30 мая 2011 Project Syndicate
НЬЮ-ХЕЙВЕН (шт. Коннектикут, США). Основной принцип управления финансовым риском заключается в разделении рисков. Чем более диверсифицированным является наш финансовый портфель, тем больше людей делят между собой неизбежные риски, и тем меньше отдельный человек подвержен любому конкретному риску. Теоретический идеал случается, когда финансовые контракты распространяют риски по всему миру, так что каждый из миллиардов активных инвесторов владеет лишь небольшой долей, и никто не подвержен чрезмерному риску.
Случай Японии показывает, что, несмотря на нашу большую искушённость в финансовых рынках, нам ещё очень далеко до теоретического идеала. Принимая во внимание огромные, неумело управляемые риски, можно сделать вывод о том, что финансовый бизнес, даже в 21 веке, по-прежнему является довольно примитивным.
По оценкам недавнего исследования Международного банка реконструкции и развития ущерб для Японии от тройной катастрофы марта этого года (землетрясение, цунами и авария на АЭС) может, в конечном итоге, составить 235 миллиардов долларов (помимо ценности трагически прерванных человеческих жизней). Это около 4% ВВП Японии в 2010 г.
Учитывая широкую огласку международных благотворительных усилий и добровольных пожертвований в пользу Японии, можно подумать, что экономический ущерб для страны был распределён в международном масштабе. Но газетные отчёты говорят о том, что подобные пожертвования от других стран составили лишь несколько сотен миллионов долларов, что гораздо меньше 1% от общего ущерба. Японии требовалось подлинное распределение финансового риска, а благотворительность редко даёт много денег.
Часть ущерба возместили страховые компании, работающие в Японии. По оценкам того же исследования МБРР выплата всех страховок японскими страховыми компаниями может, в конечном итоге, стоить им 33 миллиардов долларов. Понятно, что застрахованные риски были лишь небольшой частью общего риска. К тому же, бóльшая часть покрытия данного риска, даже застрахованного, всё равно будет осуществляться Японией, вместо того чтобы быть эффективно распределённой с участием иностранных инвесторов. Так что Япония по-прежнему будет нести все расходы самостоятельно.
До катастрофы Япония выпустила облигаций, связанных с риском ущерба от землетрясений, на сумму около 1,5 миллиардов долларов в качестве средства управления рисками: долговое обязательство аннулируется, если происходит точно оговорённое сейсмическое явление. Данная схема помогала распределять риски, связанные с землетрясениями, между японскими и иностранными инвесторами, которые могли пойти на риск и были привлечены высокими ожидаемыми прибылями.
К сожалению, 1,5 миллиарда долларов немногим лучше того, что может сделать благотворительность, – капля в море по сравнению с масштабом ущерба. Хуже того, даже такая – тройная ‑ катастрофа не подошла ко многим определениям сейсмических явлений, установленным облигационными соглашениями. Нужно нечто большее (и лучшее) – облигации, связанные с риском любых катастроф.
Но, конечно, в сравнении с двумя «потерянными десятилетиями» Японии, начиная с 1990 г., бледнеет даже тройная катастрофа этого года. Реальный рост ВВП Японии на душу населения в 1980-х гг. составлял в среднем 3,9% в год, а начиная с 1990 г. – лишь 1,4%. Если бы после 1990 г. реальный рост ВВП на душу населения остался на уровне 1980-х гг., экономика Японии была бы на 60% крупнее, чем является сегодня: т.е. упущенная выгода составила триллионы долларов.
Япония могла бы в значительной степени оградить себя от последствий колебаний ВВП, если бы правильно управляла данным риском. Хотя ни одна страна прежде не практиковала управление рисками в таком огромном масштабе, сейчас важно рассмотреть возможность подобного нововведения.
Я (и некоторые другие эксперты) годами доказывали, что страны могут покрыть свои риски, выпуская долговые обязательства иного типа, привязанные к их собственному ВВП или к сходному показателю экономического успеха. В своей простейшей форме подобные ценные бумаги могут являться акциями в ВВП. Я и мой канадский коллега Марк Камстра предложили выпускать акции, называемые «триллами», по которым каждый год будет выплачиваться дивиденд, равный одной триллионной ВВП данного года в местной валюте.
Если бы японское правительство выпустило триллы в 1990 г., когда номинальный ВВП Японии составлял 443 триллиона иен, дивиденд, выплачиваемый инвесторам, в первый год составил бы 443 иены. Каждый следующий год выплачиваемый дивиденд колебался бы в ответ на изменение ВВП. Инвесторы всего мира взяли бы на себя риск японского ВВП в обмен на ожидаемую прибыль, точно так же как и в случае облигаций, связанных с риском ущерба от землетрясений.
В 1990 г. триллы, скорее всего, продавались бы по очень высокой цене: возможно, с дивидендным доходом ниже 1%. Ведь, наблюдая недавние высокие темпы экономического роста, в 1990 г. люди ожидали бы, что японский ВВП будет стремительно расти в последующие десятилетия.
В 2010 г., когда ВВП по-прежнему составлял лишь 479 триллионов иен, по тем же триллам выплачивался бы дивиденд в размере 479 иен: не намного больше, чем первоначальный доход, что, несомненно, разочаровало бы многих инвесторов. Таким образом, при ожидании невысокого роста ВВП цена триллов, вероятно, была бы сегодня гораздо ниже. Данная низкая цена была бы проклятьем для инвесторов, но благом для японцев, компенсируя понесённые ими убытки.
Говоря о сегодняшней озабоченности высоким соотношением в Японии государственного долга к ВВП, составляющим на данный момент 202% на основе брутто, стоит задуматься о том, что данное соотношение было бы, скорее всего, значительно ниже, если бы в прошлом Япония финансировала своё дефицитное бюджетное финансирование в большей степени с помощью триллов, чем с помощью обычных долговых обязательств, выпуская их для приобретения инвесторами всего мира. Более низкое долговое бремя наверняка бы помогло Японии бороться с замедлением темпов своего экономического роста.
Сегодня ничего нельзя сделать для того, чтобы компенсировать ошибки управления рисками в прошлом. Но катастрофы и экономические кризисы могут иметь и положительную сторону, если они стимулируют фундаментальные нововведения, заставляя нас думать о том, как следует управлять рисками в будущем.
Роберт Шиллер - профессор экономики Йельского университета и главный экономист MacroMarkets LLC. Им в соавторстве с Джорджем Акерлофом написана книга «Жизнерадостность: как психология людей влияет на экономику и почему это важно для мирового капитализма»
http://www.project-syndicate.org/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Случай Японии показывает, что, несмотря на нашу большую искушённость в финансовых рынках, нам ещё очень далеко до теоретического идеала. Принимая во внимание огромные, неумело управляемые риски, можно сделать вывод о том, что финансовый бизнес, даже в 21 веке, по-прежнему является довольно примитивным.
По оценкам недавнего исследования Международного банка реконструкции и развития ущерб для Японии от тройной катастрофы марта этого года (землетрясение, цунами и авария на АЭС) может, в конечном итоге, составить 235 миллиардов долларов (помимо ценности трагически прерванных человеческих жизней). Это около 4% ВВП Японии в 2010 г.
Учитывая широкую огласку международных благотворительных усилий и добровольных пожертвований в пользу Японии, можно подумать, что экономический ущерб для страны был распределён в международном масштабе. Но газетные отчёты говорят о том, что подобные пожертвования от других стран составили лишь несколько сотен миллионов долларов, что гораздо меньше 1% от общего ущерба. Японии требовалось подлинное распределение финансового риска, а благотворительность редко даёт много денег.
Часть ущерба возместили страховые компании, работающие в Японии. По оценкам того же исследования МБРР выплата всех страховок японскими страховыми компаниями может, в конечном итоге, стоить им 33 миллиардов долларов. Понятно, что застрахованные риски были лишь небольшой частью общего риска. К тому же, бóльшая часть покрытия данного риска, даже застрахованного, всё равно будет осуществляться Японией, вместо того чтобы быть эффективно распределённой с участием иностранных инвесторов. Так что Япония по-прежнему будет нести все расходы самостоятельно.
До катастрофы Япония выпустила облигаций, связанных с риском ущерба от землетрясений, на сумму около 1,5 миллиардов долларов в качестве средства управления рисками: долговое обязательство аннулируется, если происходит точно оговорённое сейсмическое явление. Данная схема помогала распределять риски, связанные с землетрясениями, между японскими и иностранными инвесторами, которые могли пойти на риск и были привлечены высокими ожидаемыми прибылями.
К сожалению, 1,5 миллиарда долларов немногим лучше того, что может сделать благотворительность, – капля в море по сравнению с масштабом ущерба. Хуже того, даже такая – тройная ‑ катастрофа не подошла ко многим определениям сейсмических явлений, установленным облигационными соглашениями. Нужно нечто большее (и лучшее) – облигации, связанные с риском любых катастроф.
Но, конечно, в сравнении с двумя «потерянными десятилетиями» Японии, начиная с 1990 г., бледнеет даже тройная катастрофа этого года. Реальный рост ВВП Японии на душу населения в 1980-х гг. составлял в среднем 3,9% в год, а начиная с 1990 г. – лишь 1,4%. Если бы после 1990 г. реальный рост ВВП на душу населения остался на уровне 1980-х гг., экономика Японии была бы на 60% крупнее, чем является сегодня: т.е. упущенная выгода составила триллионы долларов.
Япония могла бы в значительной степени оградить себя от последствий колебаний ВВП, если бы правильно управляла данным риском. Хотя ни одна страна прежде не практиковала управление рисками в таком огромном масштабе, сейчас важно рассмотреть возможность подобного нововведения.
Я (и некоторые другие эксперты) годами доказывали, что страны могут покрыть свои риски, выпуская долговые обязательства иного типа, привязанные к их собственному ВВП или к сходному показателю экономического успеха. В своей простейшей форме подобные ценные бумаги могут являться акциями в ВВП. Я и мой канадский коллега Марк Камстра предложили выпускать акции, называемые «триллами», по которым каждый год будет выплачиваться дивиденд, равный одной триллионной ВВП данного года в местной валюте.
Если бы японское правительство выпустило триллы в 1990 г., когда номинальный ВВП Японии составлял 443 триллиона иен, дивиденд, выплачиваемый инвесторам, в первый год составил бы 443 иены. Каждый следующий год выплачиваемый дивиденд колебался бы в ответ на изменение ВВП. Инвесторы всего мира взяли бы на себя риск японского ВВП в обмен на ожидаемую прибыль, точно так же как и в случае облигаций, связанных с риском ущерба от землетрясений.
В 1990 г. триллы, скорее всего, продавались бы по очень высокой цене: возможно, с дивидендным доходом ниже 1%. Ведь, наблюдая недавние высокие темпы экономического роста, в 1990 г. люди ожидали бы, что японский ВВП будет стремительно расти в последующие десятилетия.
В 2010 г., когда ВВП по-прежнему составлял лишь 479 триллионов иен, по тем же триллам выплачивался бы дивиденд в размере 479 иен: не намного больше, чем первоначальный доход, что, несомненно, разочаровало бы многих инвесторов. Таким образом, при ожидании невысокого роста ВВП цена триллов, вероятно, была бы сегодня гораздо ниже. Данная низкая цена была бы проклятьем для инвесторов, но благом для японцев, компенсируя понесённые ими убытки.
Говоря о сегодняшней озабоченности высоким соотношением в Японии государственного долга к ВВП, составляющим на данный момент 202% на основе брутто, стоит задуматься о том, что данное соотношение было бы, скорее всего, значительно ниже, если бы в прошлом Япония финансировала своё дефицитное бюджетное финансирование в большей степени с помощью триллов, чем с помощью обычных долговых обязательств, выпуская их для приобретения инвесторами всего мира. Более низкое долговое бремя наверняка бы помогло Японии бороться с замедлением темпов своего экономического роста.
Сегодня ничего нельзя сделать для того, чтобы компенсировать ошибки управления рисками в прошлом. Но катастрофы и экономические кризисы могут иметь и положительную сторону, если они стимулируют фундаментальные нововведения, заставляя нас думать о том, как следует управлять рисками в будущем.
Роберт Шиллер - профессор экономики Йельского университета и главный экономист MacroMarkets LLC. Им в соавторстве с Джорджем Акерлофом написана книга «Жизнерадостность: как психология людей влияет на экономику и почему это важно для мирового капитализма»
http://www.project-syndicate.org/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter