26 января 2017 Just2Trade Стукалов Денис
В предыдущих статьях «Потребительский рынок как основа опережающего экономического развития» и «Уровень и особенности развития российского потребительского рынка и существующие методы государственного контроля и участия» мы обозначили задачи государственной экономической политики и ключевой объект регулирования (первая статья), а также сформулировали имеющиеся на этом направлении проблемы (вторая статья). Для того, чтобы выработать методики и рекомендации их решения, теперь необходимо понять как эти проблемы возникли. Об этом мы и поговорим в данной статье.
Если сравнивать советскую и западную экономику конца 70-х – начала 80-х годов ХХ века, то можно констатировать тот факт, что по уровню конкурентоспособности отставание если и было, то имело чисто символический характер, больше связанный с отсутствием ориентированности советской экономики на коммерческую эффективность. Т.е. качественные показатели развития бизнеса не рассматривались как целевая функция. Если же говорить о сути, т.е. качественной составляющей непосредственно товаров потребительского рынка, то она была либо на уровне, либо слегка уступала, а зачастую превосходила аналогичные показатели товаров западного производства. А уж в соотношении цена/качество чаще всего могла дать сто очков форы. С этим выводом конечно можно спорить, но лично у меня, как и у большинства людей старшего поколения, не по наслышке знакомых с качеством товаров «madeinUSSR», он сомнений не вызывает, особенно при сравнении содержания а не формы. Данное утверждение позволяет сделать вывод о том, что значительные потери в конкурентоспособности наша экономика понесла именно в период примерно с 1982 по 1996 годы. Безусловно в качестве причин этого процесса можно назвать и эффективную пропаганду, и предательство, и некомпетентность руководства однако обсуждение этих вопросов оставим историкам и политикам, нас же интересует чисто техническая сторона вопроса – что именно произошло с экономикой и конкретными предприятиями, почему они утратили конкурентоспособность, а большинство в принципе перестало существовать.
На первом этапе этого процесса, который развивался в период с1982 по 1990 годы, стояла задача дискредитации общественно-политического и экономического устройства. Безусловно они были не идеальны, однако при объективном сравнении с западной моделью развития по большому количеству параметров, однозначно не уступали последней. Задача дискредитации была решена посредством формирования ситуации тотального дефицита большинства потребительских товаров. Лично мне до сих пор не понятно как именно этого удалось добиться, ведь вплоть до распада СССР все предприятия работали на полную мощность и выполняли план. Для меня как для экономиста по-прежнему остаётся загадкой, куда девались все эти замечательные товары. С этими процессами ещё предстоит разбираться, но для этого необходим доступ к серьёзной информации, получить который рядовому гражданину просто невозможно в силу комплекса обстоятельств, но как минимум потому, что он просто не знает что и где искать. Однако факт остаётся фактом к 1990 году экономическая, политическая и социальная модель, реализовывавшаяся в Советском Союзе, была полностью дискредитирована в глазах граждан.
Второй этап – это создание иллюзии превосходства западной модели, он является логическим продолжением первого и проходил в период с 1990 по 1993 годы. Теперь сделать это было не так сложно. Тотальный дефицит всего и вся, созданный непонятно каким образом, был легко и изящно заполнен за счёт товаров импортного производства. Столкнувшись с неожиданным изобилием новых, ранее недоступных товаров в красивых упаковках граждане уверовали в превосходство западной экономической и политической модели. Заодно западными компаниями был произведён тотальный захват рынка как физически, так и в сознании потребителей. В результате российская экономика оказалась отрезана от собственного потребительского рынка и уже не могла производить прежние объёмы потребительских товаров, которые раньше неизвестно куда девались, по причине того, что теперь их было некуда девать. Удивительный парадокс, но это факт. Несмотря на это она всё еще представляла собой мощный производственный комплекс, включающий в себя полные производственные циклы по всем возможным отраслям. Более того, она имела единого собственника и вертикально интегрированные управленческие структуры, т.е. всё ещё представляла собой серьёзного конкурента и при наличии политической воли на тот момент могла легко снова встать на ноги. Допустить это было категорически нельзя.
Поэтому на третьем этапе, проходившем с 1993 по 1996 годы, было необходимо разделить создававшийся десятилетиями единый производственный комплекс на отдельные предприятия. Именно эту задачу и решала модель ваучерной приватизации 1993 года. Мне сложно судить понимали ли Б.Н. Ельцин и А.Б. Чубайс, что именно они делают, но американские советники, под чью диктовку писались основные положения приватизационных законов и правил точно понимали, более того, это было их задачей. Отбросив всю политическую мишуру можно с уверенностью сказать, что суть приватизации была в том, чтобы все предприятия, пусть даже составляющие единый производственный комплекс, приватизировались по отдельности. Тогда это мотивировалось необходимостью создания конкурентной рыночной среды, хотя с сегодняшних позиций понятно, что такая мотивация исключительно абсурдна. Все отраслевые министерства, доставшиеся России в наследство от СССР, представляли собой единые вертикально интегрированные корпорации с полным циклом производства от начального сырья до конечно продукта, который в рамках данного исследования я классифицировал как товар потребительского рынка. Именно по этому принципу, впервые сформулированному и реализованному Рокфеллером, созданы и работают все западные транснациональные корпорации. Если бы приватизация осуществлялась не по принципу раздела отрасли на мелкие предприятия, не имеющие полного производственного цикла, а отраслевые министерства преобразовывались бы в корпорации с единым центром управления и полным производственным циклом, то независимо от способа приватизации и конечного собственника таких корпораций конкуренция с ними для западных компаний на длительном временном отрезке была бы физически невозможна. Независимо от того, были бы эти корпорации полностью приватизированы или сохранили бы частичное государственной участие, они представляли бы серьёзную угрозу и имели бы значительные конкурентные преимущества. Выпускать Россию на мировой рынок с экономикой, состоящей из таких корпораций, было категорически нельзя, т.к. добавив к производственным возможностям, созданным в СССР, коммерческую заинтересованность, российская экономика поглотила бы западную со всеми потрохами в короткое время.
Если рассматривать модель приватизации, реализованную в России в 1993-1996 годах и последствия этой приватизации с точки зрения целей и задач, описанных выше, то всё встаёт на свои места. Можно рассмотреть этот процесс на примере любой отрасли. Полный производственный цикл был разделён на отдельные участки, продукция которых не имеет смысла, т.к. не может быть продана конечному пользователю. Этот фактор оказался критическим почти для всех отраслей. Между новыми собственниками предприятий, производящих конечный продукт, и предприятий, производящих промежуточные, в борьбе за долю прибыли от реализации конечного продукта возник неизбежный конфликт, который привёл к росту себестоимости, а следовательно инфляции, перебоям с поставками на одних предприятиях и затовариванию на других, неплатежам и срывам контрактных обязательств. Дальше всё пошло по наклонной – финансовое состояние предприятий ухудшилось, рабочие перестали получать зарплату, бюджет перестал получать налоги, кризис неплатежей и т.д. и т.п. Остатки раздробленной таким образом системы, приведённые к тотальному упадку, за бесценок подбирались транснациональными корпорациями и либо интегрировались уже в их систему, либо просто уничтожались, чтобы освободить рынок. После дробления единого производственного цикла этот процесс пошёл сам собой, его достаточно было просто контролировать, чтобы отдельные выскочки не смогли повернуть всё в обратную сторону.
Каким-то чудом удалось сохранить отдельные отрасли экономики от подобного дробления. Сюда относится Газпром, Транснефть, РАО ЕЭС (хотя позже его тоже раздробили), РЖД, Росатом, ВПК. Благодаря этому сегодня мы видим успешность подобных моделей и можем достичь понимания произошедших событий. Отдельные крупные предприятия, производящие сложную конечную продукцию с высокой добавленной стоимостью, такие как АвтоВАЗ, КамАЗ и другие, вовремя спохватившись, смогли заново создать вокруг себя вертикально интегрированные структуры пусть не с полным производственным циклом, но хотя бы частично взять его под свой контроль. Хотя попытки разрушить эту модель продолжаются и сейчас, АвтоВАЗ отличный тому пример. Но в целом, например, машиностроительный комплекс понёс колоссальные потери, а представьте какой потенциал имело бы это предприятие, если бы приватизировалось как Министерство легкого машиностроения, Министерство тяжёлого машиностроения и т.д. с полным производственным циклом от начального сырья до изготовления всех комплектующих и сборки. Говоря всё это, я не открываю Америку, все эти соображения давно понятны руководству страны. Именно на основе этого понимания были приняты решения о создании единой машиностроительной, судостроительной, самолётостроительной, зерновой и возможно ещё каких-то корпораций. Однако предприятия с менее сложными продуктами, например, заводы бытовой химии, пищевой промышленности, текстильные, швейные производства, и т.д., оставшись без централизованного управления и логистики, просто оказались неконкурентоспособными. А между тем именно в этих отраслях производится основной объём потребительских товаров с наибольшей добавленной стоимостью. Именно по этим отраслям сегодня мы существенно зависим от импорта, львиная доля товаров даже если и производится внутри страны, то собственниками производств часто являются иностранные транснациональные корпорации, а следовательно у них нет необходимости создавать в России полный производственный цикл, т.к. тогда будет сложно выводить значительную долю прибыли за рубеж. Новые компании, создаваемые в этих отраслях, априори являются слишком мелкими, чтобы иметь возможность на равных конкурировать с транснациональными корпорациями. Если у кого-то и получается создать эффективное производство, то монополистам проще его выкупить и закрыть, чем позволить ему вырасти в нормального конкурента. Создавать аналогичные перечисленным выше госкорпорациям во всех подряд отраслях бессмысленно – это возврат в тотальную плановую экономику, которая уже доказала свою неэффективность и неустойчивость к агрессивному внешнему воздействию. Это означает, что по наиболее привлекательным и востребованным на потребительском рынке товарам, в рамках этой модели мы не сможем восполнить отставание. Кроме того, мы можем например построить новый рыболовный флот, рыбаки поймают рыбу и привезут на берег, но уже на берегу встаёт вопрос: «Что с ней делать?». Рыболовные компании не могут создавать собственные логистические цепи по распределению первоначального сырья, а имеющиеся цепи находятся под контролем транснациональных корпораций и не заинтересованы в покупке и дальнейшем распределении пойманной рыбы. Им гораздо выгоднее, если сырьё за бесценок будет продано на уже действующие их же предприятия за границей и придёт к нам в Россию уже в виде готовой продукции. Совсем хорошо было бы, если бы и ловили рыбу в наших водах иностранные флотилии, но государство пока против.
Разобрав все перечисленные обстоятельства, следует понимать, что неважно как это произошло, главное что именно случилось. А случилось то, что наш рынок был просто расчищен от ненужных и опасных конкурентов для иностранных производителей. В результате экономика западных стран и в меньшей степени Китая получили мощный толчок к развитию, что и привело к существенному росту ВВП на душу населения и увеличению уровня жизни в этих странах, основной рост этого показателя пришёлся именно на период с 1980 по 2000 годы. Поскольку сегодня рынок заполнен и весь спрос удовлетворён, а честная конкуренция не может всерьёз рассматриваться как имеющее место явление, то получается, что вернуть себе утраченные позиции мы может только за счёт запуска обратного процесса. При этом необходимо учитывать следующие ограничения: прямые протекционистские меры запрещены правилами ВТО, различных зон свободной торговли (ЗТС), межправительственными соглашениями и т.д. Как только подобные меры принимаются одним из участников международной торговли, остальные сразу включают защитные механизмы в виде пошлин, технических регламентов, санитарного контроля и прочего. Использование механизмов административного регулирования так же не может дать требуемого эффекта, т.к. в условиях рыночной экономики всегда существует масса способов их обойти. Отказ от рыночной экономики вообще не рассматривается как возможный сценарий.
Учитывая всё выше сказанное конечный вывод можно сформулировать следующим образом – для возвращения конкурентных преимуществ необходимо воссоздать целостную структуру экономики, которая будет работать как единый механизм, главной целью которого будет производство конечного продукта и доведение его до конечного покупателя. Чтобы экономика могла самостоятельно пройти этот долгий путь, ей могут понадобиться столетия, а в условиях жёсткой конкуренции этот срок можно определить как «никогда». Это означает, что государство должно помочь в создании структуры, которая будет заполнена самостоятельными экономическими субъектами. Будучи вовлечёнными в эту структуру даже независимые друг от друга предприятия смогут эффективно работать как единое целое и качественно и быстро развиваться. Оставаясь внутри структуры, они будут защищены от внешнего агрессивного воздействия, и внутри этих предприятий будет происходить накопление опыта, капитала и других ресурсов для последующего роста и экспансии на другие рынки. Только таким образом мы сможем вернуть конкурентоспособность российской экономике и добиться распространения её влияния в мире.
О том какими методами можно реализовать этот подход мы и поговорим уже в следующей статье.
https://www.finam.eu/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Если сравнивать советскую и западную экономику конца 70-х – начала 80-х годов ХХ века, то можно констатировать тот факт, что по уровню конкурентоспособности отставание если и было, то имело чисто символический характер, больше связанный с отсутствием ориентированности советской экономики на коммерческую эффективность. Т.е. качественные показатели развития бизнеса не рассматривались как целевая функция. Если же говорить о сути, т.е. качественной составляющей непосредственно товаров потребительского рынка, то она была либо на уровне, либо слегка уступала, а зачастую превосходила аналогичные показатели товаров западного производства. А уж в соотношении цена/качество чаще всего могла дать сто очков форы. С этим выводом конечно можно спорить, но лично у меня, как и у большинства людей старшего поколения, не по наслышке знакомых с качеством товаров «madeinUSSR», он сомнений не вызывает, особенно при сравнении содержания а не формы. Данное утверждение позволяет сделать вывод о том, что значительные потери в конкурентоспособности наша экономика понесла именно в период примерно с 1982 по 1996 годы. Безусловно в качестве причин этого процесса можно назвать и эффективную пропаганду, и предательство, и некомпетентность руководства однако обсуждение этих вопросов оставим историкам и политикам, нас же интересует чисто техническая сторона вопроса – что именно произошло с экономикой и конкретными предприятиями, почему они утратили конкурентоспособность, а большинство в принципе перестало существовать.
На первом этапе этого процесса, который развивался в период с1982 по 1990 годы, стояла задача дискредитации общественно-политического и экономического устройства. Безусловно они были не идеальны, однако при объективном сравнении с западной моделью развития по большому количеству параметров, однозначно не уступали последней. Задача дискредитации была решена посредством формирования ситуации тотального дефицита большинства потребительских товаров. Лично мне до сих пор не понятно как именно этого удалось добиться, ведь вплоть до распада СССР все предприятия работали на полную мощность и выполняли план. Для меня как для экономиста по-прежнему остаётся загадкой, куда девались все эти замечательные товары. С этими процессами ещё предстоит разбираться, но для этого необходим доступ к серьёзной информации, получить который рядовому гражданину просто невозможно в силу комплекса обстоятельств, но как минимум потому, что он просто не знает что и где искать. Однако факт остаётся фактом к 1990 году экономическая, политическая и социальная модель, реализовывавшаяся в Советском Союзе, была полностью дискредитирована в глазах граждан.
Второй этап – это создание иллюзии превосходства западной модели, он является логическим продолжением первого и проходил в период с 1990 по 1993 годы. Теперь сделать это было не так сложно. Тотальный дефицит всего и вся, созданный непонятно каким образом, был легко и изящно заполнен за счёт товаров импортного производства. Столкнувшись с неожиданным изобилием новых, ранее недоступных товаров в красивых упаковках граждане уверовали в превосходство западной экономической и политической модели. Заодно западными компаниями был произведён тотальный захват рынка как физически, так и в сознании потребителей. В результате российская экономика оказалась отрезана от собственного потребительского рынка и уже не могла производить прежние объёмы потребительских товаров, которые раньше неизвестно куда девались, по причине того, что теперь их было некуда девать. Удивительный парадокс, но это факт. Несмотря на это она всё еще представляла собой мощный производственный комплекс, включающий в себя полные производственные циклы по всем возможным отраслям. Более того, она имела единого собственника и вертикально интегрированные управленческие структуры, т.е. всё ещё представляла собой серьёзного конкурента и при наличии политической воли на тот момент могла легко снова встать на ноги. Допустить это было категорически нельзя.
Поэтому на третьем этапе, проходившем с 1993 по 1996 годы, было необходимо разделить создававшийся десятилетиями единый производственный комплекс на отдельные предприятия. Именно эту задачу и решала модель ваучерной приватизации 1993 года. Мне сложно судить понимали ли Б.Н. Ельцин и А.Б. Чубайс, что именно они делают, но американские советники, под чью диктовку писались основные положения приватизационных законов и правил точно понимали, более того, это было их задачей. Отбросив всю политическую мишуру можно с уверенностью сказать, что суть приватизации была в том, чтобы все предприятия, пусть даже составляющие единый производственный комплекс, приватизировались по отдельности. Тогда это мотивировалось необходимостью создания конкурентной рыночной среды, хотя с сегодняшних позиций понятно, что такая мотивация исключительно абсурдна. Все отраслевые министерства, доставшиеся России в наследство от СССР, представляли собой единые вертикально интегрированные корпорации с полным циклом производства от начального сырья до конечно продукта, который в рамках данного исследования я классифицировал как товар потребительского рынка. Именно по этому принципу, впервые сформулированному и реализованному Рокфеллером, созданы и работают все западные транснациональные корпорации. Если бы приватизация осуществлялась не по принципу раздела отрасли на мелкие предприятия, не имеющие полного производственного цикла, а отраслевые министерства преобразовывались бы в корпорации с единым центром управления и полным производственным циклом, то независимо от способа приватизации и конечного собственника таких корпораций конкуренция с ними для западных компаний на длительном временном отрезке была бы физически невозможна. Независимо от того, были бы эти корпорации полностью приватизированы или сохранили бы частичное государственной участие, они представляли бы серьёзную угрозу и имели бы значительные конкурентные преимущества. Выпускать Россию на мировой рынок с экономикой, состоящей из таких корпораций, было категорически нельзя, т.к. добавив к производственным возможностям, созданным в СССР, коммерческую заинтересованность, российская экономика поглотила бы западную со всеми потрохами в короткое время.
Если рассматривать модель приватизации, реализованную в России в 1993-1996 годах и последствия этой приватизации с точки зрения целей и задач, описанных выше, то всё встаёт на свои места. Можно рассмотреть этот процесс на примере любой отрасли. Полный производственный цикл был разделён на отдельные участки, продукция которых не имеет смысла, т.к. не может быть продана конечному пользователю. Этот фактор оказался критическим почти для всех отраслей. Между новыми собственниками предприятий, производящих конечный продукт, и предприятий, производящих промежуточные, в борьбе за долю прибыли от реализации конечного продукта возник неизбежный конфликт, который привёл к росту себестоимости, а следовательно инфляции, перебоям с поставками на одних предприятиях и затовариванию на других, неплатежам и срывам контрактных обязательств. Дальше всё пошло по наклонной – финансовое состояние предприятий ухудшилось, рабочие перестали получать зарплату, бюджет перестал получать налоги, кризис неплатежей и т.д. и т.п. Остатки раздробленной таким образом системы, приведённые к тотальному упадку, за бесценок подбирались транснациональными корпорациями и либо интегрировались уже в их систему, либо просто уничтожались, чтобы освободить рынок. После дробления единого производственного цикла этот процесс пошёл сам собой, его достаточно было просто контролировать, чтобы отдельные выскочки не смогли повернуть всё в обратную сторону.
Каким-то чудом удалось сохранить отдельные отрасли экономики от подобного дробления. Сюда относится Газпром, Транснефть, РАО ЕЭС (хотя позже его тоже раздробили), РЖД, Росатом, ВПК. Благодаря этому сегодня мы видим успешность подобных моделей и можем достичь понимания произошедших событий. Отдельные крупные предприятия, производящие сложную конечную продукцию с высокой добавленной стоимостью, такие как АвтоВАЗ, КамАЗ и другие, вовремя спохватившись, смогли заново создать вокруг себя вертикально интегрированные структуры пусть не с полным производственным циклом, но хотя бы частично взять его под свой контроль. Хотя попытки разрушить эту модель продолжаются и сейчас, АвтоВАЗ отличный тому пример. Но в целом, например, машиностроительный комплекс понёс колоссальные потери, а представьте какой потенциал имело бы это предприятие, если бы приватизировалось как Министерство легкого машиностроения, Министерство тяжёлого машиностроения и т.д. с полным производственным циклом от начального сырья до изготовления всех комплектующих и сборки. Говоря всё это, я не открываю Америку, все эти соображения давно понятны руководству страны. Именно на основе этого понимания были приняты решения о создании единой машиностроительной, судостроительной, самолётостроительной, зерновой и возможно ещё каких-то корпораций. Однако предприятия с менее сложными продуктами, например, заводы бытовой химии, пищевой промышленности, текстильные, швейные производства, и т.д., оставшись без централизованного управления и логистики, просто оказались неконкурентоспособными. А между тем именно в этих отраслях производится основной объём потребительских товаров с наибольшей добавленной стоимостью. Именно по этим отраслям сегодня мы существенно зависим от импорта, львиная доля товаров даже если и производится внутри страны, то собственниками производств часто являются иностранные транснациональные корпорации, а следовательно у них нет необходимости создавать в России полный производственный цикл, т.к. тогда будет сложно выводить значительную долю прибыли за рубеж. Новые компании, создаваемые в этих отраслях, априори являются слишком мелкими, чтобы иметь возможность на равных конкурировать с транснациональными корпорациями. Если у кого-то и получается создать эффективное производство, то монополистам проще его выкупить и закрыть, чем позволить ему вырасти в нормального конкурента. Создавать аналогичные перечисленным выше госкорпорациям во всех подряд отраслях бессмысленно – это возврат в тотальную плановую экономику, которая уже доказала свою неэффективность и неустойчивость к агрессивному внешнему воздействию. Это означает, что по наиболее привлекательным и востребованным на потребительском рынке товарам, в рамках этой модели мы не сможем восполнить отставание. Кроме того, мы можем например построить новый рыболовный флот, рыбаки поймают рыбу и привезут на берег, но уже на берегу встаёт вопрос: «Что с ней делать?». Рыболовные компании не могут создавать собственные логистические цепи по распределению первоначального сырья, а имеющиеся цепи находятся под контролем транснациональных корпораций и не заинтересованы в покупке и дальнейшем распределении пойманной рыбы. Им гораздо выгоднее, если сырьё за бесценок будет продано на уже действующие их же предприятия за границей и придёт к нам в Россию уже в виде готовой продукции. Совсем хорошо было бы, если бы и ловили рыбу в наших водах иностранные флотилии, но государство пока против.
Разобрав все перечисленные обстоятельства, следует понимать, что неважно как это произошло, главное что именно случилось. А случилось то, что наш рынок был просто расчищен от ненужных и опасных конкурентов для иностранных производителей. В результате экономика западных стран и в меньшей степени Китая получили мощный толчок к развитию, что и привело к существенному росту ВВП на душу населения и увеличению уровня жизни в этих странах, основной рост этого показателя пришёлся именно на период с 1980 по 2000 годы. Поскольку сегодня рынок заполнен и весь спрос удовлетворён, а честная конкуренция не может всерьёз рассматриваться как имеющее место явление, то получается, что вернуть себе утраченные позиции мы может только за счёт запуска обратного процесса. При этом необходимо учитывать следующие ограничения: прямые протекционистские меры запрещены правилами ВТО, различных зон свободной торговли (ЗТС), межправительственными соглашениями и т.д. Как только подобные меры принимаются одним из участников международной торговли, остальные сразу включают защитные механизмы в виде пошлин, технических регламентов, санитарного контроля и прочего. Использование механизмов административного регулирования так же не может дать требуемого эффекта, т.к. в условиях рыночной экономики всегда существует масса способов их обойти. Отказ от рыночной экономики вообще не рассматривается как возможный сценарий.
Учитывая всё выше сказанное конечный вывод можно сформулировать следующим образом – для возвращения конкурентных преимуществ необходимо воссоздать целостную структуру экономики, которая будет работать как единый механизм, главной целью которого будет производство конечного продукта и доведение его до конечного покупателя. Чтобы экономика могла самостоятельно пройти этот долгий путь, ей могут понадобиться столетия, а в условиях жёсткой конкуренции этот срок можно определить как «никогда». Это означает, что государство должно помочь в создании структуры, которая будет заполнена самостоятельными экономическими субъектами. Будучи вовлечёнными в эту структуру даже независимые друг от друга предприятия смогут эффективно работать как единое целое и качественно и быстро развиваться. Оставаясь внутри структуры, они будут защищены от внешнего агрессивного воздействия, и внутри этих предприятий будет происходить накопление опыта, капитала и других ресурсов для последующего роста и экспансии на другие рынки. Только таким образом мы сможем вернуть конкурентоспособность российской экономике и добиться распространения её влияния в мире.
О том какими методами можно реализовать этот подход мы и поговорим уже в следующей статье.
https://www.finam.eu/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter