25 мая 2013 Financial Times
Однако в текущих условиях, когда соединились вместе такие факторы, как кризис евро, экономический успех Германии при канцлере Ангеле Меркель и ослабление экономики Франции при президенте Франсуа Олланде, - несимметричность и перекошенность этих отношений усилилась как никогда раньше, делая их еще более взрывоопасными. Вспомните, как демонизируют образ Меркель по всей Еврозоне. Одно дело, когда подобный протест выплескивается где-то на улицах Греции или Кипра, и совсем другое – когда это происходит в стране, являющейся ключевым партнером Германии. И, тем не менее, социалистическая партия Олланда позволяет себе критику в адрес Германии и особенно – госпожи Меркель.
Последний скандал берет свои истоки в черновом партийном документе, информация о котором просочилась в прессу. Le Monde опубликовал текст с откровенно провокационной лексикой, которая используется при обсуждении европейского проекта, направляемого «эгоистичной твердолобостью» г-жи Меркель, «канцлера жесткой экономии». В документе утверждается, что вся политика Меркель ориентируется исключительно на защиту сбережений немцев, национального торгового баланса и ее собственного политического имиджа в глазах избирателей. Следом спикер французского парламента, социалист Клод Бартолон призвал к «конфронтации» с Германией в вопросе бюджетной дисциплины. Арно Монтебур, министр промышленности, заявил, что пришло время «начать борьбу» с ЕС (что во Франции является кодовым обозначением Германии).
Французское правительство прилагает все усилия, чтобы ограничить негативные последствия таких высказываний. Премьер-министр страны Жан-Марк Эро выложил в Твиттере на немецком языке комментарий о ценности долговременных и устоявшихся двусторонних отношений. И все-таки в левом крыле французской политики все активнее зреет недовольство Германией. Мсье Олланд, который и сам является ярым про-европейцем, прекрасно отдает себе отчет в том, как важно партнерство с Берлином. Однако он стал президентом благодаря предвыборным обещаниям положить конец жесткой бюджетной дисциплине в Европе. Теперь мятежные левые обвиняют Олланда в том, что он чрезмерно потакает жесткой политике Меркель и требуют от него дать достойный отпор Берлину.
В отношениях с Германией Олланд придерживается того же принципа, что и во многих других аспектах своей деятельности, а именно: вспомнить политику своего предшественника Николя Саркози и поступить от противного. Саркози с энтузиазмом демонстрировал слаженный франко-германский тандем в преддверии саммитов ЕС и после них, что даже стало причиной появления популярного словечка «Меркози». Олланд избегает заключения подобных сделок и договоренностей перед саммитами, зато активно налаживает связи с другими государствами. Так, он проводил консультации с итальянцами и испанцами, а совсем недавно поддержал нового премьер-министра Италии Энрико Летта, заявившего: «Бюджетная экономия убивает нас». Несмотря на все старания, пока Олланду удалось добиться лишь результатов, аналогичных успехам Саркози: в лучшем случае их можно назвать разве что неоднозначными. Шоу «Меркози» маскировало усиливающиеся дисбалансы, поскольку экономика Франции переживала застой, а ее конкурентоспособность снижалась, в то время как немецкий локомотив рвался вперед. Когда пост принял Олланд, немцы согласились с идеей банковского союза, хотя и без особого рвения воплощать его в жизнь. Зато Олланду пришлось проглотить фискальное соглашение, которое он некогда обещал пересмотреть, и в которое в итоге были внесены лишь незначительные поправки в пользу экономики. А его лозунг о еврооблигация так и остался неуслышанным.
Мысль о том, что политика бюджетной дисциплины завела нас слишком далеко, набирает все больше сторонников. Однако заслуга Олланда в этом совсем невелика. Как комментирует Томас Клау, эксперт Евросовета по внешним связям, отчасти проблема заключается в том, что «старания Франции обесценивает мнение – верное или ошибочное – о том, что Олланд недостаточно решительно проводил реформы внутри собственной страны». Германия готова предоставить французам дополнительное время на сокращение бюджетного дефицита к отметке 3% от ВВП, но для этого ей необходимо получить от Парижа дополнительные доказательства реализации реформ в стране. Олланду это хорошо известно. Не в меньшей степени он осознает и проблемы, стоящие перед экономикой Франции. Он начал с повышения налогов на богатство и прибыль компаний, а теперь запоздало заговорил о реформе соцобеспечения и сокращения расходов, и даже стал демонстрировать дружелюбное отношение к бизнесу. Однако постоянное стремление Олланда добиваться консенсуса и компромиссов, его расколотая партия и его рекордно низкий рейтинг популярности ставят под сомнение готовность президента подвергать французов испытаниям в виде жестких реформ. Двусмысленность и неопределенность – вот фирменные знаки стиля его правления. Если немцам необходима более четкая линия французского правительства в вопросе реформ – им придется подождать.
В то же время не в характере мсье Олланда вступать в прямую конфронтацию с Меркель. Такой подход может поставить под угрозу даже то хрупкое доверие, которого двум лидерам удалось добиться за последний год. Подобная ситуация была бы особенно не к месту в преддверии сентябрьских выборов в Германии. Да и Олланд совершенно не заинтересован в расколе Европы, к которому может привести ополчение южных государств против Меркель. Это чревато не только распадом Еврозоны на северный и южный блоки. При подобном раскладе Франция может оказаться всего-навсего предводителем стран второго дивизиона. В итоге Олланду не остается ничего иного, как придерживаться в отношениях с Германией щекотливой и натянутой стратегии «дружеской напряженности». Отчасти он даже заинтересован в том, чтобы мятежное левое крыло продолжало сохранять агрессивный настрой против Меркель. В прошлом году небольшая группа парламентариев уже проголосовала против фискального соглашения, а этим летом Олланд намеревается принять ряд новых реформ – необходимых, но непопулярных среди его однопартийцев, - и здесь Меркель может оказаться подходящим козлом отпущения.
Взгляд за Рейн
Когда в 1962 году Конрад Аденауэр, канцлер Западной Германии, и Шарль де Голль, президент Франции, в знак франко-германского сближения приняли участие в примирительной службе в Реймсском кафедральном соборе, кресло де Голля оказалось выше, чем у Аденауэра. Немцы спокойно отнеслись к этому, отдав Франции право на лидерство в политических вопросах, даже несмотря на экономическое превосходство Германии. Впоследствии Гельмут Коль также следовал совету своего предшественника Аденауэра трижды поклониться французскому триколору и лишь затем склонить голову перед флагом Германии. И, тем не менее, терпение и доверие немцев испытывается сейчас на прочность, как никогда. Тридцатого апреля министр экономики Филипп Реслер опубликовал доклад, в котором выразил свою обеспокоенность состоянием французской промышленности, утрачивающей конкурентоспособность и выводящей активы за границу. Частный сектор Германии больше не может молчать. «Франция дрейфует на юг», - предупреждают аналитики Commerzbank. На недавней встрече деловых кругов в Берлине Франция рассматривалась как пример неправильного и неумелого руководства социалистов.
За последние 30 лет франко-германский тандем немало потрясло на различных ухабах. В 1981 г. Миттеран шокировал немцев национализацией и девальвацией. В конце 1990-х Герхард Шредер и Жак Ширак практически не разговаривали на протяжении полугода. У Меркель тоже были проблемы с Саркози: хотя оба политика принадлежали к правоцентристам, у них произошла серьезная ссора по поводу идеи «Средиземноморского союза», в который поначалу не была включена Германия. И все-таки Меркель открыто поддерживала Саркози в ходе прошлогодних президентских выборов. Как отмечает Юрген Триттин, представитель немецкой Партии зеленых, подобное поведение канцлера во многом объясняет сложившуюся на данный момент ситуацию. Меркель «спутала стратегическую дружбу между двумя странами с идеологической связью с прежним президентом».
По мнению аналитиков Немецкого института международных проблем и проблем безопасности, если оценивать текущий уровень дружбы между двумя странами по шкале от 1 до 10, то она не дотянет и до уровня «двойки». Возможно, впервые фундаментальные расхождения были озвучены открыто. Немцы презрительно фыркают в ответ на очевидную веру Франции в то, что Берлин должен проявить больше солидарности к странам, пострадавшим от кризиса, и направить больше денег немецких налогоплательщиков на поддержку более слабых и обделенных. Тем временем Германия уверена, что проблемные государства (и Франция в том числе) должны провести реформы на рынке труда и в сфере производства, чтобы повысить свою конкурентоспособность. В противном случае дополнительная финансовая помощь из Берлина будет лишь создавать «моральные риски», позволяя спасаемым отвертеться от реализации необходимых реформ.
Впрочем, не исключено, что немцы недооценивают политические препятствия на пути радикальных реформ, требуемых ими от первого после Миттерана президента-социалиста. Французы же, в свою очередь, не понимают, что власти Германии просто не могут стимулировать рост потребления и снижение конкурентоспособности посредством повышения зарплат. Охлаждение отношений между двумя странами побуждает немцев осматриваться по сторонам в поисках новых партнеров. Меркель уже начала сближаться с британским премьером Дэвидом Кэмероном. Однако Британия не входит в зону евро, а ее стремление пересмотреть соглашение с ЕС и идея с референдумом о выходе из состава Союза делают страну непригодной на роль лидера. У Германии налажены хорошие отношения с Польшей (где весьма популярна г-жа Меркель, дедушка которой был поляком). Однако Польша – маленькое государство, и она тоже не является членом Еврозоны.
Таким образом, никакой альтернативы Франции пока не находится. Олланд надеется, что в сентябре на выборах победят левоцентристская коалиция Социал-демократической партии (SPD) и «зеленые». Меркель отдает себе отчет, что в ожидании этого события он не будет запускать никаких крупных совместных инициатив. Ему будет проще иметь дело с кандидатом в канцлеры от SPD Пеером Штайнбрюком, который называет подход Меркель к кризису «однобоким» и требующим лишь «консолидации, консолидации и еще раз консолидации», и хочет сделать больше для стимулирования экономики. Он также открыт для идеи введения взаимных гарантий по долгу. Впрочем, даже в случае победы Штайнбрюка (что на данном этапе представляется маловероятным), надежды Олланда могут оказаться иллюзорными, предупреждают эксперты аналитического центра Bertelsmann Foundation. Штайнбрюк является весьма жестким консерватором в вопросах бюджета; он был министром финансов в коалиции Меркель в самый разгар кризиса – в период с 2005 по 2009 г.
В конечном итоге политические разногласия не имеют большого значения. Германия и Франция уже не могут друг без друга. Их объединяют тесные институциональные и официальные связи, а также положения Елисейского договора, 50-летний юбилей которого Берлин отмечал в январе. Этот тандем обречен вести за собой Европу: если этим двум странам с такими разными инстинктами удается достичь соглашения, то оно почти наверняка устраивает и всех остальных. Даже в эпоху кризиса Германия не рвется быть единоличным лидером. Ей отчаянно необходимо оживление французской экономики, чтобы снова оказаться на коне вместе с достойным партнером. Вот почему неважно «нравятся ли они друг другу – они годами обходились и без этого», комментирует Джон Корнблум, бывший американский посол в Берлине. Что действительно важно, так это «способность французов выполнить свою часть сделки и дать немцам поводы верить в то, что трижды салютовать флагу Франции - по-прежнему в их интересах». Французов может раздражать немецкая дисциплина, а немцев – стремление Франции уклониться от реформ, но они все равно обречены на сотрудничество.
/Элитный Трейдер, ELITETRADER.RU/
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу