Во время своего второго путешествия в Европу в 1716–1717 гг. Пётр I вновь посетил Голландию. Затем он отправился во Францию. По пути царь побывал в Антверпене, Брюсселе, Генте и Брюгге. Из «Походного журнала» Петра I известно, что 1 апреля 1717 г. он посетил биржу в Антверпене.
Джон Ло и его финансовые предприятия
Пребывание Петра I во Франции совпало с началом «акционерной горячки», охватившей всё парижское общество, что едва ли могло остаться без царского внимания. Спекулятивное увлечение ценными бумагами было вызвано финансовыми операциями знаменитого Джона Ло (1671–1729 гг.). Учреждённый им 2 мая 1716 г. «Генеральный банк» (Banque Générale de France) уже в первые два года своей деятельности имел поистине потрясающий успех. Банкноты банка, выпуск которых Д. Ло успешно реализовал во Франции, широко внедрились в обращение и даже пользовались преимуществом перед звонкой монетой.
Джон Ло
В августе 1717 г. Джон Ло основал во Франции своё второе «гигантское предприятие» — «Западную компанию» (Compagnie d’Occident). Современники чаще называли её «Миссисипской компанией», поскольку первоначально она была создана для «разработки сокровищ» в бассейне реки Миссисипи — территории, принадлежавшей тогда Франции. В отличие от процветавших уже более столетия английской и голландской «Ост-Индских компаний», акции «Компании Миссисипи» предназначались для продажи на бирже самому широкому кругу лиц, желавших их приобрести. «Западная компания» была тесно связана с государством. Она получила от правительства огромные привилегии и монополии. В правление компании входил сам регент Франции Филипп Орлеанский.
«Миссисипская компания» была тесно связана с «Генеральным банком», который 4 декабря 1718 г. перешёл к государству и стал называться «Королевским банком». Однако все нити управления остались у Джона Ло, а 5 января 1719 г. он был назначен директором этого банка. В мае того же года вышел декрет, по которому две большие компании, «Ост-Индская» и «Китайская», были слиты с «Западной», получившей новое название «Индейской» (Compagnie des Indes).
Ажиотаж и спекуляция в Париже. Крах системы Джона Ло
Финансовая система Д. Ло породила ажиотаж и спекуляции при купле-продаже акций учреждённой компании. Спрос на ценные бумаги значительно превышал их выпуск, и при объявлении очередной подписки у дверей компании выстраивались огромные очереди, стоявшие и днём, и ночью. Новые акции можно было выкупать с рассрочкой в 20 выплат, необходимо было только внести задаток. Через полгода цена акций в несколько раз превышала номинальную стоимость. В середине 1719 г. компания продавала свои акции номиналом в 500 ливров по 1000 ливров, в конце года цена выросла до 10–11 тыс. ливров. 30 декабря 1719 г. вечером, после отчётного собрания компании, акции поднялись до 15 170 ливров. Через шесть дней, 5 января 1720 г., они продавались уже по 18 тыс. ливров, и вскоре их стоимость достигла 20 тыс. ливров. В расчётах за акции золото и серебро принимали с большой неохотой. Почти все расчёты производились в банкнотах, выпускаемых Джоном Ло.
Сатирическое изображение спекуляций Джона Ло в 1720-х гг., голландская гравюра
Знаменитая небольшая улочка Кэнкампуа (rue Quincampoix) в Париже, где под открытым небом возникла неофициальная биржа, во времена Джона Ло могла соперничать с биржами Амстердама и Лондона. С раннего утра до позднего вечера здесь с целью поменять луидоры на ассигнации теснилась самая разнородная толпа спекулянтов, от знатных лиц до простого люда. Население Парижа за счёт приехавших провинциалов возросло до полумиллиона человек, цены на квартиры и продукты поднялись неимоверно.
Парижская улица Кэнкампуа (rue Quincampoix)
Русский историк и литератор Н. М. Карамзин, побывавший в Париже в 1790 г., застал ещё память о тех событиях: «Тут горбатые торговали своими горбами, то есть позволяли ажиотёрам писать на них и в несколько дней обогащались. Слуга покупал экипаж господина своего; демон корыстолюбия выгонял философа из учёного кабинета и заставлял его вмешиваться в толпу игроков, чтобы покупать мнимые ассигнации». Эта неестественная ситуация не могла продолжаться бесконечно. Осенью рокового 1720 г. произошёл крах, и система Д. Ло рухнула: «Сон исчез, осталась простая бумага...».
Когда обнаружилась полная несостоятельность банка, по книгам было раскрыто, что выпущено было три миллиарда билетов, а в качестве обеспечения в кассе было на 21 миллион звонкой монеты, на 28 миллионов слитков и на 289 миллионов векселей, из которых большая часть была безнадёжной. Джон Ло бежал из Парижа и после долгого скитания умер в 1729 г. в бедности. Джон Ло оставил в наследство своему семейству несколько картин и бриллиант, оценённый в 40 тыс. ливров. Его жена также умерла в Брюсселе в полной нищете.
В «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзин приводит свой разговор с одним французским аббатом, который не без основания полагал, что «Жан Ла несчастною выдумкою банка погубил и богатство, и любезность парижских жителей, превратив... маркизов в торгашей и ростовщиков; где прежде раздроблялись все тонкости общественного ума, где все сокровища, все оттенки французского языка истощались в приятных шутках, в острых словах, там заговорили... о цене банковских ассигнаций, и домы, в которых собиралось лучшее общество, сделалось биржами».
Бернар Пикар, гравюра «Памятник в назидание потомкам» (1721 г.).
Приглашение Джона Ло на службу в Россию
Несомненно, Пётр I знал о Джоне Ло и был наслышан о его финансовых предприятиях. Находившийся в 1719–1721 гг. в Англии для изучения «свободных наук» князь И. А. Щербатов перевёл Considérations sur le numéraire et le commerce par J. Law, озаглавив его «Деньги и купечество, рассуждено с предлогами к присовокуплению в народе денег, чрез господина Ивана Ляуса, ныне управителя королевского банку в Париже...». Щербатов преподнёс свой труд Петру I, чтобы тем содействовать склонности всепресветлейшего государя «ко установлению художеств и купечества, такожде как и наук...». К переводу князь Щербатов присоединил своё посвящение царю и предисловие.
После бесславного изгнания в декабре 1720 г. Джона Ло из Франции Пётр I хотел пригласить его на русскую службу, чтобы использовать его финансовые знания и опыт. Царь повелел асессору Берг- и Мануфактур-коллегии Габриелю Багарету де Пресси подготовить наказ, который вчерне сам правил, чтобы тот предложил Джону Ло (названому в наказе Ляусом) княжеский титул, чин действительного тайного советника, звание обер-гофмаршала, орден Св. Андрея Первозванного, две тысячи крестьянских дворов, право строить укреплённые города, населять их иностранными мануфактуристами. Ему также предлагалось, если пожелает, «рудокопные дела, такожде персидскую торговую компанию в российском государстве сам сочинить и учредить». За всё это была определена сумма в размере «токмо одного милльона рублей, или по той цене серебром в его царского величества казну». Подобное предложение, на случай отказа самого Джона Ло, «было велено сделать его сыновьям или зятьям его, если только они способны к делам, которыми занимается Д. Ло». Если же и это не удастся, то Пётр I готов был ждать от него предложение: «коим образом и какими кондициями он сам в персидскую компанию, или в рудокопныя, или в иныя здешнего государства дела вступить намерен, и в чём его царское величество во ином деле свою царьскую склонность и почтение ему оказать может?». Габриель де Пресси встречался с Джоном Ло, но не смог убедить его принять приглашение русского царя приехать в Россию.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Джон Ло и его финансовые предприятия
Пребывание Петра I во Франции совпало с началом «акционерной горячки», охватившей всё парижское общество, что едва ли могло остаться без царского внимания. Спекулятивное увлечение ценными бумагами было вызвано финансовыми операциями знаменитого Джона Ло (1671–1729 гг.). Учреждённый им 2 мая 1716 г. «Генеральный банк» (Banque Générale de France) уже в первые два года своей деятельности имел поистине потрясающий успех. Банкноты банка, выпуск которых Д. Ло успешно реализовал во Франции, широко внедрились в обращение и даже пользовались преимуществом перед звонкой монетой.
Джон Ло
В августе 1717 г. Джон Ло основал во Франции своё второе «гигантское предприятие» — «Западную компанию» (Compagnie d’Occident). Современники чаще называли её «Миссисипской компанией», поскольку первоначально она была создана для «разработки сокровищ» в бассейне реки Миссисипи — территории, принадлежавшей тогда Франции. В отличие от процветавших уже более столетия английской и голландской «Ост-Индских компаний», акции «Компании Миссисипи» предназначались для продажи на бирже самому широкому кругу лиц, желавших их приобрести. «Западная компания» была тесно связана с государством. Она получила от правительства огромные привилегии и монополии. В правление компании входил сам регент Франции Филипп Орлеанский.
«Миссисипская компания» была тесно связана с «Генеральным банком», который 4 декабря 1718 г. перешёл к государству и стал называться «Королевским банком». Однако все нити управления остались у Джона Ло, а 5 января 1719 г. он был назначен директором этого банка. В мае того же года вышел декрет, по которому две большие компании, «Ост-Индская» и «Китайская», были слиты с «Западной», получившей новое название «Индейской» (Compagnie des Indes).
Ажиотаж и спекуляция в Париже. Крах системы Джона Ло
Финансовая система Д. Ло породила ажиотаж и спекуляции при купле-продаже акций учреждённой компании. Спрос на ценные бумаги значительно превышал их выпуск, и при объявлении очередной подписки у дверей компании выстраивались огромные очереди, стоявшие и днём, и ночью. Новые акции можно было выкупать с рассрочкой в 20 выплат, необходимо было только внести задаток. Через полгода цена акций в несколько раз превышала номинальную стоимость. В середине 1719 г. компания продавала свои акции номиналом в 500 ливров по 1000 ливров, в конце года цена выросла до 10–11 тыс. ливров. 30 декабря 1719 г. вечером, после отчётного собрания компании, акции поднялись до 15 170 ливров. Через шесть дней, 5 января 1720 г., они продавались уже по 18 тыс. ливров, и вскоре их стоимость достигла 20 тыс. ливров. В расчётах за акции золото и серебро принимали с большой неохотой. Почти все расчёты производились в банкнотах, выпускаемых Джоном Ло.
Сатирическое изображение спекуляций Джона Ло в 1720-х гг., голландская гравюра
Знаменитая небольшая улочка Кэнкампуа (rue Quincampoix) в Париже, где под открытым небом возникла неофициальная биржа, во времена Джона Ло могла соперничать с биржами Амстердама и Лондона. С раннего утра до позднего вечера здесь с целью поменять луидоры на ассигнации теснилась самая разнородная толпа спекулянтов, от знатных лиц до простого люда. Население Парижа за счёт приехавших провинциалов возросло до полумиллиона человек, цены на квартиры и продукты поднялись неимоверно.
Парижская улица Кэнкампуа (rue Quincampoix)
Русский историк и литератор Н. М. Карамзин, побывавший в Париже в 1790 г., застал ещё память о тех событиях: «Тут горбатые торговали своими горбами, то есть позволяли ажиотёрам писать на них и в несколько дней обогащались. Слуга покупал экипаж господина своего; демон корыстолюбия выгонял философа из учёного кабинета и заставлял его вмешиваться в толпу игроков, чтобы покупать мнимые ассигнации». Эта неестественная ситуация не могла продолжаться бесконечно. Осенью рокового 1720 г. произошёл крах, и система Д. Ло рухнула: «Сон исчез, осталась простая бумага...».
Когда обнаружилась полная несостоятельность банка, по книгам было раскрыто, что выпущено было три миллиарда билетов, а в качестве обеспечения в кассе было на 21 миллион звонкой монеты, на 28 миллионов слитков и на 289 миллионов векселей, из которых большая часть была безнадёжной. Джон Ло бежал из Парижа и после долгого скитания умер в 1729 г. в бедности. Джон Ло оставил в наследство своему семейству несколько картин и бриллиант, оценённый в 40 тыс. ливров. Его жена также умерла в Брюсселе в полной нищете.
В «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзин приводит свой разговор с одним французским аббатом, который не без основания полагал, что «Жан Ла несчастною выдумкою банка погубил и богатство, и любезность парижских жителей, превратив... маркизов в торгашей и ростовщиков; где прежде раздроблялись все тонкости общественного ума, где все сокровища, все оттенки французского языка истощались в приятных шутках, в острых словах, там заговорили... о цене банковских ассигнаций, и домы, в которых собиралось лучшее общество, сделалось биржами».
Бернар Пикар, гравюра «Памятник в назидание потомкам» (1721 г.).
Приглашение Джона Ло на службу в Россию
Несомненно, Пётр I знал о Джоне Ло и был наслышан о его финансовых предприятиях. Находившийся в 1719–1721 гг. в Англии для изучения «свободных наук» князь И. А. Щербатов перевёл Considérations sur le numéraire et le commerce par J. Law, озаглавив его «Деньги и купечество, рассуждено с предлогами к присовокуплению в народе денег, чрез господина Ивана Ляуса, ныне управителя королевского банку в Париже...». Щербатов преподнёс свой труд Петру I, чтобы тем содействовать склонности всепресветлейшего государя «ко установлению художеств и купечества, такожде как и наук...». К переводу князь Щербатов присоединил своё посвящение царю и предисловие.
После бесславного изгнания в декабре 1720 г. Джона Ло из Франции Пётр I хотел пригласить его на русскую службу, чтобы использовать его финансовые знания и опыт. Царь повелел асессору Берг- и Мануфактур-коллегии Габриелю Багарету де Пресси подготовить наказ, который вчерне сам правил, чтобы тот предложил Джону Ло (названому в наказе Ляусом) княжеский титул, чин действительного тайного советника, звание обер-гофмаршала, орден Св. Андрея Первозванного, две тысячи крестьянских дворов, право строить укреплённые города, населять их иностранными мануфактуристами. Ему также предлагалось, если пожелает, «рудокопные дела, такожде персидскую торговую компанию в российском государстве сам сочинить и учредить». За всё это была определена сумма в размере «токмо одного милльона рублей, или по той цене серебром в его царского величества казну». Подобное предложение, на случай отказа самого Джона Ло, «было велено сделать его сыновьям или зятьям его, если только они способны к делам, которыми занимается Д. Ло». Если же и это не удастся, то Пётр I готов был ждать от него предложение: «коим образом и какими кондициями он сам в персидскую компанию, или в рудокопныя, или в иныя здешнего государства дела вступить намерен, и в чём его царское величество во ином деле свою царьскую склонность и почтение ему оказать может?». Габриель де Пресси встречался с Джоном Ло, но не смог убедить его принять приглашение русского царя приехать в Россию.
https://journal.open-broker.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу