В России действия Польши во внешнеэкономических вопросах часто рассматривают через призму враждебного геополитического противостояния. Но у польской политики есть вполне рациональные основания.
Неприкосновенная «грязная» энергетика
В энергобалансе Польши доля электроэнергии, вырабатываемой на угольных электростанциях, достигает 75%. Причём значительная часть используемого угля — наиболее грязный с точки зрения экологии бурый уголь. Его нельзя использовать в металлургии, но в топках электростанций он горит, выделяя тепло. Хотя бурые угли характеризуются повышенным содержанием фенольных, карбоксильных, гидроксильных групп и серы, а также пониженным, по сравнению с каменным углём, содержанием азота. Они дают при сгорании больше дыма и запаха, причём в продуктах сгорания, кроме углекислого газа, содержится угарный газ, оксиды серы и азота.
В 2018 г. вопросы развития энергетики в Европе ещё во многом оставались делом национальных правительств.
Рис. 1. Перспективы угольной энергетики в 2018 г. Источник: материалы Deuche Welle
Но уже в 2019 г. в рамках утверждённого в Евросоюзе «Зелёного пакта» было принято решение достичь полной углеродной нейтральности к 2050 г. В частности, предусматривается сокращение использования природного газа и полный отказ от использования угля в качестве топлива. Польша в этом вопросе подчинилась общеевропейским решениям, но выторговала себе отсрочку: к 2030 г. доля угля в энергобалансе страны должна снизиться до 37–56% и до 11–28% в 2040 г. А полностью вывести все свои угольные шахты из эксплуатации Польша обещала к 2049 г.
Два сценария борьбы за европейский энергопереход.
Угольная отрасль в Польше занимает особое положение не только из-за своей роли в экономике страны. В 1980 г. шахтёры, наряду с судостроителями и металлургами, составляли наиболее организованную часть созданного тогда независимого профсоюза «Солидарность», с которого начался демонтаж социалистического режима в Польше. Первый председатель профсоюза — и первый президент новой Польши — Лех Валенса давно уже находится в оппозиции к существующей политической элите, но сами шахтёры и члены их семей составляют значительную долю избирателей, и игнорировать их настроения не может ни одна партия. Поэтому для Варшавы присоединение к «Зелёному пакту» ЕС было поводом потребовать дополнительных субсидий на переход с угля на другие источники энергии и на создание рабочих мест для теряющих занятость работников угольной отрасли. Причём Польша добивалась соблюдения принципа «Утром деньги — вечером стулья», но в условиях пандемии коронавируса у ЕС появились другие приоритеты.
От Варшавы стали требовать движения в сторону реализации «Зелёного пакта». Польша уже согласилась по требованию Брюсселя закрыть до 2036 г. свою крупнейшую ТЭС в городе Белхатув (производящую в год 27–28 млрд кВт · ч — примерной 20% всей выработки электроэнергии в Польше). Станция является четвёртой в мире по установленной мощности, крупнейшей ТЭС в Евросоюзе и входит в список одиннадцати наиболее грязных промышленных объектов Европы с самым большим углеродным следом.
Германия и Чехия давно настаивают на закрытии принадлежащей польской государственной энергетической компании PGE Polska Grupa Energetyczna S.A. угольной шахты Turow, расположенной в приграничном районе, из-за экологического ущерба, который она наносит окружающей среде. А когда Варшава не подчинилась — добились решения Европейского суда юстиции, постановившего штрафовать Польшу на 500 тыс. евро ежедневно, пока она не закроет шахту. Чехи требовали штрафовать на 5 млн евро ежедневно, но суд счёл эту сумму чрезмерной.
Однако в Варшаве не намерены подчиняться. Министерство окружающей среды республики в конце марта 2020 г. пролонгировало концессию государственной энергетической компании PGE на добычу бурого угля на «Турове» на шесть лет (договор истекал в апреле 2020 г.), а в конце апреля 2021 г. продлило оператору рудника лицензию на добычу до 2044 г. Бескомпромиссная позиция Польши обусловлена тем, что электростанция Turow, работающая на добываемом на шахте буром угле, производит 8% от вырабатываемой в Польше электроэнергии, и заменить её пока нечем.
Нынешний европейский энергетический кризис Варшаве на руку. Восстановление угольной генерации в Германии играет для Польши роль прецедента, на который можно ссылаться в споре с европейскими структурами.
Транзитные газовые амбиции
В энергетической стратегии Польши важное место занимает развитие газового хозяйства и его переориентация. В 2019 г. Польша потребила 19 млрд м3 газа. Из них 4 млрд м3 — это внутренняя добыча, 9 млрд было закуплено в России по газопроводу «Ямал — Европа». Ещё 3,5 млрд м3 — в Евросоюзе, и ещё 2,5 млрд м3 поступило в виде СПГ. Контракт с «Газпромом» у польской госкомпании заканчивается в 2022 г., и с 2023 г. Польша будет обеспечивать свой спрос на газ за счёт других источников.
Одним из таких источников должен был стать американский сжиженный газ, для приёма которого был построен терминал в Свиноуйсьце (Świnoujście), мощность которого планируется довести до 7,5 млрд м3 в год. Дополнительно к тому — газопровод Baltic Pipe, призванный обеспечить снабжение Польши газом с норвежского шельфа (ради чего польская госкомпания PGNiG приобрела 21 лицензию на месторождения, находящиеся на шельфе Норвегии, и долю 8,2% экспортного терминала газа Nyhamna).
Однако строительство газопровода в последний момент затормозили датчане якобы из-за протестов экологов по поводу ожидаемого ущерба местам обитания соневых, лесных мышовок и летучих мышей. В любом случае даже достроенный Baltic Pipe не покроет полностью энергетические потребности Польши.
Рис. 2. Европейская система магистральных газопроводов. Источник: gazprom.ru
Но если будет остановлен транзит российского газа по газопроводу «Ямал — Европа», то его можно использовать в реверсном режиме, для получения газа из Германии, которая де-факто уже превратилась в газовый хаб для бо́льшей части Европы. Конечно, этот газ будет дороже российского. Но с точки зрения Варшавы, если бы удалось предотвратить сертификацию и запуск «Северного потока — 2» и сохранить ограничение в 50% на прокачку газа через газопровод Opal (сухопутное продолжение газопровода «Северный поток — 1»), у Польши появился бы шанс стать маленьким региональным хабом для соседних Литвы (в которую уже строится газопровод GIPL), Словакии и Украины (в которую Польша уже продаёт СПГ из Свиноуйсьце, а в случае прекращения российского транзита эти поставки могут значительно возрасти). При этом финансовая помощь Евросоюза Украине, пострадавшей от прекращения транзита, позволит той расплачиваться с Польшей за поставляемый газ. Но в полном объёме реализовать эти планы Варшаве вряд ли удастся: в Словакии, которая зарабатывает на виртуальном реверсе российского газа на украинский рынок, обеспокоились сохранением источника доходов в случае прекращения транзита российского газа через Украину и озаботились подключением к австрийским газопроводам, а значит, и к расположенным там ПХГ. Уже есть предварительные разработки, какие компрессорные станции надо построить, чтобы обеспечить возможность физического, а не виртуального реверса газа на Украину. Так что Словакия имеет все шансы превратиться из клиента в конкурента Польши, по крайней мере на украинском рынке.
Ядерная Польша
Ощущение того, что угольную отрасль сохранить в нынешнем виде не удастся, заставило Польшу задуматься о развитии собственной ядерной энергетики.
Энергетическая стратегия Варшавы предусматривает, что к 2040 г. на территории страны будут построены две АЭС, включающие в сумме шесть энергоблоков. Работы планируется начать в 2026 г. Ожидается, что первый реактор мощностью 1–1,6 ГВт будет введён в эксплуатацию в 2033 г., а последний — ещё десять лет спустя. Общие капиталовложения в строительство АЭС оцениваются в 23 млрд евро.
Первоначально строительство реакторов собирались заказать американо-японскому ядерному конгломерату GE Hitachi Nuclear Energy. После поражения Дональда Трампа на выборах появилась информация, что в строительстве польских АЭС могут принять участие французский ядерный концерн Оrano S.A. и крупнейшая французская генерирующая компания (на 85% принадлежащая государству) Électricité de France.
Но это не единственный ядерный проект Варшавы. Польский химический концерн Synthos S.A., являющийся крупнейшим в Европе производителем пенополистирола и синтетического каучука, заинтересован в стабильных (не только по объёмам, но и по цене) поставках электроэнергии на свои производства. И не очень расположен ждать строительства больших АЭС, против которых начали активно выступать немецкие зелёные. Synthos S.A. в 2019 г. подписал соглашение с GE Hitachi Nuclear Energy о строительстве четырёх малых ядерных реакторов.
Кроме того, польский энергетический концерн ZE PAK, который владеет тепловыми электростанциями на буром угле и занимается развитием ветроэнергетики и энергетики на биотопливе, заявил о желании принять участие в достройке Балтийской АЭС на территории Калининградской области. Общий объём инвестиций — 6,57 млрд евро.
Подписав совместно с Францией и восемью восточно-европейскими странами статью в Le Figaro о включении атомной энергетики в европейскую стратегию по декарбонизации (с соответствующим финансированием), Польша надеется не только на одобрение развития атомной энергетики в Польше. Если выработанное на АЭС электричество признают чистым, то спрос на него возрастёт, и Польша вполне сможет поставлять её соседям, то есть станет электроэнергетическим хабом Восточной Европы.
При этом недавно Варшава была в числе наиболее яростных противников достройки Белорусской АЭС. Но теперь Минск находится под европейскими санкциями, и конкуренция польскому мирному атому со стороны Беларуси больше не грозит.
Вопрос с Калининградской АЭС сложнее. Первоначально предполагалось запустить два её энергоблока по 1,2 ГВт в 2016 и 2018 гг. Однако в апреле 2014 г. строительство станции было заморожено из-за отказа Польши и Литвы после российской аннексии Крыма покупать электричество, которое будет производиться на этой АЭС. 26 сентября 2018 г. приказом АО «Концерн Росэнергоатом» проект был приостановлен сроком на пять лет.
Сейчас достройка Балтийской АЭС и её возможность поставлять электроэнергию в Польшу не в последнюю очередь зависит от согласия Варшавы на возведение «энергетического моста», интерконнектора между Калининградом и польской энергосистемой. В 2020 г. спрос на электроэнергию в Польше составил 165,5 ТВт · ч, а её импорт — 13 ТВт · ч. Потенциальный объём электроэнергии, которая может поставляться от АЭС в Калининграде, равняется 15 ТВт · ч ежегодно. Вопрос только в том, будут ли сняты политические препятствия для этого.
Владельца ZE PAK, богатейшего польского миллиардера Зигмунда Йозефа Солорза, называют одним из самых информированных польских бизнесменов, как и другого миллиардера — владельца Synthos S.A. Михала Соловова. Но главные решения будут приниматься не в Варшаве, и многое будет зависеть от того, сумеет ли Париж переиграть Брюссель и Берлин в вопросе легитимации ядерной энергетики.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Неприкосновенная «грязная» энергетика
В энергобалансе Польши доля электроэнергии, вырабатываемой на угольных электростанциях, достигает 75%. Причём значительная часть используемого угля — наиболее грязный с точки зрения экологии бурый уголь. Его нельзя использовать в металлургии, но в топках электростанций он горит, выделяя тепло. Хотя бурые угли характеризуются повышенным содержанием фенольных, карбоксильных, гидроксильных групп и серы, а также пониженным, по сравнению с каменным углём, содержанием азота. Они дают при сгорании больше дыма и запаха, причём в продуктах сгорания, кроме углекислого газа, содержится угарный газ, оксиды серы и азота.
В 2018 г. вопросы развития энергетики в Европе ещё во многом оставались делом национальных правительств.
Рис. 1. Перспективы угольной энергетики в 2018 г. Источник: материалы Deuche Welle
Но уже в 2019 г. в рамках утверждённого в Евросоюзе «Зелёного пакта» было принято решение достичь полной углеродной нейтральности к 2050 г. В частности, предусматривается сокращение использования природного газа и полный отказ от использования угля в качестве топлива. Польша в этом вопросе подчинилась общеевропейским решениям, но выторговала себе отсрочку: к 2030 г. доля угля в энергобалансе страны должна снизиться до 37–56% и до 11–28% в 2040 г. А полностью вывести все свои угольные шахты из эксплуатации Польша обещала к 2049 г.
Два сценария борьбы за европейский энергопереход.
Угольная отрасль в Польше занимает особое положение не только из-за своей роли в экономике страны. В 1980 г. шахтёры, наряду с судостроителями и металлургами, составляли наиболее организованную часть созданного тогда независимого профсоюза «Солидарность», с которого начался демонтаж социалистического режима в Польше. Первый председатель профсоюза — и первый президент новой Польши — Лех Валенса давно уже находится в оппозиции к существующей политической элите, но сами шахтёры и члены их семей составляют значительную долю избирателей, и игнорировать их настроения не может ни одна партия. Поэтому для Варшавы присоединение к «Зелёному пакту» ЕС было поводом потребовать дополнительных субсидий на переход с угля на другие источники энергии и на создание рабочих мест для теряющих занятость работников угольной отрасли. Причём Польша добивалась соблюдения принципа «Утром деньги — вечером стулья», но в условиях пандемии коронавируса у ЕС появились другие приоритеты.
От Варшавы стали требовать движения в сторону реализации «Зелёного пакта». Польша уже согласилась по требованию Брюсселя закрыть до 2036 г. свою крупнейшую ТЭС в городе Белхатув (производящую в год 27–28 млрд кВт · ч — примерной 20% всей выработки электроэнергии в Польше). Станция является четвёртой в мире по установленной мощности, крупнейшей ТЭС в Евросоюзе и входит в список одиннадцати наиболее грязных промышленных объектов Европы с самым большим углеродным следом.
Германия и Чехия давно настаивают на закрытии принадлежащей польской государственной энергетической компании PGE Polska Grupa Energetyczna S.A. угольной шахты Turow, расположенной в приграничном районе, из-за экологического ущерба, который она наносит окружающей среде. А когда Варшава не подчинилась — добились решения Европейского суда юстиции, постановившего штрафовать Польшу на 500 тыс. евро ежедневно, пока она не закроет шахту. Чехи требовали штрафовать на 5 млн евро ежедневно, но суд счёл эту сумму чрезмерной.
Однако в Варшаве не намерены подчиняться. Министерство окружающей среды республики в конце марта 2020 г. пролонгировало концессию государственной энергетической компании PGE на добычу бурого угля на «Турове» на шесть лет (договор истекал в апреле 2020 г.), а в конце апреля 2021 г. продлило оператору рудника лицензию на добычу до 2044 г. Бескомпромиссная позиция Польши обусловлена тем, что электростанция Turow, работающая на добываемом на шахте буром угле, производит 8% от вырабатываемой в Польше электроэнергии, и заменить её пока нечем.
Нынешний европейский энергетический кризис Варшаве на руку. Восстановление угольной генерации в Германии играет для Польши роль прецедента, на который можно ссылаться в споре с европейскими структурами.
Транзитные газовые амбиции
В энергетической стратегии Польши важное место занимает развитие газового хозяйства и его переориентация. В 2019 г. Польша потребила 19 млрд м3 газа. Из них 4 млрд м3 — это внутренняя добыча, 9 млрд было закуплено в России по газопроводу «Ямал — Европа». Ещё 3,5 млрд м3 — в Евросоюзе, и ещё 2,5 млрд м3 поступило в виде СПГ. Контракт с «Газпромом» у польской госкомпании заканчивается в 2022 г., и с 2023 г. Польша будет обеспечивать свой спрос на газ за счёт других источников.
Одним из таких источников должен был стать американский сжиженный газ, для приёма которого был построен терминал в Свиноуйсьце (Świnoujście), мощность которого планируется довести до 7,5 млрд м3 в год. Дополнительно к тому — газопровод Baltic Pipe, призванный обеспечить снабжение Польши газом с норвежского шельфа (ради чего польская госкомпания PGNiG приобрела 21 лицензию на месторождения, находящиеся на шельфе Норвегии, и долю 8,2% экспортного терминала газа Nyhamna).
Однако строительство газопровода в последний момент затормозили датчане якобы из-за протестов экологов по поводу ожидаемого ущерба местам обитания соневых, лесных мышовок и летучих мышей. В любом случае даже достроенный Baltic Pipe не покроет полностью энергетические потребности Польши.
Рис. 2. Европейская система магистральных газопроводов. Источник: gazprom.ru
Но если будет остановлен транзит российского газа по газопроводу «Ямал — Европа», то его можно использовать в реверсном режиме, для получения газа из Германии, которая де-факто уже превратилась в газовый хаб для бо́льшей части Европы. Конечно, этот газ будет дороже российского. Но с точки зрения Варшавы, если бы удалось предотвратить сертификацию и запуск «Северного потока — 2» и сохранить ограничение в 50% на прокачку газа через газопровод Opal (сухопутное продолжение газопровода «Северный поток — 1»), у Польши появился бы шанс стать маленьким региональным хабом для соседних Литвы (в которую уже строится газопровод GIPL), Словакии и Украины (в которую Польша уже продаёт СПГ из Свиноуйсьце, а в случае прекращения российского транзита эти поставки могут значительно возрасти). При этом финансовая помощь Евросоюза Украине, пострадавшей от прекращения транзита, позволит той расплачиваться с Польшей за поставляемый газ. Но в полном объёме реализовать эти планы Варшаве вряд ли удастся: в Словакии, которая зарабатывает на виртуальном реверсе российского газа на украинский рынок, обеспокоились сохранением источника доходов в случае прекращения транзита российского газа через Украину и озаботились подключением к австрийским газопроводам, а значит, и к расположенным там ПХГ. Уже есть предварительные разработки, какие компрессорные станции надо построить, чтобы обеспечить возможность физического, а не виртуального реверса газа на Украину. Так что Словакия имеет все шансы превратиться из клиента в конкурента Польши, по крайней мере на украинском рынке.
Ядерная Польша
Ощущение того, что угольную отрасль сохранить в нынешнем виде не удастся, заставило Польшу задуматься о развитии собственной ядерной энергетики.
Энергетическая стратегия Варшавы предусматривает, что к 2040 г. на территории страны будут построены две АЭС, включающие в сумме шесть энергоблоков. Работы планируется начать в 2026 г. Ожидается, что первый реактор мощностью 1–1,6 ГВт будет введён в эксплуатацию в 2033 г., а последний — ещё десять лет спустя. Общие капиталовложения в строительство АЭС оцениваются в 23 млрд евро.
Первоначально строительство реакторов собирались заказать американо-японскому ядерному конгломерату GE Hitachi Nuclear Energy. После поражения Дональда Трампа на выборах появилась информация, что в строительстве польских АЭС могут принять участие французский ядерный концерн Оrano S.A. и крупнейшая французская генерирующая компания (на 85% принадлежащая государству) Électricité de France.
Но это не единственный ядерный проект Варшавы. Польский химический концерн Synthos S.A., являющийся крупнейшим в Европе производителем пенополистирола и синтетического каучука, заинтересован в стабильных (не только по объёмам, но и по цене) поставках электроэнергии на свои производства. И не очень расположен ждать строительства больших АЭС, против которых начали активно выступать немецкие зелёные. Synthos S.A. в 2019 г. подписал соглашение с GE Hitachi Nuclear Energy о строительстве четырёх малых ядерных реакторов.
Кроме того, польский энергетический концерн ZE PAK, который владеет тепловыми электростанциями на буром угле и занимается развитием ветроэнергетики и энергетики на биотопливе, заявил о желании принять участие в достройке Балтийской АЭС на территории Калининградской области. Общий объём инвестиций — 6,57 млрд евро.
Подписав совместно с Францией и восемью восточно-европейскими странами статью в Le Figaro о включении атомной энергетики в европейскую стратегию по декарбонизации (с соответствующим финансированием), Польша надеется не только на одобрение развития атомной энергетики в Польше. Если выработанное на АЭС электричество признают чистым, то спрос на него возрастёт, и Польша вполне сможет поставлять её соседям, то есть станет электроэнергетическим хабом Восточной Европы.
При этом недавно Варшава была в числе наиболее яростных противников достройки Белорусской АЭС. Но теперь Минск находится под европейскими санкциями, и конкуренция польскому мирному атому со стороны Беларуси больше не грозит.
Вопрос с Калининградской АЭС сложнее. Первоначально предполагалось запустить два её энергоблока по 1,2 ГВт в 2016 и 2018 гг. Однако в апреле 2014 г. строительство станции было заморожено из-за отказа Польши и Литвы после российской аннексии Крыма покупать электричество, которое будет производиться на этой АЭС. 26 сентября 2018 г. приказом АО «Концерн Росэнергоатом» проект был приостановлен сроком на пять лет.
Сейчас достройка Балтийской АЭС и её возможность поставлять электроэнергию в Польшу не в последнюю очередь зависит от согласия Варшавы на возведение «энергетического моста», интерконнектора между Калининградом и польской энергосистемой. В 2020 г. спрос на электроэнергию в Польше составил 165,5 ТВт · ч, а её импорт — 13 ТВт · ч. Потенциальный объём электроэнергии, которая может поставляться от АЭС в Калининграде, равняется 15 ТВт · ч ежегодно. Вопрос только в том, будут ли сняты политические препятствия для этого.
Владельца ZE PAK, богатейшего польского миллиардера Зигмунда Йозефа Солорза, называют одним из самых информированных польских бизнесменов, как и другого миллиардера — владельца Synthos S.A. Михала Соловова. Но главные решения будут приниматься не в Варшаве, и многое будет зависеть от того, сумеет ли Париж переиграть Брюссель и Берлин в вопросе легитимации ядерной энергетики.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter