3 апреля 2023 ИХ "Финам" Братерский Александр
Ежеквартальный журнал «Оксфордский обзор экономической политики» (Oxford Review of Economic Policy) опубликовал сборник из 10 статей разных авторов на тему «Экономические аспекты вакцинации в период пандемии». Я, пожалуй, сосредоточусь на первом эссе Скотта Дьюка Коминерса и Алекса Табаррока под названием «Вакцины и пандемия COVID-19: уроки неудач и успехов». В своей статье они пишут: «Ожидаемые затраты на будущую пандемию легко превышают триллион долларов, подтверждая большие расходы и бесконечные раздумья. Наши знания о пандемиях и их издержках были получены с большим трудом. Чему же нас научили глобальные неудачи и успехи в борьбе с COVID-19?»
Производители вакцин получают лишь весьма небольшие преимущества и выгоды от них. Таким образом, их мотивация производить вакцины намного меньше, чем социальная польза от этих вакцин.
Индустрия по производству вакцин может получить лишь небольшую часть прибыли от успешных разработок. Согласно расчетам ряда экспертов, вакцины обходились компаниям порядка в $5800 за курс, тогда как цена реализации составляла всего $6–40 за курс. В результате «огромной пропасти между социальными и коммерческими стимулами» важную роль играли государственные инвестиции в исследования и разработку вакцин, а также в производственные мощности компаний.
При этом государственные стимулы должны влиять не только на объемы производства вакцин, но и на скорость их выпуска. Представьте, что правительство ставит целью производство той или иной компанией 100 миллионов доз вакцины. В то же время правительство предпочитает произвести все эти 100 миллионов как можно скорее, а это означает, что компании требуется довольно быстро нарастить производство, а впоследствии объемы выпуска упадут. Компания, в свою очередь, предпочла бы растянуть сроки производства, чтобы иметь возможность как можно дольше использовать меньшие производственные мощности. Таким образом, экономически обоснованная государственная политика должна включать в себя как меры «подталкивания» для создания вакцины, так и меры, необходимые для поощрения быстрого и крупномасштабного производства.
Каждая страна недостаточно инвестировала в вакцины. По факту, США предприняли больше мер для стимулирования их производства, чем большинство других государств.
Важно отметить, что недостаточный объем инвестиций был проблемой не только в США. Программа Operation Warp Speed - государственно-частное партнерство, инициированное правительством США для содействия и ускорения разработки, производства и распространения вакцин, терапевтических и диагностических средств против COVID-19, была крупнейшей в мире программой инвестиций в вакцины, поэтому любые проблемы, снижавшие ее эффективность, могли оказаться куда более масштабными в других странах. Недостаточный размер инвестиций в вакцины во всем мире мог также быть отчасти результатом человеческой психологии - избиратели склонны вознаграждать политиков за то, что они справляются с чрезвычайными ситуациями, а не за то, что они их избегают, но в случае с COVID-19 оценить существующие проблемы, возможно, было особенно трудно. Человеческая психология может также помочь объяснить, почему потратить триллионы на войну с вирусом оказалось труднее, чем на войну с другими людьми.
Роль закона Defense Production Act (Закон об оборонном производстве), который требовал от фирм выпускать компоненты для вакцин, была неоднозначной и заслуживает дополнительного изучения.
Между тем программа Operation Warp Speed заключалась не только в тратах. Министерство обороны США и Закон об оборонном производстве также сыграли ключевую роль. Закон об оборонном производстве был принят в 1950 году и дает президенту США полномочия требовать от предприятий принятия и определения приоритетности контрактов на материалы, которые считаются необходимыми для национальной обороны. Иногда это ошибочно считают мерами командования и контроля, приказом производить, однако на практике Закон об оборонном производстве в основном использовался для поддержки рыночного процесса ввиду некоторых ограничений, препятствующих инвестициям в производственные мощности.
Пандемия COVID-19 потребовала вакцинации в большем масштабе, чем когда-либо прежде, и, таким образом, многих ресурсов оказалось недостаточно. Тем не менее, вместо того, чтобы позволить ценам на вакцины расти, правительства сдерживали их на низком уровне и субсидировали некоторые этапы производства, такие как клинические испытания. … Ведь правительства вряд ли обладают необходимыми знаниями, чтобы понять и скоординировать всю цепочку поставок, оценить необходимые составляющие и альтернативные издержки. Программа Operation Warp Speed использовала Закон об оборонном производстве не так, как это необходимо. Вместо того, чтобы передавать цены (которые запрещается повышать в рамках данного закона) по цепочке поставок, Закон об оборонном производстве позволил передавать приоритетные рейтинги - таким образом, фирма, получившая рейтинг DO (критически важный для национальной обороны), могла передать этот рейтинг своим внутренним поставщикам, которые, в свою очередь, передавали рейтинг своим поставщикам и так далее.
Закон об оборонном производстве, возможно, оказался полезен и в этом случае, однако не обошлось без дополнительных затрат. Поскольку Закон об оборонном производстве запрещает фирмам повышать цены, то, вполне вероятно, что он снижал стимулы к инвестированию в новые мощности, мешая, таким образом, повышать объемы предложения в долгосрочной перспективе - и, по мере того как COVID-19 распространялся все больше и больше, «долгосрочная перспектива» быстро превратилась в настоящее. Кроме того, Закон об оборонном производстве куда более заметно ограничивал возможность замены компонентов, необходимых для производства, чем это было бы возможно при использовании рыночных цен. В период будущих пандемий необходимо найти идеальный баланс между использованием рыночных сил и государственным управлением для обеспечения достаточного объема предложения вакцин.
В условиях пандемии существует проблема, связанная с тем, как определить, следует ли продолжать лечение или стоит его отложить. Проблема заключается в том, что существует ограничение на количество процедур. Если вы слишком рано отказываетесь от дальнейшего лечения, это явно плохо. Но если же вы продолжаете применять лечение, которое уже не помогает, то есть компромисс: не искать альтернативу, которая могла бы сработать. Как узнать, когда остановиться?
Когда началась пандемия коронавируса, то не было известных методов лечения COVID-19. Таким образом, решающее значение имели гибкие варианты испытаний, исключающие неэффективные методы лечения и добавляющие потенциально эффективные в режиме реального времени. Такого рода «адаптивные» испытания, в том числе британское исследование RECOVERY, сыграли важную роль в быстром нахождении эффективных методов лечения, однако наряду с этим возникли очень сложные статистические вопросы, которые лучше проанализировать заранее. Например: сколько доказательств необходимо получить, чтобы «доказать», что лечение неэффективно? Установление высоких стандартов может означать наличие слишком длительного процесса тестирования неэффективного лечения с пагубными последствиями для пациентов, а также длительные сроки разработки новых методов лечения. Ресурсы клинических испытаний ограничены, поэтому альтернативные издержки тестирования неэффективного лечения равны тестированию потенциально эффективного.
Разве мы не должны готовиться к вакцинации от следующей пандемии уже сейчас?
Поскольку пандемия COVID-19 затянулась, не хватало финансирования для дальнейших усилий по проведению вакцинации и лечения, а также для продолжения НИОКР. Вакцины следующей волны пандемии, преимущественно назальные вакцины и пан-коронавирусные вакцины (которые обеспечат иммунитет против многих штаммов одновременно), находятся сейчас в разработке. Однако до сих пор мы пока не видели ничего похожего на толчок, который дала программа Operation Warp Speed. Учитывая тот факт, что заболеваемость COVID-19 сохраняется во всем мире, а люди продолжают умирать, не говоря уже о сохраняющемся экономическом кризисе, оценки ряда экспертов свидетельствуют о том, что Operation Warp Speed 2.0 по борьбе с коронавирусом будет очень рентабельной.
При этом есть множество других вопросов. Например, при проведении вакцинации в стране имеет ли смысл отдавать приоритет тем, кто с наибольшей вероятностью умрет от болезни, или же тем, кто с наибольшей вероятностью может заразиться, а может быть тем, кто с наибольшей вероятностью распространит эту инфекцию? Эти группы пересекаются, но не совпадают. Кроме того, должен ли главный центр распределения вакцин быть децентрализован, скажем, через аптеки, или, напротив, централизован? Что лучше при распространении вакцин в мире: распределить ограниченный запас имеющихся вакцин по странам, при этом небольшая доля населения сможет вакцинироваться, или же сосредоточить первую партию вакцин на конкретной группе стран, где наибольшая доля населения этих стран сможет получить вакцину? Какие виды контрактов имеют смысл для международной дистрибуции?
Лично для меня одной из самых странных вещей в США в период пандемии было то, что, согласно Глобальному индексу безопасности здоровья (GHS), Америка в 2019 году была наиболее готовой к пандемии страной в мире. Но, как выяснилось, такая степень готовности к COVID-19 оказалась по сути бесполезной.
Роберт Такер Омберг и Алекс Табаррок изучили в своей статье Глобальный индекс безопасности здоровья. Их вывод заключается в том, что страны, получившие высокие оценки в плане готовности к пандемии, по факту не показали лучших результатов. В действительности, почти ни один аспект индекса GHS не помогает предсказать последствия пандемии, даже с учетом множества демографических факторов.
Наверное, мы сможем лучше подготовиться, когда нас коснется следующая пандемия?
http://www.finam.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Производители вакцин получают лишь весьма небольшие преимущества и выгоды от них. Таким образом, их мотивация производить вакцины намного меньше, чем социальная польза от этих вакцин.
Индустрия по производству вакцин может получить лишь небольшую часть прибыли от успешных разработок. Согласно расчетам ряда экспертов, вакцины обходились компаниям порядка в $5800 за курс, тогда как цена реализации составляла всего $6–40 за курс. В результате «огромной пропасти между социальными и коммерческими стимулами» важную роль играли государственные инвестиции в исследования и разработку вакцин, а также в производственные мощности компаний.
При этом государственные стимулы должны влиять не только на объемы производства вакцин, но и на скорость их выпуска. Представьте, что правительство ставит целью производство той или иной компанией 100 миллионов доз вакцины. В то же время правительство предпочитает произвести все эти 100 миллионов как можно скорее, а это означает, что компании требуется довольно быстро нарастить производство, а впоследствии объемы выпуска упадут. Компания, в свою очередь, предпочла бы растянуть сроки производства, чтобы иметь возможность как можно дольше использовать меньшие производственные мощности. Таким образом, экономически обоснованная государственная политика должна включать в себя как меры «подталкивания» для создания вакцины, так и меры, необходимые для поощрения быстрого и крупномасштабного производства.
Каждая страна недостаточно инвестировала в вакцины. По факту, США предприняли больше мер для стимулирования их производства, чем большинство других государств.
Важно отметить, что недостаточный объем инвестиций был проблемой не только в США. Программа Operation Warp Speed - государственно-частное партнерство, инициированное правительством США для содействия и ускорения разработки, производства и распространения вакцин, терапевтических и диагностических средств против COVID-19, была крупнейшей в мире программой инвестиций в вакцины, поэтому любые проблемы, снижавшие ее эффективность, могли оказаться куда более масштабными в других странах. Недостаточный размер инвестиций в вакцины во всем мире мог также быть отчасти результатом человеческой психологии - избиратели склонны вознаграждать политиков за то, что они справляются с чрезвычайными ситуациями, а не за то, что они их избегают, но в случае с COVID-19 оценить существующие проблемы, возможно, было особенно трудно. Человеческая психология может также помочь объяснить, почему потратить триллионы на войну с вирусом оказалось труднее, чем на войну с другими людьми.
Роль закона Defense Production Act (Закон об оборонном производстве), который требовал от фирм выпускать компоненты для вакцин, была неоднозначной и заслуживает дополнительного изучения.
Между тем программа Operation Warp Speed заключалась не только в тратах. Министерство обороны США и Закон об оборонном производстве также сыграли ключевую роль. Закон об оборонном производстве был принят в 1950 году и дает президенту США полномочия требовать от предприятий принятия и определения приоритетности контрактов на материалы, которые считаются необходимыми для национальной обороны. Иногда это ошибочно считают мерами командования и контроля, приказом производить, однако на практике Закон об оборонном производстве в основном использовался для поддержки рыночного процесса ввиду некоторых ограничений, препятствующих инвестициям в производственные мощности.
Пандемия COVID-19 потребовала вакцинации в большем масштабе, чем когда-либо прежде, и, таким образом, многих ресурсов оказалось недостаточно. Тем не менее, вместо того, чтобы позволить ценам на вакцины расти, правительства сдерживали их на низком уровне и субсидировали некоторые этапы производства, такие как клинические испытания. … Ведь правительства вряд ли обладают необходимыми знаниями, чтобы понять и скоординировать всю цепочку поставок, оценить необходимые составляющие и альтернативные издержки. Программа Operation Warp Speed использовала Закон об оборонном производстве не так, как это необходимо. Вместо того, чтобы передавать цены (которые запрещается повышать в рамках данного закона) по цепочке поставок, Закон об оборонном производстве позволил передавать приоритетные рейтинги - таким образом, фирма, получившая рейтинг DO (критически важный для национальной обороны), могла передать этот рейтинг своим внутренним поставщикам, которые, в свою очередь, передавали рейтинг своим поставщикам и так далее.
Закон об оборонном производстве, возможно, оказался полезен и в этом случае, однако не обошлось без дополнительных затрат. Поскольку Закон об оборонном производстве запрещает фирмам повышать цены, то, вполне вероятно, что он снижал стимулы к инвестированию в новые мощности, мешая, таким образом, повышать объемы предложения в долгосрочной перспективе - и, по мере того как COVID-19 распространялся все больше и больше, «долгосрочная перспектива» быстро превратилась в настоящее. Кроме того, Закон об оборонном производстве куда более заметно ограничивал возможность замены компонентов, необходимых для производства, чем это было бы возможно при использовании рыночных цен. В период будущих пандемий необходимо найти идеальный баланс между использованием рыночных сил и государственным управлением для обеспечения достаточного объема предложения вакцин.
В условиях пандемии существует проблема, связанная с тем, как определить, следует ли продолжать лечение или стоит его отложить. Проблема заключается в том, что существует ограничение на количество процедур. Если вы слишком рано отказываетесь от дальнейшего лечения, это явно плохо. Но если же вы продолжаете применять лечение, которое уже не помогает, то есть компромисс: не искать альтернативу, которая могла бы сработать. Как узнать, когда остановиться?
Когда началась пандемия коронавируса, то не было известных методов лечения COVID-19. Таким образом, решающее значение имели гибкие варианты испытаний, исключающие неэффективные методы лечения и добавляющие потенциально эффективные в режиме реального времени. Такого рода «адаптивные» испытания, в том числе британское исследование RECOVERY, сыграли важную роль в быстром нахождении эффективных методов лечения, однако наряду с этим возникли очень сложные статистические вопросы, которые лучше проанализировать заранее. Например: сколько доказательств необходимо получить, чтобы «доказать», что лечение неэффективно? Установление высоких стандартов может означать наличие слишком длительного процесса тестирования неэффективного лечения с пагубными последствиями для пациентов, а также длительные сроки разработки новых методов лечения. Ресурсы клинических испытаний ограничены, поэтому альтернативные издержки тестирования неэффективного лечения равны тестированию потенциально эффективного.
Разве мы не должны готовиться к вакцинации от следующей пандемии уже сейчас?
Поскольку пандемия COVID-19 затянулась, не хватало финансирования для дальнейших усилий по проведению вакцинации и лечения, а также для продолжения НИОКР. Вакцины следующей волны пандемии, преимущественно назальные вакцины и пан-коронавирусные вакцины (которые обеспечат иммунитет против многих штаммов одновременно), находятся сейчас в разработке. Однако до сих пор мы пока не видели ничего похожего на толчок, который дала программа Operation Warp Speed. Учитывая тот факт, что заболеваемость COVID-19 сохраняется во всем мире, а люди продолжают умирать, не говоря уже о сохраняющемся экономическом кризисе, оценки ряда экспертов свидетельствуют о том, что Operation Warp Speed 2.0 по борьбе с коронавирусом будет очень рентабельной.
При этом есть множество других вопросов. Например, при проведении вакцинации в стране имеет ли смысл отдавать приоритет тем, кто с наибольшей вероятностью умрет от болезни, или же тем, кто с наибольшей вероятностью может заразиться, а может быть тем, кто с наибольшей вероятностью распространит эту инфекцию? Эти группы пересекаются, но не совпадают. Кроме того, должен ли главный центр распределения вакцин быть децентрализован, скажем, через аптеки, или, напротив, централизован? Что лучше при распространении вакцин в мире: распределить ограниченный запас имеющихся вакцин по странам, при этом небольшая доля населения сможет вакцинироваться, или же сосредоточить первую партию вакцин на конкретной группе стран, где наибольшая доля населения этих стран сможет получить вакцину? Какие виды контрактов имеют смысл для международной дистрибуции?
Лично для меня одной из самых странных вещей в США в период пандемии было то, что, согласно Глобальному индексу безопасности здоровья (GHS), Америка в 2019 году была наиболее готовой к пандемии страной в мире. Но, как выяснилось, такая степень готовности к COVID-19 оказалась по сути бесполезной.
Роберт Такер Омберг и Алекс Табаррок изучили в своей статье Глобальный индекс безопасности здоровья. Их вывод заключается в том, что страны, получившие высокие оценки в плане готовности к пандемии, по факту не показали лучших результатов. В действительности, почти ни один аспект индекса GHS не помогает предсказать последствия пандемии, даже с учетом множества демографических факторов.
Наверное, мы сможем лучше подготовиться, когда нас коснется следующая пандемия?
http://www.finam.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter