Мировые регуляторы продолжают расширять программы монетарных стимулов, но сомнения в их эффективности высказываются все громче. Начальник Центра разработки стратегий Газпромбанка Егор Сусин объясняет, с чем это связано
Глава Международного валютного фонда (МВФ) Кристалина Георгиева 24 ноября заявила: «Дополнительные денежно-кредитные стимулы могут создать серьезные риски для финансовой стабильности». Еще в конце октября бывший глава Федерального резервного банка Нью-Йорка Уильям Дадли говорил о том, что монетарные власти исчерпали свои возможности поддержки экономики. Бывшая глава ФРС и будущий министр финансов США Джанет Йеллен признала, что финансовые власти делают все, что могут на данный момент, явно указывая на то, что больше ничего уже не придумаешь.
Бесконечная мягкость
На самом деле, регуляторы уже давно исчерпали свои инструменты. Хотя возможности центральных банков вливать деньги в экономику практически безграничны, реальный эффект от этой политики крайне незначителен, а долгосрочный — все более очевиден. Впрочем, сами центральные банки продолжают обещать новые программы поддержки в дополнение к текущим ($300-500 млрд ежемесячно).
Чтобы понимать масштаб проблемы, стоит вспомнить 2008 год, когда перед глобальным кризисом средневзвешенные ставки 7 крупнейших центральных банков мира (ФРС, ЕЦБ, банков Австралии, Англии, Канады, Швейцарии и Японии) колебались в диапазоне 3,5-4%. К сегодняшнему дню этот уровень снизился до 0,05%. Активы «семерки» к середине 2008 года составляли около $4 трлн (по фиксированному курсу), совсем недавно — в марте 2020 года — они уже превышали $17 трлн, а сейчас составляют более $24 трлн.
Помогло ли это восстановить экономический рост до докризисных уровней? Лишь частично — рост по ключевым экономикам оказался существенно ниже, чем был до 2008 года. Экономисты объяснили это тем, что снизились потенциальные темпы роста. Но почему так резко? Четкого ответа нет, оценки потенциального роста — дело сложное. Зато можно считать, что раз экономики вернулись к потенциалу роста — значит, политику в целом можно считать успешной. Да, инфляция в крупнейших экономиках так и не достигла целевого уровня, но удалось избежать дефляции. При этом почти нулевые ставки ограничивают дальнейшие возможности процентной политики, так что надо проводить количественное смягчение — оно эффективно.
И вот в мировой экономике около $20 трлн новых денег, отрицательные реальные ставки, низкие потенциальные темпы роста, низкая инфляция, капитализация мирового фондового рынка около $100 трлн (более 100% мирового ВВП). Глобальный долг, по оценкам Института международных финансов, достигнет к концу 2020 года $277 трлн (более 300% мирового ВВП). А регуляторы оказались в ситуации, когда независимость их действий крайне ограниченна, ведь одна ошибка — и можно спровоцировать системный долговой кризис.
Отложенные проблемы
Самоуверенность центральных банков оказала экономике медвежью услугу. «Выкупая» кризис за кризисом, заливая экономику деньгами и удобряя ее отрицательными реальными ставками, они позволили правительствам не принимать сложных решений. Не решать системные экономические проблемы, не искать путей снижения неравенства, не выправлять структурные дисбалансы, которые тихо накапливались в мировой экономике. Любая экономическая проблема, любой дисбаланс имеют решение, но его цена может быть велика, и если политиков избавляют от необходимости принятия таких решений — они с радостью соглашаются.
Ряд дисбалансов еще больше усилился. Проводимая монетарная политика привела к еще большему расслоению (не столько по доходам, сколько по активам) в обществе, прежде всего, в США. Хотя центральные банки и отрицают свою роль в этом процессе, финансовые активы у менее состоятельной части населения в основном консервативные (депозиты, облигации с низким риском), и доходность у них в эпоху нулевых ставок соответствующая. Более состоятельные держат значительную часть капитала в рисковых активах — их стоимость существенно выросла.
Кризис 2020 года резко ухудшил все балансы, выросли долги государственного и корпоративного секторов, а будущие инвестиционные доходы частного сектора стремятся к обнулению. Учитывая, что многие проблемы государства решают и будут решать с помощью фискальных стимулов, бюджеты еще надолго останутся дефицитными. Центральные банки, видимо, продолжат проводить ультрамягкую политику, чтобы не допустить значительного ужесточения денежно-кредитных условий.
В результате доходы будущих поколений окажутся значительно ниже, чем у поколений предыдущих. Риски для финансовой стабильности продолжат расти, а чем больше кредитное плечо — тем больше чувствительность финансовой системы к изменениям. Фактически, центральные банки попали в «цугцванг», когда любое действие лишь ухудшает их положение, как с позиции независимости монетарной политики, так и ее эффективности. Для инвесторов это означает низкую долгосрочную доходность, в сочетании с высокими рисками и крайне высокой непредсказуемостью — нужно быть к этому готовыми.
http://quote.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Глава Международного валютного фонда (МВФ) Кристалина Георгиева 24 ноября заявила: «Дополнительные денежно-кредитные стимулы могут создать серьезные риски для финансовой стабильности». Еще в конце октября бывший глава Федерального резервного банка Нью-Йорка Уильям Дадли говорил о том, что монетарные власти исчерпали свои возможности поддержки экономики. Бывшая глава ФРС и будущий министр финансов США Джанет Йеллен признала, что финансовые власти делают все, что могут на данный момент, явно указывая на то, что больше ничего уже не придумаешь.
Бесконечная мягкость
На самом деле, регуляторы уже давно исчерпали свои инструменты. Хотя возможности центральных банков вливать деньги в экономику практически безграничны, реальный эффект от этой политики крайне незначителен, а долгосрочный — все более очевиден. Впрочем, сами центральные банки продолжают обещать новые программы поддержки в дополнение к текущим ($300-500 млрд ежемесячно).
Чтобы понимать масштаб проблемы, стоит вспомнить 2008 год, когда перед глобальным кризисом средневзвешенные ставки 7 крупнейших центральных банков мира (ФРС, ЕЦБ, банков Австралии, Англии, Канады, Швейцарии и Японии) колебались в диапазоне 3,5-4%. К сегодняшнему дню этот уровень снизился до 0,05%. Активы «семерки» к середине 2008 года составляли около $4 трлн (по фиксированному курсу), совсем недавно — в марте 2020 года — они уже превышали $17 трлн, а сейчас составляют более $24 трлн.
Помогло ли это восстановить экономический рост до докризисных уровней? Лишь частично — рост по ключевым экономикам оказался существенно ниже, чем был до 2008 года. Экономисты объяснили это тем, что снизились потенциальные темпы роста. Но почему так резко? Четкого ответа нет, оценки потенциального роста — дело сложное. Зато можно считать, что раз экономики вернулись к потенциалу роста — значит, политику в целом можно считать успешной. Да, инфляция в крупнейших экономиках так и не достигла целевого уровня, но удалось избежать дефляции. При этом почти нулевые ставки ограничивают дальнейшие возможности процентной политики, так что надо проводить количественное смягчение — оно эффективно.
И вот в мировой экономике около $20 трлн новых денег, отрицательные реальные ставки, низкие потенциальные темпы роста, низкая инфляция, капитализация мирового фондового рынка около $100 трлн (более 100% мирового ВВП). Глобальный долг, по оценкам Института международных финансов, достигнет к концу 2020 года $277 трлн (более 300% мирового ВВП). А регуляторы оказались в ситуации, когда независимость их действий крайне ограниченна, ведь одна ошибка — и можно спровоцировать системный долговой кризис.
Отложенные проблемы
Самоуверенность центральных банков оказала экономике медвежью услугу. «Выкупая» кризис за кризисом, заливая экономику деньгами и удобряя ее отрицательными реальными ставками, они позволили правительствам не принимать сложных решений. Не решать системные экономические проблемы, не искать путей снижения неравенства, не выправлять структурные дисбалансы, которые тихо накапливались в мировой экономике. Любая экономическая проблема, любой дисбаланс имеют решение, но его цена может быть велика, и если политиков избавляют от необходимости принятия таких решений — они с радостью соглашаются.
Ряд дисбалансов еще больше усилился. Проводимая монетарная политика привела к еще большему расслоению (не столько по доходам, сколько по активам) в обществе, прежде всего, в США. Хотя центральные банки и отрицают свою роль в этом процессе, финансовые активы у менее состоятельной части населения в основном консервативные (депозиты, облигации с низким риском), и доходность у них в эпоху нулевых ставок соответствующая. Более состоятельные держат значительную часть капитала в рисковых активах — их стоимость существенно выросла.
Кризис 2020 года резко ухудшил все балансы, выросли долги государственного и корпоративного секторов, а будущие инвестиционные доходы частного сектора стремятся к обнулению. Учитывая, что многие проблемы государства решают и будут решать с помощью фискальных стимулов, бюджеты еще надолго останутся дефицитными. Центральные банки, видимо, продолжат проводить ультрамягкую политику, чтобы не допустить значительного ужесточения денежно-кредитных условий.
В результате доходы будущих поколений окажутся значительно ниже, чем у поколений предыдущих. Риски для финансовой стабильности продолжат расти, а чем больше кредитное плечо — тем больше чувствительность финансовой системы к изменениям. Фактически, центральные банки попали в «цугцванг», когда любое действие лишь ухудшает их положение, как с позиции независимости монетарной политики, так и ее эффективности. Для инвесторов это означает низкую долгосрочную доходность, в сочетании с высокими рисками и крайне высокой непредсказуемостью — нужно быть к этому готовыми.
http://quote.rbc.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter