторе недвижимости, стали просто классическим примером. Когда рынки достигают этой воображаемой территории, незначительное изменение в фундаментальных показателях или в настроениях инвесторов может быть достаточным для того, чтобы спровоцировать крах системы. Снижение цен приводит к тому, что заемщики не выполняют свои обязательства по займам либо продают свои активы - в результате цены падают еще больше.
Цена капитализма складывается из стоимости формирования финансового пузыря и стоимости спасения сектора правительством после того, как этот пузырь лопнул. Таким образом, как считает экономист Wall Street и автор книги Боб Барбера, те, кто слепо верит в свободные рынки, ошибаются. Реакция правительства - явление неизбежное. В традиционных отраслях промышленности прекращение деятельности компании приводит к "созидательному разрушению", при котором капитал перераспределяется между другими, более продуктивными отраслями. Но в банковской и финансовой сферах кризис приводит к "дефляционному разрушению", так как капитал уничтожается. Предприятия, инвесторы и потребители теряют доверие; заемщики становятся неплатежеспособными, чтобы выплатить своим кредиторам, которые, в результате, также терпят убытки. Но, вмешиваясь в спасение неустойчивых рынков, центральные банки создают ассиметричный риск. Следовательно, г-н Барбера отвергает популярную в эру Алана Гринспена теорию, согласно которой центральные банки ничего не должны делать, чтобы спровоцировать схлопывание пузыря. Вместо этого, по мнению автора, центральным банкам следует встроить в свои модели спрэды по корпоративным облигациям. При низких спрэдах уровень допустимого риска высок, как, например, в 2005-2006 годах. В такой ситуации центробанкам следует проводить ужесточение монетарной политики. При высоких спрэдах монетарная политика должна быть более мягкой.
Предотвратил бы такой подход формирование и последующий взрыв пузыря на рынке недвижимости - вопрос спорный. ФРС действительно подняла процентные ставки в 2005-2006 гг., хотя сделала это в уравновешенной и дружелюбной манере. Тем не менее, текущий кризис наводит на мысль, что направление монетарной и фискальной политики не может зависеть исключительно от фундаментальных экономических показателей, таких как инфляция и безработица. При низких процентных ставках потребители и предприятия не просто занимают деньги - они занимают их под покупку активов, создавая при этом контур обратной связи, который, в конечном счете, может привести к формированию пузыря. В процессе раздувания такого пузыря государственные доходы (в форме налогов на прирост капитала, бонусы, корпоративные прибыли и продажи недвижимого имущества) увеличиваются. Однако, как сейчас может видеть правительство, когда пузырь лопается, такие доходы очень быстро исчезают.
Сумасшествие во время бума - не слишком удивительное явление: укрепление финансовых рынков рассматривается как сигнал стабильности экономики. А те, кто работает в финансовой системе, считаются наиболее преуспевающими и умными людьми. Даже правительство кажется очарованным успехами финансового сектора. В недавней статье бывший ведущий экономист МВФ Саймон Джонсон проводит параллели между развивающимися рынками, где правительства контролируются экономической элитой, и Америкой, где официальные власти легко и плавно двигаются между Нью-Йоркской фондовой биржей и Министерством финансов. Что хорошо для банка Goldman Sachs может быть хорошо для Америки. Но будет еще лучше, если правительство сможет вынести независимое решение. Если мы принимаем за данность идею Мински о том, что финансовые рынки иногда ошибаются, то время от времени нам необходимо действовать вопреки интересам Уолл Стрит, как бы громко не жаловались при этом банкиры.
По материалам печатного издания The Economist
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Стабильные экономики сеют зерна собственного разрушения. Звучит, как одно из изречений Карла Маркса. Однако именно так считает Хайман Мински (Прим. Profinance.ru: известный американский экономист) - вернувший себе известность экономист середины 20 века. Мински утверждает, что финансовая система играет огромную роль в усилении экономического цикла - понятия, значение которого недооценивалось в традиционной теории. Инвесторы, банки, компании и потребители - всех можно обвинить в экстраполяции: они полагают, что будущее будет таким же, как недавнее прошлое. За несколько лет стабильного роста объема производства и низких уровней инфляции у людей появилась ошибочная уверенность в том, что столь благоприятные условия будут сохраняться и впредь. Именно поэтому, они с радостью все больше и больше берут и дают в долг, по мере чего рискованность системы неизменно увеличивается.
Мински разделил процесс на три этапа. На первом этапе, инвесторы взяли на себя небольшие долговые обязательства, по которым могли выплачивать и основную сумму, и проценты. На втором этапе, они увеличили объем заемных средств, и теперь могли позволить себе только выплату процентов. На третьем этапе, или этапе Понзи (Прим. Profinance.ru: создатель аферы, основанной на принципе финансовой пирамиды, воплотивший ее в жизнь в Бостоне в 1920), долговые обязательства инвесторов выросли настолько, что для безопасности своего финансового состояния им потребовалось увеличить цены. А покупатели домов, которые взяли ипотеку под 125% в пик бума в секторе недвижимости, стали просто классическим примером. Когда рынки достигают этой воображаемой территории, незначительное изменение в фундаментальных показателях или в настроениях инвесторов может быть достаточным для того, чтобы спровоцировать крах системы. Снижение цен приводит к тому, что заемщики не выполняют свои обязательства по займам либо продают свои активы - в результате цены падают еще больше.
Цена капитализма складывается из стоимости формирования финансового пузыря и стоимости спасения сектора правительством после того, как этот пузырь лопнул. Таким образом, как считает экономист Wall Street и автор книги Боб Барбера, те, кто слепо верит в свободные рынки, ошибаются. Реакция правительства - явление неизбежное. В традиционных отраслях промышленности прекращение деятельности компании приводит к "созидательному разрушению", при котором капитал перераспределяется между другими, более продуктивными отраслями. Но в банковской и финансовой сферах кризис приводит к "дефляционному разрушению", так как капитал уничтожается. Предприятия, инвесторы и потребители теряют доверие; заемщики становятся неплатежеспособными, чтобы выплатить своим кредиторам, которые, в результате, также терпят убытки. Но, вмешиваясь в спасение неустойчивых рынков, центральные банки создают ассиметричный риск. Следовательно, г-н Барбера отвергает популярную в эру Алана Гринспена теорию, согласно которой центральные банки ничего не должны делать, чтобы спровоцировать схлопывание пузыря. Вместо этого, по мнению автора, центральным банкам следует встроить в свои модели спрэды по корпоративным облигациям. При низких спрэдах уровень допустимого риска высок, как, например, в 2005-2006 годах. В такой ситуации центробанкам следует проводить ужесточение монетарной политики. При высоких спрэдах монетарная политика должна быть более мягкой.
Предотвратил бы такой подход формирование и последующий взрыв пузыря на рынке недвижимости - вопрос спорный. ФРС действительно подняла процентные ставки в 2005-2006 гг., хотя сделала это в уравновешенной и дружелюбной манере. Тем не менее, текущий кризис наводит на мысль, что направление монетарной и фискальной политики не может зависеть исключительно от фундаментальных экономических показателей, таких как инфляция и безработица. При низких процентных ставках потребители и предприятия не просто занимают деньги - они занимают их под покупку активов, создавая при этом контур обратной связи, который, в конечном счете, может привести к формированию пузыря. В процессе раздувания такого пузыря государственные доходы (в форме налогов на прирост капитала, бонусы, корпоративные прибыли и продажи недвижимого имущества) увеличиваются. Однако, как сейчас может видеть правительство, когда пузырь лопается, такие доходы очень быстро исчезают.
Сумасшествие во время бума - не слишком удивительное явление: укрепление финансовых рынков рассматривается как сигнал стабильности экономики. А те, кто работает в финансовой системе, считаются наиболее преуспевающими и умными людьми. Даже правительство кажется очарованным успехами финансового сектора. В недавней статье бывший ведущий экономист МВФ Саймон Джонсон проводит параллели между развивающимися рынками, где правительства контролируются экономической элитой, и Америкой, где официальные власти легко и плавно двигаются между Нью-Йоркской фондовой биржей и Министерством финансов. Что хорошо для банка Goldman Sachs может быть хорошо для Америки. Но будет еще лучше, если правительство сможет вынести независимое решение. Если мы принимаем за данность идею Мински о том, что финансовые рынки иногда ошибаются, то время от времени нам необходимо действовать вопреки интересам Уолл Стрит, как бы громко не жаловались при этом банкиры.
По материалам печатного издания The Economist
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter