Конец сделки ОПЕК+ был неминуем и у выхода России из сделки есть причина
Сокращение глобальной доли ОПЕК вместе с снижением спроса обессмысливало сдерживание добычи. Коронавирус лишь приблизил этот момент.
Стрессовый эффект вызывает сочетание краткосрочных факторов (эпидемии коронавируса, замедлении китайской экономики) с долговременными трендами, которые в ближайшие годы серьезно перекроят нефтяной рынок.
Речь в первую очередь идет о превращении США из нетто-импортера в нетто-экспортера нефти. Формально это произошло в минувшем сентябре, когда экспорт США превысил импорт впервые за более чем 45 лет статистических наблюдений.
Столь масштабный сдвиг во многом связан с отменой в декабре 2015 года эмбарго на экспорт нефти из США (установленного в уже далеком 1975-м), приведшей к стремительному росту экспортных поставок: в декабре, их объем достиг 3,7 млн б/с, что лишь в полтора раза ниже прошлогоднего среднесуточного экспорта нефти из России (5,3 млн б/с, согласно данным ЦДУ ТЭК), хотя еще в 2017-м эта разница была более чем четырехкратной (5,2 млн б/с против 1,2 млн б/с).
Войти в число крупнейших экспортеров нефти, не только опередив Россию, но и приблизившись к Саудовской Аравии (7,4 млн б/с, за 2018 год), США пока не позволяет дефицит экспортной инфраструктуры — трубопроводов, необходимых для транспортировки нефти из районов сланцевой добычи к побережью Мексиканского залива, и нефтеналивных терминалов, которые бы могли обслуживать танкеры грузоподъемностью около 2 млн баррелей нефти.
В 2020 году, в случае реализации всех заявленных проектов (Voyager Pipeline, Red Oak Pipeline, Red River Pipeline и др.), мощность трубопроводов для транспортировки нефти к побережью Мексиканского залива увеличится на 2,4 млн б/с. Вырастет и мощность экспортных терминалов.
Расти будет и добыча — с 12,24 млн б/с в 2019 году до 13,2 млн б/с в 2020-м и 13,56 млн б/с в 2021-м. Это не только увеличит американский экспорт, но и с высокой вероятностью снизит долю ОПЕК в глобальном предложении, составлявшей в декабре 2016-го, на момент заключения первой сделки, 38,7%, а в минувшем феврале упавшей до 33,3%.
Схожий — пусть и меньший — эффект возымеет наращивание добычи и в других странах, не входящих в состав картеля.
В частности, в Бразилии, где за 2018-2025 годы добыча вырастет более чем на 40% (с 2,7 млн до 3,9 млн б/с) в основном за счет глубоководных месторождений.
Рост добычи в Норвегии (с 1,9 млн до 2,4 млн б/с за тот же период), который будет обеспечен главным образом шельфовым месторождением.
При этом, согласно тому же базовому сценарию, в развитых странах уже в ближайшие годы начнет сокращаться спрос на нефть: в Европейском Союзе, с учетом Великобритании, с 2018-го по 2025 год он упадет на 1 млн б/с (с 11,1 млн до 10,1 млн б/с), в Японии — на 0,6 млн б/с (с 3,6 млн до 3 млн б/с), а в США — на 0,1 млн б/с (с 18,5 млн до 18,4 млн б/с).
Сильнее всего потребление «просядет» в жилищном секторе и на транспорте.
Локомотивом спроса останутся Китай и Индия, однако их суммарное потребление замедлится: если в период с 2018-го по 2025 год оно будет ежегодно расти в среднем на 0,5 млн б/с, то в 2025-2030 годы — на 0,4 млн б/с. В отличие от развитых стран, здесь драйвером торможения будет являться промышленность, прирост спроса со стороны которой в Индии замедлится с 16% в период с 2018-го по 2025 год до 8% с 2025-го по 2030-й, а в Китае в обоих случаях и вовсе снизится на 4%.
В этой ситуации худшая стратегия — сидеть и ждать, когда сдерживание предложения потеряет всякий смысл, наблюдая при этом за утратой собственной доли на рынке. Так это уже произошло 35 лет назад с ОПЕК, чья глобальная доля с 1981-го по 1985 год снизилась с 37% до 28% из-за усилий Саудовской Аравии, сократившей тогда добычу почти в три раза (с 10,3 млн до 3,6 млн б/с). Котировкам Brent это не помешало за тот же период снизиться почти на 20%, с $56,2 до $45,8 за баррель (в ценах 2010 года), что вынудило саудовцев осенью 1985-го отказаться от попыток искусственно поддержать цены.
Ровно тот же сценарий ожидал бы и сделку ОПЕК+, тем более что потенциал для наращивания поставок есть также среди бывших и нынешних участников соглашений — Ирака, который, по базовому прогнозу МЭА, к 2025 году может нарастить добычу на 13%; Венесуэлы и Ирана, суммарный морской экспорт которых под влиянием санкций за прошедший год снизился более чем втрое (с 2,4 млн б/с в феврале 2019-го до 0,7 млн б/с в феврале 2020-го); и, наконец, России, которая может увеличить добычу за счет месторождений «Лукойла», «Газпром нефти» и «Роснефти».
Именно поэтому российские нефтяники без особого энтузиазма относились к сделке ОПЕК+, не единожды предлагая отказаться от соглашений. В этом, пожалуй, было здравое зерно: как и в середине 1980-х, у политики сдерживания добычи рано или поздно наступил бы временной предел, преодоление которого неизбежно повлекло бы за собой убытки. И паника, возникшая на рынках из-за эпидемии коронавируса, этот предел лишь приблизила, но не изменила выбор для участников сделки — либо ужасный конец, либо ужас без конца. А потому не так уж и плохо, что в переговорах с ОПЕК российская сторона первое предпочла второму.
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter