22 марта 2011 The Wall Street Journal
Глобализация мировой экономики и нынешняя волна восстаний в арабских странах знаменуют собой разные аспекты крушения идеологической концепции, расцветшей пышным цветом в третьей четверти прошлого столетия. Теория «третьемирства», порожденная деколонизацией и победой марксистских движений в развивающихся странах, представляет собой тезис (в который его авторы верят искренне, или делают вид, что верят) о том, что экономические и политические интересы бедных стран не совпадают, и даже вступают в противоречие с интересами богатых государств – особенно тех, что придерживаются западных ценностей и образа жизни.
В экономической сфере аргументация «третьемирцев» основывалась на теории «неравного обмена», согласно которой торговля между развитыми и развивающимися странами ведется в ущерб последним: утверждалось, что экспортные товары стран «третьего мира» (а 40 лет назад это было в основном сырье и сельхозпродукция) приобретаются по заниженным ценам, а иностранные инвестиции расценивались как инструмент эксплуатации их природных богатств и рабочей силы. Именно в этих неравноправных коммерческих отношениях, гласила «третьемирская» теория, кроется основная причина отсталости развивающихся стран. Для выхода из такой ситуации «эксперты»-третьемирцы из научного сообщества и международных организаций рекомендовали этим странам развивать торговлю друг с другом (это называлось «коллективной опорой на собственные силы») и проводить «интровертную» индустриализацию, устанавливая протекционистские барьеры против импортных промышленных товаров.
На политическом фронте аналогом подобной автаркии служил принцип «самоопределения». Утверждалось, что в культурном плане развивающиеся страны фундаментальном образом отличаются от бывших колониальных метрополий. Поэтому они не только имеют право, но и обязаны вырабатывать политические нормы, соответствующие их специфике и уровню развития, а не брать на вооружение преобладающую на Западе модель либеральной демократии и многопартийности.
На практике, однако, самоопределение вскоре превратилось в предлог для новоявленных деспотов, позволявший им оправдывать и продолжать свои неподобающие действия. Мао, Кастро, Каддафи, Мугабе и иже с ними заявляли, что им лучше всех известны национальные интересы своих стран. Граждане под ударами их кнутов превращались в безликие «массы», чей единственный долг – выполнять приказы хозяина. Всякого, кто осмеливался возражать, клеймили как «наймита» иностранных империалистов. Инакомыслие приравнивалось к предательству.
Эта мода на «самоопределение» в «третьем мире» оставляла лидерам стран «первого мира» лишь один политкорректный выбор: сидеть тихо и не мешать диктаторам – то есть, извините, «деятелям национально-освободительного движения» - душить свободу слова и подавлять оппозицию с помощью тюрем, пыток и убийств. В противном случае их немедленно обвинили бы во вмешательстве во внутренние дела суверенных развивающихся государств.
Однако на пороге нового тысячелетия глобализация начала опровергать экономические устои теории «третьемирства»: все больше развивающихся стран осознавало, что протекционизм принес им лишь нищету, и куда выгоднее было бы в полной мере участвовать в международной торговле. В результате многие из них пересматривали свою макроэкономическую политику, приватизировали неэффективные госпредприятия, открывали рынки для иностранных капиталов и технологий. Благодаря этой смене парадигмы немало развивающихся стран превратилось в грозных конкурентов на международном рынке промышленных товаров.
Однако политическая опора «третьемирства» сохранялась в неизменности. Конечно, злоупотребление принципом «самоопределения» со стороны тиранов подвергалось осуждению еще со времен падения Берлинской стены. На международных форумах озвучивались предложения санкционировать «право на вмешательство», которое затем трансформировалось в «обязанность защищать» население от вопиющих нарушений властями прав человека. В июне 1990 года, выступая в городе Ла-Боль, президент Франции Франсуа Миттеран пообещал увязывать помощь африканским государствам с готовностью их правящих режимов обеспечивать политическую свободу граждан и эффективность экономики. Позднее президент США Джордж У. Буш выступил с «программой свободы», превращавшей поддержку демократии в один из важнейших элементов американской внешней политики.
Все эти инициативы были призваны помешать использованию принципа «самоопределения» в качестве предлога для сохранения власти неподотчетных автократов. Однако деспоты из «третьего мира» (и их единомышленники в интеллектуальных кругах) настаивали: подобные вещи не имеют ни корней, ни легитимности в культурной среде развивающихся стран. Главным примером служил Ближний Восток: в этом регионе, утверждали они, представительная демократия никогда не могла укорениться, да и никому не нужна.
Однако восстания, вспыхнувшие нынешней зимой, не оставили камня на камне от этих аргументов. На улицах Туниса, Каира, Триполи – а в дальнейшем, вероятно, и других столиц региона – мужчины и женщины не боятся рисковать жизнью, чтобы продемонстрировать: они – не «винтики», а самостоятельные личности, которые хотят и имеют право выбирать собственную власть и оспаривать ее решения. Насколько мне известно, в ходе всех этих демонстраций не было сожжено ни одного чучела Дяди Сэма или израильского флага – а ведь именно к таким действиям столько лет подстрекали людей тамошние правители. Нет, возмущение граждан было направлено против истинных виновников их многолетних страданий. В то же время ливийские повстанцы призывали мир – и особенно Запад – помочь им свергнуть Муаммара Каддафи. Причем это не первый случай, когда народы Северной Африки и Ближнего Востока просят нас о поддержке: в 2009 годов на улицах иранских городов протестующие скандировали: «Обама! Обама! Ты с ними, или с нами?»
Чем бы ни кончилось дело в Ливии, Египте и Тунисе, – а также Бахрейне и Сирии если на то пошло – не стоит ожидать, что стремление народов к подлинному самоопределению сойдет на нет. Эти люди уже почувствовали вкус свободы, и теперь они вряд ли его забудут и согласятся, чтобы все было как раньше. Борьба за свободу становится неодолимым стремлением. В 1981 году польские власти разгромили «Солидарность» и загнали ее в подполье, но восемь лет спустя рухнула Берлинская стена, и в 1990 году Лех Валенса стал президентом страны. В Северной Африке и на Ближнем Востоке начался период, напоминающий события в Восточной Европе в восьмидесятых годах прошлого века: рано или поздно свобода здесь скажет свое решающее слово.
Но то, что мы упускаем из вида, следя за перипетиями нынешних восстаний – это тот факт, что идеология «третьемирства» лишилась последних остатков легитимности. Те политики и интеллектуалы, что так долго пытались этого не допустить, дорого заплатят на суде истории. В любом случае их усилия оказались тщетными: не желая больше подчиняться тиранам, демонстрируя такие же демократические устремления, как у всех остальных, арабы окончательно похоронили «третьемирство».
Фабио Рафаэль Фиалло – уроженец Доминиканской Республики, экономист, публицист, в прошлом работник ООН. В своей последней работе "Ternes Eclats" («Гаснущий свет»), вышедшей в 2009 году, он критикует международные организации.
The Demise of Third Worldism The Wall Street Journal
http://www.wsj.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
В экономической сфере аргументация «третьемирцев» основывалась на теории «неравного обмена», согласно которой торговля между развитыми и развивающимися странами ведется в ущерб последним: утверждалось, что экспортные товары стран «третьего мира» (а 40 лет назад это было в основном сырье и сельхозпродукция) приобретаются по заниженным ценам, а иностранные инвестиции расценивались как инструмент эксплуатации их природных богатств и рабочей силы. Именно в этих неравноправных коммерческих отношениях, гласила «третьемирская» теория, кроется основная причина отсталости развивающихся стран. Для выхода из такой ситуации «эксперты»-третьемирцы из научного сообщества и международных организаций рекомендовали этим странам развивать торговлю друг с другом (это называлось «коллективной опорой на собственные силы») и проводить «интровертную» индустриализацию, устанавливая протекционистские барьеры против импортных промышленных товаров.
На политическом фронте аналогом подобной автаркии служил принцип «самоопределения». Утверждалось, что в культурном плане развивающиеся страны фундаментальном образом отличаются от бывших колониальных метрополий. Поэтому они не только имеют право, но и обязаны вырабатывать политические нормы, соответствующие их специфике и уровню развития, а не брать на вооружение преобладающую на Западе модель либеральной демократии и многопартийности.
На практике, однако, самоопределение вскоре превратилось в предлог для новоявленных деспотов, позволявший им оправдывать и продолжать свои неподобающие действия. Мао, Кастро, Каддафи, Мугабе и иже с ними заявляли, что им лучше всех известны национальные интересы своих стран. Граждане под ударами их кнутов превращались в безликие «массы», чей единственный долг – выполнять приказы хозяина. Всякого, кто осмеливался возражать, клеймили как «наймита» иностранных империалистов. Инакомыслие приравнивалось к предательству.
Эта мода на «самоопределение» в «третьем мире» оставляла лидерам стран «первого мира» лишь один политкорректный выбор: сидеть тихо и не мешать диктаторам – то есть, извините, «деятелям национально-освободительного движения» - душить свободу слова и подавлять оппозицию с помощью тюрем, пыток и убийств. В противном случае их немедленно обвинили бы во вмешательстве во внутренние дела суверенных развивающихся государств.
Однако на пороге нового тысячелетия глобализация начала опровергать экономические устои теории «третьемирства»: все больше развивающихся стран осознавало, что протекционизм принес им лишь нищету, и куда выгоднее было бы в полной мере участвовать в международной торговле. В результате многие из них пересматривали свою макроэкономическую политику, приватизировали неэффективные госпредприятия, открывали рынки для иностранных капиталов и технологий. Благодаря этой смене парадигмы немало развивающихся стран превратилось в грозных конкурентов на международном рынке промышленных товаров.
Однако политическая опора «третьемирства» сохранялась в неизменности. Конечно, злоупотребление принципом «самоопределения» со стороны тиранов подвергалось осуждению еще со времен падения Берлинской стены. На международных форумах озвучивались предложения санкционировать «право на вмешательство», которое затем трансформировалось в «обязанность защищать» население от вопиющих нарушений властями прав человека. В июне 1990 года, выступая в городе Ла-Боль, президент Франции Франсуа Миттеран пообещал увязывать помощь африканским государствам с готовностью их правящих режимов обеспечивать политическую свободу граждан и эффективность экономики. Позднее президент США Джордж У. Буш выступил с «программой свободы», превращавшей поддержку демократии в один из важнейших элементов американской внешней политики.
Все эти инициативы были призваны помешать использованию принципа «самоопределения» в качестве предлога для сохранения власти неподотчетных автократов. Однако деспоты из «третьего мира» (и их единомышленники в интеллектуальных кругах) настаивали: подобные вещи не имеют ни корней, ни легитимности в культурной среде развивающихся стран. Главным примером служил Ближний Восток: в этом регионе, утверждали они, представительная демократия никогда не могла укорениться, да и никому не нужна.
Однако восстания, вспыхнувшие нынешней зимой, не оставили камня на камне от этих аргументов. На улицах Туниса, Каира, Триполи – а в дальнейшем, вероятно, и других столиц региона – мужчины и женщины не боятся рисковать жизнью, чтобы продемонстрировать: они – не «винтики», а самостоятельные личности, которые хотят и имеют право выбирать собственную власть и оспаривать ее решения. Насколько мне известно, в ходе всех этих демонстраций не было сожжено ни одного чучела Дяди Сэма или израильского флага – а ведь именно к таким действиям столько лет подстрекали людей тамошние правители. Нет, возмущение граждан было направлено против истинных виновников их многолетних страданий. В то же время ливийские повстанцы призывали мир – и особенно Запад – помочь им свергнуть Муаммара Каддафи. Причем это не первый случай, когда народы Северной Африки и Ближнего Востока просят нас о поддержке: в 2009 годов на улицах иранских городов протестующие скандировали: «Обама! Обама! Ты с ними, или с нами?»
Чем бы ни кончилось дело в Ливии, Египте и Тунисе, – а также Бахрейне и Сирии если на то пошло – не стоит ожидать, что стремление народов к подлинному самоопределению сойдет на нет. Эти люди уже почувствовали вкус свободы, и теперь они вряд ли его забудут и согласятся, чтобы все было как раньше. Борьба за свободу становится неодолимым стремлением. В 1981 году польские власти разгромили «Солидарность» и загнали ее в подполье, но восемь лет спустя рухнула Берлинская стена, и в 1990 году Лех Валенса стал президентом страны. В Северной Африке и на Ближнем Востоке начался период, напоминающий события в Восточной Европе в восьмидесятых годах прошлого века: рано или поздно свобода здесь скажет свое решающее слово.
Но то, что мы упускаем из вида, следя за перипетиями нынешних восстаний – это тот факт, что идеология «третьемирства» лишилась последних остатков легитимности. Те политики и интеллектуалы, что так долго пытались этого не допустить, дорого заплатят на суде истории. В любом случае их усилия оказались тщетными: не желая больше подчиняться тиранам, демонстрируя такие же демократические устремления, как у всех остальных, арабы окончательно похоронили «третьемирство».
Фабио Рафаэль Фиалло – уроженец Доминиканской Республики, экономист, публицист, в прошлом работник ООН. В своей последней работе "Ternes Eclats" («Гаснущий свет»), вышедшей в 2009 году, он критикует международные организации.
The Demise of Third Worldism The Wall Street Journal
http://www.wsj.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу