24 марта 2020 РБК
Все предложенные антикризисные механизмы действуют с временным лагом, иногда довольно большим, и сами по себе не создают дополнительный спрос в экономике
Принимая 20 марта решение о ставке, российский ЦБ оказался перед особенно трудным выбором. С 9 марта, после обвала цен на нефть, курс рубля упал на 15%. В такой ситуации повышение процентной ставки позволило бы повысить текущую доходность рублевых активов и снизить давление на рубль. Но повышение ставки означает финансовые потери для инвесторов, которые уже вложились в рублевые облигации, а также удорожание стоимости кредита, что негативно сказывается на экономике. Ужесточение кредитных условий уже произошло в последние недели — выросли доходности ОФЗ, начали расти ставки по ипотечным кредитам.
Повышение ключевой ставки привело бы к дальнейшему росту кредитных ставок в экономике. В последний раз экстренное повышение ставки ЦБ использовал в декабре 2014 года, когда ставка сразу выросла с 10,5 до 17%. Подобным образом недавно поступил Нацбанк Казахстана, который повысил базовую ставку с 9,25 до 12%. Основным мотивом для подобных резких мер является «защита» курса национальной валюты. Но текущая девальвация рубля в целом соответствует падению цен на нефть. Поэтому, пока девальвационные ожидания не стали носить самоподдерживающий характер, в повышении ставки нет необходимости.
Снижение ставки могло бы иметь смысл как мера для поддержки экономического роста. Пандемия коронавируса сильно замедлит темпы роста мировой экономики и обойдется, даже по предварительным оценкам ООН, в 1% мирового ВВП. Карантинные меры в России приведут к спаду экономической активности. Хотя само по себе снижение ставки не может остановить распространение коронавируса и восстановить разрушенные цепочек поставок между странами и регионами, оно увеличивает совокупный спрос и имеет практически немедленный эффект. Поэтому в последние недели ведущие центральные банки синхронно снижали ставки. Однако в России этому препятствует девальвация рубля. Низкая ставка будет стимулировать дополнительный спрос на валюту и может стать дополнительной угрозой финансовой стабильности.
В этих условиях финансовые власти приняли решение оставить ставки без изменений, чтобы сохранить пространство для маневра. При стабилизации рубля и относительно слабой реакции инфляции на его снижение ЦБ, видимо, начнет снижение процентной ставки, а при сохранении сильных девальвационных настроений может и повысить ее. Следующее заседание, посвященное ставке, состоится в конце апреля, уже после появления экономической статистики за март, когда будет понятнее состояние экономики в новой реальности.
Антивирусный пакет
ЦБ также принял дополнительные меры для поддержки финансового сектора, напрямую не связанные с денежно-кредитной политикой. Основной смысл — временное ослабление регуляторной нагрузки на банки. Будет увеличение объема субсидируемой программы кредитования малого и среднего бизнеса. Банкам рекомендовано идти навстречу частным заемщикам, у которых обнаружится коронавирус и возникнут сложности с обслуживанием кредитов.
Пока масштабы ущерба из-за пандемии непонятны, и для самих властей формировать адекватную антикризисную программу сложно. Однако и антикризисный пакет ЦБ, и объявленные меры правительства удивляют своими скромными масштабами. Пока не предполагается значительного ослабления бюджетной политики для стимулирования экономики. Правительство выделило 300 млрд руб. (0,3% ВВП) в некий «финансовый резерв» и обещает поддержать пострадавшие сектора, однако детали этих механизмов остаются неясными. Для сравнения, США объявили о дополнительном пакете бюджетного стимулирования стоимостью $1 трлн (около 5% ВВП США), из которых $250 млрд будут потрачены на прямые денежные выплаты населению.
По большей части предлагаемые правительством антикризисные меры в России сконцентрированы вокруг отмены тех или иных запретов и ограничений. Что указывает на то, что дополнительное регулирование бизнеса, вводившееся в последние годы, стало тяжелым бременем для экономической активности.
В пакете российских мер явно не хватает прямой поддержки простых людей. Все существующие механизмы — субсидирование процентных ставок для тех или иных категорий заемщиков, предоставление налоговых каникул и отсрочек — действуют с лагом, иногда довольно большим. Более того, эти меры не создают дополнительный спрос. Основный смысл бюджетного стимулирования заключается во временном замещении государством спроса, который пострадал по тем или иным причинам. Во всем мире обсуждаются программы прямых разовых выплат населению как простой и понятный механизм поддержки спроса. Российские власти могли бы, например, начать прямые выплаты семьям, в которых есть заболевшие коронавирусом, а не только рекомендовать банкам не преследовать их в случае просрочек по кредитам.
Даже если не давать деньги напрямую гражданам, можно было бы усилить уже существующие инструменты социальной политики, например резко увеличить пособия по безработице. Сейчас их максимальный уровень составляет 8000 руб. и находится ниже официального прожиточного минимума. Повышение пособий — стандартный и понятный антикризисный механизм поддержки спроса.
Будет ли рецессия
Одной из причин скупости российских антикризисных мер является представление о том, что и падение цен на нефть, и коронавирусная инфекция не окажут существенного влияния на российскую экономику. Банк России исходит из того, что в 2020 году в России не будет рецессии, а темпы роста ВВП останутся положительными по итогам года. Подобный прогноз поддержал и министр финансов Антон Силуанов.
Однако даже в рисковом сценарии, который сам же ЦБ публиковал в сентябре 2019 года в рамках «Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики», при среднегодовой цене нефти Urals $25 за баррель ожидалось падение ВВП на 1–2% и рост инфляции до 6–7%. Текущие довольно оптимистичные ожидания российских властей противоречат предыдущим эпизодам, когда цена на нефть падала. Так, в 2015 году, когда среднегодовая цена нефти упала практически в два раза и наблюдалась сильная девальвация рубля, российский ВВП сократился на 2%. В 2020 году ситуация усугубляется тем, что вся мировая экономика может оказаться в рецессии, чего не было пять лет назад. Глобальная же рецессия означает, что внешний спрос на российский экспорт может сократиться не только в ценовом, но и в физическом выражении.
Россия с ее сырьевой экономикой слишком сильно зависит от того, что происходит у ключевых внешнеторговых партнеров. Если европейская экономика уйдет в рецессию, а темпы роста Китая замедлятся до 3–4%, то экономического спада в России не избежать.
http://top.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Принимая 20 марта решение о ставке, российский ЦБ оказался перед особенно трудным выбором. С 9 марта, после обвала цен на нефть, курс рубля упал на 15%. В такой ситуации повышение процентной ставки позволило бы повысить текущую доходность рублевых активов и снизить давление на рубль. Но повышение ставки означает финансовые потери для инвесторов, которые уже вложились в рублевые облигации, а также удорожание стоимости кредита, что негативно сказывается на экономике. Ужесточение кредитных условий уже произошло в последние недели — выросли доходности ОФЗ, начали расти ставки по ипотечным кредитам.
Повышение ключевой ставки привело бы к дальнейшему росту кредитных ставок в экономике. В последний раз экстренное повышение ставки ЦБ использовал в декабре 2014 года, когда ставка сразу выросла с 10,5 до 17%. Подобным образом недавно поступил Нацбанк Казахстана, который повысил базовую ставку с 9,25 до 12%. Основным мотивом для подобных резких мер является «защита» курса национальной валюты. Но текущая девальвация рубля в целом соответствует падению цен на нефть. Поэтому, пока девальвационные ожидания не стали носить самоподдерживающий характер, в повышении ставки нет необходимости.
Снижение ставки могло бы иметь смысл как мера для поддержки экономического роста. Пандемия коронавируса сильно замедлит темпы роста мировой экономики и обойдется, даже по предварительным оценкам ООН, в 1% мирового ВВП. Карантинные меры в России приведут к спаду экономической активности. Хотя само по себе снижение ставки не может остановить распространение коронавируса и восстановить разрушенные цепочек поставок между странами и регионами, оно увеличивает совокупный спрос и имеет практически немедленный эффект. Поэтому в последние недели ведущие центральные банки синхронно снижали ставки. Однако в России этому препятствует девальвация рубля. Низкая ставка будет стимулировать дополнительный спрос на валюту и может стать дополнительной угрозой финансовой стабильности.
В этих условиях финансовые власти приняли решение оставить ставки без изменений, чтобы сохранить пространство для маневра. При стабилизации рубля и относительно слабой реакции инфляции на его снижение ЦБ, видимо, начнет снижение процентной ставки, а при сохранении сильных девальвационных настроений может и повысить ее. Следующее заседание, посвященное ставке, состоится в конце апреля, уже после появления экономической статистики за март, когда будет понятнее состояние экономики в новой реальности.
Антивирусный пакет
ЦБ также принял дополнительные меры для поддержки финансового сектора, напрямую не связанные с денежно-кредитной политикой. Основной смысл — временное ослабление регуляторной нагрузки на банки. Будет увеличение объема субсидируемой программы кредитования малого и среднего бизнеса. Банкам рекомендовано идти навстречу частным заемщикам, у которых обнаружится коронавирус и возникнут сложности с обслуживанием кредитов.
Пока масштабы ущерба из-за пандемии непонятны, и для самих властей формировать адекватную антикризисную программу сложно. Однако и антикризисный пакет ЦБ, и объявленные меры правительства удивляют своими скромными масштабами. Пока не предполагается значительного ослабления бюджетной политики для стимулирования экономики. Правительство выделило 300 млрд руб. (0,3% ВВП) в некий «финансовый резерв» и обещает поддержать пострадавшие сектора, однако детали этих механизмов остаются неясными. Для сравнения, США объявили о дополнительном пакете бюджетного стимулирования стоимостью $1 трлн (около 5% ВВП США), из которых $250 млрд будут потрачены на прямые денежные выплаты населению.
По большей части предлагаемые правительством антикризисные меры в России сконцентрированы вокруг отмены тех или иных запретов и ограничений. Что указывает на то, что дополнительное регулирование бизнеса, вводившееся в последние годы, стало тяжелым бременем для экономической активности.
В пакете российских мер явно не хватает прямой поддержки простых людей. Все существующие механизмы — субсидирование процентных ставок для тех или иных категорий заемщиков, предоставление налоговых каникул и отсрочек — действуют с лагом, иногда довольно большим. Более того, эти меры не создают дополнительный спрос. Основный смысл бюджетного стимулирования заключается во временном замещении государством спроса, который пострадал по тем или иным причинам. Во всем мире обсуждаются программы прямых разовых выплат населению как простой и понятный механизм поддержки спроса. Российские власти могли бы, например, начать прямые выплаты семьям, в которых есть заболевшие коронавирусом, а не только рекомендовать банкам не преследовать их в случае просрочек по кредитам.
Даже если не давать деньги напрямую гражданам, можно было бы усилить уже существующие инструменты социальной политики, например резко увеличить пособия по безработице. Сейчас их максимальный уровень составляет 8000 руб. и находится ниже официального прожиточного минимума. Повышение пособий — стандартный и понятный антикризисный механизм поддержки спроса.
Будет ли рецессия
Одной из причин скупости российских антикризисных мер является представление о том, что и падение цен на нефть, и коронавирусная инфекция не окажут существенного влияния на российскую экономику. Банк России исходит из того, что в 2020 году в России не будет рецессии, а темпы роста ВВП останутся положительными по итогам года. Подобный прогноз поддержал и министр финансов Антон Силуанов.
Однако даже в рисковом сценарии, который сам же ЦБ публиковал в сентябре 2019 года в рамках «Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики», при среднегодовой цене нефти Urals $25 за баррель ожидалось падение ВВП на 1–2% и рост инфляции до 6–7%. Текущие довольно оптимистичные ожидания российских властей противоречат предыдущим эпизодам, когда цена на нефть падала. Так, в 2015 году, когда среднегодовая цена нефти упала практически в два раза и наблюдалась сильная девальвация рубля, российский ВВП сократился на 2%. В 2020 году ситуация усугубляется тем, что вся мировая экономика может оказаться в рецессии, чего не было пять лет назад. Глобальная же рецессия означает, что внешний спрос на российский экспорт может сократиться не только в ценовом, но и в физическом выражении.
Россия с ее сырьевой экономикой слишком сильно зависит от того, что происходит у ключевых внешнеторговых партнеров. Если европейская экономика уйдет в рецессию, а темпы роста Китая замедлятся до 3–4%, то экономического спада в России не избежать.
http://top.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter