20 февраля 2020 Financial Times
Торговля на японском фондовом рынке — это рискованная игра с весьма сомнительным результатом.
Когда японский фондовый рынок открылся в этот понедельник, он сильно напоминал рыбу фугу: дорогой, привлекательный только для фанатиков и насквозь пропитанный риском.
На выходных СМИ полностью сосредоточились на новостях о распространении коронавируса, что привело к закрытию заводов и другим явлениям, которые наверняка вызовут финансовые проблемы. К началу торгов национальное рейтинговое агентство опубликовало список из 250 японских компаний — от производителей пианино до операторов скоростных поездов, — которые, по его словам, могут пострадать больше остальных.
Затем правительство еще больше усугубило ситуацию, заявив, что в четвертом квартале внутренний рост сократился на 6.3% в годовом выражении, что намного хуже ожидавшегося спада на 3.7%. Из-за обвала, вызванного повышением налога на потребление в октябре, Япония оказалась на грани рецессии.
А потом вышел отчет о продажах в супермаркетах в первой половине февраля, раскрывший мрачные последствия, связанные с тем, что тратящие большие деньги китайские туристы, остаются дома. Аналитики заявили, что положение такое же серьезное, как после краха Lehman Brothers.
Неоднозначная ситуация
В последние 30 лет любого из этих событий было бы достаточно, чтобы в любой момент обвалить токийский рынок, заставив индекс Topix капитулировать, что когда-то казались в порядке вещей. Но на этот раз, несмотря ни на что, удалось относительно смягчить болезненные последствия: ядовитая фугу, хотя она и является смертельно опасной, была обезврежена. Основной индекс по-прежнему уверенно держится в середине торгового диапазона, зафиксированного в течение последних двух лет, и на 13% выше, чем в начале 2019 года.
Некоторые признаются (негласно), что были весьма озадачены. Многие опытные токийские инвесторы и трейдеры чувствуют, что ситуация могла быть еще хуже, но благодарны, что этого не произошло. У них есть собственные теории о том, что может произойти. Одно из распространенных объяснений — дешевая иена, стоимость которой снижается из-за непрекращающегося оттока инвестиций из корпоративных и пенсионных фондов страны. Но более убедительный ответ, судя по всему, связан с двумя факторами, которые получили развитие в последние годы.
Эффект присутствия
Первый из них — это огромное присутствие Банка Японии на рынке, а также его программы покупки биржевых фондов на сумму ¥6 трлн в год ($55 млрд) — механизм, который позволяет ему выходить на рынок в любой день и совершать покупки примерно на ¥70 млрд. Пока что в феврале Банк использовал это оружие на четырех из одиннадцати торговых сессий — примерно в том же темпе, что и в январе, и не намного быстрее, чем в период с 2016 по начало 2019 года. За эти годы сложилась закономерность: если Topix упадет на 0.5% или больше в ходе утренней сессии, то во второй половине дня Банк Японии купит большую долю ETF, которые отслеживают индекс Topix.
Один из выводов заключается в том, что эта покупка без учета цен порождает искусственный рост — психологический трюк, который, как надеялся Банк Японии, подтолкнет людей к тому, чтобы инвестировать на внутреннем фондовом рынке.
Точнее, по словам трейдеров, со временем Банк просто затормозил спад. Из-за предсказуемости покупок на откатах короткие позиции стали более опасными. Это означает, что даже сейчас, несмотря на поток плохих новостей, хеджевые фонды, как правило, отказываются от крупных медвежьих позиций, которые могли усилить распродажи в прошлом.
Выкуп акций
Вторым источником скрытой поддержки рынка стал обратный выкуп акций компаний, который в прошлом году достиг почти ¥14 трлн, что более чем на 100% больше, чем в 2018 году. Безусловно, такие покупки свидетельствуют о благоприятном сдвиге для акционеров в последние годы, поскольку компании избавляются от части огромных денежных остатков. Но, как предполагает один из стратегов Nomura, возможно, это уж слишком приписывать устойчивость рынка противостоянию между «коронавирусом и корпоративным управлением». Если бы рынок на самом деле воодушевился благодаря более эффективному управлению, недооцененные акции не пылились бы до сих пор без дела после слабых результатов в течение десяти лет.
Ключевым аспектом здесь, по мнению трейдеров, является не масштаб выкупа, а незначительный объем торговых операций, на фоне которых он осуществляется.
Хороший пример — Kirin: после объявления об огромном выкупе в ноябре прошлого года и в конце января группа пивоваренных компаний приобрела чуть более 16 млн своих акций. Но поскольку объемы в Токио, как правило, невелики, ее собственные покупки составляли в среднем около 14% от ежедневной торговли в течение этого периода. Если экстраполироваться на рынок, где обратный выкуп находится на высоком уровне и не показывает никаких признаков ослабления, его влияние, вероятно, намного больше, чем в других местах.
«Я должен быть уверен, что обратный выкуп обеспечивает более сильную невидимую поддержку рынка, чем любой из нас может представить», — отметил один токийский брокер.
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу