13 марта 2018 Project Syndicate
Во внешнеторговой политике президент США Дональда Трампа до сих пор больше лаял, чем кусал. Но, по всей видимости, ситуация уже меняется.
В январе он поднял пошлины на импортные стиральные машины и солнечные батареи. А теперь он ввел высокие пошлины на импортную сталь и алюминий (25% и 10% соответственно), обосновывая этот шаг редко применяемым исключением из правил Всемирной торговой организации – защита национальной безопасности.
Как пишет в своей статье на Project Syndicate профессор социальных наук Института перспективных исследований Принстонского университета Дэни Родрик, многие комментаторы излишне бурно отреагировали на готовившиеся решения, предсказывая "торговую войну" или что-нибудь похуже.
В январе он поднял пошлины на импортные стиральные машины и солнечные батареи. А теперь он ввел высокие пошлины на импортную сталь и алюминий (25% и 10% соответственно), обосновывая этот шаг редко применяемым исключением из правил Всемирной торговой организации – защита национальной безопасности.
Как пишет в своей статье на Project Syndicate профессор социальных наук Института перспективных исследований Принстонского университета Дэни Родрик, многие комментаторы излишне бурно отреагировали на готовившиеся решения, предсказывая "торговую войну" или что-нибудь похуже.
"Один эксперт даже назвал пошлины на сталь и алюминий самым значительным торговым барьером со времен, когда президент Ричард Никсон, борясь с торговым дефицитом США, ввел в 1971 г. сбор на импорт в размере 10%. Этот же эксперт предсказывает, что "данный шаг будет иметь колоссальные последствия для глобального торгового порядка". Газета Wall Street Journal написала, что пошлины Трампа стали "крупнейшей политической ошибкой его президентства". Это удивительное утверждение на фоне ошибок администрации в отношении России, ФБР, Северной Кореи, иммиграции, налогов, белого национализма и так далее.
Реальность же такова: торговые решения Трампа до сих пор являются не более чем "мелкой картошкой". Они бледнеют в сравнении с масштабами и размером протекционистской политики, проводившейся администрацией президента Рональда Рейгана в 1980-е гг. Рейган повысил пошлины и барьеры во многих отраслях, в частности в производстве текстильных изделий, автомобилей, мотоциклов, стали, пиломатериалов, сахара и электроники. Хорошо известно, как он давил на Японию, чтобы та "добровольно" согласилась ограничить свой экспорт автомобилей. Он ввел пошлину в размере 100% на некоторые товары японской электроники, когда Япония якобы перестала удерживать высокий уровень экспортных цен на микрочипы.
Политика Трампа нарушает дух (а возможно, и букву) существующих торговых соглашения, и точно так же Рейган использовал лазейки в действовавших соглашениях для введения торговых ограничений. Эта политика настолько сильно отличалась от господствовавшей ранее практики, что широко распространились страхи перед "новым протекционизмом". "Существует серьезная опасность, что система сломается, – писал один из экспертов в области торгового права, – или же она рухнет, зловеще повторяя 1930-е".
Подобные предупреждения оказались просто паникерством. Временный разворот тенденции к усилению торговой либерализации несильно повлиял на мировую экономику в 1980-х гг. Более того, он, может быть, даже пошел ей на пользу. Протекционизм Рейгана сыграл роль клапана безопасности, который помог выпустить политический пар, предотвратив тем самым более серьезный сбой в системе.
Как только макроэкономическая ситуация в США улучшилась, темпы глобализации значительно ускорились. Подписание Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА), создание ВТО (эта организация прямо запрещает "добровольные" ограничения экспорта, которых требовал Рейган), экспортный бум в Китае – все это произошло уже в 1990-е гг., равно как и ликвидация сохранявшихся ограничений на трансграничные финансовые операции.
У протекционизма Трампа вполне могут быть иные последствия: история необязательно должна повторяться. Например, несмотря на то что совокупный эффект его решений остается ограниченным, вводимые торговые барьеры в большей степени отличает односторонний характер и откровенная агрессивность. Большинство протекционистских мер Рейгана были предметом переговоров с торговыми партнерами, и они разрабатывались так, чтобы смягчить экономическое бремя для экспортеров.
В частности, добровольные ограничения экспорта автомобилей и стали в 1980-е гг. администрировались самими странами-экспортерами. Это позволяло японским и европейским компаниям вступать в сговор для повышения экспортных цен на американском рынке. Более того, эти компании могли даже стать более прибыльными благодаря торговым ограничениям США. Сегодня мало шансов, что для южнокорейских экспортеров стиральных машин или китайских экспортеров солнечных батарей ситуация сложится столь же благоприятно. Односторонние подходы Трампа вызовут серьезное недовольство у торговых партнеров США, а значит, с большей вероятностью спровоцируют резкие ответные меры.
Есть и еще один контраст с политикой эпохи Рейгана: мы живем в период более продвинутой стадии глобализации, и проблемы, которыми она сопровождается, стали намного серьезнее. Стремление к сверхглобализации в 1990-е гг. привело к глубокому расколу между теми, кто процветает в глобальной экономике и разделяет ее ценности, и теми, кто не процветает. В результате силы национализма и нативизма сейчас достигли, наверное, максимальной мощи со времен окончания Второй мировой войны.
Заявляется, что политика Трампа нацелена на восстановление справедливости в глобальной торговле, но она усугубляет, а не смягчает проблемы. Как отмечают Джаред Бернстейн и Дин Бейкер, пошлины Трампа, скорее всего, принесут выгоды небольшому меньшинству работников в защищаемых отраслях, причем за счет значительного большинства других работников, занятых в потребительских отраслях и не только. Дисбаланс и неравенство, создаваемые глобальной экономикой, невозможно устранить, защищая несколько политически влиятельных отраслей под откровенно смехотворным предлогом заботы о национальной безопасности. Подобный протекционизм – это трюк, а не серьезная программа торговых реформ.
Бернстейн и Бейкер доказывают, что в программе серьезных реформ речь могла бы идти об ослаблении защиты фармацевтических компаний и квалифицированных профессионалов, например врачей. Такая программа могла бы стать ответом на проблемы с социальным демпингом и автономностью национальной политики: по этим вопросам следует провести многосторонние переговоры о пересмотре правил ВТО. Наконец, она была бы нацелена на те отрасли, где выгоды от внешней торговли по-прежнему очень велики (например, международная мобильность работников), а не на те, которые приносят выгоду лишь отдельным лоббистам.
Впрочем, основную работу нужно проводить внутри страны. Для восстановления внутреннего социального контракта потребуется целая серия социальных, налоговых и инновационных мер, помогающих заложить фундамент для "нового курса" в версии XXI века. Однако Трамп, занимающийся снижением корпоративных налогов и дерегулированием, движется в противоположном направлении. Рано или поздно катастрофическая природа внутриполитической повестки Трампа станет очевидной даже для его избирателей. И в этот момент старомодная торговая война может показаться очень привлекательной в качестве отвлекающего маневра и политического прикрытия".
http://www.project-syndicate.org/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter