20 апреля 2016 Живой журнал Нальгин Андрей
Всего один пример из тысяч. Но в нём - как в капле воды...
Это был очень известный завод. Флагман отрасли. Гордость станкопрома. На нём трудилась в юности певица Людмила Зыкина. Его имя гремело далеко за пределами Советского Союза. Десятки медалей, грамот и дипломов международных выставок подтверждали качество продукции.
Сейчас от всего этого не осталось ничего, кроме покрашенных стен да вывески с орденами. Теперь она украшает торговый центр, один из многих в Москве. И где-то на его задворках ютится рудимент бывшего флагмана, выпуская 5-6 станков в год. Пожалуй, даже этого не было бы сегодня, не будь нынешние владельцы его площадей связаны контрактными обязательствами не перепрофилировать предприятие.
Но как такое вообще могло произойти?
Московский станкостроительный завод им. Серго Орджоникидзе был лидером станкостроительной промышленности СССР. Вступил в строй в 1932 году. Производил почти полсотни типоразмеров станков. Выпускал автоматические линии, на которых осуществлялась обработка деталей с точностью до нескольких микрон. Был единственным в РСФСР предприятием, которое выпускало агрегатные и специальные станки, а также автоматические линии по обработке деталей для автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения.
Перемены начались в самом конце 1980-х. Когда рухнул железный занавес, стало можно создавать СП с западными компаниями, чем и воспользовался тогдашний директор завода. Похоже, немецкий концерн, с которым шли переговоры о совместном бизнесе, купил его с потрохами. Всего за год. Директор стал яростным лоббистом скорейшей приватизации завода. Его коллеги по отрасли, уже понимая перспективы СССР, тоже вдруг сделались ярыми рыночниками.
Подчеркну, это был ещё 1990-й год, ни Гайдара, ни Чубайса ещё не было на политическом горизонте, да и Ельцин только подбирался к власти. А директора-коммунисты уже продумывали планы превращения в капиталистов, владельцев заводов...
В январе 1991 года Министерство станкостроительной и инструментальной промышленности СССР поддержало инициативу трудовых коллективов предприятий об акционировании отрасли. Вместо Минстанкопрома было создано Государственное акционерное объединение станкостроительной и инструментальной промышленности (ГАО "Станкоинструмент"), которому отошли контрольные пакеты акций всех тогдашних заводов. Причём процедура акционирования предусматривала, что 51% акций останутся в ведении Станкоинструмента, а 49% перейдут трудовым коллективам. В дальнейшем же доля государства будет сокращаться в пользу привлечённых новых эффективных собственников.
Приватизация заводов шла по схожей схеме. Пакет акций трудового коллектива интересным образом распределялся между руководством и работниками. Первое получало максимальную долю в обмен на интеллектуальный вклад в предприятие, вторые в лучшем случае довольствовались мизерным количеством ценных бумаг по принципу одна акция за год стажа. А кое-где и такого не было: каждый работник получал лишь одну акцию. Так Завод им. Орджоникидзе приватизировался в 1992-1993 гг.
Но хапнуть ценный актив - этого мало. Надо ведь ещё и удержать его у себя. А с этим у красных директоров - производственников, но не финансистов - были явные проблемы. Нашлись более ловкие акулы, которые организовали дальнейшую приватизацию - уже в свою пользу. Тем более, что в промышленности начались проблемы со сбытом продукции, её оплатой, налогами в бюджеты и проч. Новые эффективные собственники смогли использовать этот момент.
К 1993 году Завод им. Орджоникидзе уже был обременён многомиллиардными долгами. Только бюджету он задолжал более 9 млрд рублей. И слабым контраргументом было то, что ему самому должны более 10 млрд руб. Завод, который располагался в престижном месте неподалёку от Ленинского проспекта и площади Гагарина, стал продавать имущество и сдавать площади в аренду. Так на его территории появился малоизвестный тогда КЭИБанк.
Появился не просто так - в его руководство входил бывший крупный чиновник союзного Министерства станкостроительной промышленности. Он чувствовал себя обойдённым приватизацией, а потому подсказал банкирам схему, как подмять завод под себя. Через подконтрольные компании КЭИБанк скупил долги предприятия, буквально по рублю пучок. Обменял их взаимозачётом на крупный пакет акций из доли трудового коллектива. Затем удачно выкупил у государства его долю на чековых аукционах - и тут не обошлось без дружеских связей бывшего чиновника. Благодаря им руководители Госимущества, к примеру, закрыли глаза на открытые нарушения и приватизационного, и антимонопольного законодательства банкирами.
Летом 1994 года КЭИБанк пришёл на завод уже как хозяин. Подконтрольные ему структуры, владеющие контрольным пакетом акций предприятия, провели акционерное собрание, уволили старого директора и назначили нового. Опять-таки с нарушениями, но тогда это никого не волновало. Новое руководство пообещало заводчанам возродить производство - и тут же принялось за его разрушение.
Уже к началу 1995 года был разобран и вывезен на металлолом главный сборочный цех. Его переделали под торговый центр. Мало-помалу и другие цеха постигла та же участь. На их месте появились офисы и магазины. Банк, превратившись в рантье, стал от аренды недвижимости получать больше прибыли, чем от спекуляций на финансовых рынках. А после 1998 года он и вовсе канул в Лету, по слухам, передав все активы небольшой компании по управлению недвижимым имуществом. И вас ведь не удивит, что её владельцы - всё те же экс-банкиры?
Впрочем, небольшой банк на территории завода всё же остался: надо же получать ренту черед полностью подконтрольный кредитный институт. Но сути это не меняет.
Вот так, тихо и незаметно, почти законно, Московский станкостроительный завод им. Серго Орджоникидзе превратился из производителя станков в производителя ренты для узкого круга лиц. Действующее на его территории ООО «НПП «ЗиО», правопреемник советского предприятия, само вносит арендную плату нынешним хозяевам жизни. В каталоге продукции значатся шесть токарных и фрезерных полуавтоматов - это всё, что осталось от былой гордости отечественного станкостроения.
И теперь вы понимаете, как так получилось, что в начале 1990-х СССР производил почти 70 тыс. различных станков, а в 2014 году их выпуск составлял по всей России лишь 3000 единиц?
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Это был очень известный завод. Флагман отрасли. Гордость станкопрома. На нём трудилась в юности певица Людмила Зыкина. Его имя гремело далеко за пределами Советского Союза. Десятки медалей, грамот и дипломов международных выставок подтверждали качество продукции.
Сейчас от всего этого не осталось ничего, кроме покрашенных стен да вывески с орденами. Теперь она украшает торговый центр, один из многих в Москве. И где-то на его задворках ютится рудимент бывшего флагмана, выпуская 5-6 станков в год. Пожалуй, даже этого не было бы сегодня, не будь нынешние владельцы его площадей связаны контрактными обязательствами не перепрофилировать предприятие.
Но как такое вообще могло произойти?
Московский станкостроительный завод им. Серго Орджоникидзе был лидером станкостроительной промышленности СССР. Вступил в строй в 1932 году. Производил почти полсотни типоразмеров станков. Выпускал автоматические линии, на которых осуществлялась обработка деталей с точностью до нескольких микрон. Был единственным в РСФСР предприятием, которое выпускало агрегатные и специальные станки, а также автоматические линии по обработке деталей для автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения.
Перемены начались в самом конце 1980-х. Когда рухнул железный занавес, стало можно создавать СП с западными компаниями, чем и воспользовался тогдашний директор завода. Похоже, немецкий концерн, с которым шли переговоры о совместном бизнесе, купил его с потрохами. Всего за год. Директор стал яростным лоббистом скорейшей приватизации завода. Его коллеги по отрасли, уже понимая перспективы СССР, тоже вдруг сделались ярыми рыночниками.
Подчеркну, это был ещё 1990-й год, ни Гайдара, ни Чубайса ещё не было на политическом горизонте, да и Ельцин только подбирался к власти. А директора-коммунисты уже продумывали планы превращения в капиталистов, владельцев заводов...
В январе 1991 года Министерство станкостроительной и инструментальной промышленности СССР поддержало инициативу трудовых коллективов предприятий об акционировании отрасли. Вместо Минстанкопрома было создано Государственное акционерное объединение станкостроительной и инструментальной промышленности (ГАО "Станкоинструмент"), которому отошли контрольные пакеты акций всех тогдашних заводов. Причём процедура акционирования предусматривала, что 51% акций останутся в ведении Станкоинструмента, а 49% перейдут трудовым коллективам. В дальнейшем же доля государства будет сокращаться в пользу привлечённых новых эффективных собственников.
Приватизация заводов шла по схожей схеме. Пакет акций трудового коллектива интересным образом распределялся между руководством и работниками. Первое получало максимальную долю в обмен на интеллектуальный вклад в предприятие, вторые в лучшем случае довольствовались мизерным количеством ценных бумаг по принципу одна акция за год стажа. А кое-где и такого не было: каждый работник получал лишь одну акцию. Так Завод им. Орджоникидзе приватизировался в 1992-1993 гг.
Но хапнуть ценный актив - этого мало. Надо ведь ещё и удержать его у себя. А с этим у красных директоров - производственников, но не финансистов - были явные проблемы. Нашлись более ловкие акулы, которые организовали дальнейшую приватизацию - уже в свою пользу. Тем более, что в промышленности начались проблемы со сбытом продукции, её оплатой, налогами в бюджеты и проч. Новые эффективные собственники смогли использовать этот момент.
К 1993 году Завод им. Орджоникидзе уже был обременён многомиллиардными долгами. Только бюджету он задолжал более 9 млрд рублей. И слабым контраргументом было то, что ему самому должны более 10 млрд руб. Завод, который располагался в престижном месте неподалёку от Ленинского проспекта и площади Гагарина, стал продавать имущество и сдавать площади в аренду. Так на его территории появился малоизвестный тогда КЭИБанк.
Появился не просто так - в его руководство входил бывший крупный чиновник союзного Министерства станкостроительной промышленности. Он чувствовал себя обойдённым приватизацией, а потому подсказал банкирам схему, как подмять завод под себя. Через подконтрольные компании КЭИБанк скупил долги предприятия, буквально по рублю пучок. Обменял их взаимозачётом на крупный пакет акций из доли трудового коллектива. Затем удачно выкупил у государства его долю на чековых аукционах - и тут не обошлось без дружеских связей бывшего чиновника. Благодаря им руководители Госимущества, к примеру, закрыли глаза на открытые нарушения и приватизационного, и антимонопольного законодательства банкирами.
Летом 1994 года КЭИБанк пришёл на завод уже как хозяин. Подконтрольные ему структуры, владеющие контрольным пакетом акций предприятия, провели акционерное собрание, уволили старого директора и назначили нового. Опять-таки с нарушениями, но тогда это никого не волновало. Новое руководство пообещало заводчанам возродить производство - и тут же принялось за его разрушение.
Уже к началу 1995 года был разобран и вывезен на металлолом главный сборочный цех. Его переделали под торговый центр. Мало-помалу и другие цеха постигла та же участь. На их месте появились офисы и магазины. Банк, превратившись в рантье, стал от аренды недвижимости получать больше прибыли, чем от спекуляций на финансовых рынках. А после 1998 года он и вовсе канул в Лету, по слухам, передав все активы небольшой компании по управлению недвижимым имуществом. И вас ведь не удивит, что её владельцы - всё те же экс-банкиры?
Впрочем, небольшой банк на территории завода всё же остался: надо же получать ренту черед полностью подконтрольный кредитный институт. Но сути это не меняет.
Вот так, тихо и незаметно, почти законно, Московский станкостроительный завод им. Серго Орджоникидзе превратился из производителя станков в производителя ренты для узкого круга лиц. Действующее на его территории ООО «НПП «ЗиО», правопреемник советского предприятия, само вносит арендную плату нынешним хозяевам жизни. В каталоге продукции значатся шесть токарных и фрезерных полуавтоматов - это всё, что осталось от былой гордости отечественного станкостроения.
И теперь вы понимаете, как так получилось, что в начале 1990-х СССР производил почти 70 тыс. различных станков, а в 2014 году их выпуск составлял по всей России лишь 3000 единиц?
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter