7 апреля 2008 Эксперт Online
Сергей Журавлев
Финансовая система России пока неплохо справляется с последствиями кризиса ликвидности на западных рынках. Торможение кредитного бума пойдет банкам и экономике на пользу
Угроза, что поразивший «послепузырный» финансовый мир дефицит доверия и снижение склонности инвесторов к риску может не обойти стороной и нашу, сильно завязанную на зарубежные ресурсы кредитую систему, долгое время представлялась самоочевидной. О ней предупреждали, ее ждали, к ней готовились. Однако пока события разворачиваются по сценарию, далекому от катастрофического.
Конечно, выплаты по загранзаймам рефинансируются далеко не в полном объеме, капиталы уходят за границу. Чистые иностранные обязательства банков за январь-февраль сократились в рублевом эквиваленте на 237 млрд, что сравнимо разве что с панической «утечкой» сентября прошлого года. Но банковская система пока продолжает функционировать без заметных сбоев. О каких-либо приостановках производства или инвестиционных проектов по причине отказа в кредитах также не сообщается.
Пробуем разобраться, чем вызван этот неожиданно стойкий иммунитет к мировой финансовой инфекции и долго ли еще она может обходить нас стороной. Напомним, лаг переноса на нас финансового кризиса в Юго-Восточной Азии в 1997 году составлял примерно год, примерно такой же была задержка в ощущении последствий американской рецессии 2000–2001 годов.
Спокойный апрель
Вопреки прогнозам и несмотря на пик выплат по загранзаймам и налоговые платежи, традиционно повышающие спрос на кредиты ЦБ на стыке месяцев и кварталов, особого напряжения на денежном рынке на прошлой неделе не ощущалось. Потребность в рефинансовой «смазке» ЦБ пока в разы меньше, чем прогнозировалось еще месяц назад на приходящиеся на апрель «критические дни» банковской системы. Спрос на кредиты по операциям репо — основной индикатор ситуации на денежном рынке — реально наблюдался лишь три-четыре рабочих дня и упал с максимума в 120 млрд рублей в конце марта до совершенно незначимых объемов 5 млрд на исходе первой недели апреля. Ставки межбанка также остаются умеренными, ни о каких ожидавшихся 10% речи нет и близко.
Среди причин такой «апатии» — одна рукотворная и несколько внешних, появившихся без прямого участия макроэкономического и банковского менеджмента.
Сначала о первой. По-видимому, усилилось участие госкорпораций в росте банковских фондов. Напомним, еще в ноябре прошлого года бюджет направил на капитализацию трех вновь образованных госкорпораций 550 млрд рублей. В начале года ВЭБ начал размещать часть средств, которые он получил на увеличение уставного капитала. Сегодня 115 млрд рублей находятся на счетах десятка крупнейших коммерческих банков. «Роснанотех» также разместил свободные средства в размере 130 млрд рублей на депозитах коммерческих банков. По заявлению Алексея Кудрина, Фонд ЖКХ примет решение о размещении временно свободных 240 млрд рублей. Часть из них останется на депозитах в Банке России, а часть — в государственных облигациях, которые будут куплены на рынке, и это даст дополнительный приток ликвидности в банковскую систему.
Наконец, к делу увеличения банковских фондов может подключиться и сам Минфин со своими практически «безмерными» остатками на счетах. Напомним, что по ныне действующему Бюджетному кодексу все нефтегазовые доходы бюджета (а это огромные суммы — за февраль, например, 371,2 млрд рублей) пока идут на обеспечение нефтегазового трансферта. Пополнение Резервного фонда, а затем и Фонда национального благосостояния возобновится в этом году позже, когда весь предусмотренный бюджетом трансферт будет перечислен, а пока неизрасходованные средства бюджета могут считаться временно свободными, и у Минфина появляется возможность маневрирования ими.
Как сообщается, ведомство может в середине апреля провести первый аукцион по размещению временно свободных средств на депозитах коммерческих банков. К середине апреля также будет определен и объем размещаемых временно свободных средств федерального бюджета. По оценке Минфина, потенциал таких свободных средств составляет 600 млрд рублей. В то же время «конкретная сумма может быть определена и в существенно меньших объемах». Основное решение здесь принимает Банк России.
Что это — возврат к практике додефолтных 90−х, когда, как мы помним, наиболее эффективный банковский бизнес заключался в том, чтобы сначала получить на счета деньги правительства, а затем дать их ему же взаймы? Чтобы правильно ответить на этот вопрос, надо, разумеется, знать, насколько близки будут к рыночным условия, на которых будут размещаться бюджетные деньги, по каким критериям банки будут допускаться к этому новому «дисконтному окну», насколько удастся исключить человеческий фактор при отборе этих счастливцев. Однако в принципе можно сказать, что нечто подобное напрашивалось уже довольно давно. Начиная с 2004 года все перепады ликвидности создавались исключительно из-за крайне неповоротливой технологии исполнения бюджета. Сейчас она наконец может стать более гибкой.
Еще одна не менее очевидная причина «денежного достатка» — непредвиденные нефтяные доходы. В последнее время они с избытком компенсируют эффект выплат по внешним займам. Конечно, номинальный рост золотовалютных резервов в марте (16,1 млрд долларов) из-за падения курса доллара и пересчета резервов, номинированных в иных валютах, выглядит примерно вдвое больше, чем реальный. Тем не менее вклад платежного баланса в приток ликвидности в марте реально стал положительным, и, поскольку ЦБ пока не покупает валюту для суверенных фондов Минфина, его можно оценить в 180–190 млрд рублей.
Бодрый мультипликатор
Следующая причина сохранения достаточной ликвидности банковского сектора, возможно, менее очевидна. Начиная с августа прошлого года, когда стали ужесточаться условия доступа банков к внешним рынкам заимствований, наблюдается постоянное усиление банковской мультипликации, «эффективности» генерации денег банками. В результате, несмотря на то что денежная база с июля по февраль практически не увеличилась, темпы роста депозитного компонента денежной массы, составляющего главную ресурсную базу банков, почти не сократились. И это несмотря на то, что ЦБ с начала этого года констатирует снижение ставок по депозитам.
С чем это связано? С прошлого года достаточно ощутимо ускорился процесс сокращения доли наличных в составе денежной массы. А поскольку наличные — это деньги, выведенные из банковского оборота, то, естественно, такой сдвиг, при прочих равных условиях, способствует росту ликвидности. Что стоит за этим процессом? Подозреваемых двое. Это, во-первых, произошедшая в прошлом году радикальная «девалютизация», а так как валюта в последнее время все больше служила средством сбережения, нежели инструментом расчетов, то, вероятно, вырученные от ее продажи рубли в основном перетекли в банковские депозиты. Во-вторых, это некое интуитивно ощущаемое «обеление» расчетов, постепенное снижение роли обналички в функционировании, по крайней мере, некоторых сфер экономики и, видимо, заметное увеличение карточных счетов. Цифрами подтвердить ничего не можем, кроме общего итога: отношение наличных к депозитам, до 2007 года стабильно составлявшее 39–40%, на начало марта 2008 года снизилось до 34.
Также заметно снизилось отношение к депозитам и другой составляющей денежной базы — добровольных и обязательных резервов банков в ЦБ, включая остатки на корсчетах. Начиная с октября прошлого года их средний уровень (9–10%) заметно ниже, чем когда-либо в прошлом, даже «кризисное» лето 2004 года банки проходили с заметно большим относительным уровнем резервов. Говорит ли это о том, что банки с осени прошлого года играют на грани фола? Однозначно сказать сложно, возможно, банки сознательно оптимизировали уровень резервов, учитывая, что пик потребности в них приходится на несколько дней в конце месяца, когда можно воспользоваться вполне отлаженной рефинансовой поддержкой ЦБ. Во всяком случае, даже нынешние, заметно «похудевшие» показатели резервов и коэффициент банковской мультипликации выглядят очень консервативно на фоне зарубежных аналогов. Так, например, в США отношение резервов банков к депозитному компоненту М2 составляло, по нашим расчетам, основанным на последнем релизе ФРС, всего 0,67%, а мультипликатор — 9.
Кроме того, возможно, еще одна причина ускорения банковской мультипликации связана с заметно возросшим весом депозитов до востребования, со снижением доли населения в общей депозитной массе в последние два года, и особенно в 2007−м. Эта доля, достигнув своего максимума 28,5% к пассивам банковского сектора, к началу нынешнего года снизилась до 25,6%, тогда как доля средств, привлеченных от организаций, за тот же период выросла с 32,4 до 35%. Причина этого вполне очевидна — быстро ускорявшееся в последние 2–2,5 года кредитование предприятий и, с другой стороны, сократившаяся за той же период склонность населения к чистым сбережениям. Естественно, депозиты и расчетные счета предприятий менее уязвимы к возникновениям «банковских паник» и по этой причине требуют меньшего резервирования.
Мягкая посадка?
В последние месяцы мы являемся свидетелями определенного замедления спроса на кредит, ужесточения условий кредитования и роста ставок конечным заемщикам. С учетом прогнозируемой официально предельной инфляции реальные кредитные ставки впервые за последнее время выходят в положительную область, и, возможно, это несколько остужает аппетиты заемщиков. Однако говорить о резком торможении кредитной активности не приходится — темпы роста кредитной задолженности, скорее, вернулись к более спокойным уровням, существовавшим до старта явного кредитного пузыря второй половины 2006−го — первой половины 2007 года.
В то же время в самой структуре кредитования произошли заметные изменения. Усилилась сегментация рынка. Рынок корпоративного кредитования все больше концентрируется у крупнейших банков (доля первой пятерки выросла почти до 50%), а средние банки из группы 21–200 по размерам активов наиболее активны в секторе ритейла, они сумели занять уже 30% этого рынка. Это связано, по-видимому, с тем, что в условиях удорожания ресурсов резко усилились конкурентные позиции крупных банков. В свою очередь, привлечение корпоративных клиентов дает им возможность поддерживать более дешевую ресурсную базу. Остальным приходится довольствоваться работой с населением, которое стало в условиях отсутствия дешевого зарубежного рефинансирования заметно менее выгодной и более рискованной клиентурой. Резко отстали по динамике банки за пределами первой двухсотки. На сегодня это всего лишь около 7% кредитного рынка.
Как может отразиться наметившееся замедление кредитования на динамике реального сектора? Об этом судить пока сложно, можно только посмотреть на роль кредита в работе различных отраслей экономики. На сегодня наибольшая кредитозависимость, если судить по коэффициентам левериджа — отношению кредитной задолженности к чистым активам, характерна для торговли, она же имеет наибольший, правда, снижающийся вес в кредитной задолженности. Но по соотношению кредитной зависимости с ликвидностью более уязвимым выглядит строительство. Правда, доля банковских кредитов в источниках строительства невысока, всего 18% от общих обязательств, но при этом, по-видимому, существенно выросла зависимость от ипотечного кредитования покупателей жилья — их доля в совокупном кредитном портфеле сейчас примерно такая же, как самих строителей. Что касается остальных отраслей, то нигде больше (кроме села) отношение занятых в банках средств к собственным не превышает 50%, что исходя из международной практики выглядит довольно безопасно.
Резкое кредитное сжатие пока остается крайне маловероятным. Существенное наше отличие от некоторых соседей по постсоветскому пространству и иных стран Восточной Европы, уже реально ощущающих на себе подобные риски, — положительное сальдо текущего счета платежного баланса и значительный объем накопленных золотовалютных резервов, что дает гораздо больший простор в использовании загранзаймов частным сектором.
Исходя из состояния экономики мягкая посадка кредитного бума смотрится не только не опасной, но и вполне желательной. В частности, переход к реально положительным кредитным ставкам должен способствовать более строгому отсеву нерентабельных инвестиционных проектов. Можно ожидать также, что ослабление монетарного давления на рост цен ближе к концу года будет поддержано также и рядом структурных факторов — замедлением мирового роста цен на продовольствие (рынок зерновых фьючерсов находится в прямой взаимосвязи с динамикой доллара); возможным укреплением рубля к евро (40–45% импорта падает на страны ЕС-27); разрядкой на рынке труда в связи с замедлением инвестиций и возможной их переориентацией на сокращение рабочих мест.
http://expert.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Финансовая система России пока неплохо справляется с последствиями кризиса ликвидности на западных рынках. Торможение кредитного бума пойдет банкам и экономике на пользу
Угроза, что поразивший «послепузырный» финансовый мир дефицит доверия и снижение склонности инвесторов к риску может не обойти стороной и нашу, сильно завязанную на зарубежные ресурсы кредитую систему, долгое время представлялась самоочевидной. О ней предупреждали, ее ждали, к ней готовились. Однако пока события разворачиваются по сценарию, далекому от катастрофического.
Конечно, выплаты по загранзаймам рефинансируются далеко не в полном объеме, капиталы уходят за границу. Чистые иностранные обязательства банков за январь-февраль сократились в рублевом эквиваленте на 237 млрд, что сравнимо разве что с панической «утечкой» сентября прошлого года. Но банковская система пока продолжает функционировать без заметных сбоев. О каких-либо приостановках производства или инвестиционных проектов по причине отказа в кредитах также не сообщается.
Пробуем разобраться, чем вызван этот неожиданно стойкий иммунитет к мировой финансовой инфекции и долго ли еще она может обходить нас стороной. Напомним, лаг переноса на нас финансового кризиса в Юго-Восточной Азии в 1997 году составлял примерно год, примерно такой же была задержка в ощущении последствий американской рецессии 2000–2001 годов.
Спокойный апрель
Вопреки прогнозам и несмотря на пик выплат по загранзаймам и налоговые платежи, традиционно повышающие спрос на кредиты ЦБ на стыке месяцев и кварталов, особого напряжения на денежном рынке на прошлой неделе не ощущалось. Потребность в рефинансовой «смазке» ЦБ пока в разы меньше, чем прогнозировалось еще месяц назад на приходящиеся на апрель «критические дни» банковской системы. Спрос на кредиты по операциям репо — основной индикатор ситуации на денежном рынке — реально наблюдался лишь три-четыре рабочих дня и упал с максимума в 120 млрд рублей в конце марта до совершенно незначимых объемов 5 млрд на исходе первой недели апреля. Ставки межбанка также остаются умеренными, ни о каких ожидавшихся 10% речи нет и близко.
Среди причин такой «апатии» — одна рукотворная и несколько внешних, появившихся без прямого участия макроэкономического и банковского менеджмента.
Сначала о первой. По-видимому, усилилось участие госкорпораций в росте банковских фондов. Напомним, еще в ноябре прошлого года бюджет направил на капитализацию трех вновь образованных госкорпораций 550 млрд рублей. В начале года ВЭБ начал размещать часть средств, которые он получил на увеличение уставного капитала. Сегодня 115 млрд рублей находятся на счетах десятка крупнейших коммерческих банков. «Роснанотех» также разместил свободные средства в размере 130 млрд рублей на депозитах коммерческих банков. По заявлению Алексея Кудрина, Фонд ЖКХ примет решение о размещении временно свободных 240 млрд рублей. Часть из них останется на депозитах в Банке России, а часть — в государственных облигациях, которые будут куплены на рынке, и это даст дополнительный приток ликвидности в банковскую систему.
Наконец, к делу увеличения банковских фондов может подключиться и сам Минфин со своими практически «безмерными» остатками на счетах. Напомним, что по ныне действующему Бюджетному кодексу все нефтегазовые доходы бюджета (а это огромные суммы — за февраль, например, 371,2 млрд рублей) пока идут на обеспечение нефтегазового трансферта. Пополнение Резервного фонда, а затем и Фонда национального благосостояния возобновится в этом году позже, когда весь предусмотренный бюджетом трансферт будет перечислен, а пока неизрасходованные средства бюджета могут считаться временно свободными, и у Минфина появляется возможность маневрирования ими.
Как сообщается, ведомство может в середине апреля провести первый аукцион по размещению временно свободных средств на депозитах коммерческих банков. К середине апреля также будет определен и объем размещаемых временно свободных средств федерального бюджета. По оценке Минфина, потенциал таких свободных средств составляет 600 млрд рублей. В то же время «конкретная сумма может быть определена и в существенно меньших объемах». Основное решение здесь принимает Банк России.
Что это — возврат к практике додефолтных 90−х, когда, как мы помним, наиболее эффективный банковский бизнес заключался в том, чтобы сначала получить на счета деньги правительства, а затем дать их ему же взаймы? Чтобы правильно ответить на этот вопрос, надо, разумеется, знать, насколько близки будут к рыночным условия, на которых будут размещаться бюджетные деньги, по каким критериям банки будут допускаться к этому новому «дисконтному окну», насколько удастся исключить человеческий фактор при отборе этих счастливцев. Однако в принципе можно сказать, что нечто подобное напрашивалось уже довольно давно. Начиная с 2004 года все перепады ликвидности создавались исключительно из-за крайне неповоротливой технологии исполнения бюджета. Сейчас она наконец может стать более гибкой.
Еще одна не менее очевидная причина «денежного достатка» — непредвиденные нефтяные доходы. В последнее время они с избытком компенсируют эффект выплат по внешним займам. Конечно, номинальный рост золотовалютных резервов в марте (16,1 млрд долларов) из-за падения курса доллара и пересчета резервов, номинированных в иных валютах, выглядит примерно вдвое больше, чем реальный. Тем не менее вклад платежного баланса в приток ликвидности в марте реально стал положительным, и, поскольку ЦБ пока не покупает валюту для суверенных фондов Минфина, его можно оценить в 180–190 млрд рублей.
Бодрый мультипликатор
Следующая причина сохранения достаточной ликвидности банковского сектора, возможно, менее очевидна. Начиная с августа прошлого года, когда стали ужесточаться условия доступа банков к внешним рынкам заимствований, наблюдается постоянное усиление банковской мультипликации, «эффективности» генерации денег банками. В результате, несмотря на то что денежная база с июля по февраль практически не увеличилась, темпы роста депозитного компонента денежной массы, составляющего главную ресурсную базу банков, почти не сократились. И это несмотря на то, что ЦБ с начала этого года констатирует снижение ставок по депозитам.
С чем это связано? С прошлого года достаточно ощутимо ускорился процесс сокращения доли наличных в составе денежной массы. А поскольку наличные — это деньги, выведенные из банковского оборота, то, естественно, такой сдвиг, при прочих равных условиях, способствует росту ликвидности. Что стоит за этим процессом? Подозреваемых двое. Это, во-первых, произошедшая в прошлом году радикальная «девалютизация», а так как валюта в последнее время все больше служила средством сбережения, нежели инструментом расчетов, то, вероятно, вырученные от ее продажи рубли в основном перетекли в банковские депозиты. Во-вторых, это некое интуитивно ощущаемое «обеление» расчетов, постепенное снижение роли обналички в функционировании, по крайней мере, некоторых сфер экономики и, видимо, заметное увеличение карточных счетов. Цифрами подтвердить ничего не можем, кроме общего итога: отношение наличных к депозитам, до 2007 года стабильно составлявшее 39–40%, на начало марта 2008 года снизилось до 34.
Также заметно снизилось отношение к депозитам и другой составляющей денежной базы — добровольных и обязательных резервов банков в ЦБ, включая остатки на корсчетах. Начиная с октября прошлого года их средний уровень (9–10%) заметно ниже, чем когда-либо в прошлом, даже «кризисное» лето 2004 года банки проходили с заметно большим относительным уровнем резервов. Говорит ли это о том, что банки с осени прошлого года играют на грани фола? Однозначно сказать сложно, возможно, банки сознательно оптимизировали уровень резервов, учитывая, что пик потребности в них приходится на несколько дней в конце месяца, когда можно воспользоваться вполне отлаженной рефинансовой поддержкой ЦБ. Во всяком случае, даже нынешние, заметно «похудевшие» показатели резервов и коэффициент банковской мультипликации выглядят очень консервативно на фоне зарубежных аналогов. Так, например, в США отношение резервов банков к депозитному компоненту М2 составляло, по нашим расчетам, основанным на последнем релизе ФРС, всего 0,67%, а мультипликатор — 9.
Кроме того, возможно, еще одна причина ускорения банковской мультипликации связана с заметно возросшим весом депозитов до востребования, со снижением доли населения в общей депозитной массе в последние два года, и особенно в 2007−м. Эта доля, достигнув своего максимума 28,5% к пассивам банковского сектора, к началу нынешнего года снизилась до 25,6%, тогда как доля средств, привлеченных от организаций, за тот же период выросла с 32,4 до 35%. Причина этого вполне очевидна — быстро ускорявшееся в последние 2–2,5 года кредитование предприятий и, с другой стороны, сократившаяся за той же период склонность населения к чистым сбережениям. Естественно, депозиты и расчетные счета предприятий менее уязвимы к возникновениям «банковских паник» и по этой причине требуют меньшего резервирования.
Мягкая посадка?
В последние месяцы мы являемся свидетелями определенного замедления спроса на кредит, ужесточения условий кредитования и роста ставок конечным заемщикам. С учетом прогнозируемой официально предельной инфляции реальные кредитные ставки впервые за последнее время выходят в положительную область, и, возможно, это несколько остужает аппетиты заемщиков. Однако говорить о резком торможении кредитной активности не приходится — темпы роста кредитной задолженности, скорее, вернулись к более спокойным уровням, существовавшим до старта явного кредитного пузыря второй половины 2006−го — первой половины 2007 года.
В то же время в самой структуре кредитования произошли заметные изменения. Усилилась сегментация рынка. Рынок корпоративного кредитования все больше концентрируется у крупнейших банков (доля первой пятерки выросла почти до 50%), а средние банки из группы 21–200 по размерам активов наиболее активны в секторе ритейла, они сумели занять уже 30% этого рынка. Это связано, по-видимому, с тем, что в условиях удорожания ресурсов резко усилились конкурентные позиции крупных банков. В свою очередь, привлечение корпоративных клиентов дает им возможность поддерживать более дешевую ресурсную базу. Остальным приходится довольствоваться работой с населением, которое стало в условиях отсутствия дешевого зарубежного рефинансирования заметно менее выгодной и более рискованной клиентурой. Резко отстали по динамике банки за пределами первой двухсотки. На сегодня это всего лишь около 7% кредитного рынка.
Как может отразиться наметившееся замедление кредитования на динамике реального сектора? Об этом судить пока сложно, можно только посмотреть на роль кредита в работе различных отраслей экономики. На сегодня наибольшая кредитозависимость, если судить по коэффициентам левериджа — отношению кредитной задолженности к чистым активам, характерна для торговли, она же имеет наибольший, правда, снижающийся вес в кредитной задолженности. Но по соотношению кредитной зависимости с ликвидностью более уязвимым выглядит строительство. Правда, доля банковских кредитов в источниках строительства невысока, всего 18% от общих обязательств, но при этом, по-видимому, существенно выросла зависимость от ипотечного кредитования покупателей жилья — их доля в совокупном кредитном портфеле сейчас примерно такая же, как самих строителей. Что касается остальных отраслей, то нигде больше (кроме села) отношение занятых в банках средств к собственным не превышает 50%, что исходя из международной практики выглядит довольно безопасно.
Резкое кредитное сжатие пока остается крайне маловероятным. Существенное наше отличие от некоторых соседей по постсоветскому пространству и иных стран Восточной Европы, уже реально ощущающих на себе подобные риски, — положительное сальдо текущего счета платежного баланса и значительный объем накопленных золотовалютных резервов, что дает гораздо больший простор в использовании загранзаймов частным сектором.
Исходя из состояния экономики мягкая посадка кредитного бума смотрится не только не опасной, но и вполне желательной. В частности, переход к реально положительным кредитным ставкам должен способствовать более строгому отсеву нерентабельных инвестиционных проектов. Можно ожидать также, что ослабление монетарного давления на рост цен ближе к концу года будет поддержано также и рядом структурных факторов — замедлением мирового роста цен на продовольствие (рынок зерновых фьючерсов находится в прямой взаимосвязи с динамикой доллара); возможным укреплением рубля к евро (40–45% импорта падает на страны ЕС-27); разрядкой на рынке труда в связи с замедлением инвестиций и возможной их переориентацией на сокращение рабочих мест.
http://expert.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter