19 февраля 2008
Александр Юнг, Йенс Глюзинг, Франк Хорниг, Виланд Вагнер
Пшеница и кукуруза, молоко и мясо ставят ценовые рекорды. Разгорается мировая битва за плодородные земли, а вместе с ней и споры о том, как использовать определенные сырьевые ресурсы – для питания растущего населения земного шара или же в качестве биотоплива.
По всему миру разгорелась ожесточенная борьба за лучшие сельскохозяйственные площади. Не только в Восточной Европе, но и на противоположной стороне земного шара — в Бразилии. Благодаря мягкому климату эта огромная страна на Амазонке постепенно становится главным поставщиком сельскохозяйственных товаров в мире.
В штате Гояс — одном из ведущих аграрных регионов Бразилии, площадь которого примерно равна площади Германии, — с 1990 года ежегодный прирост в сельском хозяйстве составляет около 7%. Уже сегодня по экспорту говядины, сои, сахара, кофе и апельсинового сока Бразилия оставила позади все остальные страны. И потенциал далеко не исчерпан: «Мы можем без проблем удвоить сельскохозяйственное производство», — говорит министр сельского хозяйства Рейнольд Стефанес.
Промышленность, производящая биодизель, ловит министра на слове. Там, где раньше повсюду были соевые поля, пастбища для коров и хлопковые плантации, сегодня выращивают сахарный тростник. Усинейруш — так в Бразилии называют сахарных баронов — скупили громадные участки земли вокруг Риу-Верди, житницы Гояс. Они платят громадные деньги. «Только дураки отказываются продавать», — говорит скотовод Гомеш ди-Мораиш.
Уже пятое поколение семьи 45-летнего Мораиша обрабатывает земли фермы Кампу Алегри, настоящего сокровища среди фазенд Риу-Верди. Двор защищают от солнца старые манговые деревья. В кухне водопровод — фермер сам провел воду из ручья неподалеку. Но несколько недель назад Мораиш расстался с этой идиллической жизнью.
Они с женой перебрались в город, и теперь он занимается только своей недвижимостью. Ферму Мораиш передал консорциуму бразильских и французских бизнесменов, которые собираются превратить ее в гигантскую плантацию сахарного тростника. С 2009 года на Кампу Алегри будет производиться этанол. «Они сделали мне предложение, от которого я не смог отказаться», — говорит фермер.
Бразильцы, как и поляки, открыты для иностранного капитала. В основном в страну текут американские доллары. Нередко за этими деньгами стоят знаменитые имена. Доли в фабриках по производству этанола имеют крупный инвестор Джордж Сорос и бывший президент Всемирного банка Джеймс Вулфенсон, а также основатель AOL Стив Кейс.
Они носом чуют хороший бизнес. И еще им нравится роль защитников окружающей среды. Хотя специалисты давно высказывают сомнения в том, что от биотоплива окружающая среда станет здоровее.
Уже сложился широкий фронт критиков. В него входят разные организации: и ОЭСР, и объединения по защите потребителей, например Foodwatch, и Совет экспертов по экологическим вопросам федерального правительства Германии, и пищевые концерны, такие как Nestle. Их мнение отрицательное.
Рост производства биодизеля приведет к «недопустимой напряженности» на сырьевых рынках, «не давая существенной пользы экологии» (ОЭСР). Такая стратегия принесет пользу только крестьянам, но не климату (Foodwatch). Она будит ожидания, «с научной точки зрения не оправданные» (Совет экспертов). Это просто «экологическое безумие» (Петер Брабек-Лемате, пока еще глава Nestle).
Действительно, экологический баланс удручает. Большую часть получаемой энергии крестьянам придется предварительно вложить в производство растений. Ведь для сбора урожая, его транспортировки, хранения и сушки, а еще раньше — для обработки растений пестицидами и удобрения почвы им никак не обойтись без энергии из ископаемых источников. А экономические возможности новой энергии ограниченны: даже если переработать в топливо весь урожай кукурузы в США, это покроет лишь 12% потребностей страны в бензине.
В Германии все культуры вытесняет рапс. Крестьяне уже почти перестали выращивать кормовой горох и бобы. 1,7 млн га занимает масличное растение с желтыми цветами. Это самая большая площадь, занимаемая растительным сырьем, с 2000 года она увеличилась примерно на 60%. Частично эта экспансия происходит за счет обработки ранее не возделанных земель, лугов и болот, поглощающих СО2 из атмосферы.
Насколько плохо обстоит дело с потенциалом биодизеля, показывает простой расчет: чтобы заполнить биотопливом бак внедорожника объемом приблизительно 100 литров, производитель этанола должен переработать четверть тонны пшеницы. А пекарь может выпечь из этой пшеницы 460 кг хлеба общей пищевой ценностью 1 млн ккал. Этого хватит для того, чтобы один человек мог питаться целый год.
Получается, что внедорожник богачей пожирает хлеб бедняков. По мнению Лестера Брауна, президента Вашингтонского исследовательского центра Earth Policy Institute, именно это станет причиной нового столкновения между Севером и Югом: «Арена для конфликта между 800 млн владельцев автомобилей и 2 млрд бедняков во всем мире готова».
Бедняки на собственной шкуре ощущают все происходящие на аграрных рынках изменения. У многих из них на продукты питания уходит до 80% всего дохода. «Особенно сильно это ударяет по самым бедным», — говорит Джон Пауэлл, вице-директор Мировой продовольственной программы ООН (World Food Programme, WFP).
WFP — крупнейшая гуманитарная организация в мире. Она снабжает продовольствием 90 млн человек в странах, где нужда острее всего: в лагерях беженцев, в регионах, пострадавших от наводнений, в очагах гражданских войн. Половину пожертвований WFP получает натуральными продуктами, вторую половину деньгами — на них она в основном закупает зерно. Дорогое зерно. «Нам нужно больше денег, чтобы не снижать объем закупок», — сетует Пауэлл.
Высокопоставленный чиновник ООН смотрит на эти изменения со смешанными чувствами: с одной стороны, быстрый рост цен на мировом рынке позволяет крестьянам в Африке выручить за выращиваемые ими зерновые культуры больше — например, если продавать их WFP. Ведь три четверти продуктов питания эта организация закупает в развивающихся странах. Но с другой стороны, горькая реальность в том, что в странах третьего мира нередко даже сельским жителям приходится докупать пшеницу или кукурузу. Своего урожая не хватает даже на то, чтобы прокормить семью.
Есть и еще один фактор нестабильности: из-за климатических изменений урожай в странах третьего мира превращается в своего рода лотерею. Впрочем, не только там.
В Австралии в последние три года урожаи были заметно ниже средних значений. На северо-западе Китая все новые и новые территории отвоевывает песок. В некоторых местах уровень воды ежегодно понижается более чем на метр. «У Китая острая проблема с источниками воды», — предупреждает в своем исследовании Министерство сельского хозяйства США. Стране придется искать источники за рубежом, прогнозируют экономисты. Вероятно, она будет импортировать «виртуальную воду», полагают они, подразумевая зерно.
В этом отношении Китай больше всего рассчитывает на Бразилию. Эти два государства уже заключили целый ряд крупных договоров о поставках. У главной житницы земли практически неограниченный потенциал, правда, всему миру придется дорого заплатить за это.
Исчезают древние тропические леса. Аграрная промышленность расширяет плантации сахарного тростника, и выращивающие соевые бобы крестьяне отступают ближе к Амазонке. Они скупают землю у фермеров-скотоводов, а те, в свою очередь, выжигают джунгли, чтобы получить новые пастбища.
Так нехватка аграрного сырья способствует разрушению одной из самых хрупких растительных зон, причем не только на Амазонке, но и в Малайзии и Индонезии, где из плодов пальмы добывают растительное масло. «Вырубленный дизель» — так называют этот продукт экологи. «Когда растут цены на сою и этанол, горят девственные леса» — эту формулу вывел Паулу Адриу из бразильского отделения Greenpeace.
То, что леса выжигают, ясно показывает, какую ценность представляет плодородная земля и как ее мало, а если спрос на аграрное сырье будет расти, ее будет оставаться все меньше и меньше. Если сельское хозяйство хочет хотя бы частично утолить глобальный спрос на свою продукцию, оно должно идти другим путем.
Недостаточно делать ставку только на более производительную сельскохозяйственную технику. Здесь большого прогресса не достичь. Еще 50 лет назад для уборки урожая с 1 га земли требовалось 30 часов, сегодня зерноуборочный комбайн делает это за 20 минут. За 1 час можно обмолотить 60—70 тонн пшеницы. Этого достаточно, чтобы один день обеспечивать хлебом такой город, как Дрезден. Задача заключается, скорее, в максимизации урожая на ограниченных площадях.
Однажды мир уже сталкивался с такой проблемой. В 60-е годы слаборазвитые страны стали бороться с бедностью и голодом с помощью новых технологий в сельском хозяйстве. Крестьяне покупали улучшенный посевной материал, особенно гибридные сорта, использовали удобрения, пестициды, эффективные оросительные системы. В Азии с 1970 по 1995 год фермеры удвоили урожаи, притом что посевные площади увеличились только на 4%. Тогда все говорили о зеленой революции.
Сейчас снова говорят о революции, опять о зеленой, толчок которой дает генная инженерия.
С ее помощью можно повысить устойчивость технических культур к вредителям и их иммунитет к средствам борьбы с сорняками. Такое вмешательство позволяет повысить урожайность и улучшить качество продукта. Это путь к решению глобальной проблемы — проблемы питания. Если мир хочет ее решить.
В Восточной Фландрии, в южной части Гента, есть технопарк. Там находится лаборатория компании Bayer CropScience, в которой 120 ученых разрабатывают растения завтрашнего дня, растения, которые смогут выдержать практически любой стресс: не засохнуть в засуху, не завянуть в жару, не погибнуть от наводнения — то есть противостоять климатическим изменениям.
Ученый Михаэль Метцлаф с помощью пластиковой карточки открывает дверь в святая святых лаборатории. На полках стоят стеклянные банки с этикетками. В каждой по одному саженцу. Они выглядят как обычный рапс, но не так просты. Метцлаф специально приглушил активность некоторых генов. Он выбрал те, что при стрессах расходуют несоразмерно много энергии и тем вредят растению. Благодаря gen silencing — подавлению генов — ученому удалось отключить этот механизм.
В естественных условиях урожайность такого экспериментального рапса выше на 40%, говорит Метцлаф. Он подверг растения тесту на устойчивость к стрессу: 9 дней держал их при температуре 45±С, а потом еще два дня в условиях полной сухости. «Для обычных растений это было бы смертельно», — говорит он. А для таких генетически модифицированных — нет. Они пышно зеленеют, в то время как контрольные экземпляры засохли.
Его стрессоустойчивому рапсу придется выдержать еще немало полевых испытаний. По мнению Метцлафа, пройдет не менее 8 лет, прежде чем он достигнет зрелости, достаточной для рынка. А там еще останется решить вопрос, дадут ли власти — в частности, европейские учреждения по аграрному надзору — разрешение на его использование.
Евросоюз относится к этому весьма сдержанно, в отличие от правительств Канады, Бразилии и США, где фермеры активно используют генно-модифицированные продукты — для них это совершенно естественно. В мире более 100 млн гектаров засеяно генно-модифицированными культурами, то есть примерно 7% всех посевных площадей. Особенно много выращивается сои, кукурузы и хлопка. Эта генетическая волна обходит Европу стороной. Пока.
Население весьма скептически относится к продуктам, вышедшим из стен генных лабораторий. Критики из Greenpeace предостерегают, что вмешательство в геном растений и животных может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Например, вызывать у человека аллергические реакции. Кроме того, выращивание таких растений нарушает естественное многообразие в природе, а последствия этого еще недостаточно изучены.
Метцлаф не видит логики в таких аргументах. Люди веками культивировали растения. Только раньше им приходилось полагаться на случай, а сейчас генетики могут целенаправленно придавать растениям необходимые свойства: «Это может сократить поиск на годы».
Европейская экономика уже начала ощущать на себе последствия своего скептицизма. Цены на комбикорма резко выросли, в частности потому, что импорт кукурузного глютена из США практически прекратился, так как в ЕС действует так называемый «нулевой допуск»: то, что не разрешено в Европе, импортировать запрещается.
Вопрос только в том, как долго Европа может позволить себе идти этим особым путем. Везде уже наступила вторая зеленая революция, считает экономист, эксперт по сельскому хозяйству из Гисена Михаэль Шмиц. Раньше или позже, но Европе придется пересмотреть свою позицию.
Шмиц уже несколько десятков лет наблюдает за рынками. А с недавнего времени он даже может заглядывать в будущее. Вместе со своими сотрудниками профессор разработал дорогую компьютерную программу. Она моделирует последствия того, что условия для сельского хозяйства могут измениться — а это сейчас и происходит.
Шмиц забивает в компьютер кучу данных: рост населения, динамику доходов, колонки производственных показателей, данные о потреблении и стоимости сельскохозяйственного сырья. Вероятный сценарий таков: спрос будет непрерывно расти, потому что страны с переходной экономикой, такие как Китай, Индия и Индонезия, хотят ликвидировать отставание от индустриально развитых держав. «Мы должны настроиться на то, что фаза роста цен будет длительной» — таков прогноз профессора.
Как долго она продолжится? Шмиц не хочет называть точные сроки. Во всяком случае, дефицит продуктов питания — это такая вещь, которую не устранить за пару месяцев. Да и лет. Прогноз экономиста: «На два-три десятка лет это может растянуться».
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Пшеница и кукуруза, молоко и мясо ставят ценовые рекорды. Разгорается мировая битва за плодородные земли, а вместе с ней и споры о том, как использовать определенные сырьевые ресурсы – для питания растущего населения земного шара или же в качестве биотоплива.
По всему миру разгорелась ожесточенная борьба за лучшие сельскохозяйственные площади. Не только в Восточной Европе, но и на противоположной стороне земного шара — в Бразилии. Благодаря мягкому климату эта огромная страна на Амазонке постепенно становится главным поставщиком сельскохозяйственных товаров в мире.
В штате Гояс — одном из ведущих аграрных регионов Бразилии, площадь которого примерно равна площади Германии, — с 1990 года ежегодный прирост в сельском хозяйстве составляет около 7%. Уже сегодня по экспорту говядины, сои, сахара, кофе и апельсинового сока Бразилия оставила позади все остальные страны. И потенциал далеко не исчерпан: «Мы можем без проблем удвоить сельскохозяйственное производство», — говорит министр сельского хозяйства Рейнольд Стефанес.
Промышленность, производящая биодизель, ловит министра на слове. Там, где раньше повсюду были соевые поля, пастбища для коров и хлопковые плантации, сегодня выращивают сахарный тростник. Усинейруш — так в Бразилии называют сахарных баронов — скупили громадные участки земли вокруг Риу-Верди, житницы Гояс. Они платят громадные деньги. «Только дураки отказываются продавать», — говорит скотовод Гомеш ди-Мораиш.
Уже пятое поколение семьи 45-летнего Мораиша обрабатывает земли фермы Кампу Алегри, настоящего сокровища среди фазенд Риу-Верди. Двор защищают от солнца старые манговые деревья. В кухне водопровод — фермер сам провел воду из ручья неподалеку. Но несколько недель назад Мораиш расстался с этой идиллической жизнью.
Они с женой перебрались в город, и теперь он занимается только своей недвижимостью. Ферму Мораиш передал консорциуму бразильских и французских бизнесменов, которые собираются превратить ее в гигантскую плантацию сахарного тростника. С 2009 года на Кампу Алегри будет производиться этанол. «Они сделали мне предложение, от которого я не смог отказаться», — говорит фермер.
Бразильцы, как и поляки, открыты для иностранного капитала. В основном в страну текут американские доллары. Нередко за этими деньгами стоят знаменитые имена. Доли в фабриках по производству этанола имеют крупный инвестор Джордж Сорос и бывший президент Всемирного банка Джеймс Вулфенсон, а также основатель AOL Стив Кейс.
Они носом чуют хороший бизнес. И еще им нравится роль защитников окружающей среды. Хотя специалисты давно высказывают сомнения в том, что от биотоплива окружающая среда станет здоровее.
Уже сложился широкий фронт критиков. В него входят разные организации: и ОЭСР, и объединения по защите потребителей, например Foodwatch, и Совет экспертов по экологическим вопросам федерального правительства Германии, и пищевые концерны, такие как Nestle. Их мнение отрицательное.
Рост производства биодизеля приведет к «недопустимой напряженности» на сырьевых рынках, «не давая существенной пользы экологии» (ОЭСР). Такая стратегия принесет пользу только крестьянам, но не климату (Foodwatch). Она будит ожидания, «с научной точки зрения не оправданные» (Совет экспертов). Это просто «экологическое безумие» (Петер Брабек-Лемате, пока еще глава Nestle).
Действительно, экологический баланс удручает. Большую часть получаемой энергии крестьянам придется предварительно вложить в производство растений. Ведь для сбора урожая, его транспортировки, хранения и сушки, а еще раньше — для обработки растений пестицидами и удобрения почвы им никак не обойтись без энергии из ископаемых источников. А экономические возможности новой энергии ограниченны: даже если переработать в топливо весь урожай кукурузы в США, это покроет лишь 12% потребностей страны в бензине.
В Германии все культуры вытесняет рапс. Крестьяне уже почти перестали выращивать кормовой горох и бобы. 1,7 млн га занимает масличное растение с желтыми цветами. Это самая большая площадь, занимаемая растительным сырьем, с 2000 года она увеличилась примерно на 60%. Частично эта экспансия происходит за счет обработки ранее не возделанных земель, лугов и болот, поглощающих СО2 из атмосферы.
Насколько плохо обстоит дело с потенциалом биодизеля, показывает простой расчет: чтобы заполнить биотопливом бак внедорожника объемом приблизительно 100 литров, производитель этанола должен переработать четверть тонны пшеницы. А пекарь может выпечь из этой пшеницы 460 кг хлеба общей пищевой ценностью 1 млн ккал. Этого хватит для того, чтобы один человек мог питаться целый год.
Получается, что внедорожник богачей пожирает хлеб бедняков. По мнению Лестера Брауна, президента Вашингтонского исследовательского центра Earth Policy Institute, именно это станет причиной нового столкновения между Севером и Югом: «Арена для конфликта между 800 млн владельцев автомобилей и 2 млрд бедняков во всем мире готова».
Бедняки на собственной шкуре ощущают все происходящие на аграрных рынках изменения. У многих из них на продукты питания уходит до 80% всего дохода. «Особенно сильно это ударяет по самым бедным», — говорит Джон Пауэлл, вице-директор Мировой продовольственной программы ООН (World Food Programme, WFP).
WFP — крупнейшая гуманитарная организация в мире. Она снабжает продовольствием 90 млн человек в странах, где нужда острее всего: в лагерях беженцев, в регионах, пострадавших от наводнений, в очагах гражданских войн. Половину пожертвований WFP получает натуральными продуктами, вторую половину деньгами — на них она в основном закупает зерно. Дорогое зерно. «Нам нужно больше денег, чтобы не снижать объем закупок», — сетует Пауэлл.
Высокопоставленный чиновник ООН смотрит на эти изменения со смешанными чувствами: с одной стороны, быстрый рост цен на мировом рынке позволяет крестьянам в Африке выручить за выращиваемые ими зерновые культуры больше — например, если продавать их WFP. Ведь три четверти продуктов питания эта организация закупает в развивающихся странах. Но с другой стороны, горькая реальность в том, что в странах третьего мира нередко даже сельским жителям приходится докупать пшеницу или кукурузу. Своего урожая не хватает даже на то, чтобы прокормить семью.
Есть и еще один фактор нестабильности: из-за климатических изменений урожай в странах третьего мира превращается в своего рода лотерею. Впрочем, не только там.
В Австралии в последние три года урожаи были заметно ниже средних значений. На северо-западе Китая все новые и новые территории отвоевывает песок. В некоторых местах уровень воды ежегодно понижается более чем на метр. «У Китая острая проблема с источниками воды», — предупреждает в своем исследовании Министерство сельского хозяйства США. Стране придется искать источники за рубежом, прогнозируют экономисты. Вероятно, она будет импортировать «виртуальную воду», полагают они, подразумевая зерно.
В этом отношении Китай больше всего рассчитывает на Бразилию. Эти два государства уже заключили целый ряд крупных договоров о поставках. У главной житницы земли практически неограниченный потенциал, правда, всему миру придется дорого заплатить за это.
Исчезают древние тропические леса. Аграрная промышленность расширяет плантации сахарного тростника, и выращивающие соевые бобы крестьяне отступают ближе к Амазонке. Они скупают землю у фермеров-скотоводов, а те, в свою очередь, выжигают джунгли, чтобы получить новые пастбища.
Так нехватка аграрного сырья способствует разрушению одной из самых хрупких растительных зон, причем не только на Амазонке, но и в Малайзии и Индонезии, где из плодов пальмы добывают растительное масло. «Вырубленный дизель» — так называют этот продукт экологи. «Когда растут цены на сою и этанол, горят девственные леса» — эту формулу вывел Паулу Адриу из бразильского отделения Greenpeace.
То, что леса выжигают, ясно показывает, какую ценность представляет плодородная земля и как ее мало, а если спрос на аграрное сырье будет расти, ее будет оставаться все меньше и меньше. Если сельское хозяйство хочет хотя бы частично утолить глобальный спрос на свою продукцию, оно должно идти другим путем.
Недостаточно делать ставку только на более производительную сельскохозяйственную технику. Здесь большого прогресса не достичь. Еще 50 лет назад для уборки урожая с 1 га земли требовалось 30 часов, сегодня зерноуборочный комбайн делает это за 20 минут. За 1 час можно обмолотить 60—70 тонн пшеницы. Этого достаточно, чтобы один день обеспечивать хлебом такой город, как Дрезден. Задача заключается, скорее, в максимизации урожая на ограниченных площадях.
Однажды мир уже сталкивался с такой проблемой. В 60-е годы слаборазвитые страны стали бороться с бедностью и голодом с помощью новых технологий в сельском хозяйстве. Крестьяне покупали улучшенный посевной материал, особенно гибридные сорта, использовали удобрения, пестициды, эффективные оросительные системы. В Азии с 1970 по 1995 год фермеры удвоили урожаи, притом что посевные площади увеличились только на 4%. Тогда все говорили о зеленой революции.
Сейчас снова говорят о революции, опять о зеленой, толчок которой дает генная инженерия.
С ее помощью можно повысить устойчивость технических культур к вредителям и их иммунитет к средствам борьбы с сорняками. Такое вмешательство позволяет повысить урожайность и улучшить качество продукта. Это путь к решению глобальной проблемы — проблемы питания. Если мир хочет ее решить.
В Восточной Фландрии, в южной части Гента, есть технопарк. Там находится лаборатория компании Bayer CropScience, в которой 120 ученых разрабатывают растения завтрашнего дня, растения, которые смогут выдержать практически любой стресс: не засохнуть в засуху, не завянуть в жару, не погибнуть от наводнения — то есть противостоять климатическим изменениям.
Ученый Михаэль Метцлаф с помощью пластиковой карточки открывает дверь в святая святых лаборатории. На полках стоят стеклянные банки с этикетками. В каждой по одному саженцу. Они выглядят как обычный рапс, но не так просты. Метцлаф специально приглушил активность некоторых генов. Он выбрал те, что при стрессах расходуют несоразмерно много энергии и тем вредят растению. Благодаря gen silencing — подавлению генов — ученому удалось отключить этот механизм.
В естественных условиях урожайность такого экспериментального рапса выше на 40%, говорит Метцлаф. Он подверг растения тесту на устойчивость к стрессу: 9 дней держал их при температуре 45±С, а потом еще два дня в условиях полной сухости. «Для обычных растений это было бы смертельно», — говорит он. А для таких генетически модифицированных — нет. Они пышно зеленеют, в то время как контрольные экземпляры засохли.
Его стрессоустойчивому рапсу придется выдержать еще немало полевых испытаний. По мнению Метцлафа, пройдет не менее 8 лет, прежде чем он достигнет зрелости, достаточной для рынка. А там еще останется решить вопрос, дадут ли власти — в частности, европейские учреждения по аграрному надзору — разрешение на его использование.
Евросоюз относится к этому весьма сдержанно, в отличие от правительств Канады, Бразилии и США, где фермеры активно используют генно-модифицированные продукты — для них это совершенно естественно. В мире более 100 млн гектаров засеяно генно-модифицированными культурами, то есть примерно 7% всех посевных площадей. Особенно много выращивается сои, кукурузы и хлопка. Эта генетическая волна обходит Европу стороной. Пока.
Население весьма скептически относится к продуктам, вышедшим из стен генных лабораторий. Критики из Greenpeace предостерегают, что вмешательство в геном растений и животных может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Например, вызывать у человека аллергические реакции. Кроме того, выращивание таких растений нарушает естественное многообразие в природе, а последствия этого еще недостаточно изучены.
Метцлаф не видит логики в таких аргументах. Люди веками культивировали растения. Только раньше им приходилось полагаться на случай, а сейчас генетики могут целенаправленно придавать растениям необходимые свойства: «Это может сократить поиск на годы».
Европейская экономика уже начала ощущать на себе последствия своего скептицизма. Цены на комбикорма резко выросли, в частности потому, что импорт кукурузного глютена из США практически прекратился, так как в ЕС действует так называемый «нулевой допуск»: то, что не разрешено в Европе, импортировать запрещается.
Вопрос только в том, как долго Европа может позволить себе идти этим особым путем. Везде уже наступила вторая зеленая революция, считает экономист, эксперт по сельскому хозяйству из Гисена Михаэль Шмиц. Раньше или позже, но Европе придется пересмотреть свою позицию.
Шмиц уже несколько десятков лет наблюдает за рынками. А с недавнего времени он даже может заглядывать в будущее. Вместе со своими сотрудниками профессор разработал дорогую компьютерную программу. Она моделирует последствия того, что условия для сельского хозяйства могут измениться — а это сейчас и происходит.
Шмиц забивает в компьютер кучу данных: рост населения, динамику доходов, колонки производственных показателей, данные о потреблении и стоимости сельскохозяйственного сырья. Вероятный сценарий таков: спрос будет непрерывно расти, потому что страны с переходной экономикой, такие как Китай, Индия и Индонезия, хотят ликвидировать отставание от индустриально развитых держав. «Мы должны настроиться на то, что фаза роста цен будет длительной» — таков прогноз профессора.
Как долго она продолжится? Шмиц не хочет называть точные сроки. Во всяком случае, дефицит продуктов питания — это такая вещь, которую не устранить за пару месяцев. Да и лет. Прогноз экономиста: «На два-три десятка лет это может растянуться».
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter