28 октября 2009
Госрегулирование. Эффект антикризисных мер пока слабо различим в экономической динамике. Остановка спада и вялое оживление произошли в основном благодаря внешним факторам.
В сентябре, отчитываясь в Госдуме о результатах антикризисной работы, первый вице-премьер Игорь Шувалов записал в актив регуляторов две решенные задачи. Во-первых, сохранение денежно-кредитной и банковской систем. Во-вторых, правительству нужно было обеспечить «наименьшее возможное падение российской экономики с выходом во втором полугодии 2009 года на позитивные тренды развития». Действительно, банковский сектор без существенных потерь пережил первый кризисный шок. Правда, его спасение обошлось недешево: агентство Moody’s оценивает пакет мер в 10% ВВП (примерно $170 млрд, преимущественно вливания ликвидности). Что касается выполнения второй задачи, то за последние месяцы о нем отчитались буквально все ключевые чиновники экономического блока. Их оптимизм подкрепляется статистикой. По данным Росстата, в сентябре годовой темп падения промышленного производства снизился до 9,5% против 10,8% в июле и 12,6% в августе. При этом выпуск в обрабатывающих производствах также сократился более умеренно – на 13,4% (в августе было падение на 16,8%).
Большинство независимых экспертов не отрицают: ситуация в реальном секторе за последние месяцы стабилизировалась и во многих отраслях наблюдается оживление. Согласно опросам Института экономики переходного периода (ИЭПП), в сентябре уже треть российских предприятий считали нормальным спрос на свою продукцию, тогда как в первые кризисные месяцы таких набиралась лишь четверть. Положительная динамика спроса позволила компаниям в начале осени перейти к самому быстрому с начала кризиса наращиванию производства. Интенсивность увольнений, напротив, снизилась и стала самой умеренной с октября 2008 года.
Иностранный подарок. Если взглянуть на отраслевую картину, то легко заметить, что достижения последних месяцев наиболее выражены в отраслях, сильно зависящих от конъюнктуры внешних рынков – таких, как металлургия и химические производства. «Восстановление выпуска в промышленности на данный момент происходит преимущественно за счет роста внешнего спроса на промежуточную продукцию», – отметили в сентябрьском обзоре исследователи из Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН. По их расчетам, с января по июль падение физического объема экспорта в химическом производстве сократилось с 30,1 до 8,5% в производстве лесоматериалов и изделий из дерева – с 47,5 до 1,9%. А в металлургии и производстве топливно-энергетических товаров глубокий спад экспорта даже сменился небольшим ростом (на 1,8 и 2,3% соответственно). Кроме того, значительно вырос экспорт зерна.
Постепенное восстановление экспортных поставок стало возможным благодаря антикризисным стимулам со стороны зарубежных правительств. Особенно отличился Китай, который не только вкладывал сотни миллиардов долларов в инфраструктурные проекты, но и пополнял стратегические резервы наиболее востребованных видов сырья. «Китайский фактор» сказался не только на физических объемах спроса, но и на биржевых котировках. Согласно данным МВФ, в сентябре индекс цен на металлы был на 30,4% выше, чем в декабре 2008 года, алюминий подорожал на 22,1%, никель – на 76,7%. Нефть в среднем поднялась в цене на 64% – не столько благодаря росту промышленного спроса, сколько из-за падения курса доллара и энтузиазма международных инвесторов. Вполне естественно, что сальдо в торговле товарами – важнейший драйвер ВВП России – неуклонно росло. В августе оно приблизилось к $11,5 млрд, что очень позитивно, но не может быть приписано действиям российских властей.
В отдельных секторах промышленности, очевидно, сыграла роль девальвация рубля: например, производство кожи и обуви в сентябре заметно превысило прошлогодние уровни, почти не пострадал выпуск в пищевке. Впрочем, курсовой эффект не будет долгосрочным, поскольку укрепление российской валюты в реальном выражении стремительно сокращает ценовые преимущества отечественных производителей.
Помощь ушла в «тумбочку». Главная цель антикризисной политики правительства с точки зрения динамики ВВП заключается в стимулировании внутреннего спроса, а с ним проблемы сохраняются. В течение первого полугодия значительные суммы были выделены из бюджета по каналу выплат населению. Из 447,9 млрд рублей, заявленных в антикризисной программе в качестве социальной помощи, 315,6 млрд рублей – это средства для покрытия дефицита Пенсионного фонда. Но население, вместо того чтобы потратить дополнительные деньги, большую их часть направило на сбережения. Прирост вкладов физических лиц в банках с начала года составил 15%. И если в начале года их увеличение было в значительной мере техническим (люди переводили средства с рублевых счетов в дорожавшую валюту), то со второго квартала оно объяснялось уже возросшей склонностью к сбережениям. Как реакция на ужесточение экономических условий такое поведение вполне рационально, но оно подрывает возможности экономики к восстановлению.
По данным Росстата, отставание оборота розничной торговли от прошлогодних показателей в течение 2009 года плавно нарастало и к сентябрю достигло 9,9%. Этот спад следовал за снижением реальных доходов в небюджетной сфере: компании увольняли сотрудников и сокращали зарплаты. Немалые деньги были выделены на поддержку людей, потерявших работу. В частности, увеличение максимального размера пособий в 1,5 раза стоило 29,8 млрд рублей. С безработицей боролись и административными методами. Все это помогло притормозить падение потребительского спроса. Однако перспективы его восстановления остаются неясными. Во-первых, даже в правительстве признают риск обострения проблем на рынке труда в 2010 году. Во-вторых, проект бюджета впервые за многие годы не предполагает индексации зарплат бюджетников.
Были попытки сделать заход с другой стороны. Показательный пример – запущенная в апреле программа льготного автокредитования. Государство решило компенсировать банкам, выдающим кредиты, две трети ставки рефинансирования. При этом господдержка охватывала кредиты, предоставляемые на покупку автомобилей российской сборки не дороже 350 тыс. рублей. Вскоре выяснилось, что в таком виде программа мало кому нужна: потребителей не очень интересовали машины, которые можно было купить в пределах обозначенной цены. К концу июля, по данным Минпромторга, было выдано менее 22 тыс. льготных кредитов. Поэтому уже в конце лета планку пришлось повысить до 600 тыс. рублей, вдвое снизив первоначальный взнос. К середине октября востребованность программы увеличилась почти вдвое, а к концу года возглавляемое Виктором Христенко министерство рассчитывает довести число выданных кредитов до 100 тыс.
С инвестиционным спросом все гораздо хуже. Если до кризиса вложения в основной капитал были ускорителем экономического роста, то теперь сворачивание программ развития тянет ВВП ко дну. По сравнению с прошлогодним уровнем компании сейчас инвестируют на 20% меньше. Не факт, что этот разрыв начнет сокращаться в ближайшее время: завершая старые, начатые еще до кризиса проекты, бизнес вряд ли станет торопиться с новыми до лучших времен.
Государство не отказало в предоставлении бизнесу дополнительных ресурсов. Снижение ставки налога на прибыль, по официальным оценкам, оставит в экономике дополнительные 281,6 млрд рублей в 2009 году. Правда, действенность этой меры была сомнительной в самый трудный для компаний период, когда они несли убытки. Больше всех от снижения налогового бремени выиграли нефтяные компании.
Впрочем, одной из особенностей борьбы с кризисом «по-русски» стало предпочтение не столько мер системной поддержки, сколько помощи конкретным предприятиям. В частности, «Автовазу» весной было выделено 25 млрд рублей. Однако государственные деньги в подобных случаях шли фактически на решение долговых проблем бизнеса: они помогали компаниям выжить, собственникам – сохранить свои активы, но не способствовали ни инвестициям, ни выпуску дополнительной продукции, ни созданию новых рабочих мест.
Credit crunch вместо «второй волны». Едва ли не главная забота правительства и ЦБ в последние месяцы – запуск кредитования. Доступность заемных средств для промышленности, судя по опросам ИЭПП, в последние месяцы остается неизменной: чуть более 40% предприятий считают ее нормальной. Это уже значительно лучше, чем было в острой фазе кризиса, когда доля была в два с лишним раза ниже. Однако понятие «нормы» субъективно и в течение кризиса, вероятно, претерпело изменения. Объективно же о «выходе на позитивные тренды развития» говорить пока не приходится. «Сейчас он стал чуть меньше, чем был на 1 января. Вплоть до конца сентября он был все-таки чуть больше», – говорил первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев о портфеле кредитов нефинансовому сектору и населению не далее как в середине октября. К тому же заемные средства, которые компаниям все же удается привлечь, остаются дорогими.
Улучшить положение власти пытались разными способами, вплоть до прямого предписывания банкам с государственным участием в капитале расширять кредитование реального сектора. ЦБ в течение года семь раз снижал ставку рефинансирования, благо ослабление инфляции позволяло это делать. С очевидной же причиной образования кредитного «тромба» – высокими рисками – регуляторы пытались справиться с помощью механизма государственных гарантий. О его запуске речь шла еще в конце 2008 года, а сам инструмент в первой версии был предложен в середине февраля. Однако банки сочли его непригодным к использованию: принцип субсидиарной ответственности государства был прописан таким образом, что получить деньги с Минфина в случае неплатежеспособности заемщика представлялось нереальным. В результате механизм заработал только после основательной «перезагрузки». На недавнем совещании вице-премьер Алексей Кудрин сообщил, что правительственная комиссия одобрила предоставление госгарантий по кредитам на сумму 208 млрд рублей, из которых гарантии на 43 млрд уже выданы.
Впрочем, трудно ожидать, что банковская система начнет работать в полную силу прежде, чем появится просвет в решении проблемы плохих долгов, которому государство до сих пор мало способствовало. По оценкам агентства Moody’s, к концу текущего года проблемные кредиты могут превысить $110 млрд и составить около 20% в общем объеме. Очевидно, что значительная доля плохих долгов все еще замаскирована под реструктурированные кредиты, которые, по данным ЦБ, в конце августа достигали 26% совокупного портфеля 20 крупнейших банков. В Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования считают, что вплоть до середины следующего года банки не смогут выступать в качестве устойчивого источника чистого кредитования реального сектора
Анна Ким
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
В сентябре, отчитываясь в Госдуме о результатах антикризисной работы, первый вице-премьер Игорь Шувалов записал в актив регуляторов две решенные задачи. Во-первых, сохранение денежно-кредитной и банковской систем. Во-вторых, правительству нужно было обеспечить «наименьшее возможное падение российской экономики с выходом во втором полугодии 2009 года на позитивные тренды развития». Действительно, банковский сектор без существенных потерь пережил первый кризисный шок. Правда, его спасение обошлось недешево: агентство Moody’s оценивает пакет мер в 10% ВВП (примерно $170 млрд, преимущественно вливания ликвидности). Что касается выполнения второй задачи, то за последние месяцы о нем отчитались буквально все ключевые чиновники экономического блока. Их оптимизм подкрепляется статистикой. По данным Росстата, в сентябре годовой темп падения промышленного производства снизился до 9,5% против 10,8% в июле и 12,6% в августе. При этом выпуск в обрабатывающих производствах также сократился более умеренно – на 13,4% (в августе было падение на 16,8%).
Большинство независимых экспертов не отрицают: ситуация в реальном секторе за последние месяцы стабилизировалась и во многих отраслях наблюдается оживление. Согласно опросам Института экономики переходного периода (ИЭПП), в сентябре уже треть российских предприятий считали нормальным спрос на свою продукцию, тогда как в первые кризисные месяцы таких набиралась лишь четверть. Положительная динамика спроса позволила компаниям в начале осени перейти к самому быстрому с начала кризиса наращиванию производства. Интенсивность увольнений, напротив, снизилась и стала самой умеренной с октября 2008 года.
Иностранный подарок. Если взглянуть на отраслевую картину, то легко заметить, что достижения последних месяцев наиболее выражены в отраслях, сильно зависящих от конъюнктуры внешних рынков – таких, как металлургия и химические производства. «Восстановление выпуска в промышленности на данный момент происходит преимущественно за счет роста внешнего спроса на промежуточную продукцию», – отметили в сентябрьском обзоре исследователи из Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН. По их расчетам, с января по июль падение физического объема экспорта в химическом производстве сократилось с 30,1 до 8,5% в производстве лесоматериалов и изделий из дерева – с 47,5 до 1,9%. А в металлургии и производстве топливно-энергетических товаров глубокий спад экспорта даже сменился небольшим ростом (на 1,8 и 2,3% соответственно). Кроме того, значительно вырос экспорт зерна.
Постепенное восстановление экспортных поставок стало возможным благодаря антикризисным стимулам со стороны зарубежных правительств. Особенно отличился Китай, который не только вкладывал сотни миллиардов долларов в инфраструктурные проекты, но и пополнял стратегические резервы наиболее востребованных видов сырья. «Китайский фактор» сказался не только на физических объемах спроса, но и на биржевых котировках. Согласно данным МВФ, в сентябре индекс цен на металлы был на 30,4% выше, чем в декабре 2008 года, алюминий подорожал на 22,1%, никель – на 76,7%. Нефть в среднем поднялась в цене на 64% – не столько благодаря росту промышленного спроса, сколько из-за падения курса доллара и энтузиазма международных инвесторов. Вполне естественно, что сальдо в торговле товарами – важнейший драйвер ВВП России – неуклонно росло. В августе оно приблизилось к $11,5 млрд, что очень позитивно, но не может быть приписано действиям российских властей.
В отдельных секторах промышленности, очевидно, сыграла роль девальвация рубля: например, производство кожи и обуви в сентябре заметно превысило прошлогодние уровни, почти не пострадал выпуск в пищевке. Впрочем, курсовой эффект не будет долгосрочным, поскольку укрепление российской валюты в реальном выражении стремительно сокращает ценовые преимущества отечественных производителей.
Помощь ушла в «тумбочку». Главная цель антикризисной политики правительства с точки зрения динамики ВВП заключается в стимулировании внутреннего спроса, а с ним проблемы сохраняются. В течение первого полугодия значительные суммы были выделены из бюджета по каналу выплат населению. Из 447,9 млрд рублей, заявленных в антикризисной программе в качестве социальной помощи, 315,6 млрд рублей – это средства для покрытия дефицита Пенсионного фонда. Но население, вместо того чтобы потратить дополнительные деньги, большую их часть направило на сбережения. Прирост вкладов физических лиц в банках с начала года составил 15%. И если в начале года их увеличение было в значительной мере техническим (люди переводили средства с рублевых счетов в дорожавшую валюту), то со второго квартала оно объяснялось уже возросшей склонностью к сбережениям. Как реакция на ужесточение экономических условий такое поведение вполне рационально, но оно подрывает возможности экономики к восстановлению.
По данным Росстата, отставание оборота розничной торговли от прошлогодних показателей в течение 2009 года плавно нарастало и к сентябрю достигло 9,9%. Этот спад следовал за снижением реальных доходов в небюджетной сфере: компании увольняли сотрудников и сокращали зарплаты. Немалые деньги были выделены на поддержку людей, потерявших работу. В частности, увеличение максимального размера пособий в 1,5 раза стоило 29,8 млрд рублей. С безработицей боролись и административными методами. Все это помогло притормозить падение потребительского спроса. Однако перспективы его восстановления остаются неясными. Во-первых, даже в правительстве признают риск обострения проблем на рынке труда в 2010 году. Во-вторых, проект бюджета впервые за многие годы не предполагает индексации зарплат бюджетников.
Были попытки сделать заход с другой стороны. Показательный пример – запущенная в апреле программа льготного автокредитования. Государство решило компенсировать банкам, выдающим кредиты, две трети ставки рефинансирования. При этом господдержка охватывала кредиты, предоставляемые на покупку автомобилей российской сборки не дороже 350 тыс. рублей. Вскоре выяснилось, что в таком виде программа мало кому нужна: потребителей не очень интересовали машины, которые можно было купить в пределах обозначенной цены. К концу июля, по данным Минпромторга, было выдано менее 22 тыс. льготных кредитов. Поэтому уже в конце лета планку пришлось повысить до 600 тыс. рублей, вдвое снизив первоначальный взнос. К середине октября востребованность программы увеличилась почти вдвое, а к концу года возглавляемое Виктором Христенко министерство рассчитывает довести число выданных кредитов до 100 тыс.
С инвестиционным спросом все гораздо хуже. Если до кризиса вложения в основной капитал были ускорителем экономического роста, то теперь сворачивание программ развития тянет ВВП ко дну. По сравнению с прошлогодним уровнем компании сейчас инвестируют на 20% меньше. Не факт, что этот разрыв начнет сокращаться в ближайшее время: завершая старые, начатые еще до кризиса проекты, бизнес вряд ли станет торопиться с новыми до лучших времен.
Государство не отказало в предоставлении бизнесу дополнительных ресурсов. Снижение ставки налога на прибыль, по официальным оценкам, оставит в экономике дополнительные 281,6 млрд рублей в 2009 году. Правда, действенность этой меры была сомнительной в самый трудный для компаний период, когда они несли убытки. Больше всех от снижения налогового бремени выиграли нефтяные компании.
Впрочем, одной из особенностей борьбы с кризисом «по-русски» стало предпочтение не столько мер системной поддержки, сколько помощи конкретным предприятиям. В частности, «Автовазу» весной было выделено 25 млрд рублей. Однако государственные деньги в подобных случаях шли фактически на решение долговых проблем бизнеса: они помогали компаниям выжить, собственникам – сохранить свои активы, но не способствовали ни инвестициям, ни выпуску дополнительной продукции, ни созданию новых рабочих мест.
Credit crunch вместо «второй волны». Едва ли не главная забота правительства и ЦБ в последние месяцы – запуск кредитования. Доступность заемных средств для промышленности, судя по опросам ИЭПП, в последние месяцы остается неизменной: чуть более 40% предприятий считают ее нормальной. Это уже значительно лучше, чем было в острой фазе кризиса, когда доля была в два с лишним раза ниже. Однако понятие «нормы» субъективно и в течение кризиса, вероятно, претерпело изменения. Объективно же о «выходе на позитивные тренды развития» говорить пока не приходится. «Сейчас он стал чуть меньше, чем был на 1 января. Вплоть до конца сентября он был все-таки чуть больше», – говорил первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев о портфеле кредитов нефинансовому сектору и населению не далее как в середине октября. К тому же заемные средства, которые компаниям все же удается привлечь, остаются дорогими.
Улучшить положение власти пытались разными способами, вплоть до прямого предписывания банкам с государственным участием в капитале расширять кредитование реального сектора. ЦБ в течение года семь раз снижал ставку рефинансирования, благо ослабление инфляции позволяло это делать. С очевидной же причиной образования кредитного «тромба» – высокими рисками – регуляторы пытались справиться с помощью механизма государственных гарантий. О его запуске речь шла еще в конце 2008 года, а сам инструмент в первой версии был предложен в середине февраля. Однако банки сочли его непригодным к использованию: принцип субсидиарной ответственности государства был прописан таким образом, что получить деньги с Минфина в случае неплатежеспособности заемщика представлялось нереальным. В результате механизм заработал только после основательной «перезагрузки». На недавнем совещании вице-премьер Алексей Кудрин сообщил, что правительственная комиссия одобрила предоставление госгарантий по кредитам на сумму 208 млрд рублей, из которых гарантии на 43 млрд уже выданы.
Впрочем, трудно ожидать, что банковская система начнет работать в полную силу прежде, чем появится просвет в решении проблемы плохих долгов, которому государство до сих пор мало способствовало. По оценкам агентства Moody’s, к концу текущего года проблемные кредиты могут превысить $110 млрд и составить около 20% в общем объеме. Очевидно, что значительная доля плохих долгов все еще замаскирована под реструктурированные кредиты, которые, по данным ЦБ, в конце августа достигали 26% совокупного портфеля 20 крупнейших банков. В Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования считают, что вплоть до середины следующего года банки не смогут выступать в качестве устойчивого источника чистого кредитования реального сектора
Анна Ким
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter