7 ноября 2007 Архив
Стремительный рост оборотов на рынке фьючерсов и опционов заставляет задуматься – насколько адекватны системы риск-менеджмента российских брокеров, чтобы избежать историй, подобных краху банка Barings, на тот момент одного из самых респектабельных финансовых учреждений в Великобритании.
В октябре российский рынок фьючерсов и опционов отпраздновал пятнадцатилетие – 21 октября 1992 года прошли первые сделки с фьючерсными контрактами на доллар США на Московской товарной бирже. Участники торгов отпраздновали юбилей рекордными оборотами: срочный рынок РТС (FORTS) последовательно преодолел планки в $2, $2,5 и $2,7 млрд. Новые рекорды ознаменовались одновременно и другим достижением – объём торгов в FORTS начал превышать оборот по акциям на фондовой бирже ММВБ (по сделкам в основном режиме). А учитывая более стремительные темпы роста срочной секции РТС (порядка 10:1 по отношению к акциям на ММВБ), можно ожидать усиления этой тенденции. Таким образом, российский фондовый рынок становится всё более похож на развитых собратьев, где большая часть оборотов приходится на деривативы, а не на базовый актив. Однако готовы ли отечественные игроки организационно и технически к тому, чтобы справиться с повышенными рисками, зачастую сопутствующими операциям с производными инструментами?
История на $1,4 млрд
Мало кто вспомнил о ещё одном октябрьском юбилее – 15 лет назад в 1992 году тогда ещё неизвестный широкой публике управляющий по операциям с деривативами сингапурского филиала банка Barings Ник Лисон впервые продал опционы на японский фондовый индекс Nikkei-225. Поначалу его торговля приносила баснословную доходность, обеспечивавшую порядка 10% от совокупной годовой прибыли сингапурского отделения. Но в 1995 году именно роковая продажа опционов на индекс Nikkei стала отправной точкой в крахе одного из старейших и крупнейших английских финансовых институтов, среди клиентов которого была сама королева Великобритании.
Пытаясь вернуть статус-кво, Ник Лисон пошёл на ещё более рискованный шаг – стал агрессивно скупать фьючерсные контракты на индекс Nikkei в расчёте сдвинуть их цену и тем самым привести свою позицию в опционах к точке безубыточности. Но даже ресурсов Barings не хватило для того, чтобы противостоять рынку. Совокупные убытки от операций Ника Лисона достигли $1,4 млрд. Это оказалось почти в два раза больше собственного капитала банка. Его обязательства взяла на себя финансово-страховая группа ING, купившая Barings за символическую сумму в 1 фунт стерлингов.
Расследование показало, что предшествовавшие краху два с половиной года не были столь успешными для Ника Лисона. Какое-то время его прогнозы по движению японского рынка были правильными, и по мере увеличения прибыли росли и ожидания его лондонского начальства. Однако впоследствии управляющему удавалось поддерживать репутацию успешного трейдера благодаря тому, что он стал прятать свои убытки на специальном внутреннем счёте №88888 «Невыясненные ошибки». Ник Лисон всё надеялся отыграться. И пока пирамида росла, он был не в силах принять решение разрушить свой образ «восходящей звезды», продемонстрировав окружающим, что его торговые операции отнюдь не прибыльные.
Конечно, такие большие убытки Ник Лисон смог накопить благодаря стечению нескольких обстоятельств. Во-первых, как «звездный» парень он пользовался безграничной поддержкой руководства банка и фактически даже не подчинялся главе сингапурского филиала Barings. Во-вторых, Ник Лисон де-факто совмещал должности главного трейдера и начальника бэк-офиса в Сингапуре, за счёт чего у него и появилась возможность проводить махинации в отчётности. В-третьих, Ник не преминул воспользоваться этой возможностью. В своей автобиографической книге “Rogue Trader” («Трейдер-аферист»), написанной уже в сингапурской тюрьме, где Лисон провёл 6,5 лет, он достаточно честно указал на эти факторы. Не случайно газета New York Times в своей рецензии на книгу рекомендовала её «всем банковским менеджерам и аудиторам». Сам же Ник Лисон, написавший затем ещё одну книгу “Back from the Brink: Coping with Stress” («Возвращение с края пропасти: Как бороться со стрессом»), теперь зарабатывает, выступая с рассказами о подробностях банкротства Barings и лекциями по риск-менеджменту и психологии торговли.
Rogue Traders in Russia
Именно после этой истории в мире финансов и возник риск-менеджмент как отдельное направление в организации бизнеса. Крах банка Barings заставил многие финансовые компании более тщательно подходить к разделению функций таких подразделений как фронт-офис (трейдинг), миддл-офис (риск-менеджмент) и бэк-офис (внутренний учёт операций). Большинство российских инвестиционных компаний и банков (по крайней мере, наиболее крупные из них) осознают важность поддержания «китайских стен» между этими тремя структурными блоками. Но что касается управления рыночными рисками (как в подразделениях риск-менеджмента, так и в трейдинге), то опыта в этой сфере намного меньше.
Наши последние исследования в рамках ряда консалтинговых проектов показали: мало у кого из профучастников есть хоть какое-то программное обеспечения для контроля над рисками своих клиентов, торгующих на рынке FORTS (не говоря уже о вменяемом софте). Во многом это связано с тем, что буквально единицы компаний держат в штате специалистов, достаточно компетентных для того, чтобы оценивать риски по портфелям из фьючерсов и опционов (из-за нелинейной природы цен опционов риск-менеджмент на срочном рынке требует намного большей квалификации, чем в случае с рынком акций).
Подавляющее большинство профучастников по привычке ориентируется на систему управления рисками, функционирующую на бирже РТС. Они выставляют маржин-коллы и оценивают состояние клиентских и собственных счетов исходя из данных, рассчитываемых на сервере FORTS и передаваемых биржей в брокерские системы интернет-трейдинга. На первоначальном этапе развития рынка этого было вполне достаточно. Но сейчас он переходит на качественно новый уровень: значительно расширились возможности для построения сложных фьючерсно-опционных стратегий, и главное, растёт число клиентов и управляющих портфелями, способных работать с такими «умными» стратегиями. В этой ситуации и частному инвестору, и трейдеру в инвестиционной компании или банке, и риск-менеджеру необходимо научиться следить за большим количеством параметров по сравнению с теми, что доступны в программах интернет-трейдинга. Но многие профучастники пока ещё не осознают, что система управления рисками в FORTS рассчитана в первую очередь на то, чтобы закрыть риски биржи и её клирингового центра как центральной стороны по всем сделкам. А за брокеров торговая площадка рассчитывает только минимальный набор самых необходимых показателей для каждого отдельного клиентского счёта (хотя это и не является прямой обязанностью биржи).
Между тем, чтобы на нашем рынке в условиях его бурного роста не появилось своих Ников Лисонов (хотя бы и мелкого масштаба), минималистского подхода к управлению рисками явно недостаточно. До последнего времени масштаб бизнеса брокеров на срочном рынке был меньше, чем на рынке акций. Это-то и сдерживало развитие технологий риск-менеджмента. Теперь профучастники приходят к пониманию необходимости качественных сдвигов. Но перед ними остро стоит проблема ограниченности ресурсов. При этом более значимым представляется скорее не недостаток в специалистах, а нехватка опыта. Построение полноценных систем мониторинга клиентских счетов требует погружения в детали устройства биржевых систем, принятых в FORTS (чья система гарантийного обеспечения после недавних реформ вышла на уровень мировых стандартов) или на CME (ММВБ на своём срочном рынке внедряет алгоритм SPAN, приобретённый у CME). Понятно, что даже высококлассным специалистам придётся потратить много времени и сил на знакомство с ними. Хотя все не так драматично – вместе со срочным рынком начинает формироваться и рынок прикладного программного обеспечения и консалтинга по управлению рисками с применением передовых технологий.
Роковые ошибки Лисона
16 января 1995 года Ник Лисон совершил сделку с опционами на индекс Nikkei-225, которая стала одним из главных событий в хронологии краха Barings. В этот день он продал стрэддл с ценой исполнения 19000 пунктов (стрэддл – одновременная продажа опционов Put и Call с одинаковыми ценами и сроками исполнения). Таким образом, он поставил на то, что Nikkei останется около 19000 пунктов (при такой позиции трейдер зарабатывает, если рынок остаётся на прежнем уровне за счёт премии, полученной от продажи опционов, но при сильном росте или падении «короткий» стрэддл приносит убыток).
Утром 17 января у японского города Кобэ произошло землетрясение силой в 7,2 балла по шкале Рихтера. Это привело к обвалу рынка. Прежде достаточно стабильный Nikkei-225 за неделю упал на 7%. Проданные опционы Put сулили Лисону огромные убытки. И он совершил вторую ещё более роковую ошибку: попытался развернуть рынок, активно скупая фьючерсы с целью сдвинуть Nikkei обратно к 19000 пунктам. К тому же трейдер надеялся, что у японского рынка итак будут стимулы для восстановления после спада, вызванного землетрясением. На финальной стадии Лисон нарастил свою длинную позицию во фьючерсах на Nikkei до 49% от объёма открытых позиций в контракте с исполнением в марте 1995 года и до 24% во фьючерсе на июнь 1995 года. Но его расчёт на восстановление не оправдался. В итоге оказалось, что позиция в купленных фьючерсах принесла около 3/4 потерь Barings.
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
В октябре российский рынок фьючерсов и опционов отпраздновал пятнадцатилетие – 21 октября 1992 года прошли первые сделки с фьючерсными контрактами на доллар США на Московской товарной бирже. Участники торгов отпраздновали юбилей рекордными оборотами: срочный рынок РТС (FORTS) последовательно преодолел планки в $2, $2,5 и $2,7 млрд. Новые рекорды ознаменовались одновременно и другим достижением – объём торгов в FORTS начал превышать оборот по акциям на фондовой бирже ММВБ (по сделкам в основном режиме). А учитывая более стремительные темпы роста срочной секции РТС (порядка 10:1 по отношению к акциям на ММВБ), можно ожидать усиления этой тенденции. Таким образом, российский фондовый рынок становится всё более похож на развитых собратьев, где большая часть оборотов приходится на деривативы, а не на базовый актив. Однако готовы ли отечественные игроки организационно и технически к тому, чтобы справиться с повышенными рисками, зачастую сопутствующими операциям с производными инструментами?
История на $1,4 млрд
Мало кто вспомнил о ещё одном октябрьском юбилее – 15 лет назад в 1992 году тогда ещё неизвестный широкой публике управляющий по операциям с деривативами сингапурского филиала банка Barings Ник Лисон впервые продал опционы на японский фондовый индекс Nikkei-225. Поначалу его торговля приносила баснословную доходность, обеспечивавшую порядка 10% от совокупной годовой прибыли сингапурского отделения. Но в 1995 году именно роковая продажа опционов на индекс Nikkei стала отправной точкой в крахе одного из старейших и крупнейших английских финансовых институтов, среди клиентов которого была сама королева Великобритании.
Пытаясь вернуть статус-кво, Ник Лисон пошёл на ещё более рискованный шаг – стал агрессивно скупать фьючерсные контракты на индекс Nikkei в расчёте сдвинуть их цену и тем самым привести свою позицию в опционах к точке безубыточности. Но даже ресурсов Barings не хватило для того, чтобы противостоять рынку. Совокупные убытки от операций Ника Лисона достигли $1,4 млрд. Это оказалось почти в два раза больше собственного капитала банка. Его обязательства взяла на себя финансово-страховая группа ING, купившая Barings за символическую сумму в 1 фунт стерлингов.
Расследование показало, что предшествовавшие краху два с половиной года не были столь успешными для Ника Лисона. Какое-то время его прогнозы по движению японского рынка были правильными, и по мере увеличения прибыли росли и ожидания его лондонского начальства. Однако впоследствии управляющему удавалось поддерживать репутацию успешного трейдера благодаря тому, что он стал прятать свои убытки на специальном внутреннем счёте №88888 «Невыясненные ошибки». Ник Лисон всё надеялся отыграться. И пока пирамида росла, он был не в силах принять решение разрушить свой образ «восходящей звезды», продемонстрировав окружающим, что его торговые операции отнюдь не прибыльные.
Конечно, такие большие убытки Ник Лисон смог накопить благодаря стечению нескольких обстоятельств. Во-первых, как «звездный» парень он пользовался безграничной поддержкой руководства банка и фактически даже не подчинялся главе сингапурского филиала Barings. Во-вторых, Ник Лисон де-факто совмещал должности главного трейдера и начальника бэк-офиса в Сингапуре, за счёт чего у него и появилась возможность проводить махинации в отчётности. В-третьих, Ник не преминул воспользоваться этой возможностью. В своей автобиографической книге “Rogue Trader” («Трейдер-аферист»), написанной уже в сингапурской тюрьме, где Лисон провёл 6,5 лет, он достаточно честно указал на эти факторы. Не случайно газета New York Times в своей рецензии на книгу рекомендовала её «всем банковским менеджерам и аудиторам». Сам же Ник Лисон, написавший затем ещё одну книгу “Back from the Brink: Coping with Stress” («Возвращение с края пропасти: Как бороться со стрессом»), теперь зарабатывает, выступая с рассказами о подробностях банкротства Barings и лекциями по риск-менеджменту и психологии торговли.
Rogue Traders in Russia
Именно после этой истории в мире финансов и возник риск-менеджмент как отдельное направление в организации бизнеса. Крах банка Barings заставил многие финансовые компании более тщательно подходить к разделению функций таких подразделений как фронт-офис (трейдинг), миддл-офис (риск-менеджмент) и бэк-офис (внутренний учёт операций). Большинство российских инвестиционных компаний и банков (по крайней мере, наиболее крупные из них) осознают важность поддержания «китайских стен» между этими тремя структурными блоками. Но что касается управления рыночными рисками (как в подразделениях риск-менеджмента, так и в трейдинге), то опыта в этой сфере намного меньше.
Наши последние исследования в рамках ряда консалтинговых проектов показали: мало у кого из профучастников есть хоть какое-то программное обеспечения для контроля над рисками своих клиентов, торгующих на рынке FORTS (не говоря уже о вменяемом софте). Во многом это связано с тем, что буквально единицы компаний держат в штате специалистов, достаточно компетентных для того, чтобы оценивать риски по портфелям из фьючерсов и опционов (из-за нелинейной природы цен опционов риск-менеджмент на срочном рынке требует намного большей квалификации, чем в случае с рынком акций).
Подавляющее большинство профучастников по привычке ориентируется на систему управления рисками, функционирующую на бирже РТС. Они выставляют маржин-коллы и оценивают состояние клиентских и собственных счетов исходя из данных, рассчитываемых на сервере FORTS и передаваемых биржей в брокерские системы интернет-трейдинга. На первоначальном этапе развития рынка этого было вполне достаточно. Но сейчас он переходит на качественно новый уровень: значительно расширились возможности для построения сложных фьючерсно-опционных стратегий, и главное, растёт число клиентов и управляющих портфелями, способных работать с такими «умными» стратегиями. В этой ситуации и частному инвестору, и трейдеру в инвестиционной компании или банке, и риск-менеджеру необходимо научиться следить за большим количеством параметров по сравнению с теми, что доступны в программах интернет-трейдинга. Но многие профучастники пока ещё не осознают, что система управления рисками в FORTS рассчитана в первую очередь на то, чтобы закрыть риски биржи и её клирингового центра как центральной стороны по всем сделкам. А за брокеров торговая площадка рассчитывает только минимальный набор самых необходимых показателей для каждого отдельного клиентского счёта (хотя это и не является прямой обязанностью биржи).
Между тем, чтобы на нашем рынке в условиях его бурного роста не появилось своих Ников Лисонов (хотя бы и мелкого масштаба), минималистского подхода к управлению рисками явно недостаточно. До последнего времени масштаб бизнеса брокеров на срочном рынке был меньше, чем на рынке акций. Это-то и сдерживало развитие технологий риск-менеджмента. Теперь профучастники приходят к пониманию необходимости качественных сдвигов. Но перед ними остро стоит проблема ограниченности ресурсов. При этом более значимым представляется скорее не недостаток в специалистах, а нехватка опыта. Построение полноценных систем мониторинга клиентских счетов требует погружения в детали устройства биржевых систем, принятых в FORTS (чья система гарантийного обеспечения после недавних реформ вышла на уровень мировых стандартов) или на CME (ММВБ на своём срочном рынке внедряет алгоритм SPAN, приобретённый у CME). Понятно, что даже высококлассным специалистам придётся потратить много времени и сил на знакомство с ними. Хотя все не так драматично – вместе со срочным рынком начинает формироваться и рынок прикладного программного обеспечения и консалтинга по управлению рисками с применением передовых технологий.
Роковые ошибки Лисона
16 января 1995 года Ник Лисон совершил сделку с опционами на индекс Nikkei-225, которая стала одним из главных событий в хронологии краха Barings. В этот день он продал стрэддл с ценой исполнения 19000 пунктов (стрэддл – одновременная продажа опционов Put и Call с одинаковыми ценами и сроками исполнения). Таким образом, он поставил на то, что Nikkei останется около 19000 пунктов (при такой позиции трейдер зарабатывает, если рынок остаётся на прежнем уровне за счёт премии, полученной от продажи опционов, но при сильном росте или падении «короткий» стрэддл приносит убыток).
Утром 17 января у японского города Кобэ произошло землетрясение силой в 7,2 балла по шкале Рихтера. Это привело к обвалу рынка. Прежде достаточно стабильный Nikkei-225 за неделю упал на 7%. Проданные опционы Put сулили Лисону огромные убытки. И он совершил вторую ещё более роковую ошибку: попытался развернуть рынок, активно скупая фьючерсы с целью сдвинуть Nikkei обратно к 19000 пунктам. К тому же трейдер надеялся, что у японского рынка итак будут стимулы для восстановления после спада, вызванного землетрясением. На финальной стадии Лисон нарастил свою длинную позицию во фьючерсах на Nikkei до 49% от объёма открытых позиций в контракте с исполнением в марте 1995 года и до 24% во фьючерсе на июнь 1995 года. Но его расчёт на восстановление не оправдался. В итоге оказалось, что позиция в купленных фьючерсах принесла около 3/4 потерь Barings.
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу