7 января 2020 investing.com Брагин Владимир
С весны 2019 года рынки ждали коррекции, но этот риск так и не реализовался. Почему ожидания кризиса оказались бесплодными и где находятся реальные риски, в блиц-интервью рассказывает директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики «Альфа Капитала» Владимир Брагин.
I: Давайте начнем с самой популярной темы 2019 года – торговой войны США и Китая. Насколько эта проблема сохранится в 2020 году и как сильно будет чувствоваться ее влияние.
Владимир Брагин: Это самое важное – эффект санкций, точнее, его правильное понимание. Дело в том, что его влияние на экономику намного ниже, чем кажется, судя по валу новостей. Мы делали оценки – для глобальной экономики это десятые, сотые доли процента, в пределах погрешности. Американская компания не купит процессор у Китая – значит, купит у кого-то другого. Вот и все. А кто-то не из Америки, наоборот, купит освободившийся китайский. Америка и Китай – это лишь доля глобальных потоков. На пути огромной, глобальной реки поставили ладонь – течение изменится, но река останется. Глобальная экономика замедлялась и до этого, в условиях исчерпания возможностей дальнейшего роста. В Китае урбанизация зашла достаточно далеко, темпы роста замедляются, и этот источник роста уходит. А для такой экономики, лишенной фактора очень быстро растущей доли городского населения, нормальный темп роста по мировым меркам – 2%. В Азии везде было одно и то же – потенциал качественных изменений уходит, и бороться бесполезно. Это не кризис, это фазовый переход. Сейчас, согласно опубликованным данным по первой части договоренности с США, Китай увеличивает закупки американской сельхозпродукции до $50 млрд в год – то есть примерно на $25 млрд. Это не так много по отношению к глобальному рынку. Есть другие товары, другие рынки. Возможно влияние на цены, возможны проблемы для отдельных компаний. Но никаких потрясений ожидать не стоит.
I: И никаких проблем, кризисы отменили навсегда?
ВБ: Есть локальные проблемы. Например, Аргентине нужна реструктуризация долга, он неподъемный. Но у них было немало дефолтов и еще один ничего не изменит, реструктуризация будет и ничего страшного не случится. Есть сложности в целом по развивающимся экономикам – везде, буквально везде идет ухудшение кредитных метрик. И для инвесторов могут быть сюрпризы в виде резкого роста доходности еврооблигаций. Но это скорее возможность – в нынешнем мире низких доходностей что-то купить по хорошей цене.
I: И насколько могут вырасти доходности бумаг российских эмитентов?
ВБ: Россия – одно из исключений, идут планомерные улучшения из года в год. Просто сложно придумать, что может быть лучше. У российской экономики единственная проблема – демография. Очень мало людей входит в трудоспособный возраст и очень много уходит, докатилась очередная волна низкой рождаемости после войны. И это будет в ближайшие годы вычитать 0,5-1% из ВВП.
I: Как-то не чувствуется особого роста благополучия – будто с 2008 года так окончательно из кризиса и не вышли.
ВБ: У нас не кризис, это «ловушка среднего дохода» – закономерное снижение темпов роста. В конце 90-х рост ускорился – например, появились крупные ритейлеры. Сейчас явно незанятых ниш нет, и рост в 1-2% наблюдается по всем экономикам – развитым, развивающимся. ВВП на одного занятого во всех странах меняется примерно одинаково. Ожидать больше я бы не стал, и эта ситуация какое-то время сохранится. Для российского рынка акций это некритично. Мультипликаторы низкие, мы все-таки имеем рост 1-2% в условиях отсутствия макроэкономических рисков, плюс дивидендная политика российских компаний. Дивидендная доходность сейчас, несмотря на 30%-ный рост рынка, все равно выше, чем год назад. Но есть один момент – снижение темпов роста прибыли. После 2014 мы имеем большой рост прибыли, но плохая динамика по реальным заработным платам, это стороны одной медали. До 2014 года было наоборот, потом маятник качнулся обратно. Если мы увидим под выборы 2021 года обратную динамику, новый рост зарплат, это может сказаться на прибылях – но на рынок при уже упомянутых мультипликаторах и дивидендах это не должно значимо повлиять.
I: Вообще здорово, на самом деле: компании заработали по 5-10% прибыли, а рынки – по 30%. То есть, бросив делать станки или копать уголь, и вложившись в акции, компании заработали бы больше. Впрочем, у нас же примерно это и происходит, байбэки – один из двигателей рынка.
ВБ: Байбэк – завуалированная форма дивидендов. Акции погашаются, и дивидендов на одну бумагу становится больше. Но 30% роста рынка – это не заработок, не новая стоимость, это переоценка. Однако это тоже заработали сами компании – ведь именно их акционеры стали богаче.
I: Да, такой философский момент. Давайте вернемся к рынку. Что все хорошо, мы выяснили. А что все-таки может угрожать?
ВБ: Российскому рынку может угрожать скорее что-то извне – либо санкции, либо глобальный кризис. Кризисы ведь цикличны, и рано или поздно мы к кризису придем. И меня беспокоит Европа. В США картина лучше: там в этом году тоже было много прибыли и мало роста зарплат. Ситуация выходит на потребительскую стадию – за счет безработицы расширяться не получается, начинается война за сотрудников. Надо платить, плюс долговая нагрузка домохозяйств низкая – а значит, может начать расти потребление. Это риск инфляции, и, как следствие, обратите внимание – повышения ставки. После этой стадии возникает угроза кризиса – но в Америке она пока не пройдена. А вот в Европе уже очень много доли зарплат в добавленной стоимости. Компаниям все больше приходится инвестировать за счет долга. При этом зарплаты уже не двигают спрос – у потребителей, например, в Италии уже много долгов. Исключение – Германия. Там тоже высока доля зарплат, но есть запас по кредитованию – однако это последний ресурс. И если предполагаем, что какой-то «черный лебедь» откуда-то «прилетит», то, на мой взгляд, кризис может начаться именно там, в Европе. Но в остальном мировая экономика для кризиса не созрела, синхронного перегрева нет, нет такой темы, которая могла бы всех прихлопнуть.
I: А в цифрах что нас ждет в этом году?
ВБ: Рубль будет укрепляться – в начале декабря мы писали прогноз на конец 2020 года 62 руб. за доллар, сейчас, мне кажется, что мы взяли высоковато. Индекс ММВБ может дать рост в 15%. Долгосрочно у нас хороший взгляд на российский фондовый рынок, но конкретно в 2020 году из-за изменений в структуре прибыли компаний рост может быть слабее, чем в 2019 году. Рынок США, конкретно индекс S&P 500, по нашим оценкам, может вырасти примерно на 6%. Пока серьезных проблем нет, но рынок уже недешевый. Глобальный рынок еврооблигаций в этом году принес инвесторам 15-18%, на следующий год мы ожидаем роста порядка 4-5%. Рублевые облигации принесут тоже намного меньше, чем в 2019 году – примерно 7-7,5%. Нефть, скорее всего, вернется к уровню $65 за баррель. Ведь серьезных изменений на самом деле нет, рынок достаточно сбалансирован. Чтобы что-то изменилось, нужны новые вводные.
Интервью, Владимир Брагин: «Это не кризис, это фазовый переход»
Комментировать
http://www.investing.com/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
I: Давайте начнем с самой популярной темы 2019 года – торговой войны США и Китая. Насколько эта проблема сохранится в 2020 году и как сильно будет чувствоваться ее влияние.
Владимир Брагин: Это самое важное – эффект санкций, точнее, его правильное понимание. Дело в том, что его влияние на экономику намного ниже, чем кажется, судя по валу новостей. Мы делали оценки – для глобальной экономики это десятые, сотые доли процента, в пределах погрешности. Американская компания не купит процессор у Китая – значит, купит у кого-то другого. Вот и все. А кто-то не из Америки, наоборот, купит освободившийся китайский. Америка и Китай – это лишь доля глобальных потоков. На пути огромной, глобальной реки поставили ладонь – течение изменится, но река останется. Глобальная экономика замедлялась и до этого, в условиях исчерпания возможностей дальнейшего роста. В Китае урбанизация зашла достаточно далеко, темпы роста замедляются, и этот источник роста уходит. А для такой экономики, лишенной фактора очень быстро растущей доли городского населения, нормальный темп роста по мировым меркам – 2%. В Азии везде было одно и то же – потенциал качественных изменений уходит, и бороться бесполезно. Это не кризис, это фазовый переход. Сейчас, согласно опубликованным данным по первой части договоренности с США, Китай увеличивает закупки американской сельхозпродукции до $50 млрд в год – то есть примерно на $25 млрд. Это не так много по отношению к глобальному рынку. Есть другие товары, другие рынки. Возможно влияние на цены, возможны проблемы для отдельных компаний. Но никаких потрясений ожидать не стоит.
I: И никаких проблем, кризисы отменили навсегда?
ВБ: Есть локальные проблемы. Например, Аргентине нужна реструктуризация долга, он неподъемный. Но у них было немало дефолтов и еще один ничего не изменит, реструктуризация будет и ничего страшного не случится. Есть сложности в целом по развивающимся экономикам – везде, буквально везде идет ухудшение кредитных метрик. И для инвесторов могут быть сюрпризы в виде резкого роста доходности еврооблигаций. Но это скорее возможность – в нынешнем мире низких доходностей что-то купить по хорошей цене.
I: И насколько могут вырасти доходности бумаг российских эмитентов?
ВБ: Россия – одно из исключений, идут планомерные улучшения из года в год. Просто сложно придумать, что может быть лучше. У российской экономики единственная проблема – демография. Очень мало людей входит в трудоспособный возраст и очень много уходит, докатилась очередная волна низкой рождаемости после войны. И это будет в ближайшие годы вычитать 0,5-1% из ВВП.
I: Как-то не чувствуется особого роста благополучия – будто с 2008 года так окончательно из кризиса и не вышли.
ВБ: У нас не кризис, это «ловушка среднего дохода» – закономерное снижение темпов роста. В конце 90-х рост ускорился – например, появились крупные ритейлеры. Сейчас явно незанятых ниш нет, и рост в 1-2% наблюдается по всем экономикам – развитым, развивающимся. ВВП на одного занятого во всех странах меняется примерно одинаково. Ожидать больше я бы не стал, и эта ситуация какое-то время сохранится. Для российского рынка акций это некритично. Мультипликаторы низкие, мы все-таки имеем рост 1-2% в условиях отсутствия макроэкономических рисков, плюс дивидендная политика российских компаний. Дивидендная доходность сейчас, несмотря на 30%-ный рост рынка, все равно выше, чем год назад. Но есть один момент – снижение темпов роста прибыли. После 2014 мы имеем большой рост прибыли, но плохая динамика по реальным заработным платам, это стороны одной медали. До 2014 года было наоборот, потом маятник качнулся обратно. Если мы увидим под выборы 2021 года обратную динамику, новый рост зарплат, это может сказаться на прибылях – но на рынок при уже упомянутых мультипликаторах и дивидендах это не должно значимо повлиять.
I: Вообще здорово, на самом деле: компании заработали по 5-10% прибыли, а рынки – по 30%. То есть, бросив делать станки или копать уголь, и вложившись в акции, компании заработали бы больше. Впрочем, у нас же примерно это и происходит, байбэки – один из двигателей рынка.
ВБ: Байбэк – завуалированная форма дивидендов. Акции погашаются, и дивидендов на одну бумагу становится больше. Но 30% роста рынка – это не заработок, не новая стоимость, это переоценка. Однако это тоже заработали сами компании – ведь именно их акционеры стали богаче.
I: Да, такой философский момент. Давайте вернемся к рынку. Что все хорошо, мы выяснили. А что все-таки может угрожать?
ВБ: Российскому рынку может угрожать скорее что-то извне – либо санкции, либо глобальный кризис. Кризисы ведь цикличны, и рано или поздно мы к кризису придем. И меня беспокоит Европа. В США картина лучше: там в этом году тоже было много прибыли и мало роста зарплат. Ситуация выходит на потребительскую стадию – за счет безработицы расширяться не получается, начинается война за сотрудников. Надо платить, плюс долговая нагрузка домохозяйств низкая – а значит, может начать расти потребление. Это риск инфляции, и, как следствие, обратите внимание – повышения ставки. После этой стадии возникает угроза кризиса – но в Америке она пока не пройдена. А вот в Европе уже очень много доли зарплат в добавленной стоимости. Компаниям все больше приходится инвестировать за счет долга. При этом зарплаты уже не двигают спрос – у потребителей, например, в Италии уже много долгов. Исключение – Германия. Там тоже высока доля зарплат, но есть запас по кредитованию – однако это последний ресурс. И если предполагаем, что какой-то «черный лебедь» откуда-то «прилетит», то, на мой взгляд, кризис может начаться именно там, в Европе. Но в остальном мировая экономика для кризиса не созрела, синхронного перегрева нет, нет такой темы, которая могла бы всех прихлопнуть.
I: А в цифрах что нас ждет в этом году?
ВБ: Рубль будет укрепляться – в начале декабря мы писали прогноз на конец 2020 года 62 руб. за доллар, сейчас, мне кажется, что мы взяли высоковато. Индекс ММВБ может дать рост в 15%. Долгосрочно у нас хороший взгляд на российский фондовый рынок, но конкретно в 2020 году из-за изменений в структуре прибыли компаний рост может быть слабее, чем в 2019 году. Рынок США, конкретно индекс S&P 500, по нашим оценкам, может вырасти примерно на 6%. Пока серьезных проблем нет, но рынок уже недешевый. Глобальный рынок еврооблигаций в этом году принес инвесторам 15-18%, на следующий год мы ожидаем роста порядка 4-5%. Рублевые облигации принесут тоже намного меньше, чем в 2019 году – примерно 7-7,5%. Нефть, скорее всего, вернется к уровню $65 за баррель. Ведь серьезных изменений на самом деле нет, рынок достаточно сбалансирован. Чтобы что-то изменилось, нужны новые вводные.
Интервью, Владимир Брагин: «Это не кризис, это фазовый переход»
Комментировать
http://www.investing.com/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter