21 марта 2011 Эксперт Online
Удержание валютного курса становится наиболее эффективным инструментом для решения экономических проблем
Мировые экономические державы предпочли худой мир хорошей войне. Индивидуализм в желании сохранить экономический рост уступает место, по крайней мере на словах, желанию консолидировать усилия по стабилизации мировой экономической системы. Хотя основные претензии стран друг к другу остаются, все понимают, что в одиночку не выстоишь. В начале этого года ведущие страны мира перешли от слов к делу, договорившись о совместных действиях. Важным событием стало утверждение в феврале странами-участницами G 20 системы индикаторов для определения степени дисбалансов в мировой торговле и экономике, которые предполагается использовать для оценки угрозы риска. В середине марта страны еврозоны одобрили проект «Пакта о конкурентоспособности», согласно которому обязуются проводить согласованную экономическую, финансовую и социальную политику. Тем не менее структурные дисбалансы так просто не решить, и угроза валютных войн сохраняется. Казахстан хоть и не участвует в таких войнах, все же вынужден будет укреплять свою валюту, считает экономист Ситибанка по России и странам СНГ Наталия Новикова.
Мировых изменений не ждите
— Хотя ведущие и развивающиеся страны предпринимают меры по устранению дисбалансов, в частности сокращают социальные льготы для уменьшения долговой нагрузки, договариваются о совместном мониторинге экономики, о каких-либо серьезных структурных изменениях пока никто не объявляет. С чем это связано?
— Существуют фундаментальные факторы, которые объясняют структуру современной экономики. Есть Китай, который имеет высокую долю молодого населения с высокой нормой сбережения. И есть развитые страны со стареющим населением, норма сбережения которых невелика. Диспропорция в потреблении выливается в профицит в Китае и дефицит в развитых странах, в частности в Америке. Нужно учитывать, что быстро такие проблемы разрешить нельзя. Трудно достигаются соглашения и о единой политике бюджетного ужесточения, когда каждая из стран, что называется, тянет одеяло на себя. С другой стороны, легко найти компромиссы и договориться о каких-то быстрых спасительных действиях.
— Сможет ли принятие индикаторов подвинуть мировую экономику к сглаживанию серьезных диспропорций между странами?
— Если посмотреть на опыт взаимодействия стран, от которых мы ожидаем выполнения их обещаний, и взять в качестве примера Маастрихский договор, то увидим, что страны не всегда выполняют пункты этого договора. Нынешняя Германия, к примеру, не вошла бы сегодня в это соглашение, ведь дефицит ее бюджета выше, чем определено в договоре. Такая же ситуация и с некоторыми другими странами Евросоюза.
Надо понимать, что такого рода договоренности не носят жесткого юридического характера и не смогут глобально изменить привычный уклад мировой экономики или сильно повлиять на него. Это больше политические вопросы.
— На ваш взгляд, насколько национальные правительства вообще готовы работать над сокращением дисбалансов?
— Такая готовность в принципе возможна, поскольку есть понимание того, что бездействие может привести к очень серьезным последствиям. Если в Европе фискальные дисбалансы могут вылиться в долговые кризисы суверенных государств, то на развивающихся рынках с их внешними дисбалансами надуваются «пузыри». В Китае, России и Казахстане укрепляют национальные валюты, накачивают экономику ликвидностью. Это приводит к тому, что в КНР «лишние» деньги ведут к строительному буму, в России и Казахстане — работают на подкачку инфляции.
Конечно, внешние факторы в виде растущих цен на нефть и продовольствие заставляют политиков думать активнее. Проблема в том, что действия не приведут к быстрому решению проблем. Это может занять больше, чем несколько лет.
— По мнению известного спекулянта и инвестора Джорджа Сороса, валютные войны будут только усиливаться. Какие действия в связи с этим могут предпринять Китай и США?
— Ситуация в Китае, где кредитование растет несмотря на принимаемые меры по повышению норм резервирования (доли денег, которые местные банки обязаны держать на счетах Центробанка в целях стерилизации избыточной ликвидности в экономике. — «ЭК»), говорит о том, что эта страна будет вынуждена пойти на некоторое укрепление юаня в 2011 году. США и Европа накачивают свою ликвидность, а Китай удерживает свой курс в отношении их валют, как раз в этом и заключается «валютная война». Основная проблема США в том, что в стране нет сильных инфляционных рисков, поэтому нельзя сыграть на ужесточении денежной политики. Хотя часть проблем можно снять за счет повышения спроса на доллары. Однако риторика главы ФРС Бена Бернанке свидетельствует о продолжении политики смягчения.
В целом для американской экономики небольшое ужесточение произошло. Ставки по длинным облигациям достаточно высоки, инвесторы ожидают дальнейшего ужесточения, что формирует некий спрос на доллары. К балансу валют стороны будут идти с двух сторон: с некоторым укреплением юаня со стороны Китая и ужесточением денежной политики со стороны США.
Нужны деньги и структурные реформы
— Как долго Казахстан и Россия смогут оставаться в стороне от «военных действий»?
— Что касается России и Казахстана, то ситуация требует перехода к более гибкому курсу национальных валют. Если взять Казахстан, здесь не все так просто. Инфляция в стране превысила 8%, хотя цифра не критичная, вполне рабочий уровень. Но если посмотреть на разбивку инфляции, исключить цены на продукты и энергоносители, а также на ЖКХ, инфляция все равно растет достаточно быстро, даже выше докризисных показателей 2007 года. Дело в том, что падение ВВП было сильно сглажено фискальными мерами. А если экономика работает близко к своему потенциалу, то риски инфляции и возврата в состояние перегрева на некоторых рынках высоки. Рост розничных продаж, выраженный двузначными цифрами, говорит о быстром восстановлении потребительского спроса, и это уже высокий риск для инфляции. Мы видим рост инфляции не только за счет внешних факторов, например продовольствия, но и за счет внутренних, того, что экономика близка к потенциальному темпу роста. Соответственно, мы видим увеличение показателей базовой инфляции, а это значит, что требуется ужесточение монетарной политики, будь то увеличение ставок или укрепление национальной валюты.
— В начале марта Национальный банк поднял ставку рефинансирования с 7 до 7,5%. Этого достаточно или это еще не предел?
—В настоящих условиях, когда у банков имеется огромный запас ликвидности (свыше 11 миллиардов долларов. — «ЭК»), увеличение ставки рефинансирования скорее говорит о готовности Национального банка перейти к более жесткой монетарной политике, тем самым оказывая влияние на инфляционные ожидания, и дает реальное снижение денежного предложения. Не исключено, что ставка рефинансирования будет еще увеличена. В основных направлениях денежно-кредитной политики Казахстана прописан сценарий, в котором нефть стоит 80 долларов за баррель, а ставка рефинансирования находится на уровне 8%. Понятно, что сценарий предполагает, что инфляция уйдет на 8% или близко к тому.
На самом деле ставки — сложная игра, особенно в ситуации, когда требуется восстановить механизм кредитования. Экономика Казахстана вернулась на свой потенциальный уровень, чтобы его удержать, необходимы структурные изменения в целом. В стране принят индустриальный план, который предполагает достаточно заметное участие государства в преобразованиях. Соответственно, роль государства будет заключаться в том, чтобы перенести избыточную банковскую ликвидность из банковского сектора в реальный за счет субсидирования кредитов, займов на внутреннем рынке и так далее. В целом мы ожидаем, что Минфин Казахстана в текущем году займет у внутренних инвесторов четыре миллиарда долларов. Это очень большой спрос на локальные финансовые ресурсы со стороны государства. Он позволит запустить механизм перераспределения рисков, поскольку государство выступает гарантом по взятым займам. Но, с другой стороны, нужно понимать, что локальных ресурсов для обеспечения всех инвестиционных планов недостаточно. Государственные компании и частный сектор тоже нуждаются в ресурсах. Пока банковскую ликвидность будет «высасывать» государство, госкомпаниям часть потребности в деньгах придется удовлетворять за счет займов на внешнем рынке. Все это приведет к тому, что в условиях ограниченного аппетита банков к кредитованию, с одной стороны, и потребности экономики в финансовых ресурсах, с другой, необходимость внешних займов и инвестиций остается очень большой.
Ставка на крепкий валютный курс
— Какие меры еще может применять Национальный банк?
— Другой мерой могло бы стать повышение ставки по депозитам, как это делает российский Центробанк. Сейчас высоки риски спекулятивного притока капитала. И российский Центробанк начинает повышать нормы резервирования, чтобы компенсировать нерезидентам доходность депозитов в рублях. Тем самым за счет большей ставки по депозитам сдерживается избыточная банковская ликвидность, а за счет роста норм резервирования понижается привлекательность схем для нерезидентов.
При этом в странах с фиксированным или хорошо контролируемым валютным курсом укрепление национальной валюты зачастую является более эффективным инструментом денежной политики в борьбе с инфляцией, чем процентные ставки. В Казахстане накопилось достаточно много факторов укрепления тенге, которые толкают к этому. И здесь стратегия может быть разная: отпускать курс понемножку либо одномоментно.
Давайте посмотрим, что нам это даст. Тенге был достаточно стабильным в 2010 году. В 2011-м началось его движение, и все больше иностранных спекулянтов начинают присоединяться к движению, чтобы заработать. Чем движение курса медленнее, тем больше сигналов поступает спекулятивным инвесторам, тем больше они успевают принести «горячих» денег в экономику страны. Более быстрая корректировка курса снижает такие риски. В идеале не должно быть ограничений на капитал, а регулирование потоков денег на макроуровне должно дестимулировать банки участвовать в спекуляциях.
— Мы как раз объявили о переходе к режиму управляемого плавающего обменного курса. Можно ли считать, что у нас свободный курс тенге?
— Хотя тенге начал двигаться, это не та волатильность, которую можно назвать свободным курсообразованием. Не важно, что тенге изменяется в месячном горизонте. Важно то, что по нему нет колебаний в течение дня, и существовавший коридор был слишком широким. Мало кто верил, что тенге в течение месяца дойдет до 120 долларов. Все понимают, что Национальный банк не допустит такого сильного укрепления.
Были страны, которые одномоментно переходили к эффективному курсу, но для этого надо чувствовать, где сейчас равновесный уровень, иначе высоки риски, что рынок резко уйдет в сторону одной из границ — резкого укрепления или резкого обесценения национальной валюты.
Но если мы не даем рынку определять эту цену, мы не узнаем ее.
— Часто кажется, что НБ специально держит коридор, так как боится девальвационных ожиданий и того, что население побежит скупать доллары.
— Рост инфляционных рисков может стать стимулом для девальвационных ожиданий. Давайте проследим цепочку действий: у нас есть курс, который мы удерживаем, и мы закачиваем в экономику ликвидность. Есть внешние факторы в виде цен на продовольствие, которые влияют на потребительскую корзину. Если мы исключим ее, то базовая инфляция так же растет, в тех же процентах. Схема раскручивания внутреннего спроса тоже толкает инфляцию вверх. Но мы держим курс фиксированным. Тем самым укрепляем реальный валютный курс и уводим его все дальше от адекватного уровня. Когда реальный валютный курс укрепляется настолько сильно, он становится несопоставим с потребностями экономики, и возникает потребность корректировки номинального курса за счет девальвации. Отсюда растут ожидания, именно такой сценарий был в 2009 году.
— Его повторение вполне вероятно?
— В базовом варианте я ожидаю, что Национальный банк Казахстана допустит укрепление тенге. Население только выиграет, ведь почти 80% потребительских товаров непродовольственного назначения Казахстаном импортируются. Укрепление тенге по определению снижает стоимость этих товаров. Существенно проиграют крупные компании с большими накоплениями валюты. В последнем обзоре финансовой стабильности, публикуемом Национальным банком, приводятся такие данные: на середину 2010 года доля открытой валютной позиции горнодобывающих компаний была порядка 80% от капитала. У них выручка не конвертируется в тенге, слишком резкое укрепление тенге для них невыгодно. Однако за последние полгода доля валютных депозитов компаний существенно снизилась.
— Каков ваш прогноз по росту ВВП Казахстана в 2011 году?
— Мы закладываем реальный рост больше 6%. Я говорю больше, потому что надо понять, какой была база в 2010 году. Все, что мы знаем, это то, что первая оценка ВВП по производству — 7%. Отталкиваясь от нее, можно предположить, что инвестрасходы в реальном выражении будут расти темпами ближе к 10%. Чуть замедлится темп роста потребительских расходов. Одним из факторов роста будет не столько кредитование, которое, по нашим прогнозам, вырастет не более чем на 5%, сколько увеличение реальных доходов за счет индексации и повышения пенсий, а также улучшение условий труда в целом.
Если частный сектор тоже будет индексировать заработные платы в размере инфляции, это даст 15—17% роста номинального дохода и станет хорошим толчком для реальных доходов и стимулом для потребления.
http://expert.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Мировые экономические державы предпочли худой мир хорошей войне. Индивидуализм в желании сохранить экономический рост уступает место, по крайней мере на словах, желанию консолидировать усилия по стабилизации мировой экономической системы. Хотя основные претензии стран друг к другу остаются, все понимают, что в одиночку не выстоишь. В начале этого года ведущие страны мира перешли от слов к делу, договорившись о совместных действиях. Важным событием стало утверждение в феврале странами-участницами G 20 системы индикаторов для определения степени дисбалансов в мировой торговле и экономике, которые предполагается использовать для оценки угрозы риска. В середине марта страны еврозоны одобрили проект «Пакта о конкурентоспособности», согласно которому обязуются проводить согласованную экономическую, финансовую и социальную политику. Тем не менее структурные дисбалансы так просто не решить, и угроза валютных войн сохраняется. Казахстан хоть и не участвует в таких войнах, все же вынужден будет укреплять свою валюту, считает экономист Ситибанка по России и странам СНГ Наталия Новикова.
Мировых изменений не ждите
— Хотя ведущие и развивающиеся страны предпринимают меры по устранению дисбалансов, в частности сокращают социальные льготы для уменьшения долговой нагрузки, договариваются о совместном мониторинге экономики, о каких-либо серьезных структурных изменениях пока никто не объявляет. С чем это связано?
— Существуют фундаментальные факторы, которые объясняют структуру современной экономики. Есть Китай, который имеет высокую долю молодого населения с высокой нормой сбережения. И есть развитые страны со стареющим населением, норма сбережения которых невелика. Диспропорция в потреблении выливается в профицит в Китае и дефицит в развитых странах, в частности в Америке. Нужно учитывать, что быстро такие проблемы разрешить нельзя. Трудно достигаются соглашения и о единой политике бюджетного ужесточения, когда каждая из стран, что называется, тянет одеяло на себя. С другой стороны, легко найти компромиссы и договориться о каких-то быстрых спасительных действиях.
— Сможет ли принятие индикаторов подвинуть мировую экономику к сглаживанию серьезных диспропорций между странами?
— Если посмотреть на опыт взаимодействия стран, от которых мы ожидаем выполнения их обещаний, и взять в качестве примера Маастрихский договор, то увидим, что страны не всегда выполняют пункты этого договора. Нынешняя Германия, к примеру, не вошла бы сегодня в это соглашение, ведь дефицит ее бюджета выше, чем определено в договоре. Такая же ситуация и с некоторыми другими странами Евросоюза.
Надо понимать, что такого рода договоренности не носят жесткого юридического характера и не смогут глобально изменить привычный уклад мировой экономики или сильно повлиять на него. Это больше политические вопросы.
— На ваш взгляд, насколько национальные правительства вообще готовы работать над сокращением дисбалансов?
— Такая готовность в принципе возможна, поскольку есть понимание того, что бездействие может привести к очень серьезным последствиям. Если в Европе фискальные дисбалансы могут вылиться в долговые кризисы суверенных государств, то на развивающихся рынках с их внешними дисбалансами надуваются «пузыри». В Китае, России и Казахстане укрепляют национальные валюты, накачивают экономику ликвидностью. Это приводит к тому, что в КНР «лишние» деньги ведут к строительному буму, в России и Казахстане — работают на подкачку инфляции.
Конечно, внешние факторы в виде растущих цен на нефть и продовольствие заставляют политиков думать активнее. Проблема в том, что действия не приведут к быстрому решению проблем. Это может занять больше, чем несколько лет.
— По мнению известного спекулянта и инвестора Джорджа Сороса, валютные войны будут только усиливаться. Какие действия в связи с этим могут предпринять Китай и США?
— Ситуация в Китае, где кредитование растет несмотря на принимаемые меры по повышению норм резервирования (доли денег, которые местные банки обязаны держать на счетах Центробанка в целях стерилизации избыточной ликвидности в экономике. — «ЭК»), говорит о том, что эта страна будет вынуждена пойти на некоторое укрепление юаня в 2011 году. США и Европа накачивают свою ликвидность, а Китай удерживает свой курс в отношении их валют, как раз в этом и заключается «валютная война». Основная проблема США в том, что в стране нет сильных инфляционных рисков, поэтому нельзя сыграть на ужесточении денежной политики. Хотя часть проблем можно снять за счет повышения спроса на доллары. Однако риторика главы ФРС Бена Бернанке свидетельствует о продолжении политики смягчения.
В целом для американской экономики небольшое ужесточение произошло. Ставки по длинным облигациям достаточно высоки, инвесторы ожидают дальнейшего ужесточения, что формирует некий спрос на доллары. К балансу валют стороны будут идти с двух сторон: с некоторым укреплением юаня со стороны Китая и ужесточением денежной политики со стороны США.
Нужны деньги и структурные реформы
— Как долго Казахстан и Россия смогут оставаться в стороне от «военных действий»?
— Что касается России и Казахстана, то ситуация требует перехода к более гибкому курсу национальных валют. Если взять Казахстан, здесь не все так просто. Инфляция в стране превысила 8%, хотя цифра не критичная, вполне рабочий уровень. Но если посмотреть на разбивку инфляции, исключить цены на продукты и энергоносители, а также на ЖКХ, инфляция все равно растет достаточно быстро, даже выше докризисных показателей 2007 года. Дело в том, что падение ВВП было сильно сглажено фискальными мерами. А если экономика работает близко к своему потенциалу, то риски инфляции и возврата в состояние перегрева на некоторых рынках высоки. Рост розничных продаж, выраженный двузначными цифрами, говорит о быстром восстановлении потребительского спроса, и это уже высокий риск для инфляции. Мы видим рост инфляции не только за счет внешних факторов, например продовольствия, но и за счет внутренних, того, что экономика близка к потенциальному темпу роста. Соответственно, мы видим увеличение показателей базовой инфляции, а это значит, что требуется ужесточение монетарной политики, будь то увеличение ставок или укрепление национальной валюты.
— В начале марта Национальный банк поднял ставку рефинансирования с 7 до 7,5%. Этого достаточно или это еще не предел?
—В настоящих условиях, когда у банков имеется огромный запас ликвидности (свыше 11 миллиардов долларов. — «ЭК»), увеличение ставки рефинансирования скорее говорит о готовности Национального банка перейти к более жесткой монетарной политике, тем самым оказывая влияние на инфляционные ожидания, и дает реальное снижение денежного предложения. Не исключено, что ставка рефинансирования будет еще увеличена. В основных направлениях денежно-кредитной политики Казахстана прописан сценарий, в котором нефть стоит 80 долларов за баррель, а ставка рефинансирования находится на уровне 8%. Понятно, что сценарий предполагает, что инфляция уйдет на 8% или близко к тому.
На самом деле ставки — сложная игра, особенно в ситуации, когда требуется восстановить механизм кредитования. Экономика Казахстана вернулась на свой потенциальный уровень, чтобы его удержать, необходимы структурные изменения в целом. В стране принят индустриальный план, который предполагает достаточно заметное участие государства в преобразованиях. Соответственно, роль государства будет заключаться в том, чтобы перенести избыточную банковскую ликвидность из банковского сектора в реальный за счет субсидирования кредитов, займов на внутреннем рынке и так далее. В целом мы ожидаем, что Минфин Казахстана в текущем году займет у внутренних инвесторов четыре миллиарда долларов. Это очень большой спрос на локальные финансовые ресурсы со стороны государства. Он позволит запустить механизм перераспределения рисков, поскольку государство выступает гарантом по взятым займам. Но, с другой стороны, нужно понимать, что локальных ресурсов для обеспечения всех инвестиционных планов недостаточно. Государственные компании и частный сектор тоже нуждаются в ресурсах. Пока банковскую ликвидность будет «высасывать» государство, госкомпаниям часть потребности в деньгах придется удовлетворять за счет займов на внешнем рынке. Все это приведет к тому, что в условиях ограниченного аппетита банков к кредитованию, с одной стороны, и потребности экономики в финансовых ресурсах, с другой, необходимость внешних займов и инвестиций остается очень большой.
Ставка на крепкий валютный курс
— Какие меры еще может применять Национальный банк?
— Другой мерой могло бы стать повышение ставки по депозитам, как это делает российский Центробанк. Сейчас высоки риски спекулятивного притока капитала. И российский Центробанк начинает повышать нормы резервирования, чтобы компенсировать нерезидентам доходность депозитов в рублях. Тем самым за счет большей ставки по депозитам сдерживается избыточная банковская ликвидность, а за счет роста норм резервирования понижается привлекательность схем для нерезидентов.
При этом в странах с фиксированным или хорошо контролируемым валютным курсом укрепление национальной валюты зачастую является более эффективным инструментом денежной политики в борьбе с инфляцией, чем процентные ставки. В Казахстане накопилось достаточно много факторов укрепления тенге, которые толкают к этому. И здесь стратегия может быть разная: отпускать курс понемножку либо одномоментно.
Давайте посмотрим, что нам это даст. Тенге был достаточно стабильным в 2010 году. В 2011-м началось его движение, и все больше иностранных спекулянтов начинают присоединяться к движению, чтобы заработать. Чем движение курса медленнее, тем больше сигналов поступает спекулятивным инвесторам, тем больше они успевают принести «горячих» денег в экономику страны. Более быстрая корректировка курса снижает такие риски. В идеале не должно быть ограничений на капитал, а регулирование потоков денег на макроуровне должно дестимулировать банки участвовать в спекуляциях.
— Мы как раз объявили о переходе к режиму управляемого плавающего обменного курса. Можно ли считать, что у нас свободный курс тенге?
— Хотя тенге начал двигаться, это не та волатильность, которую можно назвать свободным курсообразованием. Не важно, что тенге изменяется в месячном горизонте. Важно то, что по нему нет колебаний в течение дня, и существовавший коридор был слишком широким. Мало кто верил, что тенге в течение месяца дойдет до 120 долларов. Все понимают, что Национальный банк не допустит такого сильного укрепления.
Были страны, которые одномоментно переходили к эффективному курсу, но для этого надо чувствовать, где сейчас равновесный уровень, иначе высоки риски, что рынок резко уйдет в сторону одной из границ — резкого укрепления или резкого обесценения национальной валюты.
Но если мы не даем рынку определять эту цену, мы не узнаем ее.
— Часто кажется, что НБ специально держит коридор, так как боится девальвационных ожиданий и того, что население побежит скупать доллары.
— Рост инфляционных рисков может стать стимулом для девальвационных ожиданий. Давайте проследим цепочку действий: у нас есть курс, который мы удерживаем, и мы закачиваем в экономику ликвидность. Есть внешние факторы в виде цен на продовольствие, которые влияют на потребительскую корзину. Если мы исключим ее, то базовая инфляция так же растет, в тех же процентах. Схема раскручивания внутреннего спроса тоже толкает инфляцию вверх. Но мы держим курс фиксированным. Тем самым укрепляем реальный валютный курс и уводим его все дальше от адекватного уровня. Когда реальный валютный курс укрепляется настолько сильно, он становится несопоставим с потребностями экономики, и возникает потребность корректировки номинального курса за счет девальвации. Отсюда растут ожидания, именно такой сценарий был в 2009 году.
— Его повторение вполне вероятно?
— В базовом варианте я ожидаю, что Национальный банк Казахстана допустит укрепление тенге. Население только выиграет, ведь почти 80% потребительских товаров непродовольственного назначения Казахстаном импортируются. Укрепление тенге по определению снижает стоимость этих товаров. Существенно проиграют крупные компании с большими накоплениями валюты. В последнем обзоре финансовой стабильности, публикуемом Национальным банком, приводятся такие данные: на середину 2010 года доля открытой валютной позиции горнодобывающих компаний была порядка 80% от капитала. У них выручка не конвертируется в тенге, слишком резкое укрепление тенге для них невыгодно. Однако за последние полгода доля валютных депозитов компаний существенно снизилась.
— Каков ваш прогноз по росту ВВП Казахстана в 2011 году?
— Мы закладываем реальный рост больше 6%. Я говорю больше, потому что надо понять, какой была база в 2010 году. Все, что мы знаем, это то, что первая оценка ВВП по производству — 7%. Отталкиваясь от нее, можно предположить, что инвестрасходы в реальном выражении будут расти темпами ближе к 10%. Чуть замедлится темп роста потребительских расходов. Одним из факторов роста будет не столько кредитование, которое, по нашим прогнозам, вырастет не более чем на 5%, сколько увеличение реальных доходов за счет индексации и повышения пенсий, а также улучшение условий труда в целом.
Если частный сектор тоже будет индексировать заработные платы в размере инфляции, это даст 15—17% роста номинального дохода и станет хорошим толчком для реальных доходов и стимулом для потребления.
http://expert.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter