Санкт-Петербургская биржа, открыткаС конца 1860-х — начала 1870-х гг. в России, по отношению к неприсяжным маклерам стало часто применяться пренебрежительное прозвище — «биржевой заяц», заимствованное из европейского лексикона. Со временем оно получило широкое распространение не только на бирже, но и среди самых разных слоёв общества для определения мелкого неофициального (не выборного, частного, вольного) маклера или свободного посредника, сводчика покупателей и продавцов. Иногда их также называли «маклерами закоулка». Для многих из них посредническая биржевая деятельность составляла профессиональное занятие.
«Биржевые зайцы» обыкновенно записывались во вторую купеческую гильдию, часто указывая вид торговой деятельности в качестве агентов, комиссионеров и приказчиков. Отличить их от настоящих маклеров было почти невозможно. Действовали они весьма осторожно. В ряду незаконных маклеров видную роль играли сами биржевые купцы, выступавшие незаконно в роли посредников.
Сами присяжные маклеры иногда совершали операции, которые можно было назвать незаконным маклерством. Свободные маклеры, именуемые «биржевыми зайцами» успешно конкурировали с официальными. Они прикрывали свою деятельность открытием различных мелких контор, представлявших собой лишь видимость торгового заведения, или открывали для виду мелочную торговую лавку. Однако эта симуляция не распространялась далее внешней видимости. Торговлей товарами в конторке или лавке они, конечно, не занимались, а предавались всецело посреднической деятельности.
Условия заключённых при их посредстве сделок они писали на особых бланках, напоминавших маклерские записки. В отношениях с клиентами они не скрывали своего настоящего занятия, поэтому нередко и письма к ним адресовались, как к маклерам. На бирже они следили за действиями финансовых тузов и крупных маклеров и действовали в том же направлении, довольствуясь лишь спекулятивными крохами. Иногда «биржевые зайцы» служили для прикрытия от излишней огласки сделок крупных игроков.
Официальные маклеры всегда видели причину спекуляции в «давнившем для биржи зле» — незаконном маклерстве «зайцев». И хотя в российском законодательстве XIX в. как и прежде предусматривалось серьёзное наказание за незаконное посредничество, оно сохранялось как на российских, так и на всех европейских биржах. Применение закона не практиковалось из-за «затруднения обличения виновных». В 1841 г., 1846 г., 1870 г. со стороны биржевых маклеров возникали жалобы на «стеснения от незаконного маклерства» и просьбы принять меры против распространившегося «до огромных размеров» незаконного посредничества. Постоянно присяжные маклеры обращались с просьбой к биржевому купечеству не давать никаких поручений «лицам , которые купечеству более или менее все известны, на покупку и продажу товаров, фондов, акций и прочего и вообще не обращаться к ним для совершения сделок».
К 1870 г. лиц, занимающихся незаконным маклерством на Петербургской бирже, насчитывалось до 100 человек. Многие из них «лишь только с некоторыми мерами предосторожностями, занимались своей, законом недозволенной профессией». Неприсяжные маклеры, несмотря на свой неопределённый статус, вели зачастую больше дел, чем некоторые официальные маклеры.
Согласно опубликованному 8 июня 1893 г. закону, за незаконное маклерство или обращение к незаконным маклерам виновные подвергались лишению права посещать биржевые собрания «на срок до одного года». Однако и позже неофициальное посредничество в самом широком масштабе продолжало существовать. Одной из причин существования частных посредников — «биржевых зайцев» был недостаток правительственных маклеров.
Незаконное биржевое посредничество было явлением, широко распространённым во всём мире. Экономист И. К. Гейлер, автор «Сборника о процентных бумагах (фондах, акциях и облигациях) в России» (1871 г.), писал: «Рядом с официальной биржей существует на некоторых биржах неофициальные, негласные — coulisse, как называют их французы. Рядом с официальными присяжными маклерами существуют маклеры неприсяжные. Неофициальные маклеры (courtiers marrons) известны на бирже и в публике под названием „зайцев“, — название не совсем верное! Заяц, как всем известно, робок, труслив и не опасен, чего нельзя сказать про биржевых зайцев».
Многие «биржевые зайцы» влачили довольно скромное существование. Они ежедневно сновали по бирже, банкам, банкирским конторам, менялам. Они были суетливы, деятельны, подвижны, неутомимы и выносливы. Именно эта их характерная особенность и дала основание для их прозвища. В очерке «Благонамеренные речи» М. Е. Салтыков-Щедрин отмечал: «...зайцем прозван оттого, что он во всяком месте словно бы из-под куста выпрыгнул. Где его и не ждёшь, а он тут».
Выражение «биржевой заяц» было широко распространено не только в предпринимательской среде. Фигура «биржевого зайца» нашла широкое отражение в русской литературе и публицистике второй половины XIX — начала ХХ вв. Встречается следующее определение: «Заяц. Мелкотравчатый биржевой делец, проводящий утро на бирже, день на скачках или бегах, а вечер в клубе».
А. И. Куприн в рассказе «Заяц» писал: «Этих хищников называют зайцами исключительно за их внешний вид. Впалый живот, поджарые длинные ноги, вечная торопливость походки и движения, настороженные и как будто бы прядающие во все стороны уши, нос, постоянно точно разнюхивающий что-то в воздухе, вот типичные черты зайца».
В романе «Китай-город» П. Д. Боборыкин сообщал: «У биржи полегоньку собираются мелкие „зайцы“ — жидки, восточники, шустрые маклаки из ярославцев, греки Два жандарма, поставленные тут затем, чтобы не было толкотни и недозволенного торга и чтобы именитые купцы могли беспрепятственно подъезжать». В поволжских городах, кроме названия «биржевой заяц», по отношению к неприсяжным маклерам применялось слово «ревель». Ликвидация незаконного посредничества проходила совершенно безрезультатно, искоренить неприсяжное маклерство не удавалось, несмотря на самые разнообразные запреты и ограничения. Борьба с ним перешагнула границы биржи и выплеснулась на страницы газет, журналов и книг, где осуждалось данное явление.
Писатель и публицист Д. И. Стахеев, сам родом из известной купеческой династии, в романе «Студенты» утверждал: «Биржевые зайцы, мне думается, даже и не народ. Это что-то такое, что необходимо истреблять какими-нибудь противозаразными средствами, в роде, например, карболовой кислоты. Древнее выражение „бегает нечестивый, ни единому же гонящу“ — кажется именно к нему относится, потому что, в самом деле, за ним никто не гонится, а он бежит сломя голову. И дела у него все какие-то необыкновенные, доведённые почему-то до такой крайности, что вот опоздай только одну минуту — и всё прахом пойдёт. To у него последний срок на подачу кассационной жалобы, то последний грационный день для предъявления векселя к протесту, то на бирже какая-то чертовщина с процентными бумагами, вдруг упавшими с повышения на понижение».
Из литературных сочинений, в которых упоминаются «биржевые зайцы», можно также назвать «Встреча» Д. В. Григоровича, «Картинки современных нравов» К. М. Станюковича, «Делец» А. П. Чехова, «Бурный поток (На улице)», «Адамовы головы» и «Вице-рой» Д. Н. Мамин-Сибиряка, «Большой фонтан» А. И. Куприна, «Голубой платок» К. К. Случевского, «Страдания и приключения вдовы Пересыпкиной» С. Н. Терпигорьева (С. Атавы), «Когда рак свистнул» Н. А. Тэффи, «Цари биржи. Каиново племя в наши дни» Вас. И. Немирович-Данченко и другие.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter