4 марта 2021 Институт "Центр развития" ВШЭ Кондрашов Николай
Россия впервые прошла кризис лучше, чем мир в целом: падение ВВП составило 3,1% против 3,5% в глобальной экономике, хотя эксперты ожидали по России худшей динамики. Выдержать удар, проявившийся в резком падении потребительской активности, внешнего спроса, цен на нефть, а также в осложнении из-за эпидемии производственной деятельности, помогли действующее в последние годы бюджетное правило и предпринятые государством меры по поддержке экономики, а политика инфляционного таргетирования способствовала финансовой стабильности.
Негативный эффект кризиса – ранее ожидалось, что ВВП вырастет на 1,7% – примерно в равной степени был результатом сжатия внешнего и внутреннего спроса, что сильно отличалось от 2015 г., когда ВВП упал на 2%, а экспорт демонстрировал заметный рост. В 2020 г. экспорт, напротив, упал на рекордные с 1996 г. 5,1%, что было вызвано самой глубокой мировой рецессией с середины XX в., ограничением международного сообщения и беспрецедентным сокращением нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК+. Со стороны внутреннего спроса сильнее всего сказалось падение конечного потребления населения на 8,6%, почти такое же мощное, как в 2015 г., но худшее, чем в 2009 г. Оно в равной степени было обусловлено снижением склонности населения к потреблению на 4,7 п.п. (прежде всего из-за жестких ограничительных мер и опасений во время эпидемии) и реальных располагаемых доходов на 3,5%.
Кризис 2020 г. из-за своей эпидемиологической специфики характеризовался исключительной неравномерностью экономической динамики. Розничный товарооборот сократился на 4,1%, в то время как платные услуги населению – на 17,1%. В счете ВВП методом производства некоторые виды деятельности упали на четверть.
После провала во втором квартале экономика на фоне адаптации к кризису отыграла в четвертом квартале примерно три четверти кризисного падения, правда, вторая "волна" эпидемии затормозила восстановление. Впрочем, безработица устойчиво снижается, эпидемиологическая обстановка улучшается, а вакцинация в России и в мире набирает обороты. На этом фоне опрошенные нами в феврале профессиональные прогнозисты ожидают роста ВВП на 2,8% в 2021 г. и 2,4% в 2022 г. – при более оптимистичных прогнозах Банка России (3,0–4,0% и 2,5–3,5% соответственно) – с долгосрочной стабилизацией темпов роста на уровне 2% в год. Рост реальных располагаемых доходов, согласно нашему консенсус-прогнозу, составит 2,3% в 2021 г. и 1,8% в 2022 г.
В 2020 г. российская экономика погрузилась в сильный и во многом уникальный кризис, вызванный пандемией коронавируса. С одной стороны, тяжелая эпидемиологическая обстановка спровоцировала несколько шоков, больно ударивших по экономике, особенно по отдельным секторам. С другой стороны, действие бюджетного правила и проведение политики таргетирования инфляции помогли подготовиться к такому вызову, а предпринятые государством антикризисные меры заметно смягчили падение.
По итогам 2020 г. было зафиксировано снижение российского ВВП на 3,1%. Это несколько хуже результата кризисного 2015 г. (-2,0%), но заметно лучше 2009 г. (-7,8%). Особенно примечателен такой результат на фоне сильнейшей с середины XX в. рецессии в мировой экономике (-3,5% по предварительным оценкам МВФ): впервые за весь постсоветский период Россия пережила более мягкую рецессию, чем мир в целом, притом что с глобальным кризисом сочеталось и сильное падение нефтяных цен (табл. 1).
Таблица 1. Ключевые индикаторы, характеризующие состояние российской экономики и внешней среды
* Отрицательные значения – ослабление рубля к корзине иностранных валют.
Источник: Росстат, Банк России, Минфин, Reuters, IMF, расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
Первая оценка Росстата динамики ВВП (-3,1%) оказалась благоприятнее ожиданий прогнозистов. Опрос независимых экспертов, проведенный Институтом "Центр развития" НИУ ВШЭ в конце октября – начале ноября 2020 г., свелся к консенсусу в 4,0% снижения ВВП2, причем лишь один респондент почти угадал результат (3,0%): остальные ответы были заметно пессимистичнее. Минэкономразвития в своем сентябрьском прогнозе закладывал снижение ВВП на 3,9%. Банк России в октябре оценил падение ВВП в 2020 г. в 4,0–5,0%, затем поставив акцент на границе 4,0% как на более вероятной. Наша предварительная оценка от января 2021 г. – "около 3,5%" снижения ВВП – также оказалась несколько хуже оценки Росстата.
Воздействие пандемии на динамику ВВП, разумеется, больше, чем обозначенные 3,1% падения. Базовый сценарий прогноза МЭР, как и наш консенсус-прогноз, подготовленные соответственно в сентябре и октябре 2019 г., предполагали рост российской экономики на 1,7% в 2020 г. Таким образом, в 2020 г. кризис ухудшил динамику ВВП примерно на 4,7 п.п., причем если бы не меры государственной поддержки, то негативный эффект, по нашей оценке, составил бы примерно 7–8 п.п. прироста ВВП по сравнению со сценарием без пандемии.
Влияние эпидемиологического кризиса проявилось через четыре основных канала. Во-первых, распространение коронавируса и ограничительные меры на территории РФ привели к сильному сокращению потребительской активности за счет снижения склонности к потреблению и доходов, а также к сжатию инвестиционной активности. Во-вторых, те же причины вызвали шок предложения: производственная деятельность осложнилась в результате разрыва и изменения цепочек добавленной стоимости, вынужденной реструктуризации экономики, необходимости обеспечивать эпидемиологическую безопасность при ведении деятельности. В-третьих, общемировой характер кризиса вызвал существенное падение объемов экспорта – как энергетических товаров (прежде всего в силу соглашения ОПЕК+ о снижении нефтедобычи), так и неэнергетических, а также услуг. В-четвертых, наблюдалось обрушение цен на нефть, скорректированное сделкой ОПЕК+, а также снижение цен на другие товары и услуги российского экспорта. Так, по сравнению с 2019 г. нефть марки Urals подешевела на треть – с 64 до 42 долл./барр.
Таблица 2. Годовая динамика ВВП по компонентам использования
Сильнее всего кризис повлиял на экономику через канал внутреннего спроса со стороны населения и предприятий (табл. 2), и прежде всего – через потребительскую активность. Конечное потребление населения сократилось в 2020 г. на 8,6%, что внесло отрицательный вклад в прирост ВВП в размере 4,4 п.п.4 (впрочем, часть этого вклада была компенсирована сопутствующим снижением импорта). С точки зрения последовательности развития кризиса, такое мощное падение было обусловлено, в первую очередь, сильным понижением склонности населения к потреблению – до 76,1% с 80,8%5 в 2019 г., причем переход к экономии был продиктован не столько снижением текущих доходов или ухудшением ожиданий относительно будущих доходов, как это обычно бывает в кризис, сколько связанным с эпидемией физическим дистанцированием (в том числе на фоне временами жестких ограничительных мер со стороны государства), снижением мобильности и изменением потребительских привычек. Такое же сильное негативное влияние на потребление оказало и снижение реальных располагаемых доходов на 3,5%, обусловленное в большой степени как раз резким снижением расходов населения на фоне социального дистанцирования. Валовое накопление основного капитала сократилось не так сильно, как потребление, – на 6,2%, – и вес этой компоненты в счете ВВП в разы меньше. Меры государственной поддержки в некоторой степени удержали эти компоненты спроса от еще худшей динамики, а также внесли положительный вклад через рост конечного потребления государства на 4,0%. В целом, несмотря на очень неравномерное распределение ущерба от кризиса (сектор платных услуг населению пострадал гораздо сильнее остальных), общее сжатие спроса оказалось, в целом, сопоставимым с двумя предыдущими рецессиями: конечное потребление населения падало на 5,1% в 2009 г. и на 9,5% в 2015 г. (с учетом 2016 г. сокращение составило 11,9%), а уменьшение валового накопления основного капитала в 2009 и 2015 гг. было в среднем вдвое сильнее, чем в 2020 г.
Самая неординарная ситуация сложилась в экспортных направлениях. Сочетание трех факторов (сжатия внешнего спроса, беспрецедентного для России ограничения нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК+ и роста внешнеторговых ограничений по причине пандемии) привели к самому сильному падению российского экспорта в реальном выражении с 1996 г. – на 5,1%, – притом что за эти 25 лет был еще только один случай падения экспорта более чем на 0,5% – в 2009 г. (на 4,7%), а в кризисном 2015 г. даже наблюдался заметный рост. Таким образом, можно сказать, что в 2020 г. Россия пережила двойной "локдаун" – эпидемиологический (сказался на потреблении, международном сообщении и пр.) и нефтяной – частично скорректированный фискальным и монетарным стимулированием.
Существенное сокращение конечного потребления и валового накопления основного капитала в большой степени было компенсировано уменьшением импорта на 13,7%: лишь часть падения внутреннего спроса пришлась на добавленную стоимость, созданную на территории РФ, которая только и учитывается в счете российского ВВП. Наши оценки вклада импорта в отдельные компоненты счета ВВП позволили примерно оценить "чистые" вклады этих компонент, т.е. вклады компонент спроса за вычетом тех их составляющих, которые обеспечиваются импортными поставками и потому включаются в ВВП других стран (рис. 1).
Рис. 1. Вклад компонент спроса в темп прироста ВВП, после исключения импорта из всех компонент, п.п.
Так, чистый вклад сокращения конечного потребления населения в динамику ВВП в 2020 г. мы оцениваем в 2,3 п.п. против 4,4 п.п. полного вклада: половина последнего была компенсирована уменьшением импорта. Валовое накопление основного капитала после корректировки на импорт уменьшило ВВП на 0,6 п.п. (против "полных" 1,3 п.п.). При этом фактор запасов и конечного потребления государства в совокупности прибавили к ВВП 1,4 п.п. В сумме все компоненты внутреннего спроса и запасы обусловили снижение ВВП на 1,6 п.п., а экспорт – на 1,5 п.п.7. Если же пробовать разложить не только падение ВВП, но и всё отклонение от ожидавшегося на 2020 г. роста (около 1,7%), то можно оттолкнуться от того, что в среднем за 2012–2019 гг. экспорт обусловил 0,8 п.п. из 1,4% прироста ВВП, т.е. чуть более половины. С учетом обоих результатов из наших оценок следует, что негативный эффект эпидемиологического кризиса на динамику ВВП в 2020 г. был примерно поровну обусловлен каналами внешней и внутренней торговли.
Счет производства ВВП указывает на двоякую необычность кризиса 2020 г. Во-первых, половина снижения валовой добавленной стоимости в основных ценах (т.е. без учета налогов на продукты) пришлась на добычу полезных ископаемых (1,18 из 2,49 п.п. снижения), и ничего похожего не наблюдалось с 2004 г., поскольку этот вид деятельности очень устойчив и больше сталкивается с колебаниями ценовой конъюнктуры. Свои негативные вклады также внесли транспортировка и хранение (0,63 п.п.), оптовая и розничная торговля (0,34 п.п.), деятельность гостиниц и предприятий общественного питания (0,20 п.п.). Для сравнения, в 2015 г. расклад был иным: большая часть снижения ВДС пришлась на оптовую и розничную торговлю (0,95 из 1,27 п.п.), а в добывающей промышленности динамика была положительной.
Во-вторых, динамика видов деятельности (ВЭД) в 2020 г. характеризовалась исключительной неравномерностью. Так, в 2015 г. лишь ВЭД "Водоснабжение, водоотведение и пр." показал снижение более чем на 7,0% (-12%), и то, вероятно, не в связи с кризисом – в то время как в 2020 г. таких ВЭД было шесть, и средний темп падения в них составил 15%. Наихудшие результаты показали ВЭД "Деятельность домашних хозяйств как работодателей и пр." (-25,9%) и "Деятельность гостиниц и предприятий общественного питания" (-24,1%)9. Такая "избирательность" обусловлена спецификой кризиса – распространением коронавируса – и поднимает вопрос о достаточности предпринятых государством мер поддержки наиболее пострадавших отраслей.
Для полноты картины помимо ВВП полезно рассмотреть и базовые виды экономической деятельности, сводный индекс которых демонстрирует близкую к ВВП динамику (табл. 3). 2020 г. выделяется на фоне кризисов 2009 и 2015 гг. тремя результатами. Во-первых, наблюдалось масштабное падение добычи полезных ископаемых (на 6,9%), о чем говорилось выше. Во-вторых, впервые не было провала в строительстве (+0,1%). В-третьих, масштаб падения потребительской активности в платных услугах населению (17,1%) впервые оказался гораздо больше, чем в розничной торговле (4,1%). При этом сокращение торговли оказалось меньшим, чем во время двух предыдущих кризисов. Оба результата, особенно первый, обусловлены эффектами физического дистанцирования и перераспределением расходов в пользу товаров в 2020 г.
Таблица 3. Годовая динамика основных индикаторов экономической активности, в %
* Внутренний частный спрос – взвешенный по объемам индекс, учитывающий динамику розничного товарооборота, платных услуг населению и строительства.
Источник: Росстат, расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
Примечательно также, что в 2020 г., как и во время двух предыдущих кризисов, были сектора, которые не показали выраженной отрицательной динамики в целом за год. В 2020 г. такими стали (кроме строительства): обрабатывающие производства (+0,6%) и оптовая торговля (-0,1%). Это было обусловлено внутригодовой динамикой (в том числе сильным первым кварталом), а также, вероятно, спецификой кризиса: началась форсированная реструктуризация российской и мировой экономики, поддержавшая спрос в этих менее пострадавших (в том числе от мер социального дистанцирования) секторах.
Падение инвестиций в 2020 г., согласно первой оценке Росстата, составило всего 1,4%, что заметно лучше итогов 2009 г. (-13,5%) и 2015 г. (-10,1%). Такой благополучный исход в значительной степени обусловлен отсутствием накануне кризиса сильного перегрева экономики, наблюдавшегося в 2008 г., и значительно более мягким, чем в 2015 г., ослаблением курса рубля.
Рецессия сопровождалась снижением реальных располагаемых доходов населения, составившим по итогам года 3,5%. Средняя зарплата работников организаций в реальном выражении по итогам 2020 г. даже выросла – на 2,5%, однако связано это было в большой степени с абнормально высокими выплатами в первом квартале и в декабре. При этом безработица, прервав устойчивый тренд на снижение, подскочила с 4,6% в среднем в 2019 г. до 5,8% в 2020 г., а в августе достигала 6,5%.
Ход разворачивания кризиса был необычным. Если предыдущие рецессии в основном начинались осенью и за этим следовал самый тяжелый кризисный год, то эпидемия, разразившаяся в Китае с декабря 2019 г., всерьез ударила по российской экономике только во втором квартале 2020 г., когда действовали наиболее жесткие ограничения и экономика экстренно адаптировалась к принципиально новым условиям. Тогда наблюдалось самое сильное квартальное падение ВВП с 1995 г. – на 7,7% к первому кварталу 2020 г. (рис. 2).
Рис. 2. Динамика ВВП и индекса базовых видов экономической деятельности в реальном выражении (2019 г. = 100, сезонность устранена)
Результат первого квартала 2020 г., скорее всего, тоже несет отпечаток кризиса, но в несравнимо меньшей степени: наблюдавшиеся масштабная распродажа запасов и снижение экспорта привели лишь к умеренной коррекции в динамике ВВП. В третьем квартале 2020 г., когда первая "волна" распространения коронавируса в России сходила на нет, ограничения были ослаблены, а экономика и население в значительной степени оправились от шока, наблюдался мощный восстановительный рост экономической активности: более половины предшествующего падения было отыграно. Четвертый квартал прошел под знаком второй "волны" коронавируса, по числу заражений значительно превзошедшей первую, однако сравнительная адаптированность экономики и введение более слабых, чем во втором квартале, ограничений способствовали гораздо более спокойной реакции ВВП на этот шок. Предварительная статистика говорит об остановке восстановления экономической активности в этот период, но не о возобновлении падения.
Резкое падение активности во втором квартале 2020 г. наблюдалось во всех базовых видах деятельности, но в очень разной степени (табл. 4). Беспрецедентное отвесное падение пережили платные услуги населению (-31,1% к первому кварталу) и розничный товарооборот (-16,9%), что было обусловлено, прежде всего, исключительным обвалом склонности к потреблению из-за социального дистанцирования и роста неопределенности: если в первом квартале 2020 г. население потратило на товары и услуги 82,2% доходов, то во втором квартале – 68,8% (-13,4 п.п.). Вынужденный резкий переход к экономии (в России и в мире) привел к снижению активности в экономике и падению реальных располагаемых доходов на 6,8% во втором квартале по отношению к первому кварталу, что еще больше увеличило глубину проседания спроса. Уже как следствие локдауна (а также сокращения нефтедобычи и снижения цен на нефть) сильно упали оптовая торговля (-8,1%) и промышленность (-6,6%), причем как добывающая (-7,8%), так и обрабатывающая (-6,9%). Падение в грузообороте и строительстве было менее выраженным (-2,9 и -1,8% соответственно).
Таблица 4. Квартальная динамика основных индикаторов экономической активности
* Динамика безработицы и склонности населения к потреблению – не в процентах, а в процентных пунктах.
Источник: CEIC Data (Росстат), расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
В третьем квартале благодаря повышению склонности к потреблению с кризисных 68,8% до 77,6% почти во всех видах деятельности наблюдалась положительная динамика. Исключением стала добывающая промышленность, где продолжение снижения выпуска было обусловлено действием соглашения ОПЕК+, которое регулировало сокращение нефтедобычи с 1 мая, т.е. не с начала второго квартала. Примечательно, что в оптовой торговле и строительстве рост более чем компенсировал падение предыдущего квартала, а в обрабатывающей промышленности – почти компенсировал: возможно, причина в том, что эти сектора выиграли от начала реструктуризации экономики.
В четвертом квартале на фоне очередного витка эпидемиологического кризиса наблюдалась более спокойная и в среднем примерно нейтральная динамика базовых отраслей, что объяснялось не только сравнительной адаптированностью экономики к условиям пандемии, но и отсутствием столь жестких административных ограничений, какие применялись во втором квартале. Стоит выделить разве что розничную торговлю, которая на фоне стабилизации склонности к потреблению возобновила снижение и обусловила некоторую понижательную динамику всего потребления населения, впрочем, не сравнимую по масштабам с реакцией на кризис во втором квартале. Между тем отсутствие общеэкономического спада в период второй "волны" вовсе не означает, что российская экономика настолько адаптировалась, что полностью утратила чувствительность к эпидемиологической обстановке. Скорее всего, в более благоприятных условиях в четвертом квартале наблюдалась бы гораздо лучшая и более устойчивая экономическая динамика, на что указывает, прежде всего, кардинальный перелом в динамике потребления, особенно заметный на месячных данных.
В конце 2020 г. сектора экономики показали очень разную степень восстановления после острой фазы кризиса (табл. 5). Потребительский сектор не только сильнее других упал, но и демонстрировал проблемы с преодолением последствий. Если за докризисный период взять четвертый квартал 2019 г., а за условное "дно" кризиса – второй квартал 2020 г., то в четвертом квартале прогресс в восстановлении розничной торговли составил 82%, в том числе в декабре – 77% (сказалась вторая "волна"). При этом успехи платных услуг населению в восстановлении гораздо скромнее – всего 60% в четвертом квартале: очевидно, что дело не только в большей глубине предшествующего падения, но и в сильной зависимости этого сектора от социального дистанцирования и потребительских привычек. Успешно вышли из кризиса оптовая торговля (107%, т.е. превышение докризисного уровня) и обрабатывающая промышленность (132%), однако добывающая промышленность в четвертом квартале все еще лежала на "дне" из-за действия соглашения ОПЕК+. В результате индекс базовых видов экономической деятельности, используемый для оперативной оценки динамики ВВП, по итогам четвертого квартала восстановился на 79%, в том числе по итогам декабря – на 93%.
Таблица 5. Основные индикаторы экономической активности: острая фаза кризиса и восстановление
* В сельском хозяйстве, промышленности, кроме добывающей и обрабатывающей, а также в строительстве эффект от кризиса оказался незначительным в сравнении с другими факторами (прежде всего погодными), определявшими динамику этих секторов, поэтому было бы некорректно рассматривать их динамику после II квартала 2020 г. как восстановление после кризисного падения.
** Приросты безработицы и склонности населения к потреблению к IV кв. 2019 г. – не в процентах, а в процентных пунктах.
Источник: CEIC Data (Росстат), расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
К сожалению, такие результаты оказались неустойчивыми. Статистические успехи декабря (и отчасти четвертого квартала) по большей части основывались на взлете обрабатывающей промышленности в декабре (на 6,8% к ноябрю), однако уже в январе 2021 г. в этом секторе наблюдалось еще более мощное падение – на 8,6% к декабрю. На 2,2% упал грузооборот, на 2,3% - оптовая торговля. В январе после трех месяцев снижения наблюдался существенный рост потребления населения (на 2,1% в розничной торговле и 1,5% в платных услугах), что могло говорить о завершении острой фазы второй "волны", но это не перевесило коррекции в других секторах. Индекс базовых видов экономической деятельности в январе упал на 2,5% к декабрю, компенсировав декабрьский рост на 2,0% (рис. 3).
Рис. 3. Динамика индекса базовых видов экономической деятельности (2019 г. = 100, сезонность устранена), в %
Но экономическая активность в декабре-январе в целом была выше, чем в октябре и ноябре: продолжился восстановительный рост экономики после некоторого провала в октябре, когда грянула вторая "волна" эпидемии. Параллельно с этим стабильно снижается каждый месяц безработица, составившая в январе 5,7% против 6,5% в августе 2020 г. (после корректировки на сезонность). Реальная динамика располагаемых доходов населения и зарплат работников организаций также обнадеживает, хотя результаты четвертого квартала, как и в случае с обрабатывающей промышленностью, очень неустойчивы (прежде всего в части зарплат). Таким образом, доступная официальная статистика говорит о продолжении выхода российской экономики из кризиса и о преодолении последствий второй "волны" пандемии, оказавшей сравнительно слабое воздействие.
Успехи экономики во втором полугодии 2020 г. в сочетании с наблюдаемым в первые месяцы 2021 г. ростом нефтяных цен и идущей в стране вакцинацией от коронавируса дают надежду на позитивную статистику в 2021 и 2022 гг. Однако восстановление будет осложнено бюджетной консолидацией после сильного наращивания расходов бюджетной системы в 2020 г. и сохранением в 2021 г. низких объемов нефтедобычи. Согласно нашему консенсус-прогнозу, составленному на основе опроса независимых экспертов с 2 по 11 февраля 2021 г., по итогам года ожидается рост ВВП на 2,8%, в 2022 г. – на 2,4%, в результате чего реальный ВВП превысит уровень 2019 г. на 2,1%: без кризиса такой прирост мог наблюдаться по итогам одного года вместо трех. Таких результатов прогнозисты ожидают при цене нефти 51,9 и 54,7 долл./барр. в 2021 и 2022 гг. соответственно. Прогноз Банка России от 12 февраля 2021 г. предусматривает более позитивные 3,0–4,0% прироста ВВП в 2021 г. и 2,5–3,5% – в 2022 г. (при цене на нефть по 50 долл./барр.).
Согласно консенсус-прогнозу, рост экономики будет сопровождаться чуть более быстрым восстановлением промышленного производства (3,1% в 2021 г.), розничного товарооборота 4,0%) и инвестиций в основной капитал (3,3%). По итогам двух лет они также вырастут сильнее, чем ВВП и превысят уровень 2019 г. на 3,2%, 2,5% и 2,4% соответственно. При этом эксперты ожидают более медленного роста реальных располагаемых доходов населения – на 2,3% в 2021 г. (и на 1,8% в 2022 г.): по итогам 2022 г. уровень 2019 г. будет превышен лишь на 0,5%. Вероятно, прогнозисты учитывают депрессивную динамику доходов, наблюдавшуюся с 2014 г., а также особо сильную зависимость доходов населения от уровня бюджетных расходов. Безработица, согласно прогнозу, тоже будет нормализовываться не очень быстро – с 5,8% в среднем в 2020 г. до 5,4 и 5,0% в 2021 и 2022 гг. соответственно, против 4,6% в 2019 г. Впрочем, динамика этого индикатора будет зависеть особенно сильно от потребительского поведения (прежде всего в части восстановления спроса на услуги) и, возможно, окажется более позитивной.
На более долгосрочную перспективу эксперты прогнозируют стабильные темпы роста экономики – примерно по 2,0% в год, т.е. без тенденции к ускорению. Впрочем, консенсус-прогноз предусматривает сохранение стабильной инфляции около 4,0%, при ключевой ставке Банка России в сравнительно низком диапазоне (около 4,5–5,0%).
http://www.hse.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Негативный эффект кризиса – ранее ожидалось, что ВВП вырастет на 1,7% – примерно в равной степени был результатом сжатия внешнего и внутреннего спроса, что сильно отличалось от 2015 г., когда ВВП упал на 2%, а экспорт демонстрировал заметный рост. В 2020 г. экспорт, напротив, упал на рекордные с 1996 г. 5,1%, что было вызвано самой глубокой мировой рецессией с середины XX в., ограничением международного сообщения и беспрецедентным сокращением нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК+. Со стороны внутреннего спроса сильнее всего сказалось падение конечного потребления населения на 8,6%, почти такое же мощное, как в 2015 г., но худшее, чем в 2009 г. Оно в равной степени было обусловлено снижением склонности населения к потреблению на 4,7 п.п. (прежде всего из-за жестких ограничительных мер и опасений во время эпидемии) и реальных располагаемых доходов на 3,5%.
Кризис 2020 г. из-за своей эпидемиологической специфики характеризовался исключительной неравномерностью экономической динамики. Розничный товарооборот сократился на 4,1%, в то время как платные услуги населению – на 17,1%. В счете ВВП методом производства некоторые виды деятельности упали на четверть.
После провала во втором квартале экономика на фоне адаптации к кризису отыграла в четвертом квартале примерно три четверти кризисного падения, правда, вторая "волна" эпидемии затормозила восстановление. Впрочем, безработица устойчиво снижается, эпидемиологическая обстановка улучшается, а вакцинация в России и в мире набирает обороты. На этом фоне опрошенные нами в феврале профессиональные прогнозисты ожидают роста ВВП на 2,8% в 2021 г. и 2,4% в 2022 г. – при более оптимистичных прогнозах Банка России (3,0–4,0% и 2,5–3,5% соответственно) – с долгосрочной стабилизацией темпов роста на уровне 2% в год. Рост реальных располагаемых доходов, согласно нашему консенсус-прогнозу, составит 2,3% в 2021 г. и 1,8% в 2022 г.
В 2020 г. российская экономика погрузилась в сильный и во многом уникальный кризис, вызванный пандемией коронавируса. С одной стороны, тяжелая эпидемиологическая обстановка спровоцировала несколько шоков, больно ударивших по экономике, особенно по отдельным секторам. С другой стороны, действие бюджетного правила и проведение политики таргетирования инфляции помогли подготовиться к такому вызову, а предпринятые государством антикризисные меры заметно смягчили падение.
По итогам 2020 г. было зафиксировано снижение российского ВВП на 3,1%. Это несколько хуже результата кризисного 2015 г. (-2,0%), но заметно лучше 2009 г. (-7,8%). Особенно примечателен такой результат на фоне сильнейшей с середины XX в. рецессии в мировой экономике (-3,5% по предварительным оценкам МВФ): впервые за весь постсоветский период Россия пережила более мягкую рецессию, чем мир в целом, притом что с глобальным кризисом сочеталось и сильное падение нефтяных цен (табл. 1).
Таблица 1. Ключевые индикаторы, характеризующие состояние российской экономики и внешней среды
* Отрицательные значения – ослабление рубля к корзине иностранных валют.
Источник: Росстат, Банк России, Минфин, Reuters, IMF, расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
Первая оценка Росстата динамики ВВП (-3,1%) оказалась благоприятнее ожиданий прогнозистов. Опрос независимых экспертов, проведенный Институтом "Центр развития" НИУ ВШЭ в конце октября – начале ноября 2020 г., свелся к консенсусу в 4,0% снижения ВВП2, причем лишь один респондент почти угадал результат (3,0%): остальные ответы были заметно пессимистичнее. Минэкономразвития в своем сентябрьском прогнозе закладывал снижение ВВП на 3,9%. Банк России в октябре оценил падение ВВП в 2020 г. в 4,0–5,0%, затем поставив акцент на границе 4,0% как на более вероятной. Наша предварительная оценка от января 2021 г. – "около 3,5%" снижения ВВП – также оказалась несколько хуже оценки Росстата.
Воздействие пандемии на динамику ВВП, разумеется, больше, чем обозначенные 3,1% падения. Базовый сценарий прогноза МЭР, как и наш консенсус-прогноз, подготовленные соответственно в сентябре и октябре 2019 г., предполагали рост российской экономики на 1,7% в 2020 г. Таким образом, в 2020 г. кризис ухудшил динамику ВВП примерно на 4,7 п.п., причем если бы не меры государственной поддержки, то негативный эффект, по нашей оценке, составил бы примерно 7–8 п.п. прироста ВВП по сравнению со сценарием без пандемии.
Влияние эпидемиологического кризиса проявилось через четыре основных канала. Во-первых, распространение коронавируса и ограничительные меры на территории РФ привели к сильному сокращению потребительской активности за счет снижения склонности к потреблению и доходов, а также к сжатию инвестиционной активности. Во-вторых, те же причины вызвали шок предложения: производственная деятельность осложнилась в результате разрыва и изменения цепочек добавленной стоимости, вынужденной реструктуризации экономики, необходимости обеспечивать эпидемиологическую безопасность при ведении деятельности. В-третьих, общемировой характер кризиса вызвал существенное падение объемов экспорта – как энергетических товаров (прежде всего в силу соглашения ОПЕК+ о снижении нефтедобычи), так и неэнергетических, а также услуг. В-четвертых, наблюдалось обрушение цен на нефть, скорректированное сделкой ОПЕК+, а также снижение цен на другие товары и услуги российского экспорта. Так, по сравнению с 2019 г. нефть марки Urals подешевела на треть – с 64 до 42 долл./барр.
Таблица 2. Годовая динамика ВВП по компонентам использования
Сильнее всего кризис повлиял на экономику через канал внутреннего спроса со стороны населения и предприятий (табл. 2), и прежде всего – через потребительскую активность. Конечное потребление населения сократилось в 2020 г. на 8,6%, что внесло отрицательный вклад в прирост ВВП в размере 4,4 п.п.4 (впрочем, часть этого вклада была компенсирована сопутствующим снижением импорта). С точки зрения последовательности развития кризиса, такое мощное падение было обусловлено, в первую очередь, сильным понижением склонности населения к потреблению – до 76,1% с 80,8%5 в 2019 г., причем переход к экономии был продиктован не столько снижением текущих доходов или ухудшением ожиданий относительно будущих доходов, как это обычно бывает в кризис, сколько связанным с эпидемией физическим дистанцированием (в том числе на фоне временами жестких ограничительных мер со стороны государства), снижением мобильности и изменением потребительских привычек. Такое же сильное негативное влияние на потребление оказало и снижение реальных располагаемых доходов на 3,5%, обусловленное в большой степени как раз резким снижением расходов населения на фоне социального дистанцирования. Валовое накопление основного капитала сократилось не так сильно, как потребление, – на 6,2%, – и вес этой компоненты в счете ВВП в разы меньше. Меры государственной поддержки в некоторой степени удержали эти компоненты спроса от еще худшей динамики, а также внесли положительный вклад через рост конечного потребления государства на 4,0%. В целом, несмотря на очень неравномерное распределение ущерба от кризиса (сектор платных услуг населению пострадал гораздо сильнее остальных), общее сжатие спроса оказалось, в целом, сопоставимым с двумя предыдущими рецессиями: конечное потребление населения падало на 5,1% в 2009 г. и на 9,5% в 2015 г. (с учетом 2016 г. сокращение составило 11,9%), а уменьшение валового накопления основного капитала в 2009 и 2015 гг. было в среднем вдвое сильнее, чем в 2020 г.
Самая неординарная ситуация сложилась в экспортных направлениях. Сочетание трех факторов (сжатия внешнего спроса, беспрецедентного для России ограничения нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК+ и роста внешнеторговых ограничений по причине пандемии) привели к самому сильному падению российского экспорта в реальном выражении с 1996 г. – на 5,1%, – притом что за эти 25 лет был еще только один случай падения экспорта более чем на 0,5% – в 2009 г. (на 4,7%), а в кризисном 2015 г. даже наблюдался заметный рост. Таким образом, можно сказать, что в 2020 г. Россия пережила двойной "локдаун" – эпидемиологический (сказался на потреблении, международном сообщении и пр.) и нефтяной – частично скорректированный фискальным и монетарным стимулированием.
Существенное сокращение конечного потребления и валового накопления основного капитала в большой степени было компенсировано уменьшением импорта на 13,7%: лишь часть падения внутреннего спроса пришлась на добавленную стоимость, созданную на территории РФ, которая только и учитывается в счете российского ВВП. Наши оценки вклада импорта в отдельные компоненты счета ВВП позволили примерно оценить "чистые" вклады этих компонент, т.е. вклады компонент спроса за вычетом тех их составляющих, которые обеспечиваются импортными поставками и потому включаются в ВВП других стран (рис. 1).
Рис. 1. Вклад компонент спроса в темп прироста ВВП, после исключения импорта из всех компонент, п.п.
Так, чистый вклад сокращения конечного потребления населения в динамику ВВП в 2020 г. мы оцениваем в 2,3 п.п. против 4,4 п.п. полного вклада: половина последнего была компенсирована уменьшением импорта. Валовое накопление основного капитала после корректировки на импорт уменьшило ВВП на 0,6 п.п. (против "полных" 1,3 п.п.). При этом фактор запасов и конечного потребления государства в совокупности прибавили к ВВП 1,4 п.п. В сумме все компоненты внутреннего спроса и запасы обусловили снижение ВВП на 1,6 п.п., а экспорт – на 1,5 п.п.7. Если же пробовать разложить не только падение ВВП, но и всё отклонение от ожидавшегося на 2020 г. роста (около 1,7%), то можно оттолкнуться от того, что в среднем за 2012–2019 гг. экспорт обусловил 0,8 п.п. из 1,4% прироста ВВП, т.е. чуть более половины. С учетом обоих результатов из наших оценок следует, что негативный эффект эпидемиологического кризиса на динамику ВВП в 2020 г. был примерно поровну обусловлен каналами внешней и внутренней торговли.
Счет производства ВВП указывает на двоякую необычность кризиса 2020 г. Во-первых, половина снижения валовой добавленной стоимости в основных ценах (т.е. без учета налогов на продукты) пришлась на добычу полезных ископаемых (1,18 из 2,49 п.п. снижения), и ничего похожего не наблюдалось с 2004 г., поскольку этот вид деятельности очень устойчив и больше сталкивается с колебаниями ценовой конъюнктуры. Свои негативные вклады также внесли транспортировка и хранение (0,63 п.п.), оптовая и розничная торговля (0,34 п.п.), деятельность гостиниц и предприятий общественного питания (0,20 п.п.). Для сравнения, в 2015 г. расклад был иным: большая часть снижения ВДС пришлась на оптовую и розничную торговлю (0,95 из 1,27 п.п.), а в добывающей промышленности динамика была положительной.
Во-вторых, динамика видов деятельности (ВЭД) в 2020 г. характеризовалась исключительной неравномерностью. Так, в 2015 г. лишь ВЭД "Водоснабжение, водоотведение и пр." показал снижение более чем на 7,0% (-12%), и то, вероятно, не в связи с кризисом – в то время как в 2020 г. таких ВЭД было шесть, и средний темп падения в них составил 15%. Наихудшие результаты показали ВЭД "Деятельность домашних хозяйств как работодателей и пр." (-25,9%) и "Деятельность гостиниц и предприятий общественного питания" (-24,1%)9. Такая "избирательность" обусловлена спецификой кризиса – распространением коронавируса – и поднимает вопрос о достаточности предпринятых государством мер поддержки наиболее пострадавших отраслей.
Для полноты картины помимо ВВП полезно рассмотреть и базовые виды экономической деятельности, сводный индекс которых демонстрирует близкую к ВВП динамику (табл. 3). 2020 г. выделяется на фоне кризисов 2009 и 2015 гг. тремя результатами. Во-первых, наблюдалось масштабное падение добычи полезных ископаемых (на 6,9%), о чем говорилось выше. Во-вторых, впервые не было провала в строительстве (+0,1%). В-третьих, масштаб падения потребительской активности в платных услугах населению (17,1%) впервые оказался гораздо больше, чем в розничной торговле (4,1%). При этом сокращение торговли оказалось меньшим, чем во время двух предыдущих кризисов. Оба результата, особенно первый, обусловлены эффектами физического дистанцирования и перераспределением расходов в пользу товаров в 2020 г.
Таблица 3. Годовая динамика основных индикаторов экономической активности, в %
* Внутренний частный спрос – взвешенный по объемам индекс, учитывающий динамику розничного товарооборота, платных услуг населению и строительства.
Источник: Росстат, расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
Примечательно также, что в 2020 г., как и во время двух предыдущих кризисов, были сектора, которые не показали выраженной отрицательной динамики в целом за год. В 2020 г. такими стали (кроме строительства): обрабатывающие производства (+0,6%) и оптовая торговля (-0,1%). Это было обусловлено внутригодовой динамикой (в том числе сильным первым кварталом), а также, вероятно, спецификой кризиса: началась форсированная реструктуризация российской и мировой экономики, поддержавшая спрос в этих менее пострадавших (в том числе от мер социального дистанцирования) секторах.
Падение инвестиций в 2020 г., согласно первой оценке Росстата, составило всего 1,4%, что заметно лучше итогов 2009 г. (-13,5%) и 2015 г. (-10,1%). Такой благополучный исход в значительной степени обусловлен отсутствием накануне кризиса сильного перегрева экономики, наблюдавшегося в 2008 г., и значительно более мягким, чем в 2015 г., ослаблением курса рубля.
Рецессия сопровождалась снижением реальных располагаемых доходов населения, составившим по итогам года 3,5%. Средняя зарплата работников организаций в реальном выражении по итогам 2020 г. даже выросла – на 2,5%, однако связано это было в большой степени с абнормально высокими выплатами в первом квартале и в декабре. При этом безработица, прервав устойчивый тренд на снижение, подскочила с 4,6% в среднем в 2019 г. до 5,8% в 2020 г., а в августе достигала 6,5%.
Ход разворачивания кризиса был необычным. Если предыдущие рецессии в основном начинались осенью и за этим следовал самый тяжелый кризисный год, то эпидемия, разразившаяся в Китае с декабря 2019 г., всерьез ударила по российской экономике только во втором квартале 2020 г., когда действовали наиболее жесткие ограничения и экономика экстренно адаптировалась к принципиально новым условиям. Тогда наблюдалось самое сильное квартальное падение ВВП с 1995 г. – на 7,7% к первому кварталу 2020 г. (рис. 2).
Рис. 2. Динамика ВВП и индекса базовых видов экономической деятельности в реальном выражении (2019 г. = 100, сезонность устранена)
Результат первого квартала 2020 г., скорее всего, тоже несет отпечаток кризиса, но в несравнимо меньшей степени: наблюдавшиеся масштабная распродажа запасов и снижение экспорта привели лишь к умеренной коррекции в динамике ВВП. В третьем квартале 2020 г., когда первая "волна" распространения коронавируса в России сходила на нет, ограничения были ослаблены, а экономика и население в значительной степени оправились от шока, наблюдался мощный восстановительный рост экономической активности: более половины предшествующего падения было отыграно. Четвертый квартал прошел под знаком второй "волны" коронавируса, по числу заражений значительно превзошедшей первую, однако сравнительная адаптированность экономики и введение более слабых, чем во втором квартале, ограничений способствовали гораздо более спокойной реакции ВВП на этот шок. Предварительная статистика говорит об остановке восстановления экономической активности в этот период, но не о возобновлении падения.
Резкое падение активности во втором квартале 2020 г. наблюдалось во всех базовых видах деятельности, но в очень разной степени (табл. 4). Беспрецедентное отвесное падение пережили платные услуги населению (-31,1% к первому кварталу) и розничный товарооборот (-16,9%), что было обусловлено, прежде всего, исключительным обвалом склонности к потреблению из-за социального дистанцирования и роста неопределенности: если в первом квартале 2020 г. население потратило на товары и услуги 82,2% доходов, то во втором квартале – 68,8% (-13,4 п.п.). Вынужденный резкий переход к экономии (в России и в мире) привел к снижению активности в экономике и падению реальных располагаемых доходов на 6,8% во втором квартале по отношению к первому кварталу, что еще больше увеличило глубину проседания спроса. Уже как следствие локдауна (а также сокращения нефтедобычи и снижения цен на нефть) сильно упали оптовая торговля (-8,1%) и промышленность (-6,6%), причем как добывающая (-7,8%), так и обрабатывающая (-6,9%). Падение в грузообороте и строительстве было менее выраженным (-2,9 и -1,8% соответственно).
Таблица 4. Квартальная динамика основных индикаторов экономической активности
* Динамика безработицы и склонности населения к потреблению – не в процентах, а в процентных пунктах.
Источник: CEIC Data (Росстат), расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
В третьем квартале благодаря повышению склонности к потреблению с кризисных 68,8% до 77,6% почти во всех видах деятельности наблюдалась положительная динамика. Исключением стала добывающая промышленность, где продолжение снижения выпуска было обусловлено действием соглашения ОПЕК+, которое регулировало сокращение нефтедобычи с 1 мая, т.е. не с начала второго квартала. Примечательно, что в оптовой торговле и строительстве рост более чем компенсировал падение предыдущего квартала, а в обрабатывающей промышленности – почти компенсировал: возможно, причина в том, что эти сектора выиграли от начала реструктуризации экономики.
В четвертом квартале на фоне очередного витка эпидемиологического кризиса наблюдалась более спокойная и в среднем примерно нейтральная динамика базовых отраслей, что объяснялось не только сравнительной адаптированностью экономики к условиям пандемии, но и отсутствием столь жестких административных ограничений, какие применялись во втором квартале. Стоит выделить разве что розничную торговлю, которая на фоне стабилизации склонности к потреблению возобновила снижение и обусловила некоторую понижательную динамику всего потребления населения, впрочем, не сравнимую по масштабам с реакцией на кризис во втором квартале. Между тем отсутствие общеэкономического спада в период второй "волны" вовсе не означает, что российская экономика настолько адаптировалась, что полностью утратила чувствительность к эпидемиологической обстановке. Скорее всего, в более благоприятных условиях в четвертом квартале наблюдалась бы гораздо лучшая и более устойчивая экономическая динамика, на что указывает, прежде всего, кардинальный перелом в динамике потребления, особенно заметный на месячных данных.
В конце 2020 г. сектора экономики показали очень разную степень восстановления после острой фазы кризиса (табл. 5). Потребительский сектор не только сильнее других упал, но и демонстрировал проблемы с преодолением последствий. Если за докризисный период взять четвертый квартал 2019 г., а за условное "дно" кризиса – второй квартал 2020 г., то в четвертом квартале прогресс в восстановлении розничной торговли составил 82%, в том числе в декабре – 77% (сказалась вторая "волна"). При этом успехи платных услуг населению в восстановлении гораздо скромнее – всего 60% в четвертом квартале: очевидно, что дело не только в большей глубине предшествующего падения, но и в сильной зависимости этого сектора от социального дистанцирования и потребительских привычек. Успешно вышли из кризиса оптовая торговля (107%, т.е. превышение докризисного уровня) и обрабатывающая промышленность (132%), однако добывающая промышленность в четвертом квартале все еще лежала на "дне" из-за действия соглашения ОПЕК+. В результате индекс базовых видов экономической деятельности, используемый для оперативной оценки динамики ВВП, по итогам четвертого квартала восстановился на 79%, в том числе по итогам декабря – на 93%.
Таблица 5. Основные индикаторы экономической активности: острая фаза кризиса и восстановление
* В сельском хозяйстве, промышленности, кроме добывающей и обрабатывающей, а также в строительстве эффект от кризиса оказался незначительным в сравнении с другими факторами (прежде всего погодными), определявшими динамику этих секторов, поэтому было бы некорректно рассматривать их динамику после II квартала 2020 г. как восстановление после кризисного падения.
** Приросты безработицы и склонности населения к потреблению к IV кв. 2019 г. – не в процентах, а в процентных пунктах.
Источник: CEIC Data (Росстат), расчеты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ.
К сожалению, такие результаты оказались неустойчивыми. Статистические успехи декабря (и отчасти четвертого квартала) по большей части основывались на взлете обрабатывающей промышленности в декабре (на 6,8% к ноябрю), однако уже в январе 2021 г. в этом секторе наблюдалось еще более мощное падение – на 8,6% к декабрю. На 2,2% упал грузооборот, на 2,3% - оптовая торговля. В январе после трех месяцев снижения наблюдался существенный рост потребления населения (на 2,1% в розничной торговле и 1,5% в платных услугах), что могло говорить о завершении острой фазы второй "волны", но это не перевесило коррекции в других секторах. Индекс базовых видов экономической деятельности в январе упал на 2,5% к декабрю, компенсировав декабрьский рост на 2,0% (рис. 3).
Рис. 3. Динамика индекса базовых видов экономической деятельности (2019 г. = 100, сезонность устранена), в %
Но экономическая активность в декабре-январе в целом была выше, чем в октябре и ноябре: продолжился восстановительный рост экономики после некоторого провала в октябре, когда грянула вторая "волна" эпидемии. Параллельно с этим стабильно снижается каждый месяц безработица, составившая в январе 5,7% против 6,5% в августе 2020 г. (после корректировки на сезонность). Реальная динамика располагаемых доходов населения и зарплат работников организаций также обнадеживает, хотя результаты четвертого квартала, как и в случае с обрабатывающей промышленностью, очень неустойчивы (прежде всего в части зарплат). Таким образом, доступная официальная статистика говорит о продолжении выхода российской экономики из кризиса и о преодолении последствий второй "волны" пандемии, оказавшей сравнительно слабое воздействие.
Успехи экономики во втором полугодии 2020 г. в сочетании с наблюдаемым в первые месяцы 2021 г. ростом нефтяных цен и идущей в стране вакцинацией от коронавируса дают надежду на позитивную статистику в 2021 и 2022 гг. Однако восстановление будет осложнено бюджетной консолидацией после сильного наращивания расходов бюджетной системы в 2020 г. и сохранением в 2021 г. низких объемов нефтедобычи. Согласно нашему консенсус-прогнозу, составленному на основе опроса независимых экспертов с 2 по 11 февраля 2021 г., по итогам года ожидается рост ВВП на 2,8%, в 2022 г. – на 2,4%, в результате чего реальный ВВП превысит уровень 2019 г. на 2,1%: без кризиса такой прирост мог наблюдаться по итогам одного года вместо трех. Таких результатов прогнозисты ожидают при цене нефти 51,9 и 54,7 долл./барр. в 2021 и 2022 гг. соответственно. Прогноз Банка России от 12 февраля 2021 г. предусматривает более позитивные 3,0–4,0% прироста ВВП в 2021 г. и 2,5–3,5% – в 2022 г. (при цене на нефть по 50 долл./барр.).
Согласно консенсус-прогнозу, рост экономики будет сопровождаться чуть более быстрым восстановлением промышленного производства (3,1% в 2021 г.), розничного товарооборота 4,0%) и инвестиций в основной капитал (3,3%). По итогам двух лет они также вырастут сильнее, чем ВВП и превысят уровень 2019 г. на 3,2%, 2,5% и 2,4% соответственно. При этом эксперты ожидают более медленного роста реальных располагаемых доходов населения – на 2,3% в 2021 г. (и на 1,8% в 2022 г.): по итогам 2022 г. уровень 2019 г. будет превышен лишь на 0,5%. Вероятно, прогнозисты учитывают депрессивную динамику доходов, наблюдавшуюся с 2014 г., а также особо сильную зависимость доходов населения от уровня бюджетных расходов. Безработица, согласно прогнозу, тоже будет нормализовываться не очень быстро – с 5,8% в среднем в 2020 г. до 5,4 и 5,0% в 2021 и 2022 гг. соответственно, против 4,6% в 2019 г. Впрочем, динамика этого индикатора будет зависеть особенно сильно от потребительского поведения (прежде всего в части восстановления спроса на услуги) и, возможно, окажется более позитивной.
На более долгосрочную перспективу эксперты прогнозируют стабильные темпы роста экономики – примерно по 2,0% в год, т.е. без тенденции к ускорению. Впрочем, консенсус-прогноз предусматривает сохранение стабильной инфляции около 4,0%, при ключевой ставке Банка России в сравнительно низком диапазоне (около 4,5–5,0%).
http://www.hse.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter