Центробанк Турции 18 ноября во второй раз за осень понизил учётную ставку с 16 до 15% (впервые это было сделано в конце октября, тогда ставку снизили с 18 до 16%). Последовавшее за этим падение курса турецкой лиры с 10,4 до 12,9 лиры за долл. (на 23,5%) вызвали политические беспорядки в Стамбуле и других крупных городах.
Рис. 1. Курс турецкой лиры в ноябре 2021 г. Источник данных: finance.rambler.ru
Критики Реджепа Эрдогана называют произошедшее рукотворным кризисом, вызванным непониманием президентом Турции азов экономической теории. На фоне роста инфляции и растущего дефицита торгового баланса Турции с точки зрения классической монетарной теории необходимо повышать ставку, дабы снизить спрос на товары, что должно привести к снижению инфляции. ЦБ Турции, напротив, этой осенью уже дважды понизил ставку.
По версии самого Эрдогана, в падении национальной валюты виноваты внешние силы, стремящиеся дестабилизировать страну.
«Мы наш народ, наших фермеров не отдадим на растерзание ставке. Есть иностранные агенты, они на нас наступают, пытаются дискредитировать нашу освободительную экономическую войну, но что бы они ни делали, мы от нашей экономической программы не откажемся. Она направлена на рост производства и занятости», — сказал Эрдоган 26 ноября 2021 г.
Безусловно, и в позиции президента Турции, и в заявлениях оппозиции есть предвыборная составляющая. Оппозиция рассчитывает на поддержку турецкого среднего класса, преимущественно жителей крупных городов. Эти люди потребляют много импортных товаров, и по ним изменение курса лиры ударит в первую очередь. В то время как живущих патриархальной жизнью и поддерживающих Эрдогана избирателей из турецкой глубинки вопрос платежей по кредитам (в лирах) может волновать сильнее, чем курс доллара. Хотя инфляция их также коснётся.
Ключевое экономическое противоречие между Эрдоганом и оппозицией в том, что оппозицию поддерживают преимущественно (но не исключительно) бизнесмены, обслуживающие импортные операции. Для них снижение курса лиры — это снижение рынка, снижение доходов, снижение финансовых ресурсов для политической борьбы.
Эрдоган старается заручиться поддержкой экспортно-ориентированного бизнеса, которому умеренное снижение лиры только помогает, а высокие проценты по кредитам — мешают.
В относительно недавней истории Турции уже пришлось пережить период гиперинфляции, и именно в правление Эрдогана удалось поставить её под контроль.
Рис. 2. Инфляция в Турции. Источник данных: ru.tradingeconomics.com
Реджеп Тайип Эрдоган пришёл к власти в Турции в 2002 г. Возглавляемая им Партия справедливости и развития победила на выборах в ноябре 2002 г. и пост премьер министра (в то время Турция была парламентской республикой) занял ставленник Эрдогана — Абдулла Гюль.
14 марта 2003 г., после внесения в Конституцию поправок, Эрдоган был утверждён парламентом на посту премьер-министра, а Гюль стал его заместителем. Эрдоган руководил Турцией в качестве премьер-министра до 2014 г., когда была произведена конституционная реформа, превратившая страну в президентскую республику. Выиграв президентские выборы, Эрдоган продолжил руководить Турцией с 28 августа 2014 г. уже на посту президента.
К моменту прихода Эрдогана к власти Турция переживала рецессию, вызванную экономическими реформами либерального турецкого экономиста Дервиша Кемаля, возглавлявшего в правительстве Бюлента Эджевита министерство экономики (Девиш Кемаль получил образование в Швейцарии и Лондоне и в 1977–2001 гг. работал во Всемирном банке).
С 2002 г. по настоящий момент (за исключением кризисного 2008-го) ВВП Турции рос в среднем быстрее среднемирового экономического роста.
Рис. 3. ВВП Турции в млрд долл. по ППС. Источник данных: worldbank.org
C 2002 по 2020 г. ВВП страны по паритету покупательной способности увеличился в 3,23 раза — с 787 до 2547 млрд долл., а его средний рост с 2008 по 2020 г. составил 7,35%.
Несмотря на значительную долю сельского хозяйства и в ВВП страны, и в её экспорте, основой рост происходил за счёт расширения экспорта промышленной продукции и экспорта услуг (в первую очередь, туристического сектора турецкой экономики).
Так же, как и для Китая, политика управляемой девальвации лиры была одним из факторов повышения конкурентоспособности турецкого экспорта.
Рис. 4. Изменение пары доллар-турецкая лира. Источник данных: investing.com
Девальвация провоцировала дальнейшую инфляцию и за счёт подорожания импортного сырья и комплектующих, и за счёт роста цен на импортируемые потребительские товары, что заставляло повышать заработную плату. Устойчивый экономический рост позволял минимизировать издержки инфляции.
В 1980 г. доля промышленной продукции в турецком товарном экспорте (без экспорта услуг) составляла 43,2%, в 1990 г. — 83,6%, в 2000 г. — 93,3%, в 2015 г.— 95,4%. При этом в 2015 г. на долю горнодобывающей промышленности приходилось всего 2% экспорта, а на долю обрабатывающей промышленности — 93,4%. В структуре промышленности основная доля роста пришлась на производство текстильных изделий и одежды, производство пищевых продуктов и напитков, на металлургическую промышленность, производство автомобилей, машин и оборудования. В общей структуре экспорта доля продовольственных товаров уменьшилась с 42,5% в 1980 г. до 4,2% в 2015 г.
Этот рост происходил за счёт проникновения турецких товаров на зарубежные рынки. Самым важным экспортным рынком для Турции всё это время являлся Евросоюз.
В январе 1996 г. вступило в силу соглашение о Таможенном союзе с ЕС по торговле промышленными товарами. Подписав соглашение, Турция стала соблюдать европейские технические нормы и стандарты, внедрять современные формы производства. Турецкая республика долгое время добивалась вступления в Евросоюз. По мере того, как крепла турецкая экономика (и становилась всё более опасным конкурентом для европейских экономик), перспективы приёма Турции в ЕС отодвигались в неопределённое будущее. Тем не менее главным торговым партнёром Турции остаётся Европа. Из восьми самых важных внешнеторговых партнёров Турции — пять — это страны Евросоюза (Германия — 15,5 млрд, Италия — 8,08 млрд, Франция — 7,2 млрд, Испания — 6,68 млрд и Нидерланды — 5,19 млрд) плюс Великобритания, которая из ЕС недавно вышла. Разбавляют список европейских стран США: туда идёт турецких товаров на 10,1 млрд долл., и Ирак (9,14 млрд долл.).
Рис. 5. Турецкий экспорт по странам. Источник данных: trendeconomy.ru
Структура турецкого импорта имеет совсем другой характер.
Рис. 6. Турецкий импорт по странам. Источник данных: trendeconomy.ru
Здесь безусловными лидерами являются Китай (23 млрд долл. в 2020 г.) и Германия (21 млрд долл.). Россия находится на третьем месте (17,8 млрд долл.) благодаря, главным образом, экспорту газа.
Торговый баланс Турции остаётся хронически дефицитным.
Рис. 7. Соотношение экспорта и импорта. Источник данных: take-profit.org/statistics
Проблема турецкой экономики в том, что рынок Евросоюза не растёт, увеличивать на нём свою долю даже в низких ценовых сегментах турецким компаниям сложно из-за конкуренции Китая. Попытки Эрдогана подключиться к добыче углеводородов хоть в Ливии или Восточном Средиземноморье не привели к результату.
Недавно провозглашённый проект создания «Совета сотрудничества тюркоязычных государств» является не только и не столько воплощением политических амбиций турецкого лидера, но и попыткой создания турецкого аналога ЕАЭС (Евразийского экономического союза). Протурецкие симпатии местных элит, так называемых государств «тюркского мира», не стоит преувеличивать. Их готовность идти навстречу Эрдогану прямо пропорциональна объёму ожидаемых турецких инвестиций. ЦБ Турции вынужден поддерживать фактически отрицательную реальную ставку по банковским кредитам, чтобы турецкие компании могли эти инвестиции осуществлять.
Рис. 8. Платёжный баланс Турции. Источник данных: take-profit.org/statistics
Вопрос стоит в конечном источнике фондирования. Турецкая лира не является резервной валютой (даже региональной), и до сих пор приток средств в Турцию базировался на трёх китах: переводимых на родину заработках турецких гастарбайтеров, репатриации прибылей турецкого бизнеса, работающего за рубежом, и по-настоящему зарубежных инвестиций, магнитом которых служил опережающий рост турецкой экономики.
Турецкая диаспора в Европе обжилась и всё больше теряет непосредственную связь с родиной: третье поколение трудовых мигрантов по большей части уже не имеет в Турции столь близких родственников, кому необходимо переводить деньги. В какой-то части турок в этом качестве заменили добравшиеся до Европы выходцы из Сирии и Ирака, у которых в турецких лагерях для беженцев остаются родственники, которым они переводят деньги.
С прибылью зарубежных турецких предприятий в условиях пандемии всё обстоит не лучшим образом. Не стоит переоценивать и патриотизм турецких бизнесменов. Пока в инвестициях в растущую турецкую экономику был явный практический смысл, они с удовольствием играли на поле, которое им более знакомо, чем крупным западным инвесторам.
Источник валюты от приезжающих на турецкие курорты туристов, в период пандемии также помельчал, оказывая негативное влияние на текущий баланс.
Для зарубежных инвестиций ключевым фактором может стать создание президентом новых рынков для турецкой промышленности. На сегодняшний день Эрдоган находится в положении велосипедиста, едущего в гору со всё меньшей скоростью. Если ему не удастся поддерживать экономический рост, он потеряет равновесие со всеми ожидаемыми экономическими и политическими последствиями.
Для этого необходимо удержать инфляцию в разумных пределах и обеспечить фондирование турецких банков. Способность Центробанка Турции выполнять эти функции во многом определяется наличием золотовалютных резервов.
Рис. 9. Золотовалютные резервы ЦБ Турции. Источник данных: data.worldbank.org
Данные последнего столбца обозначил сам президент Турции, пытаясь успокоить страсти. Возможно, рост ЗВР страны произошёл благодаря договорённостям с ОАЭ в ходе визита в Турцию наследного принца Абу-Даби и фактического правителя ОАЭ шейха Мухаммеда бен Зайда Аль Нахайяна.
На встрече лидеров были подписаны меморандумы о взаимопонимании между государственным инвестиционным фондом Абу-Даби (ADQ), турецким Фондом благосостояния и Управлением по инвестициям при президенте Турции, а также между Биржей ценных бумаг Абу-Даби и Стамбульской биржей. В планах стран инвестиции в самые разные сферы — от энергетики и транспорта до здравоохранения и спорта. Накануне саммита в Анкаре министры торговли и финансов Турции посетили Абу-Даби.
По некотором данным общий объём инвестиций и кредитов может составить 100 млрд долл. Чем Эрдоган должен будет заплатить за эту поддержку, пока неясно. Но если напряжённость между Турцией и странами Залива сменится сотрудничеством, возможно, Турция и получит столь необходимые ей новые рынки.
Для этого стране придётся пройти непростой период финансовой турбулентности. Многие аналитики предрекают крах экономической политики Эрдогана. Если посмотреть архивы новостей, почти в таких же выражениях экономическую политику турецкого лидера критиковали и в 2017-м, и в 2018 г., предсказывая ей скорый и безусловный провал.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Рис. 1. Курс турецкой лиры в ноябре 2021 г. Источник данных: finance.rambler.ru
Критики Реджепа Эрдогана называют произошедшее рукотворным кризисом, вызванным непониманием президентом Турции азов экономической теории. На фоне роста инфляции и растущего дефицита торгового баланса Турции с точки зрения классической монетарной теории необходимо повышать ставку, дабы снизить спрос на товары, что должно привести к снижению инфляции. ЦБ Турции, напротив, этой осенью уже дважды понизил ставку.
По версии самого Эрдогана, в падении национальной валюты виноваты внешние силы, стремящиеся дестабилизировать страну.
«Мы наш народ, наших фермеров не отдадим на растерзание ставке. Есть иностранные агенты, они на нас наступают, пытаются дискредитировать нашу освободительную экономическую войну, но что бы они ни делали, мы от нашей экономической программы не откажемся. Она направлена на рост производства и занятости», — сказал Эрдоган 26 ноября 2021 г.
Безусловно, и в позиции президента Турции, и в заявлениях оппозиции есть предвыборная составляющая. Оппозиция рассчитывает на поддержку турецкого среднего класса, преимущественно жителей крупных городов. Эти люди потребляют много импортных товаров, и по ним изменение курса лиры ударит в первую очередь. В то время как живущих патриархальной жизнью и поддерживающих Эрдогана избирателей из турецкой глубинки вопрос платежей по кредитам (в лирах) может волновать сильнее, чем курс доллара. Хотя инфляция их также коснётся.
Ключевое экономическое противоречие между Эрдоганом и оппозицией в том, что оппозицию поддерживают преимущественно (но не исключительно) бизнесмены, обслуживающие импортные операции. Для них снижение курса лиры — это снижение рынка, снижение доходов, снижение финансовых ресурсов для политической борьбы.
Эрдоган старается заручиться поддержкой экспортно-ориентированного бизнеса, которому умеренное снижение лиры только помогает, а высокие проценты по кредитам — мешают.
В относительно недавней истории Турции уже пришлось пережить период гиперинфляции, и именно в правление Эрдогана удалось поставить её под контроль.
Рис. 2. Инфляция в Турции. Источник данных: ru.tradingeconomics.com
Реджеп Тайип Эрдоган пришёл к власти в Турции в 2002 г. Возглавляемая им Партия справедливости и развития победила на выборах в ноябре 2002 г. и пост премьер министра (в то время Турция была парламентской республикой) занял ставленник Эрдогана — Абдулла Гюль.
14 марта 2003 г., после внесения в Конституцию поправок, Эрдоган был утверждён парламентом на посту премьер-министра, а Гюль стал его заместителем. Эрдоган руководил Турцией в качестве премьер-министра до 2014 г., когда была произведена конституционная реформа, превратившая страну в президентскую республику. Выиграв президентские выборы, Эрдоган продолжил руководить Турцией с 28 августа 2014 г. уже на посту президента.
К моменту прихода Эрдогана к власти Турция переживала рецессию, вызванную экономическими реформами либерального турецкого экономиста Дервиша Кемаля, возглавлявшего в правительстве Бюлента Эджевита министерство экономики (Девиш Кемаль получил образование в Швейцарии и Лондоне и в 1977–2001 гг. работал во Всемирном банке).
С 2002 г. по настоящий момент (за исключением кризисного 2008-го) ВВП Турции рос в среднем быстрее среднемирового экономического роста.
Рис. 3. ВВП Турции в млрд долл. по ППС. Источник данных: worldbank.org
C 2002 по 2020 г. ВВП страны по паритету покупательной способности увеличился в 3,23 раза — с 787 до 2547 млрд долл., а его средний рост с 2008 по 2020 г. составил 7,35%.
Несмотря на значительную долю сельского хозяйства и в ВВП страны, и в её экспорте, основой рост происходил за счёт расширения экспорта промышленной продукции и экспорта услуг (в первую очередь, туристического сектора турецкой экономики).
Так же, как и для Китая, политика управляемой девальвации лиры была одним из факторов повышения конкурентоспособности турецкого экспорта.
Рис. 4. Изменение пары доллар-турецкая лира. Источник данных: investing.com
Девальвация провоцировала дальнейшую инфляцию и за счёт подорожания импортного сырья и комплектующих, и за счёт роста цен на импортируемые потребительские товары, что заставляло повышать заработную плату. Устойчивый экономический рост позволял минимизировать издержки инфляции.
В 1980 г. доля промышленной продукции в турецком товарном экспорте (без экспорта услуг) составляла 43,2%, в 1990 г. — 83,6%, в 2000 г. — 93,3%, в 2015 г.— 95,4%. При этом в 2015 г. на долю горнодобывающей промышленности приходилось всего 2% экспорта, а на долю обрабатывающей промышленности — 93,4%. В структуре промышленности основная доля роста пришлась на производство текстильных изделий и одежды, производство пищевых продуктов и напитков, на металлургическую промышленность, производство автомобилей, машин и оборудования. В общей структуре экспорта доля продовольственных товаров уменьшилась с 42,5% в 1980 г. до 4,2% в 2015 г.
Этот рост происходил за счёт проникновения турецких товаров на зарубежные рынки. Самым важным экспортным рынком для Турции всё это время являлся Евросоюз.
В январе 1996 г. вступило в силу соглашение о Таможенном союзе с ЕС по торговле промышленными товарами. Подписав соглашение, Турция стала соблюдать европейские технические нормы и стандарты, внедрять современные формы производства. Турецкая республика долгое время добивалась вступления в Евросоюз. По мере того, как крепла турецкая экономика (и становилась всё более опасным конкурентом для европейских экономик), перспективы приёма Турции в ЕС отодвигались в неопределённое будущее. Тем не менее главным торговым партнёром Турции остаётся Европа. Из восьми самых важных внешнеторговых партнёров Турции — пять — это страны Евросоюза (Германия — 15,5 млрд, Италия — 8,08 млрд, Франция — 7,2 млрд, Испания — 6,68 млрд и Нидерланды — 5,19 млрд) плюс Великобритания, которая из ЕС недавно вышла. Разбавляют список европейских стран США: туда идёт турецких товаров на 10,1 млрд долл., и Ирак (9,14 млрд долл.).
Рис. 5. Турецкий экспорт по странам. Источник данных: trendeconomy.ru
Структура турецкого импорта имеет совсем другой характер.
Рис. 6. Турецкий импорт по странам. Источник данных: trendeconomy.ru
Здесь безусловными лидерами являются Китай (23 млрд долл. в 2020 г.) и Германия (21 млрд долл.). Россия находится на третьем месте (17,8 млрд долл.) благодаря, главным образом, экспорту газа.
Торговый баланс Турции остаётся хронически дефицитным.
Рис. 7. Соотношение экспорта и импорта. Источник данных: take-profit.org/statistics
Проблема турецкой экономики в том, что рынок Евросоюза не растёт, увеличивать на нём свою долю даже в низких ценовых сегментах турецким компаниям сложно из-за конкуренции Китая. Попытки Эрдогана подключиться к добыче углеводородов хоть в Ливии или Восточном Средиземноморье не привели к результату.
Недавно провозглашённый проект создания «Совета сотрудничества тюркоязычных государств» является не только и не столько воплощением политических амбиций турецкого лидера, но и попыткой создания турецкого аналога ЕАЭС (Евразийского экономического союза). Протурецкие симпатии местных элит, так называемых государств «тюркского мира», не стоит преувеличивать. Их готовность идти навстречу Эрдогану прямо пропорциональна объёму ожидаемых турецких инвестиций. ЦБ Турции вынужден поддерживать фактически отрицательную реальную ставку по банковским кредитам, чтобы турецкие компании могли эти инвестиции осуществлять.
Рис. 8. Платёжный баланс Турции. Источник данных: take-profit.org/statistics
Вопрос стоит в конечном источнике фондирования. Турецкая лира не является резервной валютой (даже региональной), и до сих пор приток средств в Турцию базировался на трёх китах: переводимых на родину заработках турецких гастарбайтеров, репатриации прибылей турецкого бизнеса, работающего за рубежом, и по-настоящему зарубежных инвестиций, магнитом которых служил опережающий рост турецкой экономики.
Турецкая диаспора в Европе обжилась и всё больше теряет непосредственную связь с родиной: третье поколение трудовых мигрантов по большей части уже не имеет в Турции столь близких родственников, кому необходимо переводить деньги. В какой-то части турок в этом качестве заменили добравшиеся до Европы выходцы из Сирии и Ирака, у которых в турецких лагерях для беженцев остаются родственники, которым они переводят деньги.
С прибылью зарубежных турецких предприятий в условиях пандемии всё обстоит не лучшим образом. Не стоит переоценивать и патриотизм турецких бизнесменов. Пока в инвестициях в растущую турецкую экономику был явный практический смысл, они с удовольствием играли на поле, которое им более знакомо, чем крупным западным инвесторам.
Источник валюты от приезжающих на турецкие курорты туристов, в период пандемии также помельчал, оказывая негативное влияние на текущий баланс.
Для зарубежных инвестиций ключевым фактором может стать создание президентом новых рынков для турецкой промышленности. На сегодняшний день Эрдоган находится в положении велосипедиста, едущего в гору со всё меньшей скоростью. Если ему не удастся поддерживать экономический рост, он потеряет равновесие со всеми ожидаемыми экономическими и политическими последствиями.
Для этого необходимо удержать инфляцию в разумных пределах и обеспечить фондирование турецких банков. Способность Центробанка Турции выполнять эти функции во многом определяется наличием золотовалютных резервов.
Рис. 9. Золотовалютные резервы ЦБ Турции. Источник данных: data.worldbank.org
Данные последнего столбца обозначил сам президент Турции, пытаясь успокоить страсти. Возможно, рост ЗВР страны произошёл благодаря договорённостям с ОАЭ в ходе визита в Турцию наследного принца Абу-Даби и фактического правителя ОАЭ шейха Мухаммеда бен Зайда Аль Нахайяна.
На встрече лидеров были подписаны меморандумы о взаимопонимании между государственным инвестиционным фондом Абу-Даби (ADQ), турецким Фондом благосостояния и Управлением по инвестициям при президенте Турции, а также между Биржей ценных бумаг Абу-Даби и Стамбульской биржей. В планах стран инвестиции в самые разные сферы — от энергетики и транспорта до здравоохранения и спорта. Накануне саммита в Анкаре министры торговли и финансов Турции посетили Абу-Даби.
По некотором данным общий объём инвестиций и кредитов может составить 100 млрд долл. Чем Эрдоган должен будет заплатить за эту поддержку, пока неясно. Но если напряжённость между Турцией и странами Залива сменится сотрудничеством, возможно, Турция и получит столь необходимые ей новые рынки.
Для этого стране придётся пройти непростой период финансовой турбулентности. Многие аналитики предрекают крах экономической политики Эрдогана. Если посмотреть архивы новостей, почти в таких же выражениях экономическую политику турецкого лидера критиковали и в 2017-м, и в 2018 г., предсказывая ей скорый и безусловный провал.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter