12 февраля 2020 ИХ "Финам" Делицын Леонид
Лет пять или шесть назад мне довелось побывать на совещании в одном из московских стартапов. От большинства других этот стартап отличался тем, что автором его идеи был не какой-нибудь "парень из гаража", а частный инвестор, крупный застройщик. Это был человек широкого кругозора, который на досуге писал книжки и профессорствовал в модном вузе. Как и другие предприниматели, преуспевшие в одной индустрии, он размышлял о диверсификации, и хайтек представлялся ему привлекательным.
В те годы обычные люди на рынке занимались прозаическими вещами – цифровым маркетингом, SMM, лидогенерацией. У этого инвестора замах был шире – он ставил на большие данные и искусственный интеллект. Чтобы осуществить задуманное, он нашёл опытных и талантливых людей. Главным архитектором системы был человек из Microsoft, консультантом – доктор физико-математических наук. Жизнь кипела. Чем занимается стартап, я тогда не понял, но усвоил, что они собирают много данных и ищут, что с ними можно сделать.
Не такая плохая идея! Вчера каждый из нас мог открыть CNN и прочитать, какой шум стоит вокруг американского стартапа Clearview AI. Эти ребята скачали миллиарды фотографий, разметили их и теперь сотрудничают с полицией и разведкой. Facebook и Google спохватились и требуют остановить Clearview, но уже поздно. Основатель фирмы, Хоан Тон-Тэт, клянётся, что русских, китайцев и иранцев среди его партнёров не было, нет и не будет, но ему не очень верят.
Итак, к вопросу о технологическом прорыве. На том совещании, где я побывал, докладывал то ли консультант, то ли технологический шпион, который рассказывал, как устроен бизнес в одной из SEO/SMM-компаний. Архитектор и доктора наук слушали с каменными лицами, у маркетологов лица были повеселее, а инвестор вдумчиво чесал голое колено - он был в драных джинсах. Чем больше было слайдов, тем сильнее вовлекался инвестор и тем мрачнее становился архитектор. А когда доклад закончился, инвестор облегчённо произнёс: "Да, большие данные, искусственный интеллект – это наше будущее! Но деньги пора зарабатывать уже сейчас! Лидеров мы не догоним, но хоть какое-то место на рынке займём". Он нанял опытную даму с рынка, которая превратила бесформенный стартап в агентство диджитал-маркетинга. Архитектор и доктор наук спаслись бегством сразу. Диджитал-агентство закрылось, когда рухнул основной бизнес инвестора.
Такова была попытка раннего прорыва в огромный прекрасный мир хайтека, где крутые парни делают миллиарды. Но без конкретной цели, без острой необходимости, и без осознания своей позиции.
Попытавшись понять, откуда подул ветер по поводу так называемого "технологического отставания", я нашёл первоисточник – это послание Владимира Путина Федеральному собранию, прозвучавшее два года назад. Как и следовало ожидать, президент говорил об отставании не как о свершившемся факте, а как об угрозе, которой следует избежать. Понятно, что был выработан какой-то консенсус и между строк содержалось много сигналов, которые были получены теми, кому адресовались.
Кстати сказать, десятью годами ранее приблизительно так же тогдашний президент Дмитрий Медведев говорил про инновации, без которых у нас нет будущего. Тогда было более или менее понятно, что стоит за словами. Активное технологическое лобби требовало средств на отечественные инновации – крупные, пригодные к промышленному применению технологические разработки. Их влиятельные противники возражали, что это пустая трата денег. Даже если эти деньги будут разворованы, экономика не требует этих инноваций, а на рынке есть другие решения – более дешёвые, стандартные, готовые к использованию. Популярной тогда была идея, что страна сперва достигает нужного уровня развития, заимствуя готовое, а потом уже, окрепнув, начинает вкладывать в своё. Надо покупать долю в крупных успешных зарубежных предприятиях, пока деньги есть. Это позволило бы сэкономить на рисках, связанных с инвестициями в новые технологии.
Сегодня часто вспоминают, что в СССР было принято решение клонировать компьютеры IBM 360 с целью сэкономить на готовом софте. Сейчас говорят, что это решение было роковым и стратегически неверным. Но в те-то времена, наверняка, звучали ровно столь же убедительные аргументы другой стороны.
Так или иначе, а просто покупать крупные и успешные высокотехнологичные западные компании не получилось. Вмешалась политика. О том, стало ли это роковым стечением обстоятельств или неизбежным итогом, споры тоже будут продолжаться вечно. Но очевидно, что так просто покупать готовое не получится.
Надо признать, что идея о том, что высокие технологии – это большие риски, и в венчурной индустрии из десяти проектов выстреливает один, никому, кроме инженеров и стартаперов, не по душе. Один из весьма успешных венчурных инвесторов как-то мне говорил – мол, либо вы мне точно указываете какой из десяти проектов окажется успешным, либо я найду своим средствам другое применение. Тут сложно возразить – инвестировать во всё подряд можно только тогда, когда деньги достаются легко.
Но что делать в ситуации, когда глобальному конкуренту они достаются легче, и этот конкурент давно и твёрдо поставил цель – доминировать на всех рынках, связанных с продуктом интеллектуального труда, будь то технологии, наука, образование, культура? И, выражаясь словами нашего президента, "пылесосит" все мозги, которые шевелятся.
Добавим к этому специфику Четвёртой промышленной революции. Автор этой концепции, Клаус Шваб, объясняет, в чём отличие от всех других революций: эта требует наступления по всем направлениям одновременно. А этих направлений много. Большие данные, искусственный интеллект, интернет вещей, виртуальная реальность, квантовые компьютеры, блокчейн – и все остальные красивые слова, которые мы сегодня так часто слышим и читаем. Ни одна ниша, учит Клаус Шваб, не преуспеет сама по себе, только все вместе. Всё или ничего.
Отсюда следует вывод, что если строить суверенную экономику в недружелюбном окружении, то нужно наступать столь же широким фронтом и развивать всё сразу, иначе ничего не получится.
Но неужели нельзя выбрать какие-нибудь два-три направления? К примеру, уйти в отрыв в виртуальной реальности и блокчейне, чтобы остальной мир не мог никуда двинуться без нас и покупал у нас технологии. А уж квантовый компьютер пусть сперва построят, а мы потом купим…
Понятно, что это стратегия близка тем, кто надеется собрать небольшой портфель акций самых перспективных компаний и обогнать рынок. Так случается. Уместно помянуть хоть Баффета. Но есть и крайние скептики.
Известным скептиком был скончавшийся в прошлом году Джон Богл, создатель индексных фондов Vanguard. Богл не верил в точечные инвестиции и возможность обыграть рынок в длительном периоде. В своих книгах, страница за страницей, Богл приводил таблицы и графики, доказывая – ни один гений не может долго обыгрывать фондовые индексы. В конце своей жизни Богл даже сокрушался, что убедил слишком много людей, так что его фонды разрослись до размера, парализующего креатив менеджеров и их склонность к риску.
Впрочем, оговаривался Богл, эта его уверенность относилась только к американской экономике. По поводу так называемых развивающихся рынков, вроде нашего, сам он от утверждений воздерживался. Хотя у Vanguard есть фонды и для инвестиций в развивающиеся рынки.
Если Богл был прав, то мы должны инвестировать во всю Четвёртую промышленную революцию сразу. Такова, в общем-то, американская политика – вкладывать во всё, авось что-нибудь да выстрелит. Но есть ли у нас средства? Как заметил однажды наш президент по поводу науки (всего лишь науки – а цена вопроса там составляла едва ли десять миллиардов долларов!), возможности размазывать средства тонким слоем у нас нет.
Тогда выходит, что нам остаётся поставить на правильную лошадь. Нельзя отрицать, что на скачках некоторым везёт, и уж точно не стоит терять надежду. Хорошим парням помогают высшие силы. Наконец, есть критические направления, вроде обороны, где без собственных технологий не обойтись. Туда и надо инвестировать. А без каких-то направлений обойтись, вроде бы, можно.
Беда вся в том, что без того, без чего обходились вчера – поисковых машин, соцсетей, Инстаграма, видеочатов, навигаторов, мобильных приложений – сегодня жизнь-то уже не мила. Без мобильного приложения мы сегодня не доберёмся и до ближайшего магазина, а добравшись, не сумеем оплатить покупку. Как узнать, какие игрушки для программистов завтра потребуют внести в Конституцию, как права человека, вместе с правом на образование и работу? Снова получается, что вкладываться надо по всему фронту Четвёртой промышленной революции.
Но чтобы ввязаться в гонку технологий по всему фронту, нужны большие средства. Если их нет и не дают, а поучаствовать хочется, то придётся затянуть пояса. Тогда нужно понять, кому это нужно? Кому это жизненно необходимо? Нужен правящий класс с долгосрочной технологической политикой.
У Дональда Трампа в Америке есть горячий сторонник, публицист Пат Бучанан, который тридцать лет назад сам участвовал в праймериз. Время от времени Бучаннан в своём блоге напоминает – Трамп обещал вывести солдат с Ближнего Востока, а в итоге их там стало только больше! Предыдущего президента, Обаму, никто не обвинял, что он российский шпион, но боевое оружие российским соседям Обама не поставлял. Трамп положительно отзывался о Путине, а боевое оружие соседям в итоге отправил. Так какой же Трамп после этого русский шпион?
Получается, что кто бы там ни сидел в президентском кресле, политика идёт своим чередом и четыре года, и восемь лет, и даже сорок, а может быть, и двести. К примеру, прототип сети Интернет заработал при Никсоне, стать оператором мировой информационной инфраструктуры американцев призвал Клинтон, а акции хайтека бьют рекорды при Трампе.
Результаты видны, когда политика не меняется в течение десятилетий. Советское начальство не могло оформить себе вид на жительство в тихой гавани, потому что их бы там повесили. Правящий класс тех времён вынужден был либо победить и сделать бомбу и ракеты, либо умереть не своей смертью. Вопрос, кому это было нужно, ясен, хотя бы один интересант находится легко.
У нас сейчас настолько острой необходимости в технологиях не просматривается. Для кого сейчас задача развивать технологии на российской территории – это выбор между жизнью и смертью?
Поэтому первым делом нам придётся ответить на вопрос: кому это нужно? Кому нужны наши технологии и зачем? Честным может оказаться робкий ответ – военным защищённый смартфон, может быть, и необходим, но для себя каждый бы предпочёл какой-нибудь недорогой китайский гаджет. Пока сырьё покупают и зарплаты какие-то платят, принудительно инвестировать в отечественные технологии как-то не кажется привлекательным. Да и кто сказал, что это у нас получится? Куда реальнее выглядит риск, что всё разбазарят или украдут.
Неизбежно ведь встаёт вопрос об источнике средств – за чей счёт? Можно не сомневаться, что за общий. Приятно, конечно, помечтать, что мы сделаем себе технологии за счёт иностранных инвесторов. Деньги у них бешеные, пусть дадут, потом сочтёмся. Однако, уделив должное время приятным мечтаниям, согласимся, что заплатить придётся самим. Не особо хочется, но разве кто-нибудь сомневается, что если будет надо, то заставят?
Тогда хочется, конечно, представить себе детали, например: кто нас заставит? В качестве решительного реформатора известен Анатолий Чубайс, но он, во-первых, уже не так молод, а во-вторых, слишком погряз в унылой реальности наших технологий.
Самая успешная компания из портфеля "Роснано" – это производитель графеновых нанотрубок OCSiAl. Совсем недавно OCSiAl получил оценку капитализации в миллиард долларов! Дело в том, что инвестиционная группа Александра Мамута приобрела в ней полпроцента за 5 миллионов долларов. Можно ухмыльнутся, но западные “единороги” получают свои оценки ровно таким же путём. Спору нет, OCSiAl является образцом и идеалом для подражания. Компания стала итогом многолетних разработок коллектива Михаила Предтеченского (академика РАН), а её продукция находит применение – аккумуляторы, краски, каучуки и т.п. Потенциал рынка оценивается в сотни миллиардов долларов. Но "Роснано" создана почти десять лет назад, а на выходе – один “единорог”? Разве этого достаточно, чтобы твёрдо заключить – технологическое отставание мы преодолели? Если на выходе будет на два порядка больше, то в сумме получится как раз одна пятая от капитализации Facebook. Если тысяча – уже Google.
Сами по себе успехи впечатляют, но как только речь заходит о глобальных рынках - обаяние сходит на нет. Нужно больше инвестиций. Нужны новые силы и новая энергия, чтобы заставить нас раскошелиться.
Весной 2019 года президент Путин обратился к молодёжи и сказал следующее: "Ваш талант, энергия, креативные способности - в числе самых сильных конкурентных преимуществ России. Мы это понимаем и очень ценим". Между прочим, в этом списке нет знаний. Вообще говоря, у молодёжи есть знания, которых нет у пожилых людей, – например, умение пользоваться гаджетами. Но это не те знания, которые нужны для технологической гонки. Если бы молодёжь обладала всеми необходимыми знаниями, то и проблемы бы не было, Путин договорился бы с молодёжью и вместе с ней ускакал бы в светлое технологическое будущее. Без нефти, но с русскими гаджетами.
В начале осени президент добавил, что протестную энергию молодёжи надо было бы направить в позитивное русло. Но как?
Думаю, что произойдёт это очень просто. В критический момент президент – сам, или устами ролевых моделей - обратится к энергичным юношам и девушкам, вынет у них из рук листовки, вручит вместо них маузер, покажет на нас, белых воротничков среднего возраста, пальцем и строго скажет. Вот эти бездельники разбазарили и разворовали ваше будущее! Пора заставить их работать! Сырьё уже ничего не стоит, а стране нужны технологии!
И вот тогда нас выволокут из отделов маркетинга и продаж, из бухгалтерии, снимут с совещаний и встреч и отправят собирать отечественную технику.
Дело в том, что молодому поколению технологии будут жизненно нужны. У них, кроме кредитов, пока ничего нет – ни собственного жилья, ни сбережений. А кредитов у них будет только больше, по мере того, как их приучают платить за всё – за образование, за ипотеку, за скачанные фильмы.
В конце 1941 года в Ленинграде по делу "Союза старой русской интеллигенции" был приговорён к расстрелу член-корреспондент АН СССР Николай Кошляков. Расстрел в итоге заменили десятилетним заключением, и, в отличие от ряда коллег, он выжил. Работая на лесоповале, Кошляков, между делом, выполнил столь выдающееся исследование обобщённого уравнения Римана, что коллеги смогли вызволить его из заключения в статусе ценного для страны кадра, и направить в оборонное КБ. Судя по тому, что у букинистов сейчас можно обнаружить любопытные старые книжки по математическому моделированию лесосплава, многие другие учёные нашли своё место в технологическом прорыве прямо там, на местности.
Поэтому нельзя сказать, что исторического опыта построения трудовой инфраструктуры для создания отечественных технологий у нас нет. В общем-то, нет секрета – как это делается. И во времена Государя Императора Петра I модернизация вряд ли велась иначе. Но хотим ли мы стать частью таких замечательных перемен?
Теоретически совершить технологический рывок мы можем, но кому-то придётся за это заплатить. Но начать шевелиться, наверное, надо сейчас, пока мы не оставили новым поколениям иного выбора, кроме как взять из рук правящего класса маузеры и направить нас на один из фронтов Четвёртой промышленной.
http://www.finam.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
В те годы обычные люди на рынке занимались прозаическими вещами – цифровым маркетингом, SMM, лидогенерацией. У этого инвестора замах был шире – он ставил на большие данные и искусственный интеллект. Чтобы осуществить задуманное, он нашёл опытных и талантливых людей. Главным архитектором системы был человек из Microsoft, консультантом – доктор физико-математических наук. Жизнь кипела. Чем занимается стартап, я тогда не понял, но усвоил, что они собирают много данных и ищут, что с ними можно сделать.
Не такая плохая идея! Вчера каждый из нас мог открыть CNN и прочитать, какой шум стоит вокруг американского стартапа Clearview AI. Эти ребята скачали миллиарды фотографий, разметили их и теперь сотрудничают с полицией и разведкой. Facebook и Google спохватились и требуют остановить Clearview, но уже поздно. Основатель фирмы, Хоан Тон-Тэт, клянётся, что русских, китайцев и иранцев среди его партнёров не было, нет и не будет, но ему не очень верят.
Итак, к вопросу о технологическом прорыве. На том совещании, где я побывал, докладывал то ли консультант, то ли технологический шпион, который рассказывал, как устроен бизнес в одной из SEO/SMM-компаний. Архитектор и доктора наук слушали с каменными лицами, у маркетологов лица были повеселее, а инвестор вдумчиво чесал голое колено - он был в драных джинсах. Чем больше было слайдов, тем сильнее вовлекался инвестор и тем мрачнее становился архитектор. А когда доклад закончился, инвестор облегчённо произнёс: "Да, большие данные, искусственный интеллект – это наше будущее! Но деньги пора зарабатывать уже сейчас! Лидеров мы не догоним, но хоть какое-то место на рынке займём". Он нанял опытную даму с рынка, которая превратила бесформенный стартап в агентство диджитал-маркетинга. Архитектор и доктор наук спаслись бегством сразу. Диджитал-агентство закрылось, когда рухнул основной бизнес инвестора.
Такова была попытка раннего прорыва в огромный прекрасный мир хайтека, где крутые парни делают миллиарды. Но без конкретной цели, без острой необходимости, и без осознания своей позиции.
Попытавшись понять, откуда подул ветер по поводу так называемого "технологического отставания", я нашёл первоисточник – это послание Владимира Путина Федеральному собранию, прозвучавшее два года назад. Как и следовало ожидать, президент говорил об отставании не как о свершившемся факте, а как об угрозе, которой следует избежать. Понятно, что был выработан какой-то консенсус и между строк содержалось много сигналов, которые были получены теми, кому адресовались.
Кстати сказать, десятью годами ранее приблизительно так же тогдашний президент Дмитрий Медведев говорил про инновации, без которых у нас нет будущего. Тогда было более или менее понятно, что стоит за словами. Активное технологическое лобби требовало средств на отечественные инновации – крупные, пригодные к промышленному применению технологические разработки. Их влиятельные противники возражали, что это пустая трата денег. Даже если эти деньги будут разворованы, экономика не требует этих инноваций, а на рынке есть другие решения – более дешёвые, стандартные, готовые к использованию. Популярной тогда была идея, что страна сперва достигает нужного уровня развития, заимствуя готовое, а потом уже, окрепнув, начинает вкладывать в своё. Надо покупать долю в крупных успешных зарубежных предприятиях, пока деньги есть. Это позволило бы сэкономить на рисках, связанных с инвестициями в новые технологии.
Сегодня часто вспоминают, что в СССР было принято решение клонировать компьютеры IBM 360 с целью сэкономить на готовом софте. Сейчас говорят, что это решение было роковым и стратегически неверным. Но в те-то времена, наверняка, звучали ровно столь же убедительные аргументы другой стороны.
Так или иначе, а просто покупать крупные и успешные высокотехнологичные западные компании не получилось. Вмешалась политика. О том, стало ли это роковым стечением обстоятельств или неизбежным итогом, споры тоже будут продолжаться вечно. Но очевидно, что так просто покупать готовое не получится.
Надо признать, что идея о том, что высокие технологии – это большие риски, и в венчурной индустрии из десяти проектов выстреливает один, никому, кроме инженеров и стартаперов, не по душе. Один из весьма успешных венчурных инвесторов как-то мне говорил – мол, либо вы мне точно указываете какой из десяти проектов окажется успешным, либо я найду своим средствам другое применение. Тут сложно возразить – инвестировать во всё подряд можно только тогда, когда деньги достаются легко.
Но что делать в ситуации, когда глобальному конкуренту они достаются легче, и этот конкурент давно и твёрдо поставил цель – доминировать на всех рынках, связанных с продуктом интеллектуального труда, будь то технологии, наука, образование, культура? И, выражаясь словами нашего президента, "пылесосит" все мозги, которые шевелятся.
Добавим к этому специфику Четвёртой промышленной революции. Автор этой концепции, Клаус Шваб, объясняет, в чём отличие от всех других революций: эта требует наступления по всем направлениям одновременно. А этих направлений много. Большие данные, искусственный интеллект, интернет вещей, виртуальная реальность, квантовые компьютеры, блокчейн – и все остальные красивые слова, которые мы сегодня так часто слышим и читаем. Ни одна ниша, учит Клаус Шваб, не преуспеет сама по себе, только все вместе. Всё или ничего.
Отсюда следует вывод, что если строить суверенную экономику в недружелюбном окружении, то нужно наступать столь же широким фронтом и развивать всё сразу, иначе ничего не получится.
Но неужели нельзя выбрать какие-нибудь два-три направления? К примеру, уйти в отрыв в виртуальной реальности и блокчейне, чтобы остальной мир не мог никуда двинуться без нас и покупал у нас технологии. А уж квантовый компьютер пусть сперва построят, а мы потом купим…
Понятно, что это стратегия близка тем, кто надеется собрать небольшой портфель акций самых перспективных компаний и обогнать рынок. Так случается. Уместно помянуть хоть Баффета. Но есть и крайние скептики.
Известным скептиком был скончавшийся в прошлом году Джон Богл, создатель индексных фондов Vanguard. Богл не верил в точечные инвестиции и возможность обыграть рынок в длительном периоде. В своих книгах, страница за страницей, Богл приводил таблицы и графики, доказывая – ни один гений не может долго обыгрывать фондовые индексы. В конце своей жизни Богл даже сокрушался, что убедил слишком много людей, так что его фонды разрослись до размера, парализующего креатив менеджеров и их склонность к риску.
Впрочем, оговаривался Богл, эта его уверенность относилась только к американской экономике. По поводу так называемых развивающихся рынков, вроде нашего, сам он от утверждений воздерживался. Хотя у Vanguard есть фонды и для инвестиций в развивающиеся рынки.
Если Богл был прав, то мы должны инвестировать во всю Четвёртую промышленную революцию сразу. Такова, в общем-то, американская политика – вкладывать во всё, авось что-нибудь да выстрелит. Но есть ли у нас средства? Как заметил однажды наш президент по поводу науки (всего лишь науки – а цена вопроса там составляла едва ли десять миллиардов долларов!), возможности размазывать средства тонким слоем у нас нет.
Тогда выходит, что нам остаётся поставить на правильную лошадь. Нельзя отрицать, что на скачках некоторым везёт, и уж точно не стоит терять надежду. Хорошим парням помогают высшие силы. Наконец, есть критические направления, вроде обороны, где без собственных технологий не обойтись. Туда и надо инвестировать. А без каких-то направлений обойтись, вроде бы, можно.
Беда вся в том, что без того, без чего обходились вчера – поисковых машин, соцсетей, Инстаграма, видеочатов, навигаторов, мобильных приложений – сегодня жизнь-то уже не мила. Без мобильного приложения мы сегодня не доберёмся и до ближайшего магазина, а добравшись, не сумеем оплатить покупку. Как узнать, какие игрушки для программистов завтра потребуют внести в Конституцию, как права человека, вместе с правом на образование и работу? Снова получается, что вкладываться надо по всему фронту Четвёртой промышленной революции.
Но чтобы ввязаться в гонку технологий по всему фронту, нужны большие средства. Если их нет и не дают, а поучаствовать хочется, то придётся затянуть пояса. Тогда нужно понять, кому это нужно? Кому это жизненно необходимо? Нужен правящий класс с долгосрочной технологической политикой.
У Дональда Трампа в Америке есть горячий сторонник, публицист Пат Бучанан, который тридцать лет назад сам участвовал в праймериз. Время от времени Бучаннан в своём блоге напоминает – Трамп обещал вывести солдат с Ближнего Востока, а в итоге их там стало только больше! Предыдущего президента, Обаму, никто не обвинял, что он российский шпион, но боевое оружие российским соседям Обама не поставлял. Трамп положительно отзывался о Путине, а боевое оружие соседям в итоге отправил. Так какой же Трамп после этого русский шпион?
Получается, что кто бы там ни сидел в президентском кресле, политика идёт своим чередом и четыре года, и восемь лет, и даже сорок, а может быть, и двести. К примеру, прототип сети Интернет заработал при Никсоне, стать оператором мировой информационной инфраструктуры американцев призвал Клинтон, а акции хайтека бьют рекорды при Трампе.
Результаты видны, когда политика не меняется в течение десятилетий. Советское начальство не могло оформить себе вид на жительство в тихой гавани, потому что их бы там повесили. Правящий класс тех времён вынужден был либо победить и сделать бомбу и ракеты, либо умереть не своей смертью. Вопрос, кому это было нужно, ясен, хотя бы один интересант находится легко.
У нас сейчас настолько острой необходимости в технологиях не просматривается. Для кого сейчас задача развивать технологии на российской территории – это выбор между жизнью и смертью?
Поэтому первым делом нам придётся ответить на вопрос: кому это нужно? Кому нужны наши технологии и зачем? Честным может оказаться робкий ответ – военным защищённый смартфон, может быть, и необходим, но для себя каждый бы предпочёл какой-нибудь недорогой китайский гаджет. Пока сырьё покупают и зарплаты какие-то платят, принудительно инвестировать в отечественные технологии как-то не кажется привлекательным. Да и кто сказал, что это у нас получится? Куда реальнее выглядит риск, что всё разбазарят или украдут.
Неизбежно ведь встаёт вопрос об источнике средств – за чей счёт? Можно не сомневаться, что за общий. Приятно, конечно, помечтать, что мы сделаем себе технологии за счёт иностранных инвесторов. Деньги у них бешеные, пусть дадут, потом сочтёмся. Однако, уделив должное время приятным мечтаниям, согласимся, что заплатить придётся самим. Не особо хочется, но разве кто-нибудь сомневается, что если будет надо, то заставят?
Тогда хочется, конечно, представить себе детали, например: кто нас заставит? В качестве решительного реформатора известен Анатолий Чубайс, но он, во-первых, уже не так молод, а во-вторых, слишком погряз в унылой реальности наших технологий.
Самая успешная компания из портфеля "Роснано" – это производитель графеновых нанотрубок OCSiAl. Совсем недавно OCSiAl получил оценку капитализации в миллиард долларов! Дело в том, что инвестиционная группа Александра Мамута приобрела в ней полпроцента за 5 миллионов долларов. Можно ухмыльнутся, но западные “единороги” получают свои оценки ровно таким же путём. Спору нет, OCSiAl является образцом и идеалом для подражания. Компания стала итогом многолетних разработок коллектива Михаила Предтеченского (академика РАН), а её продукция находит применение – аккумуляторы, краски, каучуки и т.п. Потенциал рынка оценивается в сотни миллиардов долларов. Но "Роснано" создана почти десять лет назад, а на выходе – один “единорог”? Разве этого достаточно, чтобы твёрдо заключить – технологическое отставание мы преодолели? Если на выходе будет на два порядка больше, то в сумме получится как раз одна пятая от капитализации Facebook. Если тысяча – уже Google.
Сами по себе успехи впечатляют, но как только речь заходит о глобальных рынках - обаяние сходит на нет. Нужно больше инвестиций. Нужны новые силы и новая энергия, чтобы заставить нас раскошелиться.
Весной 2019 года президент Путин обратился к молодёжи и сказал следующее: "Ваш талант, энергия, креативные способности - в числе самых сильных конкурентных преимуществ России. Мы это понимаем и очень ценим". Между прочим, в этом списке нет знаний. Вообще говоря, у молодёжи есть знания, которых нет у пожилых людей, – например, умение пользоваться гаджетами. Но это не те знания, которые нужны для технологической гонки. Если бы молодёжь обладала всеми необходимыми знаниями, то и проблемы бы не было, Путин договорился бы с молодёжью и вместе с ней ускакал бы в светлое технологическое будущее. Без нефти, но с русскими гаджетами.
В начале осени президент добавил, что протестную энергию молодёжи надо было бы направить в позитивное русло. Но как?
Думаю, что произойдёт это очень просто. В критический момент президент – сам, или устами ролевых моделей - обратится к энергичным юношам и девушкам, вынет у них из рук листовки, вручит вместо них маузер, покажет на нас, белых воротничков среднего возраста, пальцем и строго скажет. Вот эти бездельники разбазарили и разворовали ваше будущее! Пора заставить их работать! Сырьё уже ничего не стоит, а стране нужны технологии!
И вот тогда нас выволокут из отделов маркетинга и продаж, из бухгалтерии, снимут с совещаний и встреч и отправят собирать отечественную технику.
Дело в том, что молодому поколению технологии будут жизненно нужны. У них, кроме кредитов, пока ничего нет – ни собственного жилья, ни сбережений. А кредитов у них будет только больше, по мере того, как их приучают платить за всё – за образование, за ипотеку, за скачанные фильмы.
В конце 1941 года в Ленинграде по делу "Союза старой русской интеллигенции" был приговорён к расстрелу член-корреспондент АН СССР Николай Кошляков. Расстрел в итоге заменили десятилетним заключением, и, в отличие от ряда коллег, он выжил. Работая на лесоповале, Кошляков, между делом, выполнил столь выдающееся исследование обобщённого уравнения Римана, что коллеги смогли вызволить его из заключения в статусе ценного для страны кадра, и направить в оборонное КБ. Судя по тому, что у букинистов сейчас можно обнаружить любопытные старые книжки по математическому моделированию лесосплава, многие другие учёные нашли своё место в технологическом прорыве прямо там, на местности.
Поэтому нельзя сказать, что исторического опыта построения трудовой инфраструктуры для создания отечественных технологий у нас нет. В общем-то, нет секрета – как это делается. И во времена Государя Императора Петра I модернизация вряд ли велась иначе. Но хотим ли мы стать частью таких замечательных перемен?
Теоретически совершить технологический рывок мы можем, но кому-то придётся за это заплатить. Но начать шевелиться, наверное, надо сейчас, пока мы не оставили новым поколениям иного выбора, кроме как взять из рук правящего класса маузеры и направить нас на один из фронтов Четвёртой промышленной.
http://www.finam.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter