10 марта 2011 InoPressa
Значение восстаний в арабском мире с точки зрения поставок энергоносителей
Со своими политическими потрясениями, распространяющимися по Северной Африке и странам Персидского залива, 2011 год может стать таким же судьбоносным для глобальных нефтяных рынков, как и 1971-й. Многие из факторов, стоящих за нынешними протестами — высокая безработица, сильный разрыв в доходах, повышение стоимости жизни (особенно цен на продовольствие) и правление геронто- и клептократов — уходят корнями в становление нефтегосударств региона, кульминационным моментом которого стал именно тот год.
В 1971 году нефтедобывающие государства арабского мира попытались изменить равновесие сил между собой и западными нефтяными компаниями и потребителями. Ливия — от своего имени, а также от имени Алжира, Ирака и Саудовской Аравии — объявила, что именно они, а не иностранные компании, будут устанавливать цену на нефть, поставляемую в Европу. В результате цены для Европы, которая тогда была основным рынком экспорта нефти, в одночасье выросли на 35 процентов. В то же время члены Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) повысили налоги для нефтяных компаний с 50 или менее процентов до 80 процентов. Также в 1971 году Ливия национализировала нефтяную концессию ВР в стране, а Алжир национализировал 51 процент нефтегазовых предприятий французской компании CFP.
В том же году Соединенные Штаты вышли из Бреттон-Вудской системы и отказались от золотого стандарта, что привело к фактической девальвации доллара; ОПЕК, доходы которой от продажи нефти были деноминированы в долларах, отреагировала на это повышением цен. Тем временем Ливия начала применять то, что Муаммар Каддафи, пришедший к власти в 1969 году, называл "нефтяным оружием" своей страны против Запада. Объем добычи нефти был сокращен с 3,35 миллионов баррелей в 1970-м до 2,25 миллионов в 1972-м и 1,6 миллионов — в 1973 году, когда арабские страны объявили нефтяное эмбарго с целью повышения цен и доходов. Одним словом, 1971 год знаменовал собой начало новой эпохи.
В последующем торговля нефтью была неизменно отмечена конфликтностью. Страны ОПЕК одна за другой национализировали свою нефтяную промышленность, и целостность глобальной нефтяной торговли, когда крупные международные компании владели всем — от скважин до средств оптовой доставки, начала распадаться. Компании начали поиск других источников нефти, но менее успешно, поскольку теперь у них не было легкого доступа к дешевым ресурсам.
Ценообразование в нефтяной отрасли стало игрой с нулевой суммой: каждое повышение цен приносило выгоду производителям за счет потребителей, а каждое снижение приносило выгоду потребителям за счет производителей. Производители относились к рынкам с возрастающим скептицизмом и постоянно подозревали их в заговоре против себя, йвводились ли потребительские налоги на бензин или предпринимались усилия по замене нефти природным газом и возобновляемыми источниками энергии. Повышение цен они связывали с деятельностью спекулянтов, а не собственным уровнем добычи. Правительства, впадавшие в зависимость от нефтяных доходов, все менее охотно делились прибылью — по крайней мере, поначалу — с собственным населением. Позже эта тенденция была названа "ресурсным проклятьем".
Потом началось почти двадцатилетнее снижение цен на нефть. В 1981-1985 годах цены на нефть упали с 35 до 10 долларов за баррель, а затем, на протяжении большей части 1990-х, держались на уровне примерно 20 долларов (хотя в 1998 году вновь упали до 10). В тот же период произошел резкий рост населения стран ОПЕК, вызванный увеличением как продолжительности жизни, так и рождаемости. С сокращением прибыли от продажи нефти и ростом населения уровень доходов на душу населения начал снижаться. Однако правительства не предпринимали активных усилий по диверсификации экономики; фактически нефтедобывающие государства начали инвестировать в диверсификацию и повышать расходы на социальную сферу только после резкого повышения цен нефть (а некоторые нефтедобывающие страны, в том числе Ливия, даже не начинали).
Такое небрежение способствовало возникновению многих факторов, стоящих за нынешней волной беспорядков, — особенно стагнации уровня доходов и росту безработицы. Теперь, когда вирус распространяется на богатые нефтью страны Аравийского полуострова и Персидского залива, нефтяной апокалипсис уже нельзя считать маловероятным: при таком сценарии беспорядки в стране могут перерасти в гражданскую войну, что, в свою очередь, вызовет сокращение или прекращение добычи нефти. Подлинно апокалиптическим сценарием стали бы подобные события в крупных нефтедобывающих странах, например, Саудовской Аравии.
Беспорядки в Египте привели пока лишь к ограниченным и локализованным срывам поставок энергоносителей из страны или через нее. Египет экспортирует скромные объемы природного газа — как в форме сжиженного природного газа по морю, так и по трубопроводу в соседние Израиль, Иорданию, Сирию и Ливан. Взрыв, произошедший в начале февраля на одном из важнейших египетских трубопроводов на севере Синайского полуострова, привел к кратковременным перебоям поставок газа в соседние страны (еще не выяснено, был ли этот взрыв актом саботажа или случайностью). Но важнее то, что не были сорваны поставки ни по Суэцкому каналу (через который идет порядка девяти процентов объема глобальной торговли, в том числе нефтью), ни по трубопроводу Sumed (по которому с Красного моря на средиземноморское побережье ежедневно поступает около 1,5 млн. баррелей).
Продолжающееся насилие в Ливии имеет более важные последствия с точки зрения цен на нефть. На настоящий момент недостача поставок ливийской нефти составляет около 750 000 баррелей в день; Саудовская Аравия утверждает, что ей удалось полностью ее компенсировать. Но нефть из Ливии и Саудовской Аравии не взаимозаменяема. Ливийская сырая нефть известна своим высоким качеством: большая часть из тех полутора миллионов баррелей, которые страна добывает ежедневно, — это легкая и малосернистая нефть, легко перерабатываемая в такие пользующиеся высоким спросом нефтепродукты, как бензин и дизельное топливо. Лишь 25 процентов глобального предложения сырой нефти имеет аналогичное качество; с возникновением недостачи ливийской нефти оно сократилось примерно на 9 процентов. Тем временем, саудовская нефть — тяжелая и высокосернистая и может послужить в лучшем случае несовершенной заменой ливийской. Более того, ливийский экспорт ориентирован на Средиземноморье и идет прежде всего в Италию, Францию, Швейцарию и Германию. Таким образом, по сравнению с нефтью из большинства ближневосточных государств, потеря ливийской нефти имеет особо ощутимый эффект.
Волнения распространились и на соседний Алжир, также добывающий легкую и низкосернистую нефть. Совокупно Ливия и Алжир производят около 2,7 млн. баррелей нефти и газа в день. Это значительная цифра: для сравнения, Иран и Йемен, еще две нефте- и газодобывающие страны, переживающие внутренние потрясения, поставляют 2,4 млн. баррелей в день.
Волнения охватили и Бахрейн, небольшое островное государство, соединенное мостом с населенной преимущественно шиитами Восточной провинцией Саудовской Аравии, где находится большая часть саудовских месторождений. Массовые протесты проходят также в Омане, а в Саудовской Аравии уже звучат призывы к демонстрациям. Ужасающая перспектива политических потрясений в странах Персидского залива вызывает опасения по поводу срыва поставок нефти через Ормузский пролив, откуда ежедневно выходят по 30 крупных танкеров, обеспечивая примерно треть объема торговли нефтью по морю. По этому маршруту проходит более 75 процентов нефти, потребляемой в Азии.
По поводу Саудовской Аравии возникают два опасения. Первое касается защиты от терактов ее объектов нефтяной промышленности, в том числе крупных предприятий по сепарации газа от нефти и транзитных пунктов. Второе — действительно ли страна способна, как утверждают ее власти, добывать 12,5 млн. баррелей в день, на 4,5 миллиона выше квоты, предусмотренной ОПЕК? С каждым баррелем нефти, добываемым саудовской компанией Aramco для восполнения недостачи нефти из Ливии или любой другой страны, ровно на баррель сокращаются резервные возможности Саудовской Аравии. Вероятность скачков цен в будущем напрямую соотносится с опасениями того, что таких резервных возможностей у Саудовской Аравии просто нет.
Многие из тех внутриполитических факторов, которые привели к нынешним потрясениям в регионе, не исчезнут в 2011 году. Практически ни одна нефтедобывающая страна региона не сумела снизить зависимость своей экономики от нефти. Почти везде резко растет уровень внутреннего потребления нефти, так как правительства субсидируют цены на бензин, дизельное топливо и электроэнергию, пытаясь обеспечить материальное благосостояние своих граждан. Дешевая энергия играет ключевую роль в обеспечении легитимности этих режимов, в связи с чем повышение цен является политически затруднительным. Пока только Иран сумел повысить внутренние цены на бензин — и то из-за отсутствия собственных нефтеперерабатывающих мощностей и американского эмбарго на поставки бензина. Потребление нефти в странах Персидского залива увеличилось с 4,8 млн. баррелей в 2000 году до 7,8 миллионов в 2010 году, что снизило объем экспорта и повысило минимальную цену нефти, позволяющую нефтедобывающим странам окупить издержки на добычу и производство. В результате перед теми государствами, которые зависят от нефти, поступающей из региона, встают тревожные перспективы: краткосрочное сокращение предложения в связи с нынешними перебоями и долгосрочное сокращение предложения в связи с ростом внутреннего потребления.
Oil and Unrest, Foreign Affairs
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Со своими политическими потрясениями, распространяющимися по Северной Африке и странам Персидского залива, 2011 год может стать таким же судьбоносным для глобальных нефтяных рынков, как и 1971-й. Многие из факторов, стоящих за нынешними протестами — высокая безработица, сильный разрыв в доходах, повышение стоимости жизни (особенно цен на продовольствие) и правление геронто- и клептократов — уходят корнями в становление нефтегосударств региона, кульминационным моментом которого стал именно тот год.
В 1971 году нефтедобывающие государства арабского мира попытались изменить равновесие сил между собой и западными нефтяными компаниями и потребителями. Ливия — от своего имени, а также от имени Алжира, Ирака и Саудовской Аравии — объявила, что именно они, а не иностранные компании, будут устанавливать цену на нефть, поставляемую в Европу. В результате цены для Европы, которая тогда была основным рынком экспорта нефти, в одночасье выросли на 35 процентов. В то же время члены Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) повысили налоги для нефтяных компаний с 50 или менее процентов до 80 процентов. Также в 1971 году Ливия национализировала нефтяную концессию ВР в стране, а Алжир национализировал 51 процент нефтегазовых предприятий французской компании CFP.
В том же году Соединенные Штаты вышли из Бреттон-Вудской системы и отказались от золотого стандарта, что привело к фактической девальвации доллара; ОПЕК, доходы которой от продажи нефти были деноминированы в долларах, отреагировала на это повышением цен. Тем временем Ливия начала применять то, что Муаммар Каддафи, пришедший к власти в 1969 году, называл "нефтяным оружием" своей страны против Запада. Объем добычи нефти был сокращен с 3,35 миллионов баррелей в 1970-м до 2,25 миллионов в 1972-м и 1,6 миллионов — в 1973 году, когда арабские страны объявили нефтяное эмбарго с целью повышения цен и доходов. Одним словом, 1971 год знаменовал собой начало новой эпохи.
В последующем торговля нефтью была неизменно отмечена конфликтностью. Страны ОПЕК одна за другой национализировали свою нефтяную промышленность, и целостность глобальной нефтяной торговли, когда крупные международные компании владели всем — от скважин до средств оптовой доставки, начала распадаться. Компании начали поиск других источников нефти, но менее успешно, поскольку теперь у них не было легкого доступа к дешевым ресурсам.
Ценообразование в нефтяной отрасли стало игрой с нулевой суммой: каждое повышение цен приносило выгоду производителям за счет потребителей, а каждое снижение приносило выгоду потребителям за счет производителей. Производители относились к рынкам с возрастающим скептицизмом и постоянно подозревали их в заговоре против себя, йвводились ли потребительские налоги на бензин или предпринимались усилия по замене нефти природным газом и возобновляемыми источниками энергии. Повышение цен они связывали с деятельностью спекулянтов, а не собственным уровнем добычи. Правительства, впадавшие в зависимость от нефтяных доходов, все менее охотно делились прибылью — по крайней мере, поначалу — с собственным населением. Позже эта тенденция была названа "ресурсным проклятьем".
Потом началось почти двадцатилетнее снижение цен на нефть. В 1981-1985 годах цены на нефть упали с 35 до 10 долларов за баррель, а затем, на протяжении большей части 1990-х, держались на уровне примерно 20 долларов (хотя в 1998 году вновь упали до 10). В тот же период произошел резкий рост населения стран ОПЕК, вызванный увеличением как продолжительности жизни, так и рождаемости. С сокращением прибыли от продажи нефти и ростом населения уровень доходов на душу населения начал снижаться. Однако правительства не предпринимали активных усилий по диверсификации экономики; фактически нефтедобывающие государства начали инвестировать в диверсификацию и повышать расходы на социальную сферу только после резкого повышения цен нефть (а некоторые нефтедобывающие страны, в том числе Ливия, даже не начинали).
Такое небрежение способствовало возникновению многих факторов, стоящих за нынешней волной беспорядков, — особенно стагнации уровня доходов и росту безработицы. Теперь, когда вирус распространяется на богатые нефтью страны Аравийского полуострова и Персидского залива, нефтяной апокалипсис уже нельзя считать маловероятным: при таком сценарии беспорядки в стране могут перерасти в гражданскую войну, что, в свою очередь, вызовет сокращение или прекращение добычи нефти. Подлинно апокалиптическим сценарием стали бы подобные события в крупных нефтедобывающих странах, например, Саудовской Аравии.
Беспорядки в Египте привели пока лишь к ограниченным и локализованным срывам поставок энергоносителей из страны или через нее. Египет экспортирует скромные объемы природного газа — как в форме сжиженного природного газа по морю, так и по трубопроводу в соседние Израиль, Иорданию, Сирию и Ливан. Взрыв, произошедший в начале февраля на одном из важнейших египетских трубопроводов на севере Синайского полуострова, привел к кратковременным перебоям поставок газа в соседние страны (еще не выяснено, был ли этот взрыв актом саботажа или случайностью). Но важнее то, что не были сорваны поставки ни по Суэцкому каналу (через который идет порядка девяти процентов объема глобальной торговли, в том числе нефтью), ни по трубопроводу Sumed (по которому с Красного моря на средиземноморское побережье ежедневно поступает около 1,5 млн. баррелей).
Продолжающееся насилие в Ливии имеет более важные последствия с точки зрения цен на нефть. На настоящий момент недостача поставок ливийской нефти составляет около 750 000 баррелей в день; Саудовская Аравия утверждает, что ей удалось полностью ее компенсировать. Но нефть из Ливии и Саудовской Аравии не взаимозаменяема. Ливийская сырая нефть известна своим высоким качеством: большая часть из тех полутора миллионов баррелей, которые страна добывает ежедневно, — это легкая и малосернистая нефть, легко перерабатываемая в такие пользующиеся высоким спросом нефтепродукты, как бензин и дизельное топливо. Лишь 25 процентов глобального предложения сырой нефти имеет аналогичное качество; с возникновением недостачи ливийской нефти оно сократилось примерно на 9 процентов. Тем временем, саудовская нефть — тяжелая и высокосернистая и может послужить в лучшем случае несовершенной заменой ливийской. Более того, ливийский экспорт ориентирован на Средиземноморье и идет прежде всего в Италию, Францию, Швейцарию и Германию. Таким образом, по сравнению с нефтью из большинства ближневосточных государств, потеря ливийской нефти имеет особо ощутимый эффект.
Волнения распространились и на соседний Алжир, также добывающий легкую и низкосернистую нефть. Совокупно Ливия и Алжир производят около 2,7 млн. баррелей нефти и газа в день. Это значительная цифра: для сравнения, Иран и Йемен, еще две нефте- и газодобывающие страны, переживающие внутренние потрясения, поставляют 2,4 млн. баррелей в день.
Волнения охватили и Бахрейн, небольшое островное государство, соединенное мостом с населенной преимущественно шиитами Восточной провинцией Саудовской Аравии, где находится большая часть саудовских месторождений. Массовые протесты проходят также в Омане, а в Саудовской Аравии уже звучат призывы к демонстрациям. Ужасающая перспектива политических потрясений в странах Персидского залива вызывает опасения по поводу срыва поставок нефти через Ормузский пролив, откуда ежедневно выходят по 30 крупных танкеров, обеспечивая примерно треть объема торговли нефтью по морю. По этому маршруту проходит более 75 процентов нефти, потребляемой в Азии.
По поводу Саудовской Аравии возникают два опасения. Первое касается защиты от терактов ее объектов нефтяной промышленности, в том числе крупных предприятий по сепарации газа от нефти и транзитных пунктов. Второе — действительно ли страна способна, как утверждают ее власти, добывать 12,5 млн. баррелей в день, на 4,5 миллиона выше квоты, предусмотренной ОПЕК? С каждым баррелем нефти, добываемым саудовской компанией Aramco для восполнения недостачи нефти из Ливии или любой другой страны, ровно на баррель сокращаются резервные возможности Саудовской Аравии. Вероятность скачков цен в будущем напрямую соотносится с опасениями того, что таких резервных возможностей у Саудовской Аравии просто нет.
Многие из тех внутриполитических факторов, которые привели к нынешним потрясениям в регионе, не исчезнут в 2011 году. Практически ни одна нефтедобывающая страна региона не сумела снизить зависимость своей экономики от нефти. Почти везде резко растет уровень внутреннего потребления нефти, так как правительства субсидируют цены на бензин, дизельное топливо и электроэнергию, пытаясь обеспечить материальное благосостояние своих граждан. Дешевая энергия играет ключевую роль в обеспечении легитимности этих режимов, в связи с чем повышение цен является политически затруднительным. Пока только Иран сумел повысить внутренние цены на бензин — и то из-за отсутствия собственных нефтеперерабатывающих мощностей и американского эмбарго на поставки бензина. Потребление нефти в странах Персидского залива увеличилось с 4,8 млн. баррелей в 2000 году до 7,8 миллионов в 2010 году, что снизило объем экспорта и повысило минимальную цену нефти, позволяющую нефтедобывающим странам окупить издержки на добычу и производство. В результате перед теми государствами, которые зависят от нефти, поступающей из региона, встают тревожные перспективы: краткосрочное сокращение предложения в связи с нынешними перебоями и долгосрочное сокращение предложения в связи с ростом внутреннего потребления.
Oil and Unrest, Foreign Affairs
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу