На глобальных рынках царит эйфория — ведущие биржи обновляют исторические рекорды и планируют делать это впредь. Мировая экономика, как уверяют власти всех основных держав мира, давно вышла из кризиса 2007—2009 гг. и крепнет с каждым годом. Правда, рост мог бы быть и покруче, сетуют они, но это непременно случится в ближайшее время. В общем, все отлично: уроки из Великой рецессии извлечены, судьбоносные решения приняты. За работу, товарищи! Вот только некоторые профессора все чаще выражают тревогу о происходящем и пророчат какие-то суровые беды. Из вредности, наверное? Увы, не совсем. И чтобы понять это, для начала проанализируем экономические причины последнего кризиса.
ИСТОКИ КРИЗИСА
Ведь вот в чем штука: оказывается, дело вовсе не в кособокой финансовой системе — она была скорее следствием и отчасти симптомом происходившего. Фундаментальная же причина коренится в экономических преобразованиях эпохи, совпадшей с приходом к власти неолибералов и неоконсерваторов в Америке и Европе, т. е. 1980-х гг. Прежняя политика (псевдокейнсианская) породила хроническую инфляцию, причем даже полные занятость и загрузка производственных мощностей не смогли ее обуздать: по сути, власти не давали работать обычным экономическим циклам, насильно вызывая рост, вместо того чтобы немного охладить экономику. Этим воспользовались неолибералы, некогда изгнанные из верхов за допущенную ими Великую депрессию. Но к 1970 г. все подзабылось, что и позволило им вернуться с суровой критикой правящих «стимуляторов роста».
Рецепт новых людей был примитивен: долой вмешательство государства, да здравствует невидимая рука рынка! Увы, такое «лекарство» действует очень недолго, и после первой радости начинаются беды: расслоение населения по доходам резко возрастает, уменьшается совокупный спрос, поскольку богатые тратят лишь небольшую часть своего дохода, а остальное сберегают. Поэтому чем большая доля дохода сосредоточена в руках богатых, тем меньше суммарное потребление общества. Однако сторонники либерализма утверждают, что богатые — главная сила общества, которую не следует подрывать высокими налогами. И правда, верхняя ставка подоходного налога была тогда резко снижена.
Но что делать с падающим совокупным спросом, который быстро дает о себе знать? Новые начальники решили этот вопрос, позволив людям брать кредиты с целью увеличения их покупательной способности, для чего были отменены все барьеры, воздвигнутые после Великой депрессии, — вот откуда вышла будущая слабость финансовый системы, она тут вторична.
И началось дерегулирование банковской системы вкупе с искусственным занижением учетной ставки центробанка — итог плодотворной работы главы Федеральной резервной системы США Алана Гринспэна, возглавлявшего ФРС на протяжении без малого 20 лет. Это породило кредитный бум и многолетний «кутеж взаймы» — 25 лет долг домохозяйств в Штатах рос вдвое быстрее, чем их годовой доход. Отношение этих величин увеличилось за этот период с 65 до 130%. Но вечно продолжаться так не могло, и в середине прошлого десятилетия бомба взорвалась, вызвав серьезный кризис.
А теперь, внимание, вопрос: что было сделано в этой сфере с тех пор?
Нужно понять, что если вырос спрос, то и предложение увеличилось, и если «заемное безумие» прекратилось, то что же делать с построенными в прежние времена производствами, которые теперь устарели? Разве они закрылись? Отнюдь. Просто государство стало активно замещать избыточный спрос домохозяйств путем наращивания своих обязательств, угодив, по сути, в ту же самую долговую яму. Наивная надежда ночь простоять да день продержаться, а там подоспеет могучий новый китайский спрос, конечно, несбыточна. Спрос из КНР поглощает ее же предложение, а экономикам других регионов помогает лишь косвенно. В сухом остатке имеем: долго копившиеся структурные перекосы в мировой экономике отнюдь не устранены, а значит, новые ударные волны кризиса не за горами.
Но тогда возникает другой вопрос: почему же экономика демонстрирует столь хорошие показатели? А потому что усилиями тех же неолибералов методология расчета ключевых показателей была настолько искажена, что понять реальность почти невозможно. На это открыто сетует даже ФРС (которая при Гринспэне и инициировала этот процесс), мол, показатели рынка труда прекрасны, но мы понимаем, что на самом деле все куда мрачнее. Особенно сильно извращены данные инфляции ведущих развитых стран — методика расчета потребительских цен занижает их в среднем на 3—3,5% в год (в России — на 4—5%). Поэтому если вам говорят о росте, например, розничных продаж, то, скорее всего, они снижаются — обман огромен, достаточно взглянуть на соответствующий график по США (рис. 1).
РЫНОЧНЫЕ ПУЗЫРИ
А почему так уверенно растут рынки? Прежде всего, по причине все той же инфляции, ведь, например, индекс фондовой биржи являет собой текущую цену акций. Но когда бушует инфляция, цены растут на все и, как следствие, повышаются номинальные прибыли и продажи компаний, а также цены на их акции. Ситуацию усугубили центробанки, раскрутившие могучую эмиссию ради «стимулирования» (непонятно, чего именно). Дело дошло до того, что свеженапечатанные доллары, иены, фунты и евро направляются на покупку активов: акций, облигаций, недвижимости, а в последнее время еще сырья и еды.
Однако это вовсе не вечный двигатель — специфика спекулятивных рынков такова, что в подобных случаях они растут гораздо быстрее всего остального, а это значит, что в какой-то момент у покупателей попросту «кончаются деньги» и, чтоб поддерживать рост, их нужно печатать все быстрее. Однако это невозможно — подорожание базовых товаров порождает инфляцию издержек, которая может стать неуправляемой, поэтому центробанкам приходится начинать монетарное ужесточение. Тут-то пузыри и лопаются.
Как бывало и раньше, на финальной стадии возведения «пирамид» первой заволновалась недвижимость: цены на жилье в США, Британии, Китае, Австралии, Канаде, Японии и Германии много лет растут невиданными темпами — индексы недоступности жилья (отношение медианной цены к медианному доходу домохозяйства) показывают максимальные за 5,5 лет в США и за 10 (!) лет в Канаде значения, отчего спрос на дома уже снижается, хотя строительный сектор может по инерции расти еще полгода-год. Но дальше наступит расплата, особенно суровая оттого, что львиную долю покупателей составляют спекулянты (у народа-то денег так и нет), склонные разбегаться при серьезных признаках паники. Китайцы и канадцы первыми начали предпринимать меры по охлаждению перегретых рынков недвижимости; сейчас опомнились и британцы, но уже поздно.
Затем наступит время фондового рынка, причем момент разворота заранее предсказать сложно — в этом в свое время убедился Джордж Сорос, когда летом 1999 г. увидел пузырь доткомов и решил сыграть на понижение. В итоге осенью ему пришлось срочно «переворачиваться», и за следующие (уже последние) полгода своего роста NASDAQ успел удвоить свою величину! Тем не менее результаты многолетнего отслеживания динамики основных экономических показателей позволяют утверждать наличие связи между нахождением этих индикаторов в зонах экстремальных значений и разворотом рынков. И сейчас есть немало таких индикаторов, а то, что они синхронно вопиют об одном и том же, лишь добавляет их сигналам значимости. Хотя и без того признаков достаточно. К примеру, для биржи Токио прошлый год был лучшим за более чем 40 лет, неужели японская экономика сейчас выздоровела и сильна, как в 1960—1970-е? Конечно, нет.
Citigroup разработала модель «паника/эйфория» — психологический индикатор, анализирующий настроения, в частности, спекулянтов, который включает массу показателей (долю продавцов в общей массе спекулянтов, объем покупок «с плечом», приток денег в разнообразные фонды, отношение позиций на рынке деривативов и т. п.) и неплохо работает как предупреждение о крупном «флюсе» настроений рынка. Согласно расчетам модели, впервые с 2008 г. на рынках сейчас царит нездоровый ажиотаж (рис. 2). За последние 30 лет подобная картина возникала лишь трижды: в 1987, 1999 и 2007 гг. И все эти случаи завершались печально: не позднее чем через 12 мес. после прихода в зону эйфории рынок формировал вершину и затем совершал могучее падение.
Нобелевский лауреат Джеймс Тобин предложил для макроэкономических исследований модель «отношение Q», представляющую собой характеристику инвестиционной привлекательности фондового рынка в целом (суммарная рыночная цена компаний нефинансовых секторов, деленная на их балансовую стоимость, т. е. на разницу активов и пассивов балансов). Начиная с 1949 г. эти данные содержатся в специальном отчете ФРС США, а для более ранних периодов делаются экстраполяции (рис. 3). Здесь критическими являются значения выше 1, сулящие развороты рынков, хотя не так точно по времени, как предыдущий индикатор: подобные моменты были в 1903, 1906, 1929, 1937, 1969 и 1996—2000 гг. — каждый раз за этим вскоре (в течение нескольких лет) следовали завалы рынка.
Для фазы «перекупленности» характерно очень высокое отношение цен к прибылям корпораций (коэффициент P/E) в версии другого нобелевского лауреата, Роберта Шиллера, который делит числитель и знаменатель на индекс потребительских цен, причем прибыль усредняет за последние 10 лет — оттого его значения показательнее, чем если считать P/E «в лоб». Для компаний, входящих в индекс SnP-500, отношение достигло 25 (рис. 4), а за 134 года наблюдений такие уровни встречались считанное число раз. Пики 1937 и 1966 гг. уже пройдены, покорена вершина 1901 г., на повестке дня значения 2004—2007 гг. Явно выше лишь максимумы 1929 и 2000 гг., но преодолеть их, вероятнее всего, мы не сможем. Стоит учесть, что в каждом случае последующие завалы рынка (1906—1921, 1929—1932, 1937—1942, 1966—1982, 2000—2009 гг.) с учетом инфляции составляли 2,5—3,5 раза.Видимо, так будет и в этот раз. Кстати, похожий коэффициент P/S (отношение рыночной цены к выручке) и вовсе уже подобрался к историческому максимуму. Сам Шиллер в интервью Spiegel дал понять, что видит прежние пузыри на рынках, заключив: «Это может кончиться плохо». Трудно не согласиться.
Некоторые аналитики рисуют еще более широкую и впечатляющую картину, беря среднее по вышеперечисленным соотношениям (рис. 5). Итог замечателен уже сам по себе — рынки достигли пика, который был взят лишь перед Великой депрессией, за всю историю наблюдений выше была только вершина 2000 г. Но есть еще и показательный для статистиков штришок — текущее значение превысило свой средний уровень на величину «двух сигм», т. е. двух среднеквадратичных отклонений. Этот рубеж, как правило, труднодостижим — при обычно выполненном условии «нормальности» (гауссовости) распределения исследуемого процесса вероятность такого события составляет лишь около 5%.
Индекс Investors Intelligence, отражающий долю «медведей» на рынке, показав рекордный минимум, сулит рынкам невеселое будущее, ведь если все хотят только покупать, то после волны ажиотажа наступает резкий обвал, ибо на рынке нет так называемого «подхвата»: все, кто хотел, уже купил заранее. Так что новых покупателей нема, и любая коррекция (возникающая, когда, например, кто-то захотел зафиксировать прибыль), не встречая вала заявок на покупку, уводит рынок далеко вниз и вызывает массовое исполнение стоп-приказов, маржин-коллы и т. д. Правда, это исследование дает менее точные результаты, чем ранее упомянутые, но как дополнительный сигнал тревоги сойдет вполне.
Количество IPO (первичных размещений акций) интернет-фирм в 2013 г. было наибольшим с 2000 г., т. е. момента начала краха доткомов. А выкуп корпорациями собственных акций на рынке, который тоже повторяет пик 2007 г.? Зафиксировано рекордное число операций слияния и поглощения фирм, только доходность этих сделок худшая за 4 года — активы уже переоценены настолько, что их приходится покупать слишком дорого, а заработать (на фоне слабой экономики) на этих вложениях толком не удается. Эмиссия корпоративных облигаций, номинированных в долларах, 2 года подряд ставит невиданные рекорды (особенно бойко торгуются бумаги сомнительных эмитентов), вдвое перекрыв пик 2007 г. Повторим — массовый крах сабпраймеров?
Спрэд доходностей корпоративных и государственных облигаций тоже минимален с 2007 г. — при отрицательных реальных ставках (а значит, минусовых реальных доходностях) «залитые» свеженапечатанными баксами банки и фонды ищут любых прибыльных активов. Такое возможно лишь ценой игнорирования рисков — чем это заканчивается, мы помним по 2007—2008 гг.
И на десерт — 20-дневная (примерно месячная) волатильность на дневном графике индекса Доу—Джонса: среднеквадратичное отклонение индекса от его среднего за 20 дней значения, деленное на это же среднее. За более чем вековую историю индекса лишь четырежды этот индикатор опускался приблизительно до 0,2. Каждый раз после этого рынок (с локальными коррекциями) продолжал еще расти в среднем около 1 года, но затем непременно следовало мощное снижение. Последний случай относится к концу 2010 г., затем последовал обвал в III кв. 2011 г. До этого был зафиксирован сигнал в конце 2006 г., а в конце 2007 г. — падение. Низкая волатильность в 1964—1965 гг. сменилась на долгие 16 лет, до 1982 г., колебаниями индекса Доу—Джонса, во время которых он несколько раз снижался вдвое. Низкие показатели индикатора в 1944—1945 гг. предвосхитили могучий спад 1946—1949 гг.
Между тем к третьей декаде июня текущего года волатильность упала до 0,3 — до отметки «0,2» рукой подать. Пара-тройка недель вялых колебаний или неспешного роста — для лета вполне реальный сценарий.
Достаточно? На наш взгляд, вполне. Как представляется, рынкам осталось расти лишь полгода-год, и вполне вероятно, что цены на недвижимость устремятся вниз уже в этом году, фондовые биржи отметят «вершины» ближайшей зимой или весной, а сектор сырья и ритейл могут продлить себе удовольствие до лета—осени 2015-го. Но уж тогда-то они дружно обвалятся, причем обрушение продлится 2—4 года и по масштабу будет куда серьезнее краха 2007—2009 гг., не говоря уже о 2000—2003 гг. Перед этим мы увидим еще феерические взлеты, к примеру нефть по 150 долл./баррель; нас не удивит даже 200 долл./баррель!
Сравнительно спокойные годы уходят, и нас ждет третья серия глобального кризиса — самая тяжелая, наполненная драматическими пертурбациями. Кстати, военно-политические катаклизмы уже давно усиливаются, а с наступлением активной фазы кризиса они заполыхают по полной программе. В общем, до конца десятилетия скучно нам точно не будет!
https://iticapital.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
ИСТОКИ КРИЗИСА
Ведь вот в чем штука: оказывается, дело вовсе не в кособокой финансовой системе — она была скорее следствием и отчасти симптомом происходившего. Фундаментальная же причина коренится в экономических преобразованиях эпохи, совпадшей с приходом к власти неолибералов и неоконсерваторов в Америке и Европе, т. е. 1980-х гг. Прежняя политика (псевдокейнсианская) породила хроническую инфляцию, причем даже полные занятость и загрузка производственных мощностей не смогли ее обуздать: по сути, власти не давали работать обычным экономическим циклам, насильно вызывая рост, вместо того чтобы немного охладить экономику. Этим воспользовались неолибералы, некогда изгнанные из верхов за допущенную ими Великую депрессию. Но к 1970 г. все подзабылось, что и позволило им вернуться с суровой критикой правящих «стимуляторов роста».
Рецепт новых людей был примитивен: долой вмешательство государства, да здравствует невидимая рука рынка! Увы, такое «лекарство» действует очень недолго, и после первой радости начинаются беды: расслоение населения по доходам резко возрастает, уменьшается совокупный спрос, поскольку богатые тратят лишь небольшую часть своего дохода, а остальное сберегают. Поэтому чем большая доля дохода сосредоточена в руках богатых, тем меньше суммарное потребление общества. Однако сторонники либерализма утверждают, что богатые — главная сила общества, которую не следует подрывать высокими налогами. И правда, верхняя ставка подоходного налога была тогда резко снижена.
Но что делать с падающим совокупным спросом, который быстро дает о себе знать? Новые начальники решили этот вопрос, позволив людям брать кредиты с целью увеличения их покупательной способности, для чего были отменены все барьеры, воздвигнутые после Великой депрессии, — вот откуда вышла будущая слабость финансовый системы, она тут вторична.
И началось дерегулирование банковской системы вкупе с искусственным занижением учетной ставки центробанка — итог плодотворной работы главы Федеральной резервной системы США Алана Гринспэна, возглавлявшего ФРС на протяжении без малого 20 лет. Это породило кредитный бум и многолетний «кутеж взаймы» — 25 лет долг домохозяйств в Штатах рос вдвое быстрее, чем их годовой доход. Отношение этих величин увеличилось за этот период с 65 до 130%. Но вечно продолжаться так не могло, и в середине прошлого десятилетия бомба взорвалась, вызвав серьезный кризис.
А теперь, внимание, вопрос: что было сделано в этой сфере с тех пор?
Нужно понять, что если вырос спрос, то и предложение увеличилось, и если «заемное безумие» прекратилось, то что же делать с построенными в прежние времена производствами, которые теперь устарели? Разве они закрылись? Отнюдь. Просто государство стало активно замещать избыточный спрос домохозяйств путем наращивания своих обязательств, угодив, по сути, в ту же самую долговую яму. Наивная надежда ночь простоять да день продержаться, а там подоспеет могучий новый китайский спрос, конечно, несбыточна. Спрос из КНР поглощает ее же предложение, а экономикам других регионов помогает лишь косвенно. В сухом остатке имеем: долго копившиеся структурные перекосы в мировой экономике отнюдь не устранены, а значит, новые ударные волны кризиса не за горами.
Но тогда возникает другой вопрос: почему же экономика демонстрирует столь хорошие показатели? А потому что усилиями тех же неолибералов методология расчета ключевых показателей была настолько искажена, что понять реальность почти невозможно. На это открыто сетует даже ФРС (которая при Гринспэне и инициировала этот процесс), мол, показатели рынка труда прекрасны, но мы понимаем, что на самом деле все куда мрачнее. Особенно сильно извращены данные инфляции ведущих развитых стран — методика расчета потребительских цен занижает их в среднем на 3—3,5% в год (в России — на 4—5%). Поэтому если вам говорят о росте, например, розничных продаж, то, скорее всего, они снижаются — обман огромен, достаточно взглянуть на соответствующий график по США (рис. 1).
РЫНОЧНЫЕ ПУЗЫРИ
А почему так уверенно растут рынки? Прежде всего, по причине все той же инфляции, ведь, например, индекс фондовой биржи являет собой текущую цену акций. Но когда бушует инфляция, цены растут на все и, как следствие, повышаются номинальные прибыли и продажи компаний, а также цены на их акции. Ситуацию усугубили центробанки, раскрутившие могучую эмиссию ради «стимулирования» (непонятно, чего именно). Дело дошло до того, что свеженапечатанные доллары, иены, фунты и евро направляются на покупку активов: акций, облигаций, недвижимости, а в последнее время еще сырья и еды.
Однако это вовсе не вечный двигатель — специфика спекулятивных рынков такова, что в подобных случаях они растут гораздо быстрее всего остального, а это значит, что в какой-то момент у покупателей попросту «кончаются деньги» и, чтоб поддерживать рост, их нужно печатать все быстрее. Однако это невозможно — подорожание базовых товаров порождает инфляцию издержек, которая может стать неуправляемой, поэтому центробанкам приходится начинать монетарное ужесточение. Тут-то пузыри и лопаются.
Как бывало и раньше, на финальной стадии возведения «пирамид» первой заволновалась недвижимость: цены на жилье в США, Британии, Китае, Австралии, Канаде, Японии и Германии много лет растут невиданными темпами — индексы недоступности жилья (отношение медианной цены к медианному доходу домохозяйства) показывают максимальные за 5,5 лет в США и за 10 (!) лет в Канаде значения, отчего спрос на дома уже снижается, хотя строительный сектор может по инерции расти еще полгода-год. Но дальше наступит расплата, особенно суровая оттого, что львиную долю покупателей составляют спекулянты (у народа-то денег так и нет), склонные разбегаться при серьезных признаках паники. Китайцы и канадцы первыми начали предпринимать меры по охлаждению перегретых рынков недвижимости; сейчас опомнились и британцы, но уже поздно.
Затем наступит время фондового рынка, причем момент разворота заранее предсказать сложно — в этом в свое время убедился Джордж Сорос, когда летом 1999 г. увидел пузырь доткомов и решил сыграть на понижение. В итоге осенью ему пришлось срочно «переворачиваться», и за следующие (уже последние) полгода своего роста NASDAQ успел удвоить свою величину! Тем не менее результаты многолетнего отслеживания динамики основных экономических показателей позволяют утверждать наличие связи между нахождением этих индикаторов в зонах экстремальных значений и разворотом рынков. И сейчас есть немало таких индикаторов, а то, что они синхронно вопиют об одном и том же, лишь добавляет их сигналам значимости. Хотя и без того признаков достаточно. К примеру, для биржи Токио прошлый год был лучшим за более чем 40 лет, неужели японская экономика сейчас выздоровела и сильна, как в 1960—1970-е? Конечно, нет.
Citigroup разработала модель «паника/эйфория» — психологический индикатор, анализирующий настроения, в частности, спекулянтов, который включает массу показателей (долю продавцов в общей массе спекулянтов, объем покупок «с плечом», приток денег в разнообразные фонды, отношение позиций на рынке деривативов и т. п.) и неплохо работает как предупреждение о крупном «флюсе» настроений рынка. Согласно расчетам модели, впервые с 2008 г. на рынках сейчас царит нездоровый ажиотаж (рис. 2). За последние 30 лет подобная картина возникала лишь трижды: в 1987, 1999 и 2007 гг. И все эти случаи завершались печально: не позднее чем через 12 мес. после прихода в зону эйфории рынок формировал вершину и затем совершал могучее падение.
Нобелевский лауреат Джеймс Тобин предложил для макроэкономических исследований модель «отношение Q», представляющую собой характеристику инвестиционной привлекательности фондового рынка в целом (суммарная рыночная цена компаний нефинансовых секторов, деленная на их балансовую стоимость, т. е. на разницу активов и пассивов балансов). Начиная с 1949 г. эти данные содержатся в специальном отчете ФРС США, а для более ранних периодов делаются экстраполяции (рис. 3). Здесь критическими являются значения выше 1, сулящие развороты рынков, хотя не так точно по времени, как предыдущий индикатор: подобные моменты были в 1903, 1906, 1929, 1937, 1969 и 1996—2000 гг. — каждый раз за этим вскоре (в течение нескольких лет) следовали завалы рынка.
Для фазы «перекупленности» характерно очень высокое отношение цен к прибылям корпораций (коэффициент P/E) в версии другого нобелевского лауреата, Роберта Шиллера, который делит числитель и знаменатель на индекс потребительских цен, причем прибыль усредняет за последние 10 лет — оттого его значения показательнее, чем если считать P/E «в лоб». Для компаний, входящих в индекс SnP-500, отношение достигло 25 (рис. 4), а за 134 года наблюдений такие уровни встречались считанное число раз. Пики 1937 и 1966 гг. уже пройдены, покорена вершина 1901 г., на повестке дня значения 2004—2007 гг. Явно выше лишь максимумы 1929 и 2000 гг., но преодолеть их, вероятнее всего, мы не сможем. Стоит учесть, что в каждом случае последующие завалы рынка (1906—1921, 1929—1932, 1937—1942, 1966—1982, 2000—2009 гг.) с учетом инфляции составляли 2,5—3,5 раза.Видимо, так будет и в этот раз. Кстати, похожий коэффициент P/S (отношение рыночной цены к выручке) и вовсе уже подобрался к историческому максимуму. Сам Шиллер в интервью Spiegel дал понять, что видит прежние пузыри на рынках, заключив: «Это может кончиться плохо». Трудно не согласиться.
Некоторые аналитики рисуют еще более широкую и впечатляющую картину, беря среднее по вышеперечисленным соотношениям (рис. 5). Итог замечателен уже сам по себе — рынки достигли пика, который был взят лишь перед Великой депрессией, за всю историю наблюдений выше была только вершина 2000 г. Но есть еще и показательный для статистиков штришок — текущее значение превысило свой средний уровень на величину «двух сигм», т. е. двух среднеквадратичных отклонений. Этот рубеж, как правило, труднодостижим — при обычно выполненном условии «нормальности» (гауссовости) распределения исследуемого процесса вероятность такого события составляет лишь около 5%.
Индекс Investors Intelligence, отражающий долю «медведей» на рынке, показав рекордный минимум, сулит рынкам невеселое будущее, ведь если все хотят только покупать, то после волны ажиотажа наступает резкий обвал, ибо на рынке нет так называемого «подхвата»: все, кто хотел, уже купил заранее. Так что новых покупателей нема, и любая коррекция (возникающая, когда, например, кто-то захотел зафиксировать прибыль), не встречая вала заявок на покупку, уводит рынок далеко вниз и вызывает массовое исполнение стоп-приказов, маржин-коллы и т. д. Правда, это исследование дает менее точные результаты, чем ранее упомянутые, но как дополнительный сигнал тревоги сойдет вполне.
Количество IPO (первичных размещений акций) интернет-фирм в 2013 г. было наибольшим с 2000 г., т. е. момента начала краха доткомов. А выкуп корпорациями собственных акций на рынке, который тоже повторяет пик 2007 г.? Зафиксировано рекордное число операций слияния и поглощения фирм, только доходность этих сделок худшая за 4 года — активы уже переоценены настолько, что их приходится покупать слишком дорого, а заработать (на фоне слабой экономики) на этих вложениях толком не удается. Эмиссия корпоративных облигаций, номинированных в долларах, 2 года подряд ставит невиданные рекорды (особенно бойко торгуются бумаги сомнительных эмитентов), вдвое перекрыв пик 2007 г. Повторим — массовый крах сабпраймеров?
Спрэд доходностей корпоративных и государственных облигаций тоже минимален с 2007 г. — при отрицательных реальных ставках (а значит, минусовых реальных доходностях) «залитые» свеженапечатанными баксами банки и фонды ищут любых прибыльных активов. Такое возможно лишь ценой игнорирования рисков — чем это заканчивается, мы помним по 2007—2008 гг.
И на десерт — 20-дневная (примерно месячная) волатильность на дневном графике индекса Доу—Джонса: среднеквадратичное отклонение индекса от его среднего за 20 дней значения, деленное на это же среднее. За более чем вековую историю индекса лишь четырежды этот индикатор опускался приблизительно до 0,2. Каждый раз после этого рынок (с локальными коррекциями) продолжал еще расти в среднем около 1 года, но затем непременно следовало мощное снижение. Последний случай относится к концу 2010 г., затем последовал обвал в III кв. 2011 г. До этого был зафиксирован сигнал в конце 2006 г., а в конце 2007 г. — падение. Низкая волатильность в 1964—1965 гг. сменилась на долгие 16 лет, до 1982 г., колебаниями индекса Доу—Джонса, во время которых он несколько раз снижался вдвое. Низкие показатели индикатора в 1944—1945 гг. предвосхитили могучий спад 1946—1949 гг.
Между тем к третьей декаде июня текущего года волатильность упала до 0,3 — до отметки «0,2» рукой подать. Пара-тройка недель вялых колебаний или неспешного роста — для лета вполне реальный сценарий.
Достаточно? На наш взгляд, вполне. Как представляется, рынкам осталось расти лишь полгода-год, и вполне вероятно, что цены на недвижимость устремятся вниз уже в этом году, фондовые биржи отметят «вершины» ближайшей зимой или весной, а сектор сырья и ритейл могут продлить себе удовольствие до лета—осени 2015-го. Но уж тогда-то они дружно обвалятся, причем обрушение продлится 2—4 года и по масштабу будет куда серьезнее краха 2007—2009 гг., не говоря уже о 2000—2003 гг. Перед этим мы увидим еще феерические взлеты, к примеру нефть по 150 долл./баррель; нас не удивит даже 200 долл./баррель!
Сравнительно спокойные годы уходят, и нас ждет третья серия глобального кризиса — самая тяжелая, наполненная драматическими пертурбациями. Кстати, военно-политические катаклизмы уже давно усиливаются, а с наступлением активной фазы кризиса они заполыхают по полной программе. В общем, до конца десятилетия скучно нам точно не будет!
https://iticapital.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter