5 октября 2018 Вести Экономика
В то время как многие наблюдатели связывают резкое ослабление иранского риала в последние месяцы с усилением санкционного давления США на Иран, валютный кризис имеет также и внутренние причины.
Частично приватизированная иранская экономика породила коррумпированную систему отношений между теми, кто у власти, и теми, у кого есть богатство, создав явный конфликт интересов.
С конца 2017 г. (или когда падение стоимости риала впервые начало ускоряться) администрация президента Хасана Рухани отчаянно пытается контролировать местонахождение заработанных крупными квазигосударственными экспортерами миллиардов долларов. Их высокая норма прибыли гарантирована льготами и субсидиями, которые они получают от правительства. В то же время эти компании действуют исключительно из собственных интересов.
Валютный рынок Ирана пережил максимальную волатильность в конце прошлого месяца, когда Рухани прибыл на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. 26 сентября иранская денежная единица рухнула до своего исторического минимума 190 тыс. риалов к доллару. Несмотря на то что в последние дни национальная валюта страны резко укрепилась, поднявшись до 140 тыс., только в этом году риал потерял более двух третей своей стоимости, пишет в Al Monitor базирующийся в Тегеране независимый журналист Саид Джалили.
В апреле, после того как обменный курс подскочил до 60 тыс. риалов, администрация Рухани попыталась ввести фиксированный единый курс доллара в 42 тыс. риалов, запретив любой обмен выше этой цифры. В августе, когда принудительные меры не смогли ликвидировать стремительно расширяющийся "черный рынок", который частично подпитывается теми, кто получает доллары по более низкому официальному курсу, Центральный банк Ирана (ЦБИ) ввел вторичный рынок, известный под персидской аббревиатурой НИМА, который правительство одобрило в качестве пилотной программы еще в феврале.
Предполагалось, что экспортеры (включая нефтехимические компании) товаров, отнесенных к категории "ненефтяных товаров", будут предлагать импортерам полученную от экспорта иностранную валюту в НИМА по взаимно согласованному курсу. Когда НИМА официально заработал 7 августа, доллар был зафиксирован на уровне 89 500 риалов. Хотя это было значительно выше, чем официальный курс, "черный рынок" получил огромную прибыль на разнице курсов.
24 сентября глава ЦБИ Абдолнасер Хеммати сообщил, что с марта ненефтяные экспортеры предложили в НИМА лишь $3,8 млрд из полученных $27 млрд. Эти компании считаются частными, хотя их акции принадлежат государственным инвестиционным фондам, а лица, принимающие решения, назначаются правительством, парламентом и третьими лицами.
"Нефтехимические и металлургические компании, а также другие крупные предприятия, первоначально были созданы за счет государственных инвестиций, а затем приватизированы, - объясняет иранский экономист Хосейн Рагфар. - Власть имущие, без сомнения, были заинтересованы в подобных приватизациях, так как стали владельцами огромных активов. Неудивительно, что они, оставаясь, как правило, в тени, проводят экономическую политику соответственно личным, а не государственным интересам".
Эти компании по своей сути не являются частными компаниями.
"Они представляют собой сочетание частного и государственного секторов. Но если быть точным, то они не являются ни частными, ни государственными. Они квазигосударственные предприятия, - говорит Рагфар. - Когда правительство требует большей подотчетности, они ведут себя как частные компании, а когда им нужно получить государственную помощь, то они становятся государственными".
Основные экспортно ориентированные нефтехимические компании получают значительные государственные субсидии на свое сырье, что позволяет им постоянно увеличивать прибыль. Чтобы сохранить льготы, эти компании сейчас сопротивляются призывам министра нефти Биджана Намдара Зангане сократить государственные субсидии, так как их прибыль растет из-за слабого риала.
Перед запуском НИМА нефтехимическим компаниям приходилось продавать свои валютные доходы центральному банку по официальному курсу.
После того как ослабление риала вынудило ЦБИ создать вторичный рынок, большинство этих предприятий начали направлять свои доходы на открытый рынок. Это привело к дефициту предложения в НИМА, а импортерам приходится идти на открытый рынок за валютой, что еще больше поднимает курс доллара.
НИМА был создан для того, чтобы ЦБИ мог отслеживать поток иностранной валюты между экспортерами, импортерами и банками. Однако, несмотря на четкие инструкции, центральному банку не удается удовлетворить валютные потребности импортеров на вторичном рынке.
Если подобная ситуация сохранится, то потребительские цены будут расти параллельно с обменным курсом на "черном рынке". Правительство опасается возвращения высокой инфляции на фоне растущего недовольства населения экономикой, что, безусловно, на руку Вашингтону и региональным противникам Ирана.
Неслучайно в начале сентября Рухани назвал нежелание полугосударственных экспортеров соблюдать указания ЦБИ "изменой".
"Часть волатильности на валютном рынке обусловлена внешними факторами. Но я как президент заявляю, что другая часть имеет внутренние причины, - отметил Роухани. - Сколько валюты, полученной за счет экспорта, осталось у ЦБИ? Стоит ли винить в этом США и Израиль?"
http://www.vestifinance.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Частично приватизированная иранская экономика породила коррумпированную систему отношений между теми, кто у власти, и теми, у кого есть богатство, создав явный конфликт интересов.
С конца 2017 г. (или когда падение стоимости риала впервые начало ускоряться) администрация президента Хасана Рухани отчаянно пытается контролировать местонахождение заработанных крупными квазигосударственными экспортерами миллиардов долларов. Их высокая норма прибыли гарантирована льготами и субсидиями, которые они получают от правительства. В то же время эти компании действуют исключительно из собственных интересов.
Валютный рынок Ирана пережил максимальную волатильность в конце прошлого месяца, когда Рухани прибыл на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. 26 сентября иранская денежная единица рухнула до своего исторического минимума 190 тыс. риалов к доллару. Несмотря на то что в последние дни национальная валюта страны резко укрепилась, поднявшись до 140 тыс., только в этом году риал потерял более двух третей своей стоимости, пишет в Al Monitor базирующийся в Тегеране независимый журналист Саид Джалили.
В апреле, после того как обменный курс подскочил до 60 тыс. риалов, администрация Рухани попыталась ввести фиксированный единый курс доллара в 42 тыс. риалов, запретив любой обмен выше этой цифры. В августе, когда принудительные меры не смогли ликвидировать стремительно расширяющийся "черный рынок", который частично подпитывается теми, кто получает доллары по более низкому официальному курсу, Центральный банк Ирана (ЦБИ) ввел вторичный рынок, известный под персидской аббревиатурой НИМА, который правительство одобрило в качестве пилотной программы еще в феврале.
Предполагалось, что экспортеры (включая нефтехимические компании) товаров, отнесенных к категории "ненефтяных товаров", будут предлагать импортерам полученную от экспорта иностранную валюту в НИМА по взаимно согласованному курсу. Когда НИМА официально заработал 7 августа, доллар был зафиксирован на уровне 89 500 риалов. Хотя это было значительно выше, чем официальный курс, "черный рынок" получил огромную прибыль на разнице курсов.
24 сентября глава ЦБИ Абдолнасер Хеммати сообщил, что с марта ненефтяные экспортеры предложили в НИМА лишь $3,8 млрд из полученных $27 млрд. Эти компании считаются частными, хотя их акции принадлежат государственным инвестиционным фондам, а лица, принимающие решения, назначаются правительством, парламентом и третьими лицами.
"Нефтехимические и металлургические компании, а также другие крупные предприятия, первоначально были созданы за счет государственных инвестиций, а затем приватизированы, - объясняет иранский экономист Хосейн Рагфар. - Власть имущие, без сомнения, были заинтересованы в подобных приватизациях, так как стали владельцами огромных активов. Неудивительно, что они, оставаясь, как правило, в тени, проводят экономическую политику соответственно личным, а не государственным интересам".
Эти компании по своей сути не являются частными компаниями.
"Они представляют собой сочетание частного и государственного секторов. Но если быть точным, то они не являются ни частными, ни государственными. Они квазигосударственные предприятия, - говорит Рагфар. - Когда правительство требует большей подотчетности, они ведут себя как частные компании, а когда им нужно получить государственную помощь, то они становятся государственными".
Основные экспортно ориентированные нефтехимические компании получают значительные государственные субсидии на свое сырье, что позволяет им постоянно увеличивать прибыль. Чтобы сохранить льготы, эти компании сейчас сопротивляются призывам министра нефти Биджана Намдара Зангане сократить государственные субсидии, так как их прибыль растет из-за слабого риала.
Перед запуском НИМА нефтехимическим компаниям приходилось продавать свои валютные доходы центральному банку по официальному курсу.
После того как ослабление риала вынудило ЦБИ создать вторичный рынок, большинство этих предприятий начали направлять свои доходы на открытый рынок. Это привело к дефициту предложения в НИМА, а импортерам приходится идти на открытый рынок за валютой, что еще больше поднимает курс доллара.
НИМА был создан для того, чтобы ЦБИ мог отслеживать поток иностранной валюты между экспортерами, импортерами и банками. Однако, несмотря на четкие инструкции, центральному банку не удается удовлетворить валютные потребности импортеров на вторичном рынке.
Если подобная ситуация сохранится, то потребительские цены будут расти параллельно с обменным курсом на "черном рынке". Правительство опасается возвращения высокой инфляции на фоне растущего недовольства населения экономикой, что, безусловно, на руку Вашингтону и региональным противникам Ирана.
Неслучайно в начале сентября Рухани назвал нежелание полугосударственных экспортеров соблюдать указания ЦБИ "изменой".
"Часть волатильности на валютном рынке обусловлена внешними факторами. Но я как президент заявляю, что другая часть имеет внутренние причины, - отметил Роухани. - Сколько валюты, полученной за счет экспорта, осталось у ЦБИ? Стоит ли винить в этом США и Израиль?"
http://www.vestifinance.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter