14 сентября 2020 РБК Quote | AstraZeneca
В мире разрабатывается почти 200 вакцин от COVID-19. Любые новости о проблемах c одной из них неизбежно воспринимаются в контексте конкурентной борьбы, считает директор по развитию компании RNC Pharma Николай БеспаловКонкуренция платформ
Испытания вакцины, которую англо-шведская компания AstraZeneca разрабатывает совместно с Оксфордским университетом, были приостановлены после появления серьезных побочных эффектов у одного из участников программы. Но ситуацию не стоит драматизировать, сначала нужно в ней разобраться. Причин для негативных реакций у участника испытаний может быть сколько угодно, и они необязательно связаны непосредственно с применением препарата. Речь может идти об обострении хронических заболеваний, травмах или ошибках медперсонала. К тому же вакцина не является препаратом, требующим длительного приема — тогда приостановка исследования вела бы к срыву всей программы и необходимости нового запуска. В случае с вакциной при благоприятном развитии событий можно относительно безболезненно запустить процесс заново.
При этом технологическая платформа, на которой основан препарат AstraZeneca (вектор на основе аденовируса обезьяны), действительно довольно слабо изучена, что подразумевает определенные риски. Помимо «оксфордской вакцины» есть еще несколько разработок на основе векторной технологии, при этом используются векторы (вирусы, в геном которых встраиваются нужные для вакцинации гены) на основе разных типов аденовируса человека: в частности, вакцина-кандидат компании Johnson & Johnson базируется на 26-м серотипе аденовируса, препарат китайской CanSino использует 5-й серотип, а российский препарат Центра Гамалеи (НИЦЭМ им. Н. Ф. Гамалеи) задействует оба этих серотипа.
Разработки на основе человеческих аденовирусов создавались 10–15 лет назад. Препараты на их основе, скажем вакцины от вируса MERS и лихорадки Эбола, использовались для вакцинации десятков тысяч человек. Поэтому накоплен серьезный опыт и с точки зрения эффективности, и в отношении безопасности применения таких препаратов.
Еще один подход — вакцины на основе матричной РНК (мРНК). Их разрабатывают, в частности, Moderna, Pfizer в сотрудничестве с BioNTech и российский «Биокад». В теории это позволяет достаточно быстро разрабатывать новые продукты и главное — масштабировать их производство. Но и эта платформа новая, пока с очень ограниченным опытом клинического применения.
Компании Inovio, Sanofi совместно с GSK и ряд других ведут разработки на основе технологии ДНК-вакцин. Российский «Вектор» ведет работу над пептидной вакциной (на основе соединений белковой природы, стимулирующих образование антител), препарат в ближайшее время может поступить в обращение. И это только кандидаты-лидеры как с точки зрения задействованных технологий, так и в отношении текущих стадий клинических исследований.
Впрочем, совсем не обязательно, что самые высокотехнологичные продукты окажутся эффективными и востребованными, многое будет зависеть от возможностей быстрого масштабирования производства. К тому же вакцинопрофилактика — область специфическая, с большим количеством переменных. Идеального препарата, который удовлетворял бы всем потребностям систем здравоохранения, может вообще не получиться. Множество нюансов связано с использованием препаратов в разных возрастных группах или пациентами с сопутствующими заболеваниями. В таких условиях системы здравоохранения разных стран, в том числе и России, заинтересованы в использовании нескольких препаратов на основе разных технологических платформ. Этим и продиктовано сотрудничество российских «Р-Фарм» и «Петровакса» с AstraZeneca и CanSino соответственно.
Важно понимать, что негативный фон в отношении того или иного препарата может быть создан и без выявления побочных эффектов при испытаниях. Достаточно сомнений (искренних или нет) в качестве той или иной вакцины. Ярким примером стала дискуссия вокруг публикации статьи разработчиков российской вакцины из Центра Гамалеи в журнале Lancet. Для российского разработчика это, впрочем, пока небольшая проблема. Во-первых, круг потенциальных покупателей уже примерно очерчен, все они так или иначе будут вовлечены в клинические исследования и смогут самостоятельно удостовериться в качествах препарата, во-вторых, разработчик — государственная структура, которая не присутствует на фондовом рынке.
А вот историю с препаратом от AstraZeneca биржи отыграют по полной программе, хотя долгосрочных последствий, думаю, не будет. Дело в том, что потенциальный рынок сбыта для будущих вакцин уже, грубо говоря, поделен. AstraZeneca, например, объявила о готовности поставить до 2 млрд доз, анонсировался 1 млрд доз вакцины от Центра Гамалеи, а в масштабах всего мира речь может идти о 6–8 млрд доз. В деньгах этот рынок оценить пока трудно, стоимость многих вакцин еще не определена, но ясно, что основные инвестиции в разработку уже сделаны. В таких условиях поколебать позиции тех или иных игроков может лишь действительно серьезный провал, который поставит крест на возможностях дальнейшей разработки препарата.
Гонка сейчас идет не только и не столько за прибыль на принципиально новом рынке. Меры по борьбе с пандемией COVID-19, которые предпринимают с некоторыми различиями почти все страны мира, уже вызвали глобальные экономические проблемы. В таких условиях вопрос наличия эффективных профилактических препаратов, приоритетности доступа к разработкам, степени вовлеченности в них локальных производителей становится еще и политическим. И тот факт, что у России в ближайшее время может появиться как минимум два конкурентоспособных препарата, открывает весьма интересные перспективы. Ими надо только грамотно воспользоваться.
http://quote.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Испытания вакцины, которую англо-шведская компания AstraZeneca разрабатывает совместно с Оксфордским университетом, были приостановлены после появления серьезных побочных эффектов у одного из участников программы. Но ситуацию не стоит драматизировать, сначала нужно в ней разобраться. Причин для негативных реакций у участника испытаний может быть сколько угодно, и они необязательно связаны непосредственно с применением препарата. Речь может идти об обострении хронических заболеваний, травмах или ошибках медперсонала. К тому же вакцина не является препаратом, требующим длительного приема — тогда приостановка исследования вела бы к срыву всей программы и необходимости нового запуска. В случае с вакциной при благоприятном развитии событий можно относительно безболезненно запустить процесс заново.
При этом технологическая платформа, на которой основан препарат AstraZeneca (вектор на основе аденовируса обезьяны), действительно довольно слабо изучена, что подразумевает определенные риски. Помимо «оксфордской вакцины» есть еще несколько разработок на основе векторной технологии, при этом используются векторы (вирусы, в геном которых встраиваются нужные для вакцинации гены) на основе разных типов аденовируса человека: в частности, вакцина-кандидат компании Johnson & Johnson базируется на 26-м серотипе аденовируса, препарат китайской CanSino использует 5-й серотип, а российский препарат Центра Гамалеи (НИЦЭМ им. Н. Ф. Гамалеи) задействует оба этих серотипа.
Разработки на основе человеческих аденовирусов создавались 10–15 лет назад. Препараты на их основе, скажем вакцины от вируса MERS и лихорадки Эбола, использовались для вакцинации десятков тысяч человек. Поэтому накоплен серьезный опыт и с точки зрения эффективности, и в отношении безопасности применения таких препаратов.
Еще один подход — вакцины на основе матричной РНК (мРНК). Их разрабатывают, в частности, Moderna, Pfizer в сотрудничестве с BioNTech и российский «Биокад». В теории это позволяет достаточно быстро разрабатывать новые продукты и главное — масштабировать их производство. Но и эта платформа новая, пока с очень ограниченным опытом клинического применения.
Компании Inovio, Sanofi совместно с GSK и ряд других ведут разработки на основе технологии ДНК-вакцин. Российский «Вектор» ведет работу над пептидной вакциной (на основе соединений белковой природы, стимулирующих образование антител), препарат в ближайшее время может поступить в обращение. И это только кандидаты-лидеры как с точки зрения задействованных технологий, так и в отношении текущих стадий клинических исследований.
Впрочем, совсем не обязательно, что самые высокотехнологичные продукты окажутся эффективными и востребованными, многое будет зависеть от возможностей быстрого масштабирования производства. К тому же вакцинопрофилактика — область специфическая, с большим количеством переменных. Идеального препарата, который удовлетворял бы всем потребностям систем здравоохранения, может вообще не получиться. Множество нюансов связано с использованием препаратов в разных возрастных группах или пациентами с сопутствующими заболеваниями. В таких условиях системы здравоохранения разных стран, в том числе и России, заинтересованы в использовании нескольких препаратов на основе разных технологических платформ. Этим и продиктовано сотрудничество российских «Р-Фарм» и «Петровакса» с AstraZeneca и CanSino соответственно.
Важно понимать, что негативный фон в отношении того или иного препарата может быть создан и без выявления побочных эффектов при испытаниях. Достаточно сомнений (искренних или нет) в качестве той или иной вакцины. Ярким примером стала дискуссия вокруг публикации статьи разработчиков российской вакцины из Центра Гамалеи в журнале Lancet. Для российского разработчика это, впрочем, пока небольшая проблема. Во-первых, круг потенциальных покупателей уже примерно очерчен, все они так или иначе будут вовлечены в клинические исследования и смогут самостоятельно удостовериться в качествах препарата, во-вторых, разработчик — государственная структура, которая не присутствует на фондовом рынке.
А вот историю с препаратом от AstraZeneca биржи отыграют по полной программе, хотя долгосрочных последствий, думаю, не будет. Дело в том, что потенциальный рынок сбыта для будущих вакцин уже, грубо говоря, поделен. AstraZeneca, например, объявила о готовности поставить до 2 млрд доз, анонсировался 1 млрд доз вакцины от Центра Гамалеи, а в масштабах всего мира речь может идти о 6–8 млрд доз. В деньгах этот рынок оценить пока трудно, стоимость многих вакцин еще не определена, но ясно, что основные инвестиции в разработку уже сделаны. В таких условиях поколебать позиции тех или иных игроков может лишь действительно серьезный провал, который поставит крест на возможностях дальнейшей разработки препарата.
Гонка сейчас идет не только и не столько за прибыль на принципиально новом рынке. Меры по борьбе с пандемией COVID-19, которые предпринимают с некоторыми различиями почти все страны мира, уже вызвали глобальные экономические проблемы. В таких условиях вопрос наличия эффективных профилактических препаратов, приоритетности доступа к разработкам, степени вовлеченности в них локальных производителей становится еще и политическим. И тот факт, что у России в ближайшее время может появиться как минимум два конкурентоспособных препарата, открывает весьма интересные перспективы. Ими надо только грамотно воспользоваться.
http://quote.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter