12 мая 2008 Эксперт Online
Дмитрий Толмачев
Осенний кризис ликвидности продемонстрировал потенциальную уязвимость средних и малых банков. Чтобы защитить эту самую многочисленную группу кредитных организаций, ЦБ должен озаботиться созданием альтернативного канала получения ликвидности «третьим» уровнем банков
Российская банковская система получила подарок. После восьми лет стабильного роста без всяких видимых потрясений мы имели легкую встряску, которая помогла увидеть слабые стороны системы. Случись американский кризис на два-три года позже, и мы бы оказались в ситуации Казахстана, чья банковская система на 60% с точки зрения фондирования (против 25% в России) зависит от мировых финансов и где очень серьезный удар пришелся на частично лишившийся доступа к длинным деньгам корпоративный сектор, на находящийся до сих пор в глубокой стагнации сектор недвижимости и на конечное потребление.
В этом месте мы должны сказать спасибо его величеству случаю, проанализировать слабые места и сделать выводы.
Анамнез
К настоящему моменту банковская система России уже сформировалась. Политика регулятора (ЦБ) в общем и целом была политикой минимального вмешательства. Никто не закрывал пачками малые банки, не навязывал насильно международный аудит, давление в части регулирования и надзора скорее следовало в фарватере основных экономических изменений, нежели пыталось их опередить. С явным криминалом боролись, но остальное не трогали. Можно ругать регулятора за то, что до сих пор нет системы надзора за кредитными кооперативами, где процветает строительство финансовых пирамид; что нет закона о залоге или его аналога, позволяющего банкам снижать риски при кредитовании реального сектора; что масштабы обналички велики и т. д. Но часто в современной истории политика невмешательства дает лучшие плоды, чем чрезмерная активность. Вспомним замечательные слова Питера Друкера в отношении политики невмешательства японской администрации, яростно критиковавшейся Белым домом: основу ее действий составляют три закрепившиеся в коллективной памяти общества события — две истории успеха и одна история поражения. Это невмешательство в решение проблемы сельского населения, приведшее к фактической потере сельского хозяйства страны, но позволившее избежать разрушительных социальных последствий, связанных с массовым переселением фермеров в города, а также игнорирование проблемы чрезвычайно неэффективных и дорогих, но подменявших собой бездействовавшую систему социального страхования и пенсионного обеспечения «семейных» магазинов. А единственное масштабное вмешательство заключалось в попытке в начале 1980−х стимулировать темпы экономического роста, закончившейся катастрофой и двадцатилетней стагнацией.
Коллективная память нашего Центрального банка надолго запечатлела последствия безграмотного управления финансовой системой в 1990−е годы, поэтому сегодня мы имеем банковскую систему на американский манер (справедливости ради отметим, что банков на порядок меньше, чем в США, но на порядок больше, чем в европейских странах, за исключением разве что Франции, или в развивающихся экономиках, включая государства с сопоставимой территорией, такие как Канада, Бразилия, Китай), фактически состоящую из трех уровней: на первом ЦБ; на втором крупнейшие госбанки и частные кредитные организации, включая банки-нерезиденты; на третьем средние и малые банки. Это деление несколько условно, но оно имеет смысл в контексте выработки политики действий ЦБ по поддержке банковской системы в условиях кризиса: меры прямого вмешательства действенны только на втором уровне — далее они теряют смысл, поскольку «вручную» регулировать деятельность тысячи банков невозможно.
Кризис показал: меры по поддержке ликвидности (а осенний кризис был кризисом ликвидности) адекватны, крупные банки получили беспрецедентный и даже, на взгляд некоторых банкиров, избыточный спектр возможностей для перекрытия кассовых разрывов. Вплоть до форменного безобразия, когда два обладающих рейтингом не ниже B+/B1 банка имеют возможность договориться, выпустить облигации, выкупить их друг у друга и заложить под ломбардные кредиты ЦБ, получая деньги под залог по существу воздуха.
Третий уровень банков (средние и малые) также пережил кризис без потерь, поскольку вливание ликвидности через рынок МБК транслировалось на всю банковскую систему. Но есть одно «но». Если бы вдруг второй уровень дал сбой — по причинам ли недостатка средств или вполне реального сценария паники среди вкладчиков (вспомним 2004 год, когда на ровном месте безответственные заявления КФМ породили панику, погубившую несколько кредитных учреждений), — доступ третьего уровня банков к каналу получения ликвидности оказался бы полностью блокирован. Чем это чревато?
Третий уровень буксует
На первый взгляд проблем никаких. Зависимость от рынка МБК и средств нерезидентов у третьего уровня составляет 11% от общих пассивов у средних и малых московских банков и всего лишь 3% у банков регионов. Против, например, 26% у федеральных банков, 18% у отраслевых и 43% у государственных (без Сбербанка).
Но не надо забывать, что кризисы бывают разные. Фондируются средние и малые банки в основном за счет средств населения. Паника на этом рынке способна спровоцировать на порядок более серьезные явления при том, что доступ к ликвидности может быть перекрыт: ЦБ при всем желании не сможет оперативно влить ликвидность в 1000 банков, он может действовать через крупных агентов, но, как уже было упомянуто, кто гарантирует, что в этой ситуации крупные агенты не заблокируют эти средства?
Противники мер поддержки средних и малых банков возразят, что вклад этих банков в экономику невелик и специальные меры поддержки не нужны. На этот тезис сложно ответить экономическими выкладками, поскольку смоделировать реакцию экономики на коллапс нескольких региональных банковских систем очень сложно, а имеющиеся исследования в основном базируются на сравнении с опытом развитых стран. Но есть два важных эмпирических вывода из этих исследований. Первый: коллапс даже небольших банков независимо от размера всегда требует серьезной поддержки регулятора. Как, например, меры помощи канадского ЦБ при возникновении сложностей у средних банков, хорошо описанные в опубликованном в прошлом году Институтом экономики переходного периода исследовании «Региональные банковские системы и инвестиционные процессы». Второй: даже на уровне здравого смысла понятно, что сильные региональные банковские системы находятся в экономически развитых регионах, таких как Свердловская, Тюменская, Самарская области, Краснодарский край. И ни один серьезный политик не позволит себе остаться в стороне от проблем в ключевых городах-миллионниках.
Таким образом, задача разбивается на две: дать в случае возникновения кризисной ситуации средним и малым банкам экстренный доступ к ликвидности и стабилизировать пассивы.
Выбор меры
Проще выглядит решение второй задачи — вопрос стабилизации пассивов мог бы быть решен, если бы наконец была принята поправка в статью 837 ГК, дающая банкам возможность привлекать вклады без возможности досрочного расторжения, которую уже более десяти лет пытается пролоббировать АРБ. Более серьезные с точки зрения реализации меры заключаются в вовлечении в банковскую систему части средств Пенсионного фонда РФ, Фонда национального благосостояния и госкорпораций, но при любом раскладе очень сложно предположить, что к этим средствам получит доступ третий уровень банков, поскольку при их распределении требования подтвержденной международными кредитными рейтингами надежности будут определяющими. Впрочем, есть и менее масштабные меры, которые применяются в развитых странах. В качестве далеко не единственного подобного примера можно привести аккумулирование на банковских счетах годовых бонусов сотрудников корпораций (это уже получило достаточно широкое распространение в российской практике). В ряде европейских стран годовые бонусы сотрудников, будучи на пять лет заморожены на счетах в банках, освобождаются от подоходного налога. Легко посчитать, что при текущих значениях инфляции и ставках по вкладам замораживание на три года выгоднее досрочного изъятия с потерей 13% подоходного налога, а значит, может способствовать формированию долгосрочных пассивов банковской системы.
Что же касается первой задачи, то ее решение лежит в ответе на вопрос: кто может взять на себя риски кредитования третьего уровня банков, если рынок МБК даст сбой и связанная с ним развитая система оценки рисков и выставления лимитов на средние и малые банки со стороны банков второго уровня окажется невостребованной? Есть два направления решения задачи.
Первое — административное: обязать второй уровень банков, обладающих международными кредитными рейтингами не ниже B1/B+, взять на себя риски по перераспределению какой-то части полученных от ЦБ средств в обязательства (например, облигации) банков с рейтингом на пару-тройку ступеней ниже; либо переложить часть рисков при ломбардном кредитовании третьего уровня банков на администрации субъектов федерации, которые, по всей видимости, должны быть заинтересованы в поддержке региональных банков. Первый вариант предпочтительнее с точки зрения правильной оценки рисков конкретных банков, поскольку позволит задействовать уже имеющуюся у крупных кредитных организаций систему оценки, второй — с точки зрения устойчивости всей системы, поскольку в отличие от первого позволит создать альтернативный канал пополнения ликвидности, тогда как в первом случае канал по большому счету останется тем же. Кроме того, второй вариант решения проблемы обладает очевидными недостатками с точки зрения коррупции и нерыночного распределения ресурсов. Оба механизма далеки от идеала, но мы говорим об экстренной ситуации, в которой потребуются пожарные меры, а значит, финансовые власти вполне могут себе позволить пойти на дополнительные риски с целью создания страховочной сетки для всей системы.
Другое направление — рыночное, по которому, судя по всему, пусть и недостаточно активно, но двигается Банк России, заключается в снижении планки по надежности принимаемых в залог обязательств по кредитам и векселям предприятий с высоконадежных на уровне B+/B1 (малочисленных компаний ТЭК, металлообработки и связи) до уровня, соответствующего «массовому» качественному заемщику (то есть на пару-тройку ступеней ниже). Заемщиков, реально соответствующих этому уровню надежности, но не имеющих присвоенного рейтинга, в экономике довольно много; если ЦБ примет это направление в качестве долгосрочной меры поддержки ликвидности средних и малых банков и подкрепит его включением в перечень критериев рейтингов национальных рейтинговых агентств, в течение непродолжительного времени такие активы появятся и проблема ликвидности третьего уровня будет решена наиболее «рыночным» способом.
http://expert.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Осенний кризис ликвидности продемонстрировал потенциальную уязвимость средних и малых банков. Чтобы защитить эту самую многочисленную группу кредитных организаций, ЦБ должен озаботиться созданием альтернативного канала получения ликвидности «третьим» уровнем банков
Российская банковская система получила подарок. После восьми лет стабильного роста без всяких видимых потрясений мы имели легкую встряску, которая помогла увидеть слабые стороны системы. Случись американский кризис на два-три года позже, и мы бы оказались в ситуации Казахстана, чья банковская система на 60% с точки зрения фондирования (против 25% в России) зависит от мировых финансов и где очень серьезный удар пришелся на частично лишившийся доступа к длинным деньгам корпоративный сектор, на находящийся до сих пор в глубокой стагнации сектор недвижимости и на конечное потребление.
В этом месте мы должны сказать спасибо его величеству случаю, проанализировать слабые места и сделать выводы.
Анамнез
К настоящему моменту банковская система России уже сформировалась. Политика регулятора (ЦБ) в общем и целом была политикой минимального вмешательства. Никто не закрывал пачками малые банки, не навязывал насильно международный аудит, давление в части регулирования и надзора скорее следовало в фарватере основных экономических изменений, нежели пыталось их опередить. С явным криминалом боролись, но остальное не трогали. Можно ругать регулятора за то, что до сих пор нет системы надзора за кредитными кооперативами, где процветает строительство финансовых пирамид; что нет закона о залоге или его аналога, позволяющего банкам снижать риски при кредитовании реального сектора; что масштабы обналички велики и т. д. Но часто в современной истории политика невмешательства дает лучшие плоды, чем чрезмерная активность. Вспомним замечательные слова Питера Друкера в отношении политики невмешательства японской администрации, яростно критиковавшейся Белым домом: основу ее действий составляют три закрепившиеся в коллективной памяти общества события — две истории успеха и одна история поражения. Это невмешательство в решение проблемы сельского населения, приведшее к фактической потере сельского хозяйства страны, но позволившее избежать разрушительных социальных последствий, связанных с массовым переселением фермеров в города, а также игнорирование проблемы чрезвычайно неэффективных и дорогих, но подменявших собой бездействовавшую систему социального страхования и пенсионного обеспечения «семейных» магазинов. А единственное масштабное вмешательство заключалось в попытке в начале 1980−х стимулировать темпы экономического роста, закончившейся катастрофой и двадцатилетней стагнацией.
Коллективная память нашего Центрального банка надолго запечатлела последствия безграмотного управления финансовой системой в 1990−е годы, поэтому сегодня мы имеем банковскую систему на американский манер (справедливости ради отметим, что банков на порядок меньше, чем в США, но на порядок больше, чем в европейских странах, за исключением разве что Франции, или в развивающихся экономиках, включая государства с сопоставимой территорией, такие как Канада, Бразилия, Китай), фактически состоящую из трех уровней: на первом ЦБ; на втором крупнейшие госбанки и частные кредитные организации, включая банки-нерезиденты; на третьем средние и малые банки. Это деление несколько условно, но оно имеет смысл в контексте выработки политики действий ЦБ по поддержке банковской системы в условиях кризиса: меры прямого вмешательства действенны только на втором уровне — далее они теряют смысл, поскольку «вручную» регулировать деятельность тысячи банков невозможно.
Кризис показал: меры по поддержке ликвидности (а осенний кризис был кризисом ликвидности) адекватны, крупные банки получили беспрецедентный и даже, на взгляд некоторых банкиров, избыточный спектр возможностей для перекрытия кассовых разрывов. Вплоть до форменного безобразия, когда два обладающих рейтингом не ниже B+/B1 банка имеют возможность договориться, выпустить облигации, выкупить их друг у друга и заложить под ломбардные кредиты ЦБ, получая деньги под залог по существу воздуха.
Третий уровень банков (средние и малые) также пережил кризис без потерь, поскольку вливание ликвидности через рынок МБК транслировалось на всю банковскую систему. Но есть одно «но». Если бы вдруг второй уровень дал сбой — по причинам ли недостатка средств или вполне реального сценария паники среди вкладчиков (вспомним 2004 год, когда на ровном месте безответственные заявления КФМ породили панику, погубившую несколько кредитных учреждений), — доступ третьего уровня банков к каналу получения ликвидности оказался бы полностью блокирован. Чем это чревато?
Третий уровень буксует
На первый взгляд проблем никаких. Зависимость от рынка МБК и средств нерезидентов у третьего уровня составляет 11% от общих пассивов у средних и малых московских банков и всего лишь 3% у банков регионов. Против, например, 26% у федеральных банков, 18% у отраслевых и 43% у государственных (без Сбербанка).
Но не надо забывать, что кризисы бывают разные. Фондируются средние и малые банки в основном за счет средств населения. Паника на этом рынке способна спровоцировать на порядок более серьезные явления при том, что доступ к ликвидности может быть перекрыт: ЦБ при всем желании не сможет оперативно влить ликвидность в 1000 банков, он может действовать через крупных агентов, но, как уже было упомянуто, кто гарантирует, что в этой ситуации крупные агенты не заблокируют эти средства?
Противники мер поддержки средних и малых банков возразят, что вклад этих банков в экономику невелик и специальные меры поддержки не нужны. На этот тезис сложно ответить экономическими выкладками, поскольку смоделировать реакцию экономики на коллапс нескольких региональных банковских систем очень сложно, а имеющиеся исследования в основном базируются на сравнении с опытом развитых стран. Но есть два важных эмпирических вывода из этих исследований. Первый: коллапс даже небольших банков независимо от размера всегда требует серьезной поддержки регулятора. Как, например, меры помощи канадского ЦБ при возникновении сложностей у средних банков, хорошо описанные в опубликованном в прошлом году Институтом экономики переходного периода исследовании «Региональные банковские системы и инвестиционные процессы». Второй: даже на уровне здравого смысла понятно, что сильные региональные банковские системы находятся в экономически развитых регионах, таких как Свердловская, Тюменская, Самарская области, Краснодарский край. И ни один серьезный политик не позволит себе остаться в стороне от проблем в ключевых городах-миллионниках.
Таким образом, задача разбивается на две: дать в случае возникновения кризисной ситуации средним и малым банкам экстренный доступ к ликвидности и стабилизировать пассивы.
Выбор меры
Проще выглядит решение второй задачи — вопрос стабилизации пассивов мог бы быть решен, если бы наконец была принята поправка в статью 837 ГК, дающая банкам возможность привлекать вклады без возможности досрочного расторжения, которую уже более десяти лет пытается пролоббировать АРБ. Более серьезные с точки зрения реализации меры заключаются в вовлечении в банковскую систему части средств Пенсионного фонда РФ, Фонда национального благосостояния и госкорпораций, но при любом раскладе очень сложно предположить, что к этим средствам получит доступ третий уровень банков, поскольку при их распределении требования подтвержденной международными кредитными рейтингами надежности будут определяющими. Впрочем, есть и менее масштабные меры, которые применяются в развитых странах. В качестве далеко не единственного подобного примера можно привести аккумулирование на банковских счетах годовых бонусов сотрудников корпораций (это уже получило достаточно широкое распространение в российской практике). В ряде европейских стран годовые бонусы сотрудников, будучи на пять лет заморожены на счетах в банках, освобождаются от подоходного налога. Легко посчитать, что при текущих значениях инфляции и ставках по вкладам замораживание на три года выгоднее досрочного изъятия с потерей 13% подоходного налога, а значит, может способствовать формированию долгосрочных пассивов банковской системы.
Что же касается первой задачи, то ее решение лежит в ответе на вопрос: кто может взять на себя риски кредитования третьего уровня банков, если рынок МБК даст сбой и связанная с ним развитая система оценки рисков и выставления лимитов на средние и малые банки со стороны банков второго уровня окажется невостребованной? Есть два направления решения задачи.
Первое — административное: обязать второй уровень банков, обладающих международными кредитными рейтингами не ниже B1/B+, взять на себя риски по перераспределению какой-то части полученных от ЦБ средств в обязательства (например, облигации) банков с рейтингом на пару-тройку ступеней ниже; либо переложить часть рисков при ломбардном кредитовании третьего уровня банков на администрации субъектов федерации, которые, по всей видимости, должны быть заинтересованы в поддержке региональных банков. Первый вариант предпочтительнее с точки зрения правильной оценки рисков конкретных банков, поскольку позволит задействовать уже имеющуюся у крупных кредитных организаций систему оценки, второй — с точки зрения устойчивости всей системы, поскольку в отличие от первого позволит создать альтернативный канал пополнения ликвидности, тогда как в первом случае канал по большому счету останется тем же. Кроме того, второй вариант решения проблемы обладает очевидными недостатками с точки зрения коррупции и нерыночного распределения ресурсов. Оба механизма далеки от идеала, но мы говорим об экстренной ситуации, в которой потребуются пожарные меры, а значит, финансовые власти вполне могут себе позволить пойти на дополнительные риски с целью создания страховочной сетки для всей системы.
Другое направление — рыночное, по которому, судя по всему, пусть и недостаточно активно, но двигается Банк России, заключается в снижении планки по надежности принимаемых в залог обязательств по кредитам и векселям предприятий с высоконадежных на уровне B+/B1 (малочисленных компаний ТЭК, металлообработки и связи) до уровня, соответствующего «массовому» качественному заемщику (то есть на пару-тройку ступеней ниже). Заемщиков, реально соответствующих этому уровню надежности, но не имеющих присвоенного рейтинга, в экономике довольно много; если ЦБ примет это направление в качестве долгосрочной меры поддержки ликвидности средних и малых банков и подкрепит его включением в перечень критериев рейтингов национальных рейтинговых агентств, в течение непродолжительного времени такие активы появятся и проблема ликвидности третьего уровня будет решена наиболее «рыночным» способом.
http://expert.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter