Назначение Анатолия Чубайса спецпредставителем президента России по связям с международными организациями интерпретировалось либо как ссылка от серьёзных экономических дел на дипломатическую работу, либо как стремление российской власти создать переговорный канал для достижения договорённости с антироссийски настроенными западными политическими элитами.
Реальная задача, поставленная перед Анатолием Борисовичем, касается важных вопросов очередного реформирования российской экономики и приспособления её к мировым правилам игры. В 1990-х речь шла о создании в России крупной частной собственности и конкурентной рыночной среды, в 2000-х — о вступлении России в ВТО и возможности российских компаний действовать на глобальном рынке. Сейчас российский бизнес оказался перед новым, очень серьёзным вызовом.
Зелёный курс не только для ЕС
Вызов для российского бизнеса — принятая в ЕС программа «Европейского зелёного курса», её внешнеторговое измерение. Пока стремление сделать экономику ЕС климатически нейтральной выливалось в поддержку альтернативной энергетики и снижение углеродного следа, Россию это беспокоило несильно. Разве что темп введения экологических стандартов Евро-4, Евро-5, Евро-6 заставляет российский автопром «бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте». А грядущее в 2025 году введение Евро-7 может поставить крест на классических автомобилях с двигателями внутреннего сгорания и отдать рынок гибридам и электромобилям. Такой точки зрения придерживается Хильдегард Мюллер, президент Ассоциации автомобильной промышленности Германии (VDA).
Пока переход к зелёной энергетике лишь повышал издержки европейских производителей, с российской стороны это воспринималось как милое чудачество, которое богатая Европа может себе позволить. Более того, рост стоимости электроэнергии с повышением доли зелёной энергетики в национальном энергобалансе европейских стран подталкивал Европу к поиску источников получения сравнительно дешёвых энергоресурсов, среди которых трубопроводный газ «Газпрома» оказывался вне конкуренции. Позиция Германии по «Северному потоку-2» интерпретировалась у нас именно таким образом.
Однако всё обстояло несколько иначе. Новая экономическая реальность зелёного будущего проступила после обнародования планов введения в ЕС трансграничного углеродного налога на импорт в страны еврозоны. При реформировании механизма налогообложения импорта Европейская комиссия предполагает исходить из трёх основных вариантов. Первый — налог на границе: введение дифференцируемого налога в зависимости от отраслевой принадлежности импортёра и степени углеродоёмкости ввозимой продукции. Второй подразумевает включение импортёров в текущую систему Евросоюза по торговле квотами на выбросы (Emissions Trading System; EU ETS) и продажу им квот наряду с европейскими производителями. Третий — введение углеродного НДС для всех производителей углеродной продукции, как внешних, так и внутренних.
Цена углеродной нейтральности для неевропейцев
В исследовании Boston Consulting Group (BCG) «Как пограничный углеродный сбор ЕС может повлиять на мировую торговлю» (How an EU Carbon Border Tax Could Jolt World Trade) делается вывод, что мера может в корне изменить структуру конкурентного преимущества на одном из крупнейших мировых рынков. Повышение за счёт этого налога цены на российскую сырую нефть может привести к тому, что европейские производители химической продукции начнут закупать больше сырья у Саудовской Аравии, где добыча оставляет меньший углеродный след. А китайская или украинская сталь, производимая с использованием доменных печей, станет менее конкурентоспособной в ЕС, по сравнению со сталью из других стран, где её производят с меньшими выбросами углерода. Поставщики ресурсов будут стараться сохранить свою долю рынка, оставляя цену для европейских потребителей на прежнем уровне за счёт снижения своих доходов, фактически субсидируя экономику ЕС и лишая себя ресурсов для модернизации производства. Таким образом закрепляя собственную углеродную «отсталость».
Введение углеродного налога повлечёт за собой повышение стоимости российских товаров в ряде секторов. Для российских производителей это приведёт к изменению положения на кривой затрат и ухудшению их позиций в конкурентной борьбе на рынках ЕС — особенно в энергетическом и металлургическом секторах, где есть товары с низкой добавленной стоимостью.
Введение налога усилит давление на правительства по всему миру, вынуждая всё больше стран принимать дополнительные меры по ограничению выбросов и разработке собственного законодательства. При этом Евросоюз сможет освобождать от углеродного сбора или снижать его ставки для компаний-производителей из стран с собственными схемами углеродного ценообразования, таких как Австралия, Канада или Япония, в том случае, если правительства стран заключат новые торговые соглашения с ЕС или пересмотрят существующие. У Европы появится новый мощный рычаг давления на своих торговых партнёров.
Из топ-8 стран — экспортёров в ЕС системы регулирования парниковых газов на сегодняшний день нет только у Турции и России — то есть у двух главных стран, с которыми у Европы наибольшее количество противоречий.
Консалтинговая компания KPMG оценивает будущие расходы российских компаний на углеродный сбор за период до 2030 года в размере от 33,3 до 50,6 млрд евро. При самом оптимистичном сценарии, если ЕС введёт налог только в 2028 году и он будет взиматься с разницы между фактическими выбросами при производстве товаров и установленным в ЕС уровнем, дополнительные расходы для российских экспортёров составят 6 млрд евро в 2028 — 2030 годах. Для этого нужны определённые договоренности с ЕС, над подготовкой которых, видимо, и предстоит работать.
Лазейка, которую предстоит создать
Анатолий Чубайс уже предложил российским компаниям алгоритм действий. «Мы хотим предложить решение, решение очень простое. Если вы производите это изделие в России, вы естественно потребляете электроэнергию, электроэнергию вы потребляете из единой энергосистемы страны. Единая энергосистема страны при всех своих плюсах, тем не менее в процессе производства электроэнергии производит СО2, на любых тепловых станциях это неизбежно. Мы предлагаем бизнесу продумать о том, чтобы электроэнергию для своей продукции использовать из возобновляемых источников, предлагается сделать это двумя способами», — сообщил он.
«Если вы купили электроэнергию у ветростанции и вместо того, чтобы покупать электроэнергию у обычной станции, и вы имеете сертификат, подтверждающий это, тогда у вас резко падает объём СО2, выброшенный при производстве изделия, и тогда вы имеете основания сказать: „Нет, дорогой Евросоюз, у меня объём выбросов меньше, так что извини“. Это одна конструкция», — отметил также Чубайс.
Другая конструкция, по его словам, предусматривает строительство собственной «чистой» электростанции, солнечной или на ветрогенераторах.
С одной стороны, бывший руководитель Роснано лоббирует таким образом продукцию созданных в России под эгидой этой корпорации производств. А с другой, этот сценарий возможен в случае, если в ЕС будут готовы при установлении размера налога учитывать сертификаты отдельных производителей, а не углеродный статус страны в целом.
Выигравшие и проигравшие
Выгодоприобретателями зелёного курса станут в первую очередь европейские компании, работающие на свой рынок. Если они не убирают своих иностранных конкурентов, то существенно затрудняют им экспорт в ЕС и снижают их конкурентоспособность.
Ещё одна группа — европейские компании — производители более экологичного производственного оборудования. Услуги по сертификации уровня выброса парниковых газов тоже вещь недешёвая. В масштабах индустрии стран вроде России или Турции потенциальные доходы от этой деятельности Фонда Регистра Ллойда (Lloyd’s Registeter Foundation) и ему подобных структур составят серьёзные суммы.
Главный результат трансформаций, помимо получения благоприятного экологического имиджа, — возможность демонтажа норм ВТО в областях, где это выгодно европейской экономике. Закрывать свои рынки от производителей из других стран будет по-прежнему нехорошо, за исключением случаев, когда это делается ради борьбы с глобальным потеплением.
Чего ожидать инвесторам?
После введения трансграничного углеродного налога стоимость металлов — стали, меди, никеля, свинца и других — на европейском рынке поднимется. А вот их котировки на Лондонской бирже металлов (The London Metal Exchange) при прочих равных условиях несколько снизятся, потому что производители из «грязных» стран лишатся доли европейского рынка, что повлечёт за собой избыточное предложение металлов для других регионов. Для алюминия важно, будут ли учитывать индивидуальные выбросы СО2 по производителям — а значит, принимать во внимание, где производство алюминия запитано от ГЭС — или же в ход пойдут общие для страны коэффициенты.
Котировки акций российских металлургических компаний с этой точки зрения будут зависеть от того, какая доля продукции реализуется в ЕС, а какая, например, в Китае. И, соответственно, насколько углеродный сбор уменьшит чистую выручку компании.
В долгосрочной перспективе инициативу ЕС могут подхватить и другие страны, вводя собственные программы зелёного курса со своими сроками и требованиями по выбросам, не столько для борьбы с глобальным потеплением, сколько для получения возможности дополнительных доходов в бюджет от импорта и новых возможностей защиты своего рынка от иностранных конкурентов. Ну или дополнительных козырей для переговоров по условиям торговли. Тенденция приведёт к тому, что режим ВТО будет «подтаивать», как гренландские ледники вследствие глобального потепления, а средний уровень торговых пошлин постепенно подниматься, как уровень мирового океана.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Реальная задача, поставленная перед Анатолием Борисовичем, касается важных вопросов очередного реформирования российской экономики и приспособления её к мировым правилам игры. В 1990-х речь шла о создании в России крупной частной собственности и конкурентной рыночной среды, в 2000-х — о вступлении России в ВТО и возможности российских компаний действовать на глобальном рынке. Сейчас российский бизнес оказался перед новым, очень серьёзным вызовом.
Зелёный курс не только для ЕС
Вызов для российского бизнеса — принятая в ЕС программа «Европейского зелёного курса», её внешнеторговое измерение. Пока стремление сделать экономику ЕС климатически нейтральной выливалось в поддержку альтернативной энергетики и снижение углеродного следа, Россию это беспокоило несильно. Разве что темп введения экологических стандартов Евро-4, Евро-5, Евро-6 заставляет российский автопром «бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте». А грядущее в 2025 году введение Евро-7 может поставить крест на классических автомобилях с двигателями внутреннего сгорания и отдать рынок гибридам и электромобилям. Такой точки зрения придерживается Хильдегард Мюллер, президент Ассоциации автомобильной промышленности Германии (VDA).
Пока переход к зелёной энергетике лишь повышал издержки европейских производителей, с российской стороны это воспринималось как милое чудачество, которое богатая Европа может себе позволить. Более того, рост стоимости электроэнергии с повышением доли зелёной энергетики в национальном энергобалансе европейских стран подталкивал Европу к поиску источников получения сравнительно дешёвых энергоресурсов, среди которых трубопроводный газ «Газпрома» оказывался вне конкуренции. Позиция Германии по «Северному потоку-2» интерпретировалась у нас именно таким образом.
Однако всё обстояло несколько иначе. Новая экономическая реальность зелёного будущего проступила после обнародования планов введения в ЕС трансграничного углеродного налога на импорт в страны еврозоны. При реформировании механизма налогообложения импорта Европейская комиссия предполагает исходить из трёх основных вариантов. Первый — налог на границе: введение дифференцируемого налога в зависимости от отраслевой принадлежности импортёра и степени углеродоёмкости ввозимой продукции. Второй подразумевает включение импортёров в текущую систему Евросоюза по торговле квотами на выбросы (Emissions Trading System; EU ETS) и продажу им квот наряду с европейскими производителями. Третий — введение углеродного НДС для всех производителей углеродной продукции, как внешних, так и внутренних.
Цена углеродной нейтральности для неевропейцев
В исследовании Boston Consulting Group (BCG) «Как пограничный углеродный сбор ЕС может повлиять на мировую торговлю» (How an EU Carbon Border Tax Could Jolt World Trade) делается вывод, что мера может в корне изменить структуру конкурентного преимущества на одном из крупнейших мировых рынков. Повышение за счёт этого налога цены на российскую сырую нефть может привести к тому, что европейские производители химической продукции начнут закупать больше сырья у Саудовской Аравии, где добыча оставляет меньший углеродный след. А китайская или украинская сталь, производимая с использованием доменных печей, станет менее конкурентоспособной в ЕС, по сравнению со сталью из других стран, где её производят с меньшими выбросами углерода. Поставщики ресурсов будут стараться сохранить свою долю рынка, оставляя цену для европейских потребителей на прежнем уровне за счёт снижения своих доходов, фактически субсидируя экономику ЕС и лишая себя ресурсов для модернизации производства. Таким образом закрепляя собственную углеродную «отсталость».
Введение углеродного налога повлечёт за собой повышение стоимости российских товаров в ряде секторов. Для российских производителей это приведёт к изменению положения на кривой затрат и ухудшению их позиций в конкурентной борьбе на рынках ЕС — особенно в энергетическом и металлургическом секторах, где есть товары с низкой добавленной стоимостью.
Введение налога усилит давление на правительства по всему миру, вынуждая всё больше стран принимать дополнительные меры по ограничению выбросов и разработке собственного законодательства. При этом Евросоюз сможет освобождать от углеродного сбора или снижать его ставки для компаний-производителей из стран с собственными схемами углеродного ценообразования, таких как Австралия, Канада или Япония, в том случае, если правительства стран заключат новые торговые соглашения с ЕС или пересмотрят существующие. У Европы появится новый мощный рычаг давления на своих торговых партнёров.
Из топ-8 стран — экспортёров в ЕС системы регулирования парниковых газов на сегодняшний день нет только у Турции и России — то есть у двух главных стран, с которыми у Европы наибольшее количество противоречий.
Консалтинговая компания KPMG оценивает будущие расходы российских компаний на углеродный сбор за период до 2030 года в размере от 33,3 до 50,6 млрд евро. При самом оптимистичном сценарии, если ЕС введёт налог только в 2028 году и он будет взиматься с разницы между фактическими выбросами при производстве товаров и установленным в ЕС уровнем, дополнительные расходы для российских экспортёров составят 6 млрд евро в 2028 — 2030 годах. Для этого нужны определённые договоренности с ЕС, над подготовкой которых, видимо, и предстоит работать.
Лазейка, которую предстоит создать
Анатолий Чубайс уже предложил российским компаниям алгоритм действий. «Мы хотим предложить решение, решение очень простое. Если вы производите это изделие в России, вы естественно потребляете электроэнергию, электроэнергию вы потребляете из единой энергосистемы страны. Единая энергосистема страны при всех своих плюсах, тем не менее в процессе производства электроэнергии производит СО2, на любых тепловых станциях это неизбежно. Мы предлагаем бизнесу продумать о том, чтобы электроэнергию для своей продукции использовать из возобновляемых источников, предлагается сделать это двумя способами», — сообщил он.
«Если вы купили электроэнергию у ветростанции и вместо того, чтобы покупать электроэнергию у обычной станции, и вы имеете сертификат, подтверждающий это, тогда у вас резко падает объём СО2, выброшенный при производстве изделия, и тогда вы имеете основания сказать: „Нет, дорогой Евросоюз, у меня объём выбросов меньше, так что извини“. Это одна конструкция», — отметил также Чубайс.
Другая конструкция, по его словам, предусматривает строительство собственной «чистой» электростанции, солнечной или на ветрогенераторах.
С одной стороны, бывший руководитель Роснано лоббирует таким образом продукцию созданных в России под эгидой этой корпорации производств. А с другой, этот сценарий возможен в случае, если в ЕС будут готовы при установлении размера налога учитывать сертификаты отдельных производителей, а не углеродный статус страны в целом.
Выигравшие и проигравшие
Выгодоприобретателями зелёного курса станут в первую очередь европейские компании, работающие на свой рынок. Если они не убирают своих иностранных конкурентов, то существенно затрудняют им экспорт в ЕС и снижают их конкурентоспособность.
Ещё одна группа — европейские компании — производители более экологичного производственного оборудования. Услуги по сертификации уровня выброса парниковых газов тоже вещь недешёвая. В масштабах индустрии стран вроде России или Турции потенциальные доходы от этой деятельности Фонда Регистра Ллойда (Lloyd’s Registeter Foundation) и ему подобных структур составят серьёзные суммы.
Главный результат трансформаций, помимо получения благоприятного экологического имиджа, — возможность демонтажа норм ВТО в областях, где это выгодно европейской экономике. Закрывать свои рынки от производителей из других стран будет по-прежнему нехорошо, за исключением случаев, когда это делается ради борьбы с глобальным потеплением.
Чего ожидать инвесторам?
После введения трансграничного углеродного налога стоимость металлов — стали, меди, никеля, свинца и других — на европейском рынке поднимется. А вот их котировки на Лондонской бирже металлов (The London Metal Exchange) при прочих равных условиях несколько снизятся, потому что производители из «грязных» стран лишатся доли европейского рынка, что повлечёт за собой избыточное предложение металлов для других регионов. Для алюминия важно, будут ли учитывать индивидуальные выбросы СО2 по производителям — а значит, принимать во внимание, где производство алюминия запитано от ГЭС — или же в ход пойдут общие для страны коэффициенты.
Котировки акций российских металлургических компаний с этой точки зрения будут зависеть от того, какая доля продукции реализуется в ЕС, а какая, например, в Китае. И, соответственно, насколько углеродный сбор уменьшит чистую выручку компании.
В долгосрочной перспективе инициативу ЕС могут подхватить и другие страны, вводя собственные программы зелёного курса со своими сроками и требованиями по выбросам, не столько для борьбы с глобальным потеплением, сколько для получения возможности дополнительных доходов в бюджет от импорта и новых возможностей защиты своего рынка от иностранных конкурентов. Ну или дополнительных козырей для переговоров по условиям торговли. Тенденция приведёт к тому, что режим ВТО будет «подтаивать», как гренландские ледники вследствие глобального потепления, а средний уровень торговых пошлин постепенно подниматься, как уровень мирового океана.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter