Что происходит на венчурном рынке в условиях вызванного пандемией кризиса, как стартапы ищут инвестиции и как государство могло бы им помочь — рассказывает член совета директоров Skolkovo Ventures Павел Теплухин
В индустрии венчурных инвестиций есть три основных участника. Первый — технологические компании, стартапы, в которые инвестируются средства. Второй — инвесторы, которые хотели бы вложить свои деньги в новые бизнесы и заработать на этом. И третий — стратегические инвесторы, которые видят в молодых технологических компаниях возможность для расширения своего основного бизнеса, завоевания новых рынков и клиентов. У каждой из этих групп в условиях кризиса и пандемии разная тактика и разные задачи.
Стартапы: конкуренция за деньги
Из-за кризиса финансовая устойчивость и инвестиционная привлекательность стартапов резко снизились — деньги учредителей имеют свойство быстро заканчиваться, а своих доходов у них пока крайне мало или нет вовсе. По данным StartUpGenome, к началу кризиса у трети компаний Кремниевой долины горизонт денежного запаса составлял около трех месяцев и еще у 24% компаний — до полугода. То есть больше шести месяцев без финансовой подпитки не продержатся почти две трети стартапов. Аккуратных данных по российскому сегменту нет, но ситуация вряд ли лучше.
Отсюда резко возросший интерес стартапов к привлечению финансирования. Началась конкуренция за новых инвесторов. В то же время, по данным Skolkovo Ventures, оценки стартапов для последующих раундов финансирования заметно снизились. Это неприятно для исторических инвесторов в эти компании, но, безусловно, хорошо для новых.
Финансовые инвесторы: активное выжидание
В целом инвестиционная активность венчурных фондов, таких как, например, Elbrus Capital или RDIF, сократилась. В некоторых случаях ее заморозили до момента прояснения рыночной ситуации. Ничего не делать — вполне разумная стратегия для публичного рынка. Да и для непубличного тоже.
Зато переговорная позиция тех инвесторов, которые остались на рынке и имеют капитал для инвестирования, резко усилилась. Сегодня они могут диктовать свои условия.
Как следствие, возросло количество кризисных сделок, когда компании, испытывающие дефицит ресурсов, вынуждены соглашаться на довольно непривлекательные условия. Таких компаний, кому нужен временный капитал, много — две трети. В венчурной индустрии не развито кредитование как таковое, так как у стартапов нет залогового имущества. Поэтому сейчас, в кризисные времена, стало наиболее востребовано мезонинное финансирование — инструмент с гораздо более высокой процентной ставкой, чем у банков, предоставляемый на ограниченный срок. Оно помогает пережить сложную ситуацию, не продавая акции по заниженной цене.
Стратегические инвесторы: выход из тени
Большинство корпораций притормозили долгосрочные стратегические проекты, понимая, что послекризисная экономика будет другой и уже в ближайшее время придется пересматривать свои стратегии.
Зато лидеры отраслей времени не теряют и используют сегодняшнюю ситуацию, чтобы «пропылесосить» рынок и забрать то, что привлекательно и недорого. Можно назвать Сбербанк, Mail.Ru, МТС, «Тинькофф», РЖД и другие компании, которые развивают свои экосистемы. На их радары попадают все, кто чувствует себя неплохо, в том числе и перспективные стартапы. Сделки пока не объявлены, но переговоры ведутся — возможно, к концу года мы о них услышим.
Идея экосистем — конгломератов, включающих большое количество сервисов, удовлетворяющих запросы основных клиентских групп, стала популярна недавно. О ее эффективности судить пока сложно, статистики практически нет. Но уже сейчас не все оценки позитивны — подобную деятельность можно интерпретировать как использование монопольного положения или навязывание ненужных услуг или товаров.
Не секрет, что пандемия резко повысила интерес к высокотехнологичным компаниям в медицине, сервисах удаленного обучения и работы, логистике (чего не скажешь об их собратьях в туризме, секторе гостеприимства, а также недвижимости и некоторых других секторах). Как правило, это уже не стартапы — такие компании находятся на устойчивом этапе развития, когда есть не только удачная идея или технология, но и бизнес-модель, продажи, клиенты. Их трудности иного, чем у ранних стартапов, порядка — например, перейти от офлайн-торговли к онлайн. Им нужен оборотный капитал, причем ключевой момент — скорость его получения. Вот сюда и смотрят стратегические инвесторы, готовые вкладывать в тиражирование и развитие уже найденного удачного решения.
Игрок-стартапер в этом случае может выбрать свою модель поведения — допустим, пойти под крыло крупной корпорации, влиться в большую экосистему. Это сейчас одно из популярных решений. Только единицы решаются на самостоятельное плавание с перспективой потом выйти на IPO и заработать намного больше — это трудный путь, на который тоже нужны деньги и прочие ресурсы.
Венчур и государство
Российская венчурная индустрия только развивается. Мы не Кремниевая долина и не Китай, где есть продвинутая инфраструктура и работают тысячи компаний. У нас пока очень ограниченные знания и объемы — по некоторым оценкам, весь российский рынок венчурных инвестиций в прошлом году составил ₽18–19 млрд, или около $300 млн. Правда, объем удвоится, если прибавить базирующиеся в России иностранные венчурные компании. Но все равно это очень небольшие цифры.
Я считаю, что в 2020 году рынок может схлопнуться, потеряв примерно треть своего объема, и это серьезный удар. Каждая третья компания рискует не получить деньги на свое развитие и, следовательно, не пережить кризис. Приходится рассчитывать на помощь государства, и здесь существует несколько каналов, в том числе фонд «Сколково», где есть платформа венчурных фондов Skolkovo Ventures, специально созданная для работы с компаниями на ранней стадии. Еще один институт развития — Российская венчурная компания. Есть и другие игроки, имеющие ресурсы, квалификацию и мандаты, например ФРИИ.
Оборотная сторона
Через институты развития государство выделяет средства на развитие венчурной индустрии в России. Однако из-за несовершенства бюджетного законодательства компании, которые получают средства от государства или их инвестируют, чувствуют себя незащищенными. Показательным здесь является недавнее уголовное дело против гендиректора РВК Александра Повалко, которое дало явно отрицательный сигнал для инвесторов.
Участники отрасли прекрасно знают, что венчурные инвестиции не всегда результативны, средства часто приходится списывать, ведь не все идеи выстреливают. Но с точки зрения российских контролирующих органов недостижение финансового результата может интерпретироваться как халатность, нецелевое расходование средств или даже хищение, мошенничество или другие некрасивые вещи, за которыми следуют жесткие уголовные последствия.
В Государственной думе проходит обсуждение законопроекта, который может изменить общий подход к оценке эффективности инвестиций в венчурные проекты — она будет осуществляться по портфельному принципу, с учетом общей доходности фондов, а не конкретных проектов.
Российскому правительству, которое хочет развивать венчурную индустрию, в том числе и деньгами, необходимо позаботиться о более продвинутом законодательстве в этой области. Таком, которое, не снижая контроля за расходованием средств, снимет опасения игроков насчет возможного преследования со стороны правоохранительных органов.
http://quote.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
В индустрии венчурных инвестиций есть три основных участника. Первый — технологические компании, стартапы, в которые инвестируются средства. Второй — инвесторы, которые хотели бы вложить свои деньги в новые бизнесы и заработать на этом. И третий — стратегические инвесторы, которые видят в молодых технологических компаниях возможность для расширения своего основного бизнеса, завоевания новых рынков и клиентов. У каждой из этих групп в условиях кризиса и пандемии разная тактика и разные задачи.
Стартапы: конкуренция за деньги
Из-за кризиса финансовая устойчивость и инвестиционная привлекательность стартапов резко снизились — деньги учредителей имеют свойство быстро заканчиваться, а своих доходов у них пока крайне мало или нет вовсе. По данным StartUpGenome, к началу кризиса у трети компаний Кремниевой долины горизонт денежного запаса составлял около трех месяцев и еще у 24% компаний — до полугода. То есть больше шести месяцев без финансовой подпитки не продержатся почти две трети стартапов. Аккуратных данных по российскому сегменту нет, но ситуация вряд ли лучше.
Отсюда резко возросший интерес стартапов к привлечению финансирования. Началась конкуренция за новых инвесторов. В то же время, по данным Skolkovo Ventures, оценки стартапов для последующих раундов финансирования заметно снизились. Это неприятно для исторических инвесторов в эти компании, но, безусловно, хорошо для новых.
Финансовые инвесторы: активное выжидание
В целом инвестиционная активность венчурных фондов, таких как, например, Elbrus Capital или RDIF, сократилась. В некоторых случаях ее заморозили до момента прояснения рыночной ситуации. Ничего не делать — вполне разумная стратегия для публичного рынка. Да и для непубличного тоже.
Зато переговорная позиция тех инвесторов, которые остались на рынке и имеют капитал для инвестирования, резко усилилась. Сегодня они могут диктовать свои условия.
Как следствие, возросло количество кризисных сделок, когда компании, испытывающие дефицит ресурсов, вынуждены соглашаться на довольно непривлекательные условия. Таких компаний, кому нужен временный капитал, много — две трети. В венчурной индустрии не развито кредитование как таковое, так как у стартапов нет залогового имущества. Поэтому сейчас, в кризисные времена, стало наиболее востребовано мезонинное финансирование — инструмент с гораздо более высокой процентной ставкой, чем у банков, предоставляемый на ограниченный срок. Оно помогает пережить сложную ситуацию, не продавая акции по заниженной цене.
Стратегические инвесторы: выход из тени
Большинство корпораций притормозили долгосрочные стратегические проекты, понимая, что послекризисная экономика будет другой и уже в ближайшее время придется пересматривать свои стратегии.
Зато лидеры отраслей времени не теряют и используют сегодняшнюю ситуацию, чтобы «пропылесосить» рынок и забрать то, что привлекательно и недорого. Можно назвать Сбербанк, Mail.Ru, МТС, «Тинькофф», РЖД и другие компании, которые развивают свои экосистемы. На их радары попадают все, кто чувствует себя неплохо, в том числе и перспективные стартапы. Сделки пока не объявлены, но переговоры ведутся — возможно, к концу года мы о них услышим.
Идея экосистем — конгломератов, включающих большое количество сервисов, удовлетворяющих запросы основных клиентских групп, стала популярна недавно. О ее эффективности судить пока сложно, статистики практически нет. Но уже сейчас не все оценки позитивны — подобную деятельность можно интерпретировать как использование монопольного положения или навязывание ненужных услуг или товаров.
Не секрет, что пандемия резко повысила интерес к высокотехнологичным компаниям в медицине, сервисах удаленного обучения и работы, логистике (чего не скажешь об их собратьях в туризме, секторе гостеприимства, а также недвижимости и некоторых других секторах). Как правило, это уже не стартапы — такие компании находятся на устойчивом этапе развития, когда есть не только удачная идея или технология, но и бизнес-модель, продажи, клиенты. Их трудности иного, чем у ранних стартапов, порядка — например, перейти от офлайн-торговли к онлайн. Им нужен оборотный капитал, причем ключевой момент — скорость его получения. Вот сюда и смотрят стратегические инвесторы, готовые вкладывать в тиражирование и развитие уже найденного удачного решения.
Игрок-стартапер в этом случае может выбрать свою модель поведения — допустим, пойти под крыло крупной корпорации, влиться в большую экосистему. Это сейчас одно из популярных решений. Только единицы решаются на самостоятельное плавание с перспективой потом выйти на IPO и заработать намного больше — это трудный путь, на который тоже нужны деньги и прочие ресурсы.
Венчур и государство
Российская венчурная индустрия только развивается. Мы не Кремниевая долина и не Китай, где есть продвинутая инфраструктура и работают тысячи компаний. У нас пока очень ограниченные знания и объемы — по некоторым оценкам, весь российский рынок венчурных инвестиций в прошлом году составил ₽18–19 млрд, или около $300 млн. Правда, объем удвоится, если прибавить базирующиеся в России иностранные венчурные компании. Но все равно это очень небольшие цифры.
Я считаю, что в 2020 году рынок может схлопнуться, потеряв примерно треть своего объема, и это серьезный удар. Каждая третья компания рискует не получить деньги на свое развитие и, следовательно, не пережить кризис. Приходится рассчитывать на помощь государства, и здесь существует несколько каналов, в том числе фонд «Сколково», где есть платформа венчурных фондов Skolkovo Ventures, специально созданная для работы с компаниями на ранней стадии. Еще один институт развития — Российская венчурная компания. Есть и другие игроки, имеющие ресурсы, квалификацию и мандаты, например ФРИИ.
Оборотная сторона
Через институты развития государство выделяет средства на развитие венчурной индустрии в России. Однако из-за несовершенства бюджетного законодательства компании, которые получают средства от государства или их инвестируют, чувствуют себя незащищенными. Показательным здесь является недавнее уголовное дело против гендиректора РВК Александра Повалко, которое дало явно отрицательный сигнал для инвесторов.
Участники отрасли прекрасно знают, что венчурные инвестиции не всегда результативны, средства часто приходится списывать, ведь не все идеи выстреливают. Но с точки зрения российских контролирующих органов недостижение финансового результата может интерпретироваться как халатность, нецелевое расходование средств или даже хищение, мошенничество или другие некрасивые вещи, за которыми следуют жесткие уголовные последствия.
В Государственной думе проходит обсуждение законопроекта, который может изменить общий подход к оценке эффективности инвестиций в венчурные проекты — она будет осуществляться по портфельному принципу, с учетом общей доходности фондов, а не конкретных проектов.
Российскому правительству, которое хочет развивать венчурную индустрию, в том числе и деньгами, необходимо позаботиться о более продвинутом законодательстве в этой области. Таком, которое, не снижая контроля за расходованием средств, снимет опасения игроков насчет возможного преследования со стороны правоохранительных органов.
http://quote.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter