7 июля 2014
- Ксения Валентиновна, снова очень актуальной становится тема таргетирования инфляции. До этого мы полгода потратили на борьбу с геополитическими рисками...
- Эта тема всегда была для нас актуальной, мы никогда не отказывались от этой стратегии. Мы действительно были вынуждены в марте в связи с возникновением рисков финансовой стабильности немножко поменять политику, прежде всего, конечно, нашу валютную политику.
С другой стороны, мы с самого начала говорили, что после перехода к инфляционному таргетированию, после отказа от коридора мы все равно оставляем за собой право проводить интервенции в целях финансовой стабильности. В этом смысле наша политика в марте-апреле была репетицией к тому, какую политику мы можем проводить в будущем после перехода к инфляционному таргетированию.
При этом все остальное, что мы сделали, это касается и увеличения процентных ставок, и увеличения предоставления рефинансирования, это все в рамках той политики, которую мы проводили и будем проводить при переходе к инфляционному таргетированию.
Увидели сигналы того, что инфляция начинает быстро раскручиваться, и достаточно серьезно отреагировали своей процентной политикой на это движение. Это то, как поступает ЦБ, находящийся в режиме инфляционного таргетирования.
- Те примеры, которые во время сессии приводились, очень поучительные, но насколько они показательны в нашей ситуации? Пример Израиля интересен, но до известной степени локален. Но тем не менее чему он учит?
- Вы знаете, Толстой говорил, что каждая семья несчастлива по-своему, но все счастливые семья счастливы одинаково. И во время сессии мы показывали слайды разных стран, которые проходили через процесс дезинфляции, снижения инфляции, введения инфляционного таргетирования, и мы видим, что это очень разные страны. С разной структурой экономики, с разной степенью развитости финансовых рынков.
В разные периоды они проходили этот процесс. Поэтому там уровень глобализации был немножко разным. Тем не менее все не смогли пройти через этот процесс, снизить инфляцию и теперь контролировать ее на достаточно низком уровне. Поэтому я думаю, что все примеры, которые приводились, они очень полезны для России.
Из каждого примера можно извлечь что-то свое. Необязательно точно повторять опыт какой-то страны. Важно уметь из чужого опыта извлечь именно то, что полезно конкретно нам.
- Ситуацию, в которой находится ЦБ, можно назвать патовой, потому что высокие ставки, которые объективно мешают экономическому развитию, снижать нужно. С другой стороны, снижая их, есть риск опять выйти за пределы целевых показателей по инфляции? Есть ли понимание на этот счет у команды ЦБ?
- Здесь опыт Израиля в 1998 году, который упоминался, когда ЦБ Израиля поднял ставки на 4 процентных пункта и держал их некоторое время, это позволило убедить рынки в том, что банк намерен придерживаться политики таргетирования инфляции.
Это было решительное действие, и оно позволило достаточно быстро изменить ожидания. Да, говорилось же, что инфляционные ожидания скакнули на 5 процентных пунктов. И достаточно быстро они вернулись назад. А при этом, если говорить о потерях для экономического роста в случае Израиля, там все-таки был достаточно большой скачок. И скачок реальных процентных ставок.
У нас реальные процентные ставки изменились гораздо меньше, чем номинальные. Был небольшой период замедления экономического роста. Но потом зато страна вышла на устойчивую траекторию роста с низкой инфляцией. И это было совершенно другое качество экономики, и они смогли за счет этого достичь другого качества финансовых рынков. И для нас это, безусловно, очень важный урок.
- В таком случае все-таки хотелось бы услышать ваш прогноз на конец года по инфляции, потому что сейчас есть ощущение, что она почти взята под контроль.
- Наш основной прогноз пока остается прежним - 6%. Мы видим риски выхода инфляции за эту величину. Мы объявили, если мы действительно увидим серьезные риски не на конец этого года, а на последующие годы. Мы можем менять соответствующим образом политику.
Но для нас что важно сейчас - вернуться на целевую траекторию, на период в течение года-максимум полутора. На это сейчас настроена политика, и наши прогнозы показывают, что те цели, которые были поставлены на следующий год (4,5% и 4% в среднесрочной перспективе) недостижимы. И мы будем настраивать свою политику таким образом, чтобы в среднесрочной перспективе достигать 4%.
- Некоторые чиновники считают, что в IV квартале можно говорить даже о снижении ставок. И о том, что мы, возможно, даже не окажемся в рецессии. Как в ЦБ к этому относятся?
- Если прогноз оказывается неправильным, то лучше бы его вообще не делать. Поэтому таких заявлений о ставках я бы делать не стала, а вот если говорить о прогнозе экономического роста, то наш прогноз показывает, что на квартальной основе в этом квартале у нас примерно нулевой рост, может быть, даже несколько положительный, потому что данные выходят не самые плохие. И рост будет ускоряться к III-IV кварталу. То есть рецессии в нашем прогнозе мы не видим.
- Знаю, это очень не любимый многими экспертами вопрос - вопрос о курсе рубля. Я не спрашиваю о значениях, тем более что очень многие сказали, что равновесное значение примерно в районе 34 рублей остается. Но о колебаниях и волатильности курса спросить хочу. Может ли ЦБ отказаться от политики сглаживания чрезмерных колебаний?
От того, чтобы контролировать действительно чрезмерные колебания, которые могут привести к спиралевидным процессам на рынке, мы не отказываемся и не будем отказываться. Мы это рассматриваем как событие из разряда угроз финансовой стабильности. Поэтому мы в марте месяце увеличивали накопленные интервенции и все интервенции.
А от контролирования более низкого размера колебаний мы постепенно отказываемся, и вы знаете, мы уже несколько шагов совершили в сторону того, чтобы раздвинуть коридор, в котором нет интервенции, снизить интервенции внутри коридора, и были даже снижены немножко интервенции на границе коридора.
- Такая популярная тема у критиков ЦБ, смысл ее заключается в том, что политика регулятора может быть в чем-то даже слишком понятна рынку. Кто-то говорит, что границы, по которым рубль двигался особенно в начале года, были насколько очевидны, что это создавало проблемы. Вы говорили о том, что политика ЦБ должна быть понятна максимально участникам рынка. Что скажете об этом? Правильно ли, когда рынок понимает движение курса и не просто траекторию, а целевые уровни просто до копеек?
Вы знаете, меня часто спрашивают, как же, если ЦБ уйдет с рынка, могут быть атаки против валюты. Ну нужно понимать, что атаки обычно бывают не против валюты, а против ЦБ. Да, и в этом смысле, действительно, та политика, которую мы проводим, она в определенных случаях, далеко не во всех, дает возможность для неких дополнительных спекуляций. Но тем не менее, как показывает опыт, угроза не такая уж большая. Прежде всего потому, что у нас достаточно серьезные резервы.
Мы достаточно долго можем удерживать границу в случае каких-то значительных колебаний на рынке. И второй момент: мы оперируем одновременно несколькими инструментами. Мы проводим валютные интервенции, но мы все-таки одновременно в целях стабилизации инфляции подняли процентные ставки, но это влияет и на валютный рынок тоже.
Это изменение процентной политики, оно тоже способствовало, наряду, конечно же со всеми геополитическими моментами, но тем не менее оно тоже способствовало нормализации ситуации на валютном рынке и сделало менее выгодные валютные спекуляции. Чтобы спекулировать, нужно занимать.
Да, занимать стало дороже для спекуляций. Поэтому в этом смысле, вот весь набор инструментов, который мы применили, он позволил ситуацию стабилизировать, или хотя бы помочь ей стабилизироваться вместе со всем набором геополитических новостей.
- Последний вопрос. На следующий год политика таргетирования инфляции и переход к ней не отменяются?
- Нет.
Беседу провел экономический обозреватель телеканала "Россия-24" Алексей Бобровский
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
- Эта тема всегда была для нас актуальной, мы никогда не отказывались от этой стратегии. Мы действительно были вынуждены в марте в связи с возникновением рисков финансовой стабильности немножко поменять политику, прежде всего, конечно, нашу валютную политику.
С другой стороны, мы с самого начала говорили, что после перехода к инфляционному таргетированию, после отказа от коридора мы все равно оставляем за собой право проводить интервенции в целях финансовой стабильности. В этом смысле наша политика в марте-апреле была репетицией к тому, какую политику мы можем проводить в будущем после перехода к инфляционному таргетированию.
При этом все остальное, что мы сделали, это касается и увеличения процентных ставок, и увеличения предоставления рефинансирования, это все в рамках той политики, которую мы проводили и будем проводить при переходе к инфляционному таргетированию.
Увидели сигналы того, что инфляция начинает быстро раскручиваться, и достаточно серьезно отреагировали своей процентной политикой на это движение. Это то, как поступает ЦБ, находящийся в режиме инфляционного таргетирования.
- Те примеры, которые во время сессии приводились, очень поучительные, но насколько они показательны в нашей ситуации? Пример Израиля интересен, но до известной степени локален. Но тем не менее чему он учит?
- Вы знаете, Толстой говорил, что каждая семья несчастлива по-своему, но все счастливые семья счастливы одинаково. И во время сессии мы показывали слайды разных стран, которые проходили через процесс дезинфляции, снижения инфляции, введения инфляционного таргетирования, и мы видим, что это очень разные страны. С разной структурой экономики, с разной степенью развитости финансовых рынков.
В разные периоды они проходили этот процесс. Поэтому там уровень глобализации был немножко разным. Тем не менее все не смогли пройти через этот процесс, снизить инфляцию и теперь контролировать ее на достаточно низком уровне. Поэтому я думаю, что все примеры, которые приводились, они очень полезны для России.
Из каждого примера можно извлечь что-то свое. Необязательно точно повторять опыт какой-то страны. Важно уметь из чужого опыта извлечь именно то, что полезно конкретно нам.
- Ситуацию, в которой находится ЦБ, можно назвать патовой, потому что высокие ставки, которые объективно мешают экономическому развитию, снижать нужно. С другой стороны, снижая их, есть риск опять выйти за пределы целевых показателей по инфляции? Есть ли понимание на этот счет у команды ЦБ?
- Здесь опыт Израиля в 1998 году, который упоминался, когда ЦБ Израиля поднял ставки на 4 процентных пункта и держал их некоторое время, это позволило убедить рынки в том, что банк намерен придерживаться политики таргетирования инфляции.
Это было решительное действие, и оно позволило достаточно быстро изменить ожидания. Да, говорилось же, что инфляционные ожидания скакнули на 5 процентных пунктов. И достаточно быстро они вернулись назад. А при этом, если говорить о потерях для экономического роста в случае Израиля, там все-таки был достаточно большой скачок. И скачок реальных процентных ставок.
У нас реальные процентные ставки изменились гораздо меньше, чем номинальные. Был небольшой период замедления экономического роста. Но потом зато страна вышла на устойчивую траекторию роста с низкой инфляцией. И это было совершенно другое качество экономики, и они смогли за счет этого достичь другого качества финансовых рынков. И для нас это, безусловно, очень важный урок.
- В таком случае все-таки хотелось бы услышать ваш прогноз на конец года по инфляции, потому что сейчас есть ощущение, что она почти взята под контроль.
- Наш основной прогноз пока остается прежним - 6%. Мы видим риски выхода инфляции за эту величину. Мы объявили, если мы действительно увидим серьезные риски не на конец этого года, а на последующие годы. Мы можем менять соответствующим образом политику.
Но для нас что важно сейчас - вернуться на целевую траекторию, на период в течение года-максимум полутора. На это сейчас настроена политика, и наши прогнозы показывают, что те цели, которые были поставлены на следующий год (4,5% и 4% в среднесрочной перспективе) недостижимы. И мы будем настраивать свою политику таким образом, чтобы в среднесрочной перспективе достигать 4%.
- Некоторые чиновники считают, что в IV квартале можно говорить даже о снижении ставок. И о том, что мы, возможно, даже не окажемся в рецессии. Как в ЦБ к этому относятся?
- Если прогноз оказывается неправильным, то лучше бы его вообще не делать. Поэтому таких заявлений о ставках я бы делать не стала, а вот если говорить о прогнозе экономического роста, то наш прогноз показывает, что на квартальной основе в этом квартале у нас примерно нулевой рост, может быть, даже несколько положительный, потому что данные выходят не самые плохие. И рост будет ускоряться к III-IV кварталу. То есть рецессии в нашем прогнозе мы не видим.
- Знаю, это очень не любимый многими экспертами вопрос - вопрос о курсе рубля. Я не спрашиваю о значениях, тем более что очень многие сказали, что равновесное значение примерно в районе 34 рублей остается. Но о колебаниях и волатильности курса спросить хочу. Может ли ЦБ отказаться от политики сглаживания чрезмерных колебаний?
От того, чтобы контролировать действительно чрезмерные колебания, которые могут привести к спиралевидным процессам на рынке, мы не отказываемся и не будем отказываться. Мы это рассматриваем как событие из разряда угроз финансовой стабильности. Поэтому мы в марте месяце увеличивали накопленные интервенции и все интервенции.
А от контролирования более низкого размера колебаний мы постепенно отказываемся, и вы знаете, мы уже несколько шагов совершили в сторону того, чтобы раздвинуть коридор, в котором нет интервенции, снизить интервенции внутри коридора, и были даже снижены немножко интервенции на границе коридора.
- Такая популярная тема у критиков ЦБ, смысл ее заключается в том, что политика регулятора может быть в чем-то даже слишком понятна рынку. Кто-то говорит, что границы, по которым рубль двигался особенно в начале года, были насколько очевидны, что это создавало проблемы. Вы говорили о том, что политика ЦБ должна быть понятна максимально участникам рынка. Что скажете об этом? Правильно ли, когда рынок понимает движение курса и не просто траекторию, а целевые уровни просто до копеек?
Вы знаете, меня часто спрашивают, как же, если ЦБ уйдет с рынка, могут быть атаки против валюты. Ну нужно понимать, что атаки обычно бывают не против валюты, а против ЦБ. Да, и в этом смысле, действительно, та политика, которую мы проводим, она в определенных случаях, далеко не во всех, дает возможность для неких дополнительных спекуляций. Но тем не менее, как показывает опыт, угроза не такая уж большая. Прежде всего потому, что у нас достаточно серьезные резервы.
Мы достаточно долго можем удерживать границу в случае каких-то значительных колебаний на рынке. И второй момент: мы оперируем одновременно несколькими инструментами. Мы проводим валютные интервенции, но мы все-таки одновременно в целях стабилизации инфляции подняли процентные ставки, но это влияет и на валютный рынок тоже.
Это изменение процентной политики, оно тоже способствовало, наряду, конечно же со всеми геополитическими моментами, но тем не менее оно тоже способствовало нормализации ситуации на валютном рынке и сделало менее выгодные валютные спекуляции. Чтобы спекулировать, нужно занимать.
Да, занимать стало дороже для спекуляций. Поэтому в этом смысле, вот весь набор инструментов, который мы применили, он позволил ситуацию стабилизировать, или хотя бы помочь ей стабилизироваться вместе со всем набором геополитических новостей.
- Последний вопрос. На следующий год политика таргетирования инфляции и переход к ней не отменяются?
- Нет.
Беседу провел экономический обозреватель телеканала "Россия-24" Алексей Бобровский
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter