6 января 2020 investing.com Желобанов Даниил
Год вышел совсем не таким, как ожидалось в январе. Он был богат на события, однако некоторые из них, побыв в топе новостей, не оставили заметного следа. В то же время, многое из случившегося стало закономерным итогом предпосылок, закладывавшихся ранее – в том числе и в прошлом десятилетии. О результатах года, ожиданиях и о том, что из прошедших событий может еще нам откликнуться в будущем – интервью с директором аналитического департамента ИК «Регион» Валерием Вайсбергом.
I: Начнем с главной темы года: США и Китай. Казалось бы, налицо явный прогресс. Однако ситуация по сравнению с началом года во многом скорее ухудшилась – пошлин, как минимум, стало больше. Да и с «первой фазой» торговой сделки все не до конца понятно. Например, Китай обещал увеличить закупки сельхозпродукции на $25 млрд в год. Опустим вопрос, на каких складах у Америки хранятся эти излишки, гораздо важнее, что какие-то страны должны будут лишиться тех же $25 млрд экспортной выручки. И кому-то такая потеря может оказаться не по силам. Не получим ли мы в итоге такие неприятности на рынках, что американские же инвесторы сами и пожалеют о такой «победе» президента Трампа?
ВВ: Закупки Китая, очевидно, вырастут в основном за счет Южной Америки. Год для стран материка и так был непростым. Сильнее всего пострадает Аргентина – впрочем, они и сами усугубляют свои сложности. По Бразилии в 2020 году должен быть какой-то позитив – беспрецедентно мягкая денежно-кредитная политика, реформы, хоть и медленно, но идут. Это должно принести результат, и год может стать более удачным по сравнению с уходящим, когда у страны были проблемы с лесными пожарами, она испытывала международное давление по части экологии. Так что от «китайского передела» Пострадают наиболее слабые, менее диверсифицированные экономики – такие, например, как Перу. То есть США жестко ударили по слабой части Латинской Америки. В то же время не все так плохо – например, я верю, что часть снижения экспорта из-за потери доли китайского рынка может быть компенсирована этими странами за счет поставок в Мексику для передела и поставки в США благодаря новому соглашению USMCA.
I: Раз уж заговорили о Латинской Америке. Куда делась Венесуэла? Несколько месяцев о ней говорили ежедневно, каждый аналитик на нее ссылался – а теперь ее как будто бы и нет, будто там все наладилось.
ВВ: Санкции США в отношении Венесуэлы продолжают действовать, недавно были скандалы по поводу попыток подрыва венесуэльскими властями политической стабильности в соседних странах, политический кризис продолжается. Но им как-то удивительно удалось во второй половине года остановить падение добычи нефти на уровне около 900 тыс. баррелей в сутки – в том числе за счет России и Китая. В итоге у страны есть хоть какой-то приток валюты, то есть коллапса может и не произойти. В 2020 году в Венесуэле пройдут парламентские выборы, там будет большая конкуренция, и она вернется в новости. Но ожидать, что там быстро все наладится, вряд ли стоит. Пример Зимбабве с их колоссальной инфляцией, сменой валюты и прочим показывает, что выживаемость режимов очень высока и сами по себе санкции ничего не меняют, если нет движущих сил внутри страны. То есть, например, в Южном Судане власть поменялась, а в Зимбабве – нет. Однако если вдруг в Венесуэле все нормализуется и добыча нефти вырастет в полтора раза, это вызовет на рынке серьезную просадку.
I: И этот риск стоит учитывать?
ВВ: Лишь как один из многих. Иран в этом отношении важнее, и там как раз улучшений не видно. Как, собственно, практически провалился план Трампа и по Северной Корее – игра в «доброго полицейского» не сработала. То есть проблемы с ядерным оружием выбранными методами не решаются. У нас много говорилось о Законе об оборонном бюджете в части новых санкций в отношении России, но этот закон включает много моментов и про Турцию, и про Северную Корею. Ситуация восстанавливается: группу «стран-изгоев» пытались разделить и решить проблему по частям. Не получилось, и эта группа формируется опять. Кстати, эта тенденция коснется и российских компаний – сегодня кто-то сообщил, что начал поставку зерна в Иран. С этим надо быть осторожным. В целом влиять на мировую экономику эта тенденция будет прежде всего через Европу – у них много связей с этими странами. Европейцы обещали найти способ обходить санкции для Ирана, США дали им какой-то иезуитский специальный режим для поставок гуманитарной помощи, но это не устранит само явление как возмущающий фактор.
I: Но, в общем-то, в этом нет ничего нового – санкции в том или ином виде существовали практически всегда, не только в этом году?
ВВ: Основной итог торгово-санкционных тем за этот год – мы присутствуем при капитуляции ВТО. Арбитражная часть блокирована, соглашение США с Китаем обошло процедуры ВТО.
I: Но вот же, Китай как раз сделал реверанс: на днях снизил пошлины на импорт для стран ВТО – и как раз наоборот, не затронув особые тарифы в отношении США.
ВВ: Но это все равно односторонний порядок, без использования механизмов ВТО. То есть если что-то и приводится к нормам ВТО, то постфактум. Дальше – больше: 4 ноября 2020 года США выйдут из Парижского соглашения по климату. Нам кажется, что скалы перестали расходиться, но на деле это не так. Возродить или глубоко реформировать ВТО, наверное, можно – но непонятно, как. В следующем году будут торговые переговоры по Brexit и соглашению о свободной торговле Великобритании с США. Это тоже будет проходить помимо ВТО – возможно, их представители как-то будут формально привлекаться, но не более того.
I: Вернемся к «первой фазе» американо-китайского соглашения. В октябре Дональд Трамп вместе с китайским премьером Лю Хэ на пресс конференции говорили: «Соглашение практически готово, осталось за три-пять недель прочитать это все юристам. Дело важное, подписать могут только первые лица, что мы и сделаем числа так 15 декабря». В итоге вечером накануне полного истечения срока выясняется, что «соглашение готово, осталось его только прочитать юристам и в начале января можно подписывать». При этом для подписания уже достаточно Лю Хэ и торгового представителя Роберта Лайтхайзера. Не странно?
ВВ: Понятно, что по ходу дела «концепция меняется». США потребовали от Китая фактического выравнивания торгового дефицита, Китай понял, что от этого они не отступят. И в ответ потребовал соответствующего уважения к своему бизнесу, в том числе к Huawei. И здесь, в отличие от закупок сельхозпродукции, уже стоит серьезный вопрос, как эта часть соглашения будет выполняться. Вопрос гарантий – это слово звучало в переговорах буквально через одно. И в итоге, кстати, сейчас уже опять идет речь о подписании первыми лицами – чтобы они подтвердили написанное своим авторитетом.
I: То есть в целом все в порядке, процесс движется, вы полагаете?
ВВ: Мне по этой теме сейчас интересно другое: Лайтхайзер сказал неприятное для Европы – что одного Китая для выравнивания торгового дефицита США недостаточно. А в ситуации с Европой после ввода новых осенних тарифов все и так сложно.
I: Еще немного о Китае: некоторые ваши коллеги основным риском следующего года полагают высокую вероятность дефолтов в корпоративном секторе Китая. Долгов там почти столько же, сколько у компаний США, цифры сопоставимые, а риски совершенно другие. И есть вероятность, что даже у такого огромного государства не хватит средств, чтобы спасти всех.
ВВ: Уже в этом году мы видели в Китае и санации банков, и бэйлауты – выкуп государством проблемных компаний. Долг нарастает, но пока это удается это заливать деньгами. Речь идет об относительно небольших компаниях – хотя по нашим меркам они огромны. Однако мне кажется, что главный риск следующего года – проблема ликвидности в банковской системе США. Китай пока показывает, что денег достаточно. А $500 млрд репо, выделяемых только для того, чтобы банки смогли перебраться в следующий год и выполняли нормативы – это не шутки. Баланс ФРС уже почти достиг исторических максимумов. И это очень и очень неприятно, так как непонятно, как это будет решаться. Невозможно бесконечно просто печатать деньги и выкупать долг. [Министр финансов США Стивен] Мнучин с ФРС как-то это пытается разруливать, но об успехах пока не слышно. И если этот риск реализуется, то это ударит по рынкам гораздо сильнее. А в Китае, да, будут дефолты. Но у них пока больше проблем с Гонконгом и уйгурами.
I: А что такого плохого в печати денег, если это не ведет к инфляции? То есть интуитивно, конечно, понятно, что это нехорошо – в школе этому учили. Но на деле-то? Ну, напечатала ФРС полтриллиона, ну, отразились у кого-то эти суммы на балансе – и ничего ведь не случилось?
ВВ: Раньше баланс ФРС обеспечивал длинные дешевые деньги для развития экономики. Сейчас он раздувается просто ради поддержки финансовой системы. Основной мотив критики количественного смягчения: все деньги достались спекулянтам. Десятки миллиардов направляются в систему, но не создают кредит. И на выборах будет вопрос – куда делись напечатанные деньги? Репо – это все-таки по своей природе пирамида. И здесь вопрос: как мы поймем, что ситуация наконец разрешилась?
I: Хорошо. А как быть с таким, уже российским, локальным риском: рынок растет, инвесторы весело покупают корпоративные облигации, а экономика стагнирует. И если она просядет, возможны дефолты уже не где-то в Китае, а прямо здесь, у нас – насколько этот риск реален?
ВВ: В этом году мы видим на рынке колоссальный приток денег от граждан. В корпоративном долге нерезидентов практически нет. По акциям пока правят бал иностранцы, но были большие оттоки, и их заместили российские частные инвесторы. Такие события, как, например, вторичное размещение акций «Детского мира (MCX:DSKY)», показывают, что рынок ожил. И у ЦБ еще есть потенциал к снижению ключевой ставки, это поддержит рынок, а для массовой распродажи люди должны увидеть реальные ценовые просадки и дефолты по облигациям. Что касается непосредственно вашего вопроса, то да, сегмент выскодоходных бондов вырос, граждане начинают хотеть двузначные ставки. Но до катастрофы, вероятно, дело не дойдет. Сейчас ЦБ сдувает пузырь на рынке розничных кредитов и, вероятно, не допустит пузыря и в облигациях. Меры принимаются уже сейчас: регулятор все-таки скоро примет новую норму о разделении инвесторов по категориям риска, биржа вводит обязательные рейтинги для любых выпусков. Если мы ждем не рецессии, а просто слабых темпов роста экономики, то малый и средний бизнес сможет если не прямо расплатиться по облигациям, то хотя бы рефинансироваться, продать новые бумаги. На рынке облигаций второго эшелона ликвидность невелика, это скорее стратегия «купить и держать», так что массовый сброс бумаг маловероятен.
I: И на этой мажорной ноте давайте перейдем к прогнозам – хотя бы на конец I квартала.
ВВ: Такого роста, как в этом году, уже, наверное, не будет, но индекс S&P 500 вполне выйдет на 3300 п. и выше – 5% прироста еще будет. Нефть скорее к концу квартала я бы ожидал скорее на уровне $65 за баррель. Сейчас идет к $70, я знаю, и для этого есть причины. Китай сегодня увеличил на 8% квоты на импорт для независимых переработчиков. Замедления потребления уже никто не ждет. И растет консенсус, что Америка притормозит с развитием добычи сланцевой нефти – рост начнет затухать во втором полугодии. Так что повод для роста есть. Но и желающих продать достаточно – например, в Эквадоре после беспорядков и отставки президента приходит новая команда, ситуация стабилизируется. А самый большой фактор неопределенности – соблюдение соглашения самими участниками ОПЕК+. Так что, я полагаю, цены скорее вернутся к $65.
I: А что с рублем и с РТС?
ВВ: Рубль будет достаточно крепок. Сейчас он корректируется, но вполне есть шанс протестировать уровень 61,7 руб. за доллар, можем и квартал закрыть с курсом в районе 62 руб. Более того, может пойти и к 60 руб. И если ЦБ снизит ставку один раз за квартал, это людей не охладит. Индекс РТС я ждал к концу года на уровне 1600 п., рынок притормаживает, но мы этот уровень возьмем. Иностранцев в этом году было мало, в I квартале они будут покупать. Так что 10-15% роста за квартал мы вполне можем увидеть. По технике первый упор – 1650 п., если его возьмем, можем уйти гораздо выше и к концу квартала выйдем к 1700 п., движение должно быть мощное.
I:Вы говорите, «не будет того роста» – а выходит, что праздник продолжается?
ВВ: Не все так безоблачно. Волатильность сохранится на глобальном уровне. Противоречия между ключевыми державами остаются, будет и политическая нестабильность. То, что в этом году все вдруг разрешилось в плюс, вряд ли может повториться. Риски рецессии и в мире, и в России куда-то отползли. Главный риск – если в I квартале по отчетности мы не увидим макроэкономического мегароста, соответствующего масштабам смягчения. То есть окажется, что все предпринятые регуляторами меры не дали эффекта. Запасов прочности у центробанков уже нет, занимать дальше некуда.
http://www.investing.com/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
I: Начнем с главной темы года: США и Китай. Казалось бы, налицо явный прогресс. Однако ситуация по сравнению с началом года во многом скорее ухудшилась – пошлин, как минимум, стало больше. Да и с «первой фазой» торговой сделки все не до конца понятно. Например, Китай обещал увеличить закупки сельхозпродукции на $25 млрд в год. Опустим вопрос, на каких складах у Америки хранятся эти излишки, гораздо важнее, что какие-то страны должны будут лишиться тех же $25 млрд экспортной выручки. И кому-то такая потеря может оказаться не по силам. Не получим ли мы в итоге такие неприятности на рынках, что американские же инвесторы сами и пожалеют о такой «победе» президента Трампа?
ВВ: Закупки Китая, очевидно, вырастут в основном за счет Южной Америки. Год для стран материка и так был непростым. Сильнее всего пострадает Аргентина – впрочем, они и сами усугубляют свои сложности. По Бразилии в 2020 году должен быть какой-то позитив – беспрецедентно мягкая денежно-кредитная политика, реформы, хоть и медленно, но идут. Это должно принести результат, и год может стать более удачным по сравнению с уходящим, когда у страны были проблемы с лесными пожарами, она испытывала международное давление по части экологии. Так что от «китайского передела» Пострадают наиболее слабые, менее диверсифицированные экономики – такие, например, как Перу. То есть США жестко ударили по слабой части Латинской Америки. В то же время не все так плохо – например, я верю, что часть снижения экспорта из-за потери доли китайского рынка может быть компенсирована этими странами за счет поставок в Мексику для передела и поставки в США благодаря новому соглашению USMCA.
I: Раз уж заговорили о Латинской Америке. Куда делась Венесуэла? Несколько месяцев о ней говорили ежедневно, каждый аналитик на нее ссылался – а теперь ее как будто бы и нет, будто там все наладилось.
ВВ: Санкции США в отношении Венесуэлы продолжают действовать, недавно были скандалы по поводу попыток подрыва венесуэльскими властями политической стабильности в соседних странах, политический кризис продолжается. Но им как-то удивительно удалось во второй половине года остановить падение добычи нефти на уровне около 900 тыс. баррелей в сутки – в том числе за счет России и Китая. В итоге у страны есть хоть какой-то приток валюты, то есть коллапса может и не произойти. В 2020 году в Венесуэле пройдут парламентские выборы, там будет большая конкуренция, и она вернется в новости. Но ожидать, что там быстро все наладится, вряд ли стоит. Пример Зимбабве с их колоссальной инфляцией, сменой валюты и прочим показывает, что выживаемость режимов очень высока и сами по себе санкции ничего не меняют, если нет движущих сил внутри страны. То есть, например, в Южном Судане власть поменялась, а в Зимбабве – нет. Однако если вдруг в Венесуэле все нормализуется и добыча нефти вырастет в полтора раза, это вызовет на рынке серьезную просадку.
I: И этот риск стоит учитывать?
ВВ: Лишь как один из многих. Иран в этом отношении важнее, и там как раз улучшений не видно. Как, собственно, практически провалился план Трампа и по Северной Корее – игра в «доброго полицейского» не сработала. То есть проблемы с ядерным оружием выбранными методами не решаются. У нас много говорилось о Законе об оборонном бюджете в части новых санкций в отношении России, но этот закон включает много моментов и про Турцию, и про Северную Корею. Ситуация восстанавливается: группу «стран-изгоев» пытались разделить и решить проблему по частям. Не получилось, и эта группа формируется опять. Кстати, эта тенденция коснется и российских компаний – сегодня кто-то сообщил, что начал поставку зерна в Иран. С этим надо быть осторожным. В целом влиять на мировую экономику эта тенденция будет прежде всего через Европу – у них много связей с этими странами. Европейцы обещали найти способ обходить санкции для Ирана, США дали им какой-то иезуитский специальный режим для поставок гуманитарной помощи, но это не устранит само явление как возмущающий фактор.
I: Но, в общем-то, в этом нет ничего нового – санкции в том или ином виде существовали практически всегда, не только в этом году?
ВВ: Основной итог торгово-санкционных тем за этот год – мы присутствуем при капитуляции ВТО. Арбитражная часть блокирована, соглашение США с Китаем обошло процедуры ВТО.
I: Но вот же, Китай как раз сделал реверанс: на днях снизил пошлины на импорт для стран ВТО – и как раз наоборот, не затронув особые тарифы в отношении США.
ВВ: Но это все равно односторонний порядок, без использования механизмов ВТО. То есть если что-то и приводится к нормам ВТО, то постфактум. Дальше – больше: 4 ноября 2020 года США выйдут из Парижского соглашения по климату. Нам кажется, что скалы перестали расходиться, но на деле это не так. Возродить или глубоко реформировать ВТО, наверное, можно – но непонятно, как. В следующем году будут торговые переговоры по Brexit и соглашению о свободной торговле Великобритании с США. Это тоже будет проходить помимо ВТО – возможно, их представители как-то будут формально привлекаться, но не более того.
I: Вернемся к «первой фазе» американо-китайского соглашения. В октябре Дональд Трамп вместе с китайским премьером Лю Хэ на пресс конференции говорили: «Соглашение практически готово, осталось за три-пять недель прочитать это все юристам. Дело важное, подписать могут только первые лица, что мы и сделаем числа так 15 декабря». В итоге вечером накануне полного истечения срока выясняется, что «соглашение готово, осталось его только прочитать юристам и в начале января можно подписывать». При этом для подписания уже достаточно Лю Хэ и торгового представителя Роберта Лайтхайзера. Не странно?
ВВ: Понятно, что по ходу дела «концепция меняется». США потребовали от Китая фактического выравнивания торгового дефицита, Китай понял, что от этого они не отступят. И в ответ потребовал соответствующего уважения к своему бизнесу, в том числе к Huawei. И здесь, в отличие от закупок сельхозпродукции, уже стоит серьезный вопрос, как эта часть соглашения будет выполняться. Вопрос гарантий – это слово звучало в переговорах буквально через одно. И в итоге, кстати, сейчас уже опять идет речь о подписании первыми лицами – чтобы они подтвердили написанное своим авторитетом.
I: То есть в целом все в порядке, процесс движется, вы полагаете?
ВВ: Мне по этой теме сейчас интересно другое: Лайтхайзер сказал неприятное для Европы – что одного Китая для выравнивания торгового дефицита США недостаточно. А в ситуации с Европой после ввода новых осенних тарифов все и так сложно.
I: Еще немного о Китае: некоторые ваши коллеги основным риском следующего года полагают высокую вероятность дефолтов в корпоративном секторе Китая. Долгов там почти столько же, сколько у компаний США, цифры сопоставимые, а риски совершенно другие. И есть вероятность, что даже у такого огромного государства не хватит средств, чтобы спасти всех.
ВВ: Уже в этом году мы видели в Китае и санации банков, и бэйлауты – выкуп государством проблемных компаний. Долг нарастает, но пока это удается это заливать деньгами. Речь идет об относительно небольших компаниях – хотя по нашим меркам они огромны. Однако мне кажется, что главный риск следующего года – проблема ликвидности в банковской системе США. Китай пока показывает, что денег достаточно. А $500 млрд репо, выделяемых только для того, чтобы банки смогли перебраться в следующий год и выполняли нормативы – это не шутки. Баланс ФРС уже почти достиг исторических максимумов. И это очень и очень неприятно, так как непонятно, как это будет решаться. Невозможно бесконечно просто печатать деньги и выкупать долг. [Министр финансов США Стивен] Мнучин с ФРС как-то это пытается разруливать, но об успехах пока не слышно. И если этот риск реализуется, то это ударит по рынкам гораздо сильнее. А в Китае, да, будут дефолты. Но у них пока больше проблем с Гонконгом и уйгурами.
I: А что такого плохого в печати денег, если это не ведет к инфляции? То есть интуитивно, конечно, понятно, что это нехорошо – в школе этому учили. Но на деле-то? Ну, напечатала ФРС полтриллиона, ну, отразились у кого-то эти суммы на балансе – и ничего ведь не случилось?
ВВ: Раньше баланс ФРС обеспечивал длинные дешевые деньги для развития экономики. Сейчас он раздувается просто ради поддержки финансовой системы. Основной мотив критики количественного смягчения: все деньги достались спекулянтам. Десятки миллиардов направляются в систему, но не создают кредит. И на выборах будет вопрос – куда делись напечатанные деньги? Репо – это все-таки по своей природе пирамида. И здесь вопрос: как мы поймем, что ситуация наконец разрешилась?
I: Хорошо. А как быть с таким, уже российским, локальным риском: рынок растет, инвесторы весело покупают корпоративные облигации, а экономика стагнирует. И если она просядет, возможны дефолты уже не где-то в Китае, а прямо здесь, у нас – насколько этот риск реален?
ВВ: В этом году мы видим на рынке колоссальный приток денег от граждан. В корпоративном долге нерезидентов практически нет. По акциям пока правят бал иностранцы, но были большие оттоки, и их заместили российские частные инвесторы. Такие события, как, например, вторичное размещение акций «Детского мира (MCX:DSKY)», показывают, что рынок ожил. И у ЦБ еще есть потенциал к снижению ключевой ставки, это поддержит рынок, а для массовой распродажи люди должны увидеть реальные ценовые просадки и дефолты по облигациям. Что касается непосредственно вашего вопроса, то да, сегмент выскодоходных бондов вырос, граждане начинают хотеть двузначные ставки. Но до катастрофы, вероятно, дело не дойдет. Сейчас ЦБ сдувает пузырь на рынке розничных кредитов и, вероятно, не допустит пузыря и в облигациях. Меры принимаются уже сейчас: регулятор все-таки скоро примет новую норму о разделении инвесторов по категориям риска, биржа вводит обязательные рейтинги для любых выпусков. Если мы ждем не рецессии, а просто слабых темпов роста экономики, то малый и средний бизнес сможет если не прямо расплатиться по облигациям, то хотя бы рефинансироваться, продать новые бумаги. На рынке облигаций второго эшелона ликвидность невелика, это скорее стратегия «купить и держать», так что массовый сброс бумаг маловероятен.
I: И на этой мажорной ноте давайте перейдем к прогнозам – хотя бы на конец I квартала.
ВВ: Такого роста, как в этом году, уже, наверное, не будет, но индекс S&P 500 вполне выйдет на 3300 п. и выше – 5% прироста еще будет. Нефть скорее к концу квартала я бы ожидал скорее на уровне $65 за баррель. Сейчас идет к $70, я знаю, и для этого есть причины. Китай сегодня увеличил на 8% квоты на импорт для независимых переработчиков. Замедления потребления уже никто не ждет. И растет консенсус, что Америка притормозит с развитием добычи сланцевой нефти – рост начнет затухать во втором полугодии. Так что повод для роста есть. Но и желающих продать достаточно – например, в Эквадоре после беспорядков и отставки президента приходит новая команда, ситуация стабилизируется. А самый большой фактор неопределенности – соблюдение соглашения самими участниками ОПЕК+. Так что, я полагаю, цены скорее вернутся к $65.
I: А что с рублем и с РТС?
ВВ: Рубль будет достаточно крепок. Сейчас он корректируется, но вполне есть шанс протестировать уровень 61,7 руб. за доллар, можем и квартал закрыть с курсом в районе 62 руб. Более того, может пойти и к 60 руб. И если ЦБ снизит ставку один раз за квартал, это людей не охладит. Индекс РТС я ждал к концу года на уровне 1600 п., рынок притормаживает, но мы этот уровень возьмем. Иностранцев в этом году было мало, в I квартале они будут покупать. Так что 10-15% роста за квартал мы вполне можем увидеть. По технике первый упор – 1650 п., если его возьмем, можем уйти гораздо выше и к концу квартала выйдем к 1700 п., движение должно быть мощное.
I:Вы говорите, «не будет того роста» – а выходит, что праздник продолжается?
ВВ: Не все так безоблачно. Волатильность сохранится на глобальном уровне. Противоречия между ключевыми державами остаются, будет и политическая нестабильность. То, что в этом году все вдруг разрешилось в плюс, вряд ли может повториться. Риски рецессии и в мире, и в России куда-то отползли. Главный риск – если в I квартале по отчетности мы не увидим макроэкономического мегароста, соответствующего масштабам смягчения. То есть окажется, что все предпринятые регуляторами меры не дали эффекта. Запасов прочности у центробанков уже нет, занимать дальше некуда.
http://www.investing.com/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter