4 мая 2020 investing.com Теплухин Павел
На дворе экономический кризис, который уже сравнивают с Великой депрессией и который обещает быть тяжелее, чем его аналоги 1998 и 2008 годов. Как долго он продлится, и какова будет его глубина? Когда закончится острая фаза, и начнется восстановление? Мало что можно сказать с уверенностью, но последствия сегодняшних событий будут ощущаться годами, прежде чем восстановятся докризисные модели поведения, сбережения и экономика в целом.
Проблема спроса
Этот кризис сильно отличается от предыдущих отсутствием «врага». Откуда исходит опасность, кого можно обвинить, и с чем нужно бороться? У кризиса нет одной-единственной причины, когда можно что-то «подкрутить» в экономике и все исправить. Вторая особенность сегодняшнего кризиса в том, что он затронул все отрасли и всех экономических агентов без исключения.
Можно все упростить и сказать, что основа сегодняшней ситуации – резкое сокращение спроса, тем более, что многие кризисы, и прежде всего Великая депрессия, были связаны с перепроизводством. Есть большой соблазн вылечить эту болезнь проверенными средствами: накачать экономику деньгами, дешевыми кредитами, как это делалось раньше.
На мой взгляд, слепая накачка экономики деньгами, как хочется многим и кажется панацеей, не сработает. От того, что мы раздадим сейчас дешевые деньги населению, оно не полетит в отпуск в Турцию или в Европу или не побежит стричься в салоне.
Безусловно, часть отложенного спроса может быть реализована позже. Если вы планировали купить автомобиль в апреле, купите его теперь осенью, когда будут деньги, ничего страшного в этом нет. Но если вы не постриглись в апреле, то вы два раза в октябре не пострижетесь. Это упрощенная модель, но у целого ряда отраслей, особенно в сфере услуг, это так. Денежная накачка будет эффективна позднее, когда ограничения будут сняты, и люди будут нуждаться в деньгах, чтобы удовлетворить свои экономические потребности.
Что делать государству?
Ситуация с государственным спросом тоже кардинально поменялась, особенно в России. Доходы бюджета, которые сильно связаны с энергоресурсами, упадут из-за снижения цен, и правительство будет вынуждено принимать непростое решение: сохранять социальные выплаты и инвестировать в долгосрочные проекты или направить ограниченные ресурсы на поддержание текущего потребления. На сегодняшний момент российское правительство в приоритет поставило жизнь людей, а не экономики.
Кроме того, государство научилось помогать отдельным крупным предприятиям, но не имеет инструментов оперативной помощи большому количеству малых бизнесов – мелких, средних, индивидуальных предпринимателей, которых сейчас надо поддержать. Эта работа еще предстоит, и будет ли она эффективной, мы еще не знаем.
«Как раньше» уже не будет
Многие считают, что после окончания эпидемии все вернется на круги своя. Но это ошибка, потому что в ходе кризиса целым рядом отраслей в каждой стране, включая Россию, будут понесены убытки в несколько процентов ВВП. Эти убытки никуда не денутся и должны будут через налоговую и банковскую систему дойти до конечного потребителя. Кто-то конкретный должен потерять эти деньги – и в этом главная интрига.
Так уже произошло с ценами на нефть. То, что мы наблюдаем с падением фьючерсов на нефть до отрицательной величины, просто означает, что локальные убытки нефтяных компаний через механизм производных инструментов были перенесены на других экономических агентов. Деньги потеряли владельцы фьючерсов – хедж-фонды, инвесторы, пенсионные фонды, банки, которые их приобретали.
Огромные убытки понесло множество отраслей. Было бы наивно думать, что придет государство и всех спасет, всем все компенсирует. Государство – это только надстройка, источником денег для него является население. Значит, государство будет вынуждено переложить дополнительные расходы на своих граждан – через новые налоги, инфляцию, обесценение сбережений и соцвыплат и так далее. В конце концов убыток ляжет бременем на плечи каждого.
Этот эффект кризиса будет масштабным, продолжительным и затронет экономику всех стран. Даже если представить, что кризис вдруг закончится сегодня (а этого, конечно, не произойдет), мы будем ощущать его последствия 3-5, а может быть, и 10 лет. Мы не знаем, когда закончится острая фаза кризиса, но пройдут годы, прежде чем восстановятся докризисные модели поведения, сбережения и экономика в целом.
Сценарии для России
У нас пока очень мало информации о глубине потрясений, мы только начали получать первые достоверные экономические данные о первом квартале. Размышлять о сценариях пока сложно. Но мы можем посмотреть, как идет восстановление в странах, первыми прошедших острую фазу кризиса.
Если говорить о китайской промышленности, то здесь важным индикатором является потребление угля. В самой глубокой точке кризиса потребление угля по сравнению с докризисным уровнем снижалось на 40%. Но сейчас, когда промышленные предприятия, вроде бы, вернулись к работе, потребление угля все равно на 20% ниже, чем до кризиса. Это значит, что восстановления пока не произошло, хотя острая фаза в Китае уже месяц как закончилась.
То же самое с финансовой активностью. Если в докризисные времена границу Гонконга – крупнейшего финансового хаба – пересекало 60 тысяч человек в день, то на прошлой неделе это число составило всего 125 человек. Это значит, что восстановление, которое мы все ожидаем, вряд ли будет быстрым, и страхи населения тоже еще долго будут сказываться на экономическом поведении. Нужно учесть еще и большую вероятность второй волны эпидемии, которая ожидается в конце года. Говорить о каком-то устойчивом позитивном тренде можно будет, только когда появится действующая вакцина.
Что делать инвесторам
Сейчас на рынке довольно высокая волатильность, и мы видим неэффективность некоторых институтов и инструментов. В частности, отрицательная цена на нефть и переполнение хранилищ в США – это проявление такой неэффективности.
Таких стресс-тестов будет много, системы будут демонстрировать, на что они способны. В этих условиях сложно говорить о том, что цены, которые мы видим, являются рыночными. Они отражают скорее состояние рыночной инфраструктуры, а не соотношение спроса и предложения. Нужно дождаться анализа «голубых фишек», и тогда можно будет говорить о справедливой стоимости той или иной компании и о том, покупать или продавать ее бумаги.
Только один маленький пример: крупные финансовые конгломераты, как правило, имеют дочерние лизинговые бизнесы. Лизинговый бизнес сегодня должен быть банкротом из-за проблем авиа- и транспортных компаний. Если государство не поможет лизингу, спасать придется уже сами банки, где тоже работает много людей, но тогда может не хватить денег на спасение других важных для экономики и общества отраслей. Непонятно, что кончится быстрее – жажда социальной справедливости или деньги. Государство будет вынуждено выбирать наименее плохой сценарий среди плохих.
Инструменты защиты от волатильности сейчас довольно дороги. Минимизировать риски – вообще дорогое удовольствие, но тем самым вы фиксируете убытки в меньшем объеме. Каждый инвестор должен для себя решить эту задачку: готов ли он подождать и вдруг выиграть или он вынужден прямо сегодня зафиксировать часть убытка.
http://www.investing.com/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Проблема спроса
Этот кризис сильно отличается от предыдущих отсутствием «врага». Откуда исходит опасность, кого можно обвинить, и с чем нужно бороться? У кризиса нет одной-единственной причины, когда можно что-то «подкрутить» в экономике и все исправить. Вторая особенность сегодняшнего кризиса в том, что он затронул все отрасли и всех экономических агентов без исключения.
Можно все упростить и сказать, что основа сегодняшней ситуации – резкое сокращение спроса, тем более, что многие кризисы, и прежде всего Великая депрессия, были связаны с перепроизводством. Есть большой соблазн вылечить эту болезнь проверенными средствами: накачать экономику деньгами, дешевыми кредитами, как это делалось раньше.
На мой взгляд, слепая накачка экономики деньгами, как хочется многим и кажется панацеей, не сработает. От того, что мы раздадим сейчас дешевые деньги населению, оно не полетит в отпуск в Турцию или в Европу или не побежит стричься в салоне.
Безусловно, часть отложенного спроса может быть реализована позже. Если вы планировали купить автомобиль в апреле, купите его теперь осенью, когда будут деньги, ничего страшного в этом нет. Но если вы не постриглись в апреле, то вы два раза в октябре не пострижетесь. Это упрощенная модель, но у целого ряда отраслей, особенно в сфере услуг, это так. Денежная накачка будет эффективна позднее, когда ограничения будут сняты, и люди будут нуждаться в деньгах, чтобы удовлетворить свои экономические потребности.
Что делать государству?
Ситуация с государственным спросом тоже кардинально поменялась, особенно в России. Доходы бюджета, которые сильно связаны с энергоресурсами, упадут из-за снижения цен, и правительство будет вынуждено принимать непростое решение: сохранять социальные выплаты и инвестировать в долгосрочные проекты или направить ограниченные ресурсы на поддержание текущего потребления. На сегодняшний момент российское правительство в приоритет поставило жизнь людей, а не экономики.
Кроме того, государство научилось помогать отдельным крупным предприятиям, но не имеет инструментов оперативной помощи большому количеству малых бизнесов – мелких, средних, индивидуальных предпринимателей, которых сейчас надо поддержать. Эта работа еще предстоит, и будет ли она эффективной, мы еще не знаем.
«Как раньше» уже не будет
Многие считают, что после окончания эпидемии все вернется на круги своя. Но это ошибка, потому что в ходе кризиса целым рядом отраслей в каждой стране, включая Россию, будут понесены убытки в несколько процентов ВВП. Эти убытки никуда не денутся и должны будут через налоговую и банковскую систему дойти до конечного потребителя. Кто-то конкретный должен потерять эти деньги – и в этом главная интрига.
Так уже произошло с ценами на нефть. То, что мы наблюдаем с падением фьючерсов на нефть до отрицательной величины, просто означает, что локальные убытки нефтяных компаний через механизм производных инструментов были перенесены на других экономических агентов. Деньги потеряли владельцы фьючерсов – хедж-фонды, инвесторы, пенсионные фонды, банки, которые их приобретали.
Огромные убытки понесло множество отраслей. Было бы наивно думать, что придет государство и всех спасет, всем все компенсирует. Государство – это только надстройка, источником денег для него является население. Значит, государство будет вынуждено переложить дополнительные расходы на своих граждан – через новые налоги, инфляцию, обесценение сбережений и соцвыплат и так далее. В конце концов убыток ляжет бременем на плечи каждого.
Этот эффект кризиса будет масштабным, продолжительным и затронет экономику всех стран. Даже если представить, что кризис вдруг закончится сегодня (а этого, конечно, не произойдет), мы будем ощущать его последствия 3-5, а может быть, и 10 лет. Мы не знаем, когда закончится острая фаза кризиса, но пройдут годы, прежде чем восстановятся докризисные модели поведения, сбережения и экономика в целом.
Сценарии для России
У нас пока очень мало информации о глубине потрясений, мы только начали получать первые достоверные экономические данные о первом квартале. Размышлять о сценариях пока сложно. Но мы можем посмотреть, как идет восстановление в странах, первыми прошедших острую фазу кризиса.
Если говорить о китайской промышленности, то здесь важным индикатором является потребление угля. В самой глубокой точке кризиса потребление угля по сравнению с докризисным уровнем снижалось на 40%. Но сейчас, когда промышленные предприятия, вроде бы, вернулись к работе, потребление угля все равно на 20% ниже, чем до кризиса. Это значит, что восстановления пока не произошло, хотя острая фаза в Китае уже месяц как закончилась.
То же самое с финансовой активностью. Если в докризисные времена границу Гонконга – крупнейшего финансового хаба – пересекало 60 тысяч человек в день, то на прошлой неделе это число составило всего 125 человек. Это значит, что восстановление, которое мы все ожидаем, вряд ли будет быстрым, и страхи населения тоже еще долго будут сказываться на экономическом поведении. Нужно учесть еще и большую вероятность второй волны эпидемии, которая ожидается в конце года. Говорить о каком-то устойчивом позитивном тренде можно будет, только когда появится действующая вакцина.
Что делать инвесторам
Сейчас на рынке довольно высокая волатильность, и мы видим неэффективность некоторых институтов и инструментов. В частности, отрицательная цена на нефть и переполнение хранилищ в США – это проявление такой неэффективности.
Таких стресс-тестов будет много, системы будут демонстрировать, на что они способны. В этих условиях сложно говорить о том, что цены, которые мы видим, являются рыночными. Они отражают скорее состояние рыночной инфраструктуры, а не соотношение спроса и предложения. Нужно дождаться анализа «голубых фишек», и тогда можно будет говорить о справедливой стоимости той или иной компании и о том, покупать или продавать ее бумаги.
Только один маленький пример: крупные финансовые конгломераты, как правило, имеют дочерние лизинговые бизнесы. Лизинговый бизнес сегодня должен быть банкротом из-за проблем авиа- и транспортных компаний. Если государство не поможет лизингу, спасать придется уже сами банки, где тоже работает много людей, но тогда может не хватить денег на спасение других важных для экономики и общества отраслей. Непонятно, что кончится быстрее – жажда социальной справедливости или деньги. Государство будет вынуждено выбирать наименее плохой сценарий среди плохих.
Инструменты защиты от волатильности сейчас довольно дороги. Минимизировать риски – вообще дорогое удовольствие, но тем самым вы фиксируете убытки в меньшем объеме. Каждый инвестор должен для себя решить эту задачку: готов ли он подождать и вдруг выиграть или он вынужден прямо сегодня зафиксировать часть убытка.
http://www.investing.com/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter