23 марта 2023 giovanni1313
Ни сна, ни отдыха измученной душе: саудовского властителя Мухаммеда ибн Салмана вновь одолевают приступы мегаломании.
Над предыдущими прожектами, порожденными неукротимой фантазией наследного принца, пока больше трудятся пиарщики, чем строители. Крайний Международный экономический форум в Давосе был утыкан баннерами с красивыми рендерами Неома. Действительно, вдруг мировая элита забудет, насколько прогрессивным визионером является ибн Салман…
А чтобы красивые рендеры не приелись высокой публике на следующем саммите, саудовский принц решил добавить свежих идей в своё грандиозное видение. Нужно больше грандиозности! Нужно больше пиара! Поэтому встречайте: проект Новая Мурабба!
На первый взгляд, Новая Мурабба представляет собой шаг назад, от дерзкой ненаучной урбанистической фантастики обратно к грешной Земле. Это проект постройки делового района в окрестностях Эр-Рияда. Но ибн Салманом не был бы ибн Салманом, если бы удовлетворился лишь заурядным расширением столичной недвижимости.
Поэтому там, где Новая Мурабба не способна поразить гротескностью идеи, она берет размахом. Площадь нового района — 19 кв. км (у этого нашего Москва-Сити — 2,5 кв. км). Объем строительства — 25 млн. м2 (почти 30% от среднегодовых объемов в королевстве).
Но самой выдающейся частью проекта является строение, масштабы которого в полной мере отражают степень честолюбия Мухаммеда ибн Салмана. Оно будет называться Мукааб. Это гигантский, минималистичный бетонный куб с ребром длиной 400 метров. Он станет крупнейшим зданием на планете. Да и на фоне других крупнейших рукотворных сооружений, вроде плотины «Три ущелья» в КНР, Мукааб будет смотреться очень достойно.
«Я хочу построить свои пирамиды», — рассказывал саудовский властитель своим подчиненным. Что ж, новый проект ибн Салмана буквальнее всего приближается к архитектурному наследию египетских фараонов. Чего стоят одни только примитивные геометрические формы.
Однако Мукааб замахивается и на сакральный аспект. Невозможно не увидеть сходство между гигантским сооружением ибн Салмана и Каабой — строением, являющимся одной из величайших исламских святынь. Обход Каабы является одной из важнейших составляющих мусульманского хаджа; именно на Каабу ориентируют своё положение молящиеся во время регулярных намазов. И мы видим, что Мукааб затмевает Каабу масштабом (последняя имеет размер 11х13 метров), дерзко заявляя о величии наследного принца не только на земле, но и в небесной иерархии...
Но вернемся все же к земным материям. Инсоляция, по задумке архитектора Мукааба — это пережиток прошлого. У фараонов в пирамидах, правда, тоже никакой инсоляции не было, так что будем считать это возвратом к истокам. К счастью, на этом параллели с монументальными гробницами заканчиваются: международный престиж для ибн Салмана пока важнее потуг на историчность.
А с престижными сейчас темами мы более-менее знакомы. Самыми хайповыми идеями на прошедшем давосском саммите были виртуальная реальность, иммерсивная среда и цифровые технологии. Все эти модные концепции пиарщики старательно вплели в текст пресс-релиза.
Нахрена нужен 400-метровый куб, чтобы залезть в виртуальную реальность — пока не очень понятно. Впрочем, окончательно архитекторам разум всё же не отказал. Поэтому, если убрать хайп, огромный кубик с площадью помещений 2 млн. м2 предполагается отдать под довольно стандартный набор направлений: апартаменты, торговая зона, отели и развлекательные заведения.
Женщины в юбках. В Саудовской Аравии. Наверняка создание пиар-материалов к этому проекту зааутсорсили куда-нибудь в Лондон
Поскольку одни голые понты амбиции среди мировой элиты котируются не очень высоко, пиарщики попросили придворных экономистов сочинить внушительные цифры полезного эффекта от Новой Мураббы. Те, боясь ошибиться в меньшую сторону, выдали «50 млрд. долларов ненефтяного ВВП» и «334 тысячи рабочих мест».
Первая цифра по своей, гм, дерзости, превосходит даже урбанистические фантазии ибн Салмана. Потому что речь идёт о росте почти на 14% (!), и это в масштабе всей саудовской экономики. Для сравнения, это больше, чем официальный прирост российской экономики за крайние 11 лет. Причем вкалывали ради этого прироста все и всюду — а не только строители местных мега-проектов вроде Олимпиады-2014 (если начистоту, еще неизвестно, была ли от тех мега-проектов какая-то польза).
Вторая цифра, про рабочие места — это довольно щекотливая тема. Во-первых, среди местных жителей довольно высокий уровень безработицы: почти 10%. Во-вторых, среди местной молодёжи уровень безработицы вообще зашкаливающий: 28%. Примерно 2/3 безработных ранее не имело опыта работы. Т.е. для них ситуацию можно буквально описать как «работы не было, нет и не будет». Наконец, в-третьих, местные граждане составляют лишь четверть рабочей силы страны. Остальные ¾ — «гастарбайтеры» из Индии, Бангладеша, Филиппин и т. д.
[img]https://i0.wp.com/www.middleeastmonitor.com/wp-content/uploads/2020/04/uae.png?resize=1200%2C800&quality=85&strip=all&zoom=1&ssl=1[/img]
Это означает, что коэффициент занятости граждан этой «страны рабов, страны господ» составляет неприлично низкие 26%. Столица — не исключение. На весь 9-миллионный город приходилось 1,1 млн. занятых граждан.
И если все 334 тысячи обещанных авторами проекта рабочих мест будут заняты местными гражданами, получается рост на 29%. Немало. Зато если заполнить эти позиции импортированными бангладешцами, никаких шоков рынок труда не почувствует. Бангладеш большой, 300 тысяч туда, 300 тысяч сюда…
Как видим, разница между двумя этими вариантами большая. И даже не столько экономическая, сколько политическая: для кого строит ибн Салман все эти мегапроекты? Глянцевый пресс-релиз предпочитает обойти эти детали стороной. Публика же, в массе не очень искушенная, но болезненно воспринимающая проблему безработицы, радостно ведется на обещания создания сотен тысяч рабочих мест.
Впрочем, повторюсь, придворные экономисты явно решили перещеголять в маниловщине Его Высочество. Даже если взять число возводимых в рамках квартир — 104 тысячи — мы никак не выйдем на обещанный прирост рабочих мест. Как минимум, осетра надо урезать вдвое-втрое. Причем квартиры сами по себе рабочие места создают только косвенно. Для более перспективного роста нужны инвестиции в более продуктивные направления.
За разговорами о выгодах не нужно забывать и об издержках. Каковы будут затраты на реализацию проекта, пресс-релиз опять-таки скромно умалчивает. Но мы можем попытаться оценить их, сравнивая c заявленной стоимостью аналогичных крупных саудовских проектов. Если смотреть на текущие инфраструктурные проекты в городе Джидда, Новая Мурабба может стоить как минимум 110 млрд. долларов.
И здесь пора спросить: почему у Мухаммеда ибн Салмана именно сейчас возникло жгучее желание спустить сотню миллиардов долларов на еще одну потёмкинскую хайтек-деревню? Наиболее правдоподобной видится комбинация из следующих двух факторов.
Во-первых, приток шальных нефтедолларов. В 2022 экспортные доходы королевства составили 410 млрд. долларов — абсолютный исторический рекорд. Профицит торгового баланса составил 221 млрд. долларов. Ибн Салман попросту не успевает тратить нефтяные сверхдоходы. Есть где разгуляться мегаломании!
Второй фактор имеет не экономический, а политический характер. Заморозка в марте 2022 золотовалютных активов другой, дружественной ибн Салману нефтяной сверхдержавы заставила многих переосмыслить свою стратегию накопления финансовых резервов. И саудовский принц здесь находится в куда менее завидном положении по сравнению с иными держателями западных активов.
Ибн Салман, будучи амбициозным политиком, не желает быть марионеткой западного истеблишмента и справедливо видит лично себя и свою страну перспективным кандидатом на роль лидера арабского мира. Неприязнь ибн Салмана к США только усилилась, когда Америка «потеряла лицо», с позором эвакуировавшись из Афганистана. А уж сближение с Ираном вообще трудно трактовать иначе как пощечину американской ближневосточной политике.
Времена меняются. Раньше в регионе было неспокойно от государственных переворотов, как секулярной, так и религиозно-фундаменталистской направленности — и США пытались с переворотами бороться. Американское военное присутствие и гарантии военной помощи были для саудовской монархии самым верным средством внутренней политики. США, в свою очередь, на Ближнем Востоке был нужен противовес для растущей мощи партии «Баас».
Авиабаза в Аль-Хардже, Саудовская Аравия. 1996 г.
В начале нулевых иракские баасисты были разгромлены, десятилетием позже сирийский «Баас» стал в глазах арабского мира политическим парией и потерял всякую опасность. И главное, на все 180 градусов развернулась былая контрреволюционная, стабилизирующая политика Штатов в этом регионе. Теперь они всеми силами поддерживали революционеров.
А чем ибн Салман лучше Саддама или Каддафи? У одного были Иран и Кувейт, у другого — Чад. Саудовский же принц вторгся на территорию соседнего государства, Йемена, вооруженный конфликт в котором до сих пор так и не урегулирован. Вторжение не слишком соответствовало Уставу ООН — но, спасибо двойным стандартам, в 2015 Организация Объединенных Наций дала добро на эту «миротворческую» специальную военную операцию. Однако двойные стандарты на то и двойные, что могут развернуться против тебя в самый неудобный момент. Благо война — штука очень неприглядная, и за годы боёв саудиты вполне заработали себе материала на несколько международных трибуналов.
Но даже если закрыть глаза на Йемен, саудовский режим всё равно остаётся одной из самых дремучих и жестоких тираний на политическом глобусе планеты. Насмешкой над высокопарными заявлениями США о глобальной поддержке свобод и демократии. В Индексе человеческих свобод института Като Саудовская Аравия занимает 154-е место из 164-х — позади ДРК и Зимбабве. Здесь женщины поражены в самых базовых правах, вроде свободы передвижения и доступа к образованию. Здесь действует де-факто крепостное право для импортированных из Южной Азии гастарбайтеров. Здесь кидают за решетку или убивают за выражение политического протеста.
Во время Арабской Весны благосклонность США к саудовскому режиму еще была оправдана объективной экономической потребностью: Америка нуждалась в импорте более 9 млн. баррелей нефти в сутки — что соответствовало тогда всей добыче Саудовской Аравии. К 2019, благодаря «сланцевой революции», США полностью обеспечили себя нефтью. Экономический стимул дружить полностью исчез.
Поэтому, случись в королевстве очередные брожения масс, с большой вероятностью мы увидим, как США отвернутся от былого союзника, осмелившегося проявить чрезмерную самостоятельность. Головокружительная роскошь, к которой привыкли многочисленные члены семьи аль Сауд, в одночасье попадёт в чужие руки. Это же касается и золотовалютных резервов страны, которые находятся под полным контролем Запада. Поскольку уже не одно поколение саудовских монархов исповедует парадигму «государство — это я», такой экспроприации хочется избежать любой ценой.
Громкие и малоосмысленные мега-проекты, в которых сжигаются нефтяные сверхдоходы — еще не самая плохая цена за попытку вывести свои богатства из-под власти коварного Запада. Условно это можно обозначить: «так не доставайся же ты никому!». Причем если властные позиции и привилегии в результате переворота сохранить будет невозможно, то славу строителя дерзких проектов и инфраструктуры у ибн Салмана украсть уже не получится.
В свою очередь, Государственный Инвестиционный Фонд страны, финансирующий все эти прожекты, активно налегает на иностранные кредиты. В самом деле, если кредитование западных экономик превращается в риск, почему бы не развернуть ситуацию зеркально и не попросить Запад кредитовать Саудовскую Аравию? Пускай риск появится и у Запада.
И вот Фонд за два транша собрал 8,5 млрд. доллларов через «зеленые» облигации — притом, что общий объем финансирования «зеленых» проектов на горизонте до 2026 составит 10 млрд. Помимо этого, в конце 2021 Фонд организовал кредитную линию на 15 млрд. долларов, а в конце 2022 — синдицированный кредит еще на 17 млрд. Часть этих средств пошла на рефинансирование старых долгов. Но, напомню, эта кредитная лихорадка идёт на фоне небывалого прилива нефтедолларов в страну.
План ибн Салмана не лишен внутренней логики, однако упирается в одну очень важную вещь: все эти «пирамиды» еще надо построить. А это, как показывает практика, будет далеко не таким простым делом.
Начнем с позитива. Через 5,5 лет после старта проекта "Неом" единственной его частью, более-менее продвинувшейся к реализации, является Синдала. Синдала — это ультра-фешенебельный курорт на небольшом островке в Красном море, с причалами для супер-яхт, элитными ресторанами и прочими атрибутами роскоши.
Показательно, что это один из самых «скромных» элементов в большом видении Неома: речь идёт о трех отелях, в общей сложности 746 номеров, и сопутствующей пляжно-яхтенной инфраструктуре. Масштаб не бог весть какой. Подобные проекты считаются рядовыми для арабских девелоперов средней руки.
И вдвойне показательно, что Синдала является настолько нишевым, точечным проектом, нацеленным на самые верхние слои арабского населения, что мы вряд ли увидим сколь-нибудь заметный эффект от него для рядового саудита. Прислугу импортируют из Бангладеша, шеф-поваров и отельный менеджмент выпишут из Европы, и сливки арабского общества продолжат красиво прожигать жизнь подальше от своих менее обеспеченных соплеменников. Вся суть Синдалы сводится к демонстративной роскоши ради демонстративной роскоши.
С проектами, которые хоть как-то выходят за рамки элитарной праздности, дела обстоят гораздо печальнее. Строительство Линии — футуристичного города-улицы длиной 170 км и шириной 200 м — до сих пор представляет собой разравнивание пустынного рельефа силами двух десятков бульдозеров. Конечно, лиха беда начало — но опять приходится констатировать заурядность масштаба. Аренда одного бульдозера — это 600-1000 долларов в сутки. Такими темпами инвестиции придётся осваивать очень долго.
Сейчас готово только 20% инфраструктуры для Неома. Фантастические идеи, красиво смотрящиеся на бумаге, при попытке их воплощения в жизнь оборачиваются зашкаливающими финансовыми потребностями и непредвиденными техническими проблемами, ставящими под сомнение их принципиальную осуществимость. Неофициальная внутренняя оценка стоимости одной только Линии составила 1 триллион долларов. Сумма, которой у королевства попросту нет.
Руководство проекта уже успело заработать себе дурную славу авторитарным, похабным стилем работы «я начальник, ты дурак», из-за чего профессионалы в команде надолго не задерживаются. Несмотря на щедрые зарплаты. За недолгое время активной работы проект покинули десятки топ-менеджеров. «Блумберг» пишет, что среди персонала проекта возникла шутка: «Когда ты приходишь в Неом, ты приносишь с собой два ведра. Первое — для золота, которое будет копиться; и поскольку многие расходы тебе покрывают, оно быстро наполняется. Второе ведро — для всего того говна, с которым тебе приходится иметь дело. Когда это ведро переполняется, ты берешь ведро с золотом и сваливаешь».
Мотивации оставаться надолго не прибавляет и тот факт, что результаты твоей работы, часто заканчиваемой в кранчах к очередному дедлайну, то и дело выбрасываются в мусорную корзину из-за очередного каприза ибн Салмана, пересмотра финансовых лимитов или общей хаотичности реализации проекта. Значительная часть команды не верит в его успех.
Даже такие, казалось бы, здравые направления, как создание завода по производству аммиака на основе возобновляемой энергетики — ”Neom H2” — преподносят неприятные сюрпризы. Только-только началась подготовка площадки под заливку фундамента — как технологический партнер проекта, американская ”Air Products” объявила: сбыча этой фантазии будет дороже, чем планировалось изначально. Немножко. На 70%.
Поскольку это редкая возможность предметно обсудить экономику неомовских проектов, давайте остановимся на цифрах подробнее. Во-первых, как ценник мог вырасти с 5 млрд. до 8,5 млрд. долларов за каких-то 2,5 года? ”Air Products” уверяет, что дело не в том, что у клиента прибавилось шальных денег, а у его подрядчиков — жадности. Нет, менеджеры седлают привычного конька: мол, это всё инфляция виновата. И цепочки поставок. Очень удобно, не придерешься.
А вот и нет, господа топ-менеджеры. Сейчас начнем придираться. Не к инфляции — на нее пришлось 500 млн. из общей величины удорожания, что еще в рамках допустимого. А к другим статьям распухания бюджета. Аппетиты подрядчиков проекта растут: они решили, что им надо освоить больше средств, якобы потому, что повышенные капитальные расходы будут означать уменьшение операционных расходов в будущем.
Что это за расходы, выгоды от которых нельзя было посчитать в изначальной смете? ”Air Products” довольно расплывчато отмечает, что это «линии электропередач и другая инфраструктура». Как на линиях электропередач и инфраструктуре вроде дорог и канализации можно сэкономить значимые суммы? Непонятно. В основном такие вещи изначально разграничиваются между строящимся предприятием и уже существующими сетями. Что-то перекраивать инженерно здесь бессмысленно. Можно выкупить в собственность отдельные линии тех же электропередач — но это не совсем стыкуется с формулировками пресс-релиза. Да и завод планируется автономным с точки зрения обеспечения себя электроэнергией.
Еще одно решение — выкупить земельный участок сразу, а не платить за него аренду в течение 50 лет. И сумма покупки — внимание — «несколько сотен миллионов долларов». Очень немало для какого угодно промышленного проекта. Да, с одной стороны, земли ему тоже потребуется немало. Издание ”Hydrogen Council” называет цифру «более 1000 км2». Но, с другой стороны, это земля в «медвежьем углу» — малонаселенной пустыне вдалеке от какой-либо цивилизации. И, с третьей стороны, землю в таких проектных инвестициях — особенно если речь о передовых технологиях и о «зеленой» повестке – вообще принято сдавать в аренду за символическую сумму. Иначе это уже не очень вяжется с имиджем Неома как рая для иностранных инвесторов, предлагающего максимально выгодные условия.
Следующий пункт раздувания сметы выглядит еще более странно: ”Air Products” решила закупить расходные материалы и запасное оборудование сразу, еще до заливки бетона в фундамент. На годы вперед. «В этом красота финансирования, — заливается соловьем гендиректор компании Cейфи Гасем, — вы можете гибко перенести поближе многие ваши издержки, что сэкономит ваши операционные затраты в будущем».
У Гасема очень специфические понятия о красоте: такая стратегия выглядит откровенно нелепо с точки зрения менеджмента запасов, бережливого производства и других классических наработок «Тойоты». Компоненты, лежащие на складе мёртвым грузом, гибкости не прибавляют. Дополнительная кредитная нагрузка — тоже. Зато она прибавляет лишние расходы, на обслуживание долга.
Впрочем, мы можем расшифровать выбранную схему более логичным образом. Достаточно в качестве аналогии обратиться к российскому опыту. Уже в апреле 2022 Евросоюз запретил поставку оборудования для сжижения природного газа в Российскую Федерацию, чем поставил под угрозу реализацию проектов «Арктик СПГ-2» и «Балтийский СПГ». Очевидно, ибн Салман хочет иметь в своих руках «стратегический запас» оборудования, который позволил бы заводу относительно бесперебойно работать даже в случае конфронтации с западными владельцами производственных технологий.
Такая перестраховка согласуется с финансовой стратегией, которой мы уже касались выше: завод будет строиться на кредитные деньги. И этот пункт раздувает издержки на проект еще внушительнее. Процентные издержки выросли на 1 млрд. долларов по сравнению с предыдущими подсчетами.
Здесь может возникнуть вопрос: а насколько вообще оправдано стремление увеличить смету и расширить объем заимствований в условиях, когда ставки кредитования прут вверх рекордными темпами? Вопрос абсолютно справедливый, более того — как мы увидим ниже — он имеет критическое значение для экономической целесообразности проекта как таковой.
Начнем с процентных платежей. Известно, что общий объём кредита составит 6,3 млрд. долларов. Из них 2,75 млрд. предоставят национальные фонды развития, остальное — консорциум банков.
Предположим, что фонды развития кредитуют проект ровно по той же ставке, по какой привлекли деньги на «зеленое» финансирование. Это нормальная практика. Тогда их кредит будет стоить порядка 5,2% годовых. Довольно дешево. Кредит от консорциума банков мог обойтись проекту где-то в 5,8% годовых.
Средневзвешенная стоимость долга, таким образом, составит порядка 350 млн. долларов в год.
Теперь зайдем со стороны амортизации. Из общей стоимости финансирования вычтем процентные расходы за период строительства (порядка 1 млрд. долларов; к вопросу о целесообразности залезания в кредит) и стоимость неамортизируемого земельного участка (пускай будет 200 млн. долларов).
Остаток разобьем между ВИЭ-генерирующими активами и батарейно-водородно-аммиачным комплексом. Первое обойдется оператору проекта примерно в 4 млрд. долларов. Если щедро подойти к нормам амортизации, можно растянуть её на 20 лет.
Вторая компонента, стоимостью 3,3 млрд. долларов, состоит как из капитальных сооружений, так и из оборудования, в неизвестных нам пропорциях. Сооружения амортизируются дольше, оборудование — быстрее. Для простоты возьмем усредненную норму в 10 лет.
Тогда в общей сложности в первые 10 лет работы проекта амортизация составит 530 млн. долларов в год.
Наконец, мы переходим к самому интересному: доходной части. Мы знаем, что завод будет производить 1,2 млн. т ”зеленого” аммиака в год. Мы знаем, что эксклюзивным покупателем этого аммиака будет ”Air Products”, по оффтейк-контракту. Мы знаем, что, несмотря на рост сметы на 70%, цена покупки для ”Air Products” остаётся на том же самом уровне, который был согласован еще в 2020. Очень удобно, кстати: объем контракта на строительство растёт, а себестоимость продукта — нет.
Однако мы не знаем главного: какая именно цена была согласована в 2020-ом. И здесь можно поспекулировать… но лучше ориентироваться на прогнозы стоимости «зеленого» аммиака от признанных экспертов. Так, IRENA прогнозирует стоимость «зеленого аммиака» примерно в $800/т к 2030. Исследование университета Оксфорда даёт оценку $220-$480/т к 2040. ”Argus” еще более оптимистичен и полагает, что в 2020 «зеленый» аммиак стоил бы $650/т, а к 2040 ценник снизится до $250/т.
Как видим, оценки ощутимо разнятся. И если ”Air Products” заложила в контракте фиксированную цену выкупа, логично предположить, что она оставила себе определенный «запас прочности», чтобы не терять на трейдинговых операциях.
Для сравнения, средняя цена на традиционный, «бесцветный» аммиак за предыдущие 20 лет составляла в среднем $300/т. Кризис поставок газа в Европу, усугубленный российско-украинским конфликтом, в прошлом году задернул цену до $1400/т. Но сейчас она уже сползает назад. Никто не ждёт, что стоимость аммиака останется на высоком уровне — поскольку на мировом рынке через 3-4 года ожидается серьезный избыток природного газа. Как раз к моменту запуска ”Neom H2”.
Даже если мы берем сверхоптимистичную цену оффтейка в $800/т, подразумевающую, что трейдерская прибыль ”Air Products” равна нулю, мы получаем годовую выручку проекта лишь в размере 960 млн. долларов. При этом одни только расходы на амортизацию и обслуживание долга — без учета операционных затрат — в первые 10 лет работы проекта составят около 880 млн. долларов. По итогам анализа возникает вопрос, а будет ли здесь вообще прибыль? Тем более, есть подозрения, что это не последний пересмотр сметы вверх.
Вопрос про прибыль — риторический. Собственно, а почему она должна здесь быть? Разве будет прибыль от других проектов Неома? От Новой Мураббы? Была ли прибыль от строительства египетских пирамид 5 тысяч лет назад?
Не было. Были непомерные амбиции и закапывание в песок труда сотен тысяч людей. Были монументы собственному тщеславию. И у нас нет оснований полагать, что мега-проекты принца Мухаммеда ибн Салмана будут чем-то иным.
Возможно, исторический урок заключается в том, что развитие страны определяется не гламурными амбициями. А мозолями и потом, трудом ее граждан. Это то, что делает сказку былью. Как это было в Японии. Как это было в Южной Корее. Как это было в Китае.
Недостаточно быть визионером. Стране нужна еще и большая самоотверженность. И вот с последним пунктом, боюсь, у наследного принца могут возникнуть самые непреодолимые трудности...
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter