8 ноября 2018 Zero Hedge
Теперь, когда мы недавно отметили 10-летний юбилей банкротства Lehman Brothers, и с учетом недавнего падения фондового рынка, страх перед новым финансовым кризисом виден невооруженным взглядом.
И эти опасения оправданы. Вопрос заключается не в том, будет ли кризис, а в том, когда он начнется? За последние 50 лет мы видели более восьми глобальных кризисов и множество кризисов локального масштаба, поэтому вероятность того, что случится еще один глобальный экономический кризис, достаточно высока. И такое событие возможно не из-за того, что с 2007 года прошло уже более 10 лет, а из-за того, что все факторы, которые обычно приводят к глобальному кризису, выстраиваются в очередь.
Что приводит к финансовому кризису?
Прежде всего три фактора.
Во-первых, это политика на сторонке спроса, которая побуждает инвесторов и граждан верить в то, что нет никакого риска. Самоуспокоенность и чрезмерное принятие риска не могут существовать без широко распространенной уверенности в том, что на рынке есть система безопасности, подушка правительства или центрального банка, которая поддержит стоимость рисковых активов. Такие термины, как “поиск доходности” и “финансовые репрессии”, появились на свет в результате сигналов искусственного спроса, издаваемых монетарными и политическими властями.
Во-вторых, это принятие чрезмерного риска в активах, которые воспринимаются как безрисковые или пуленепробиваемые. Невозможно построить пузырь в активе, когда инвесторы и компании видят в нем чрезвычайный риск. Рост пузыря должен происходить в условиях, когда на рынке царит убеждение, что нет никакого риска, связанного с растущими валюациями, потому что “на этот раз все будет по-другому”, “фундаменталии изменились” или “мы живем в условиях новой парадигмы”. В последние годы мы слышали эти фразы чаще, чем нам следовало бы их слышать.
И третий фактор – осознание того, что на этот раз все по-другому. Пузыри не лопаются из-за какого-то одного катализатора, как нас учат думать. Кризис 2007-2008 годов не начался из-за Lehman; банкротство этого банка было всего лишь симптом гораздо более широкой проблемы, которая начала давать о себе знать за несколько месяцев до этого события. Эта проблема – избыточный леверидж в условиях, когда экономический рост, которого ожидал консенсус, не смог реализоваться.
Каковы непосредственные триггеры следующего финансового кризиса?
Суверенный долг. Сегодня самым рискованным активом являются суверенные облигации с аномально низкой доходностью, которые являются таковыми благодаря политике центральных банков. Учитывая тот факт, что в настоящий момент облигации на сумму $6,5 трлн. торгуются с отрицательной доходностью, номинальные и реальные потери пенсионных фондов от снижения стоимости этих облигаций, вероятно, будут добавлены к потерям в других классах активов.
Неправильное восприятие ликвидности и стоимостной меры риска. Годы высокой корреляции активов и синхронизированного роста пузырей, в первую очередь в суверенных долгах, заставили инвесторов поверить в то, что на рынке всегда присутствует большой объем ликвидности, находящейся в ожидании покупки просадок, чтобы продлить текущее ралли.
Это просто миф. Этот “большой объем ликвидности” является обычным левериджем, и когда маржин коллы и убытки начинают реализовываться в различных областях, – на развивающихся рынках, в европейских акциях, в акциях технологических компаний США, – ликвидность, на которую большинство инвесторов рассчитывали, просто исчезает. Почему? Потому что стоимостная мера риска также рассчитывается неправильно.
Когда активы достигают ненормального уровня корреляции, а волатильность придавливается вниз из-за масштабной скупки активов центральными банками, анализ рисков и вероятных потерь просто неэффективен. Когда рынки падают, они падают в тандеме, как мы видели это в последнее время. Исторический анализ рыночных потерь бесполезен из-за масштабных последствий денежно-кредитной политики последних лет. Когда самый большой драйвер роста цен активов – центральные банки – начинают сворачивать свои программы количественного смягчения или просто становятся частью ожидаемой ликвидности, как это происходит в Японии, эффект плацебо денежной политики на рисковые активы исчезает, а потери накапливаются.
Ошибочное вера в то, что глобальная экономика испытала синхронизированный экономический рост, спровоцировала возникновение того, что может привести к следующей рецессии – распространенного убеждения в том, что денежно-кредитная политика была очень эффективной, экономический рост был устойчивым, и он затронул большинство стран, а увеличение долга – это лишь побочный ущерб, который не является причиной для глобальных тревог. Эта ошибочная вера в синхронизированный экономический рост привела к избыточному самоуспокоению инвесторов и к ускоренному выстраиванию дисбалансов. Кризис 2007 года разразился, потому что в 2005 и 2006 годах даже самые осторожные инвесторы плюнули на свою осторожность и занялись охотой на бету на растущем рынке. В 2017 году все повторилось вновь в увеличенном масштабе, и это случилось из-за того, что инвесторы убедили себя в том, что развивающиеся рынки сильны, поскольку их фондовые рынки и рынки облигаций стремительно росли, несмотря на нормализацию процентной ставки Федрезервом.
Как будет выглядеть следующий финансовый кризис?
На мой взгляд, ни как последний. Процесс финансового заражения в этот раз намного более сложен, потому что регуляторы выучили некоторые уроки кризиса Lehman. В настоящее время существуют более сильные механизмы, позволяющие избежать запуска эффекта домино в банковской системе.
Когда самым крупным пузырем является суверенный долг, кризис, с которым мы сталкиваемся, – это не тот кризис, который стартует из масштабных потерь финансового рынка и заражения реальной экономики, а медленное падение цен на активы, – как мы это наблюдаем в настоящее время, – и глобальная стагнация.
Следующий кризис вряд ли будет запущен еще одним Lehman. Скорее всего, мы увидим еще одну Японию: широкомасштабная зомбификация глобальной экономики, которая будет происходить в то время, когда власти будут пытаться избежать боль от большой переоценки суверенных облигаций. Все это приведет к масштабному росту налогов из-за растущих процентных платежей по долгу, экономической рецессии и безработице.
Будущие риски
Очевидно, что риски трудно анализировать, потому что в сегодняшнем мире проводится самый большой монетарный эксперимент за всю историю, и у нас нет понимания побочных эффектов и реальных рисков, которым мы себя подвергаем. Правительства и центральные банки смотрели на рост рынков выше фундаментальных уровней и рекордные уровни долгов как на небольшие и приемлемые проблемы, которые оправдывали синхронизированный экономический рост, которого так и не случилось.
Вина за следующий кризис, подобный тому, который произошел в 2007-2008 годах, будет возложена на симптом (в прошлом случае это был Lehman), а не на реальную причину – агрессивную денежно-кредитную политику, стимулирующую принятие риска и наказывающую благоразумие. Следующий кризис, тем не менее, будет происходит в условиях, когда центральные банки практически не будут иметь реальных инструментов для маскировки структурных проблем, связанных с отсутствием ликвидности, и в условиях отсутствия фискального пространства в мире, где в большинстве стран бюджет верстается с дефицитом 10-й год подряд, а глобальный долг находится на рекордных уровнях.
Когда это произойдет? Мы не знаем, но, если предупредительные знаки 2018 года не будут восприняты всерьез, это, скорее всего, произойдет раньше, чем ожидалось.
Однако правительства и центральные банки не возложат вину за этот кризис на свои плечи; они представят себя – в очередной раз – в качестве тех, кто будет решать экономические проблемы.
http://www.zerohedge.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
И эти опасения оправданы. Вопрос заключается не в том, будет ли кризис, а в том, когда он начнется? За последние 50 лет мы видели более восьми глобальных кризисов и множество кризисов локального масштаба, поэтому вероятность того, что случится еще один глобальный экономический кризис, достаточно высока. И такое событие возможно не из-за того, что с 2007 года прошло уже более 10 лет, а из-за того, что все факторы, которые обычно приводят к глобальному кризису, выстраиваются в очередь.
Что приводит к финансовому кризису?
Прежде всего три фактора.
Во-первых, это политика на сторонке спроса, которая побуждает инвесторов и граждан верить в то, что нет никакого риска. Самоуспокоенность и чрезмерное принятие риска не могут существовать без широко распространенной уверенности в том, что на рынке есть система безопасности, подушка правительства или центрального банка, которая поддержит стоимость рисковых активов. Такие термины, как “поиск доходности” и “финансовые репрессии”, появились на свет в результате сигналов искусственного спроса, издаваемых монетарными и политическими властями.
Во-вторых, это принятие чрезмерного риска в активах, которые воспринимаются как безрисковые или пуленепробиваемые. Невозможно построить пузырь в активе, когда инвесторы и компании видят в нем чрезвычайный риск. Рост пузыря должен происходить в условиях, когда на рынке царит убеждение, что нет никакого риска, связанного с растущими валюациями, потому что “на этот раз все будет по-другому”, “фундаменталии изменились” или “мы живем в условиях новой парадигмы”. В последние годы мы слышали эти фразы чаще, чем нам следовало бы их слышать.
И третий фактор – осознание того, что на этот раз все по-другому. Пузыри не лопаются из-за какого-то одного катализатора, как нас учат думать. Кризис 2007-2008 годов не начался из-за Lehman; банкротство этого банка было всего лишь симптом гораздо более широкой проблемы, которая начала давать о себе знать за несколько месяцев до этого события. Эта проблема – избыточный леверидж в условиях, когда экономический рост, которого ожидал консенсус, не смог реализоваться.
Каковы непосредственные триггеры следующего финансового кризиса?
Суверенный долг. Сегодня самым рискованным активом являются суверенные облигации с аномально низкой доходностью, которые являются таковыми благодаря политике центральных банков. Учитывая тот факт, что в настоящий момент облигации на сумму $6,5 трлн. торгуются с отрицательной доходностью, номинальные и реальные потери пенсионных фондов от снижения стоимости этих облигаций, вероятно, будут добавлены к потерям в других классах активов.
Неправильное восприятие ликвидности и стоимостной меры риска. Годы высокой корреляции активов и синхронизированного роста пузырей, в первую очередь в суверенных долгах, заставили инвесторов поверить в то, что на рынке всегда присутствует большой объем ликвидности, находящейся в ожидании покупки просадок, чтобы продлить текущее ралли.
Это просто миф. Этот “большой объем ликвидности” является обычным левериджем, и когда маржин коллы и убытки начинают реализовываться в различных областях, – на развивающихся рынках, в европейских акциях, в акциях технологических компаний США, – ликвидность, на которую большинство инвесторов рассчитывали, просто исчезает. Почему? Потому что стоимостная мера риска также рассчитывается неправильно.
Когда активы достигают ненормального уровня корреляции, а волатильность придавливается вниз из-за масштабной скупки активов центральными банками, анализ рисков и вероятных потерь просто неэффективен. Когда рынки падают, они падают в тандеме, как мы видели это в последнее время. Исторический анализ рыночных потерь бесполезен из-за масштабных последствий денежно-кредитной политики последних лет. Когда самый большой драйвер роста цен активов – центральные банки – начинают сворачивать свои программы количественного смягчения или просто становятся частью ожидаемой ликвидности, как это происходит в Японии, эффект плацебо денежной политики на рисковые активы исчезает, а потери накапливаются.
Ошибочное вера в то, что глобальная экономика испытала синхронизированный экономический рост, спровоцировала возникновение того, что может привести к следующей рецессии – распространенного убеждения в том, что денежно-кредитная политика была очень эффективной, экономический рост был устойчивым, и он затронул большинство стран, а увеличение долга – это лишь побочный ущерб, который не является причиной для глобальных тревог. Эта ошибочная вера в синхронизированный экономический рост привела к избыточному самоуспокоению инвесторов и к ускоренному выстраиванию дисбалансов. Кризис 2007 года разразился, потому что в 2005 и 2006 годах даже самые осторожные инвесторы плюнули на свою осторожность и занялись охотой на бету на растущем рынке. В 2017 году все повторилось вновь в увеличенном масштабе, и это случилось из-за того, что инвесторы убедили себя в том, что развивающиеся рынки сильны, поскольку их фондовые рынки и рынки облигаций стремительно росли, несмотря на нормализацию процентной ставки Федрезервом.
Как будет выглядеть следующий финансовый кризис?
На мой взгляд, ни как последний. Процесс финансового заражения в этот раз намного более сложен, потому что регуляторы выучили некоторые уроки кризиса Lehman. В настоящее время существуют более сильные механизмы, позволяющие избежать запуска эффекта домино в банковской системе.
Когда самым крупным пузырем является суверенный долг, кризис, с которым мы сталкиваемся, – это не тот кризис, который стартует из масштабных потерь финансового рынка и заражения реальной экономики, а медленное падение цен на активы, – как мы это наблюдаем в настоящее время, – и глобальная стагнация.
Следующий кризис вряд ли будет запущен еще одним Lehman. Скорее всего, мы увидим еще одну Японию: широкомасштабная зомбификация глобальной экономики, которая будет происходить в то время, когда власти будут пытаться избежать боль от большой переоценки суверенных облигаций. Все это приведет к масштабному росту налогов из-за растущих процентных платежей по долгу, экономической рецессии и безработице.
Будущие риски
Очевидно, что риски трудно анализировать, потому что в сегодняшнем мире проводится самый большой монетарный эксперимент за всю историю, и у нас нет понимания побочных эффектов и реальных рисков, которым мы себя подвергаем. Правительства и центральные банки смотрели на рост рынков выше фундаментальных уровней и рекордные уровни долгов как на небольшие и приемлемые проблемы, которые оправдывали синхронизированный экономический рост, которого так и не случилось.
Вина за следующий кризис, подобный тому, который произошел в 2007-2008 годах, будет возложена на симптом (в прошлом случае это был Lehman), а не на реальную причину – агрессивную денежно-кредитную политику, стимулирующую принятие риска и наказывающую благоразумие. Следующий кризис, тем не менее, будет происходит в условиях, когда центральные банки практически не будут иметь реальных инструментов для маскировки структурных проблем, связанных с отсутствием ликвидности, и в условиях отсутствия фискального пространства в мире, где в большинстве стран бюджет верстается с дефицитом 10-й год подряд, а глобальный долг находится на рекордных уровнях.
Когда это произойдет? Мы не знаем, но, если предупредительные знаки 2018 года не будут восприняты всерьез, это, скорее всего, произойдет раньше, чем ожидалось.
Однако правительства и центральные банки не возложат вину за этот кризис на свои плечи; они представят себя – в очередной раз – в качестве тех, кто будет решать экономические проблемы.
http://www.zerohedge.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter