7 марта 2017 Project Syndicate
С момента окончания Второй мировой войны доля США в мировом ВВП сократилась от почти 30% до примерно 18%. Другие развитые страны также демонстрировали устойчивое снижение соответствующих показателей своей доли в пироге мировой экономики. Однако этого ни за что не скажешь, если судить по международной финансовой системе.
За этот же период доля Китая в мировом ВВП увеличилась почти в 4 раза до 16% (почти сравнявшись с США), а развивающиеся рынки формируют сейчас около 60% мирового производства против значения 40% в первые послевоенные годы. А поскольку перспективы экономического роста развитых государств остаются довольно скромными, эти тренды, вероятно, будут сохраняться, даже с учетом очевидного замедления экономики Китая и других развивающихся рынков.
И тем не менее, мировые финансы пока еще не отражают этого изменения в балансе сил. Заключенное после войны Бреттон-Вудское соглашение закрепило за долларом США статус главной мировой резервной валюты, и до 1970-х г.г. около 2/3 мирового ВВП было привязано к доллару. Оставшуюся часть делили между собой британский фунт и советский рубль.
Доллар США стал основным средством международных расчетов и мировой резервной валютой, причем со значительным отрывом. Свыше 60% всех стран (формирующих более 70% мирового ВВП) используют USD как валюту привязки. Доминирует доллар и по другим показателям, включая долю торговли, ведущейся в долларах, и долю активов США (особенно казначейских облигаций) в валютных резервах Центробанков.
Евро, занимающий второе место, значительно отстает от американской валюты. С начала 1980-х и до ввода евро в обращение в 1999 г., в Западной, а впоследствии и в Восточной Европе бал правила дойчмарка (DM). Однако восхождение евро, консолидировавшего зоны обращения дойчмарки и французского франка (в Африке), начало пробуксовывать. Судя по некоторым индикаторам (включая сокращающуюся долю Европы в мировом производстве), международное значение евро снижается.
Впрочем, никакая другая широко известная валюта все равно не претендует сейчас на мировое лидерство. Дивергенция между производственными и финансовыми трендами сформировалась, поскольку относительно уменьшившаяся в размерах экономика США поставляет резервные активы в соответствии с ростом мирового спроса на них (в первую очередь – со стороны развивающихся рынков).
Эту дивергенцию нельзя назвать полностью новым явлением. По мере восстановления Европы после Второй мировой и оживления международной торговли, спрос на резервы быстро рост в 1950-е и оставался высоким вплоть до начала 1970-х. В те времена доллар США обеспечивался золотом. Поскольку мировые запасы золота увеличивались не так быстро, как международный спрос на резервы, этот гэп заполнялся с помощью бумажного долга США.
Со временем это удовлетворение мирового спроса на резервы привело к устойчивому росту показателя отношения резервов в виде «бумажных долларов» к золотым резервам, что никак не согласовывалось с поддержанием официального паритета между долларом и золотом. Такое несоответствие государственной цели (сохранение паритета) и международной роли Америки как единственного поставщика резервной валюты создало проблему, которую еще в начале 1960-х предсказал бельгийский экономист Роберт Триффин, назвав ее угрозой для Бреттон-Вудской системы.
Двух девальваций относительно золота – в декабре 1971 и феврале 1973 – оказалось недостаточно для того, чтобы скорректировать эту переоцененность доллара. В марте 1973 г. Бреттон-Вудской системе пришел конец, доллар и другие основные валюты были пущены в свободное плавание, и снижение доллара продолжилось.
Сейчас США могут так же удовлетворить международный спрос на доллары посредством новых эмиссий долга, номинированного в долларах. Это потребует от Штатов стабильного дефицита баланса текущего счета, дублируемого дефицитом бюджета. Конечно, хотя привязка к золоту осталась в прошлом, любые поставленные внутри страны бюджетные цели по сокращению темпов роста долга США пойдут вразрез с задачами единственного поставщика резервной валюты, которые страна выполняет на мировой арене.
Так или иначе, большая роль в решении этой современной «дилеммы Триффина» будет отведена Китаю. Согласно одному сценарию, неминуемое сокращение дефицита баланса текущих операций США (когда бы оно ни произошло) может стать следствием устойчивого ослабления доллара (как это было в 1970-х), что означает капитальные убытки для Китая и других основных держателей гос. облигаций. Как вариант, Китай может в конечном итоге сам стать новым поставщиком резервных активов. В этом случае их предложение будет осуществляться со стороны наиболее быстро растущих регионов мира.
Такая связь может быть как прямой, если юань приобретет статус резервной валюты, так и опосредованной, если специальные права заимствования (СДР), эмитируемые МВФ, станут излюбленным активом менеджеров по управлению резервами (поскольку юань теперь включен в корзину валют СДР). Заполучить для СДР статус мирового резервного актива давно было честолюбивой мечтой МВФ, хотя пока это дело не продвинулось далеко.
Но есть и третья возможность: международный спрос на резервные активы США может снизиться. Сейчас продолжающийся отток капитала из Китая провоцирует ощутимое падение спроса на гос. облигации, однако в рамках более масштабного сценария Китай перейдет к управляемому свободно плавающему валютному курсу в условиях более развитого внутреннего финансового рынка и, как следствие, ослабит прежний упор на поддержание массивных резервных запасов иностранной валюты.
За этот же период доля Китая в мировом ВВП увеличилась почти в 4 раза до 16% (почти сравнявшись с США), а развивающиеся рынки формируют сейчас около 60% мирового производства против значения 40% в первые послевоенные годы. А поскольку перспективы экономического роста развитых государств остаются довольно скромными, эти тренды, вероятно, будут сохраняться, даже с учетом очевидного замедления экономики Китая и других развивающихся рынков.
И тем не менее, мировые финансы пока еще не отражают этого изменения в балансе сил. Заключенное после войны Бреттон-Вудское соглашение закрепило за долларом США статус главной мировой резервной валюты, и до 1970-х г.г. около 2/3 мирового ВВП было привязано к доллару. Оставшуюся часть делили между собой британский фунт и советский рубль.
Доллар США стал основным средством международных расчетов и мировой резервной валютой, причем со значительным отрывом. Свыше 60% всех стран (формирующих более 70% мирового ВВП) используют USD как валюту привязки. Доминирует доллар и по другим показателям, включая долю торговли, ведущейся в долларах, и долю активов США (особенно казначейских облигаций) в валютных резервах Центробанков.
Евро, занимающий второе место, значительно отстает от американской валюты. С начала 1980-х и до ввода евро в обращение в 1999 г., в Западной, а впоследствии и в Восточной Европе бал правила дойчмарка (DM). Однако восхождение евро, консолидировавшего зоны обращения дойчмарки и французского франка (в Африке), начало пробуксовывать. Судя по некоторым индикаторам (включая сокращающуюся долю Европы в мировом производстве), международное значение евро снижается.
Впрочем, никакая другая широко известная валюта все равно не претендует сейчас на мировое лидерство. Дивергенция между производственными и финансовыми трендами сформировалась, поскольку относительно уменьшившаяся в размерах экономика США поставляет резервные активы в соответствии с ростом мирового спроса на них (в первую очередь – со стороны развивающихся рынков).
Эту дивергенцию нельзя назвать полностью новым явлением. По мере восстановления Европы после Второй мировой и оживления международной торговли, спрос на резервы быстро рост в 1950-е и оставался высоким вплоть до начала 1970-х. В те времена доллар США обеспечивался золотом. Поскольку мировые запасы золота увеличивались не так быстро, как международный спрос на резервы, этот гэп заполнялся с помощью бумажного долга США.
Со временем это удовлетворение мирового спроса на резервы привело к устойчивому росту показателя отношения резервов в виде «бумажных долларов» к золотым резервам, что никак не согласовывалось с поддержанием официального паритета между долларом и золотом. Такое несоответствие государственной цели (сохранение паритета) и международной роли Америки как единственного поставщика резервной валюты создало проблему, которую еще в начале 1960-х предсказал бельгийский экономист Роберт Триффин, назвав ее угрозой для Бреттон-Вудской системы.
Двух девальваций относительно золота – в декабре 1971 и феврале 1973 – оказалось недостаточно для того, чтобы скорректировать эту переоцененность доллара. В марте 1973 г. Бреттон-Вудской системе пришел конец, доллар и другие основные валюты были пущены в свободное плавание, и снижение доллара продолжилось.
Сейчас США могут так же удовлетворить международный спрос на доллары посредством новых эмиссий долга, номинированного в долларах. Это потребует от Штатов стабильного дефицита баланса текущего счета, дублируемого дефицитом бюджета. Конечно, хотя привязка к золоту осталась в прошлом, любые поставленные внутри страны бюджетные цели по сокращению темпов роста долга США пойдут вразрез с задачами единственного поставщика резервной валюты, которые страна выполняет на мировой арене.
Так или иначе, большая роль в решении этой современной «дилеммы Триффина» будет отведена Китаю. Согласно одному сценарию, неминуемое сокращение дефицита баланса текущих операций США (когда бы оно ни произошло) может стать следствием устойчивого ослабления доллара (как это было в 1970-х), что означает капитальные убытки для Китая и других основных держателей гос. облигаций. Как вариант, Китай может в конечном итоге сам стать новым поставщиком резервных активов. В этом случае их предложение будет осуществляться со стороны наиболее быстро растущих регионов мира.
Такая связь может быть как прямой, если юань приобретет статус резервной валюты, так и опосредованной, если специальные права заимствования (СДР), эмитируемые МВФ, станут излюбленным активом менеджеров по управлению резервами (поскольку юань теперь включен в корзину валют СДР). Заполучить для СДР статус мирового резервного актива давно было честолюбивой мечтой МВФ, хотя пока это дело не продвинулось далеко.
Но есть и третья возможность: международный спрос на резервные активы США может снизиться. Сейчас продолжающийся отток капитала из Китая провоцирует ощутимое падение спроса на гос. облигации, однако в рамках более масштабного сценария Китай перейдет к управляемому свободно плавающему валютному курсу в условиях более развитого внутреннего финансового рынка и, как следствие, ослабит прежний упор на поддержание массивных резервных запасов иностранной валюты.
http://www.project-syndicate.org/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter